Глава 1
Унылые многоэтажки с многочисленными магазинами, вместо жилых квартир, сменялись все такими же унылыми поломанными детскими площадками. Все было до боли знакомым, именно до боли, потому что именно ее я чаще чувствовал, когда жил здесь. Даже не жил – существовал, отбывал свои дни. Но тогда я был хотя бы самим собой.
Кроме горечи мои первые пятнадцать лет у меня ничего не вызывают. Были, конечно же, приятные моменты, например, именно в ту пору я обрел друга, единственного друга, больше после Савелия я не общался так ни с кем. Я впервые влюбился. Но моя жизнь не желала течь размеренно и спокойно, видать на роду было написано быть в вечном движняке, сначала, чтобы выжить, а сейчас того требовал образ жизни, навязанный мне отцом.
Я сам не понял, как скомандовал водителю, сделать крюк и поехать через этот спальный район. Я редко тосковал по прошлой жизни, но то, что происходит сейчас, все чаще меня толкает на размышление, а нужно ли мне это, моя ли это судьба, сам ли я ее выбрал. Отцу противиться сложно, последний мой перекор ему вышел мне отсутствием в родном городе чуть больше десяти лет. Я потерял связь с Савелием, не мог навещать родителей. Да уж у меня все весьма странно, прямо как в мыльных сериалах.
До пятнадцати лет я жил в одной семье, не в очень благополучной, да так, семье алкашей. Сколько себя помню, столько они и пили, но я их любил, это же родители. А потом выяснилось, что они меня выкрали у очень известной семьи, вообще в одну ночь родилось два мальчика, один родился с заболеванием, которое было несовместимо с жизнью младенца, а другой вполне обычный ребенок, так вот у моей маман ребенок умер, она его подсунула во время кормления другой женщине, а забрала меня, так как на меня полагалось куча выплат, а пить то на что, то нужно было. А потом меня спустя пятнадцать лет нашли, случайно увидев на соревнованиях. Это та информация, которую скупо выдал мне мой настоящий отец. И теперь я Артем Павлович Молоков, не Артем Дмитриевич Пискунов, я сын успешного политического деятеля, который теперь тянет меня на свое место, а я яро сопротивляюсь этому. Я хочу жить своей жизнью, я взрослый мужик, но противиться отцу очень сложно.
Даже сейчас вместо, того, чтоб торопиться на встречу с избирателями, я тяну время. Мне жутко захотелось, очень сладкого черного кофе из автомата возле одного из ВУЗов нашего города. Вроде там даже учится моя двоюродная или троюродная сестра Тома, которую я приобрел с новыми родственниками, которая мне года три прохода не давала, а потом продавала мой номер телефона своим сыкухам одноклассницам. И те редкие дни, когда я бывал дома, это был кромешный ад. Внимания женского пола мне хватало, даже иногда тошнило от этих бесконечных девчонок однодневок, я всегда у них спрашивал, почему, они выбирают такую жизнь, за счет кого-то и все мне отвечали, а зачем за что-то бороться если можно вот так, жить содержанкой.
Я терпеть не могу публичность, и теперь ее должен полюбить, став молодым перспективным депутатом, с высшим образованием управленца и логиста. Второе образование получал в тайне от родителей, они были против, так же как и мои идеи заниматься грузоперевозками, они отметали сразу.
А мы с Савелием давно разработали бизнес-план по своему обогащению. Познакомились мы с ним банально, я сменил уже пятую школу из-за поведения, мои родители вовсе не занимались моим воспитанием, и меня просто отчисляли, никто не разбирался и я кочевал по школам. Это был вроде седьмой класс. Я пришел в новый класс плюхнулся на последнюю парту, прикидывая, как долго я продержусь. К началу урока зашел мальчик в очках и побрел к последней парте, пока он шел пару раз его пнули, толкнули и приклеили табличку «Я ЧМОШНИК». Взгляд мальчишки не был затравленный, он был безразличный, он говорил, «Мне все равно, что вы делаете». Во мне заиграл защитник. Интуиция подсказала, здесь нужна моя помощь.
– Симакин Савва, – протянул мне руку парень сам.
– Артем Пискунов,– ответил я, но в это время окинул класс таким взглядом, что вопросов и желания подходить ни у кого не возникло. Я уже тогда выделялся ростом и у меня уже росли усики, совсем ранний, причина женских слез, говорила первая мать, в редкие минуты трезвости.
Все уроки я сидел с Савелием, на переменах было тоже самое и в столовую мы пошли вместе. К концу учебной недели парень спросил.
– Почему ты со мной? Тебе что-то нужно от меня?
– Нет, просто тебе нужна защита.
– Но я не могу заплатить тебе?
– Почему ты должен мне платить?
– Потому, что мама говорит, что в этой жизни ничего просто так не бывает.
– Зря, мы ведь можем просто дружить?
– Но ведь я даже списать тебе не могу дать, я в учебе не очень.
– Да я и сам не тупой, просто ленивый, да и особо стремиться не куда.
– Мама говорит стремиться нужно всегда, цель должна быть у каждого.
– А ты всегда делаешь, что говорит твоя мама?
– Ну, вот видишь и ты туда же, да я маменькин сынок, да я живу и слушаюсь мою маму, у меня нет отца и она растит меня одна, ни у кого не просит помощи.
Было видно, что он горд за свою маму, и я не видел ничего постыдного в том, что парня растила одна мама.
– А кем работает твоя мама? Моя вот никем, хотя нет, они с отцом сдают бутылки,– я редко кому говорил о родителях, и старался, чтоб меня с ними не видели, мне было стыдно и Савелий первый, кому я о них сказал, чаще я прикидывался детдомовским.
– Ты видел ее сегодня, она вела у нас урок, – улыбался новый друг, именно друг, я сразу понял, что этот парень будет разделять мои интересы.
И пока я перебирал череду учителей, тот улыбался, приговаривая : «Моя, самая красивая».
Первый урок был география, но там был мужик, физ-ру тоже отсек, технология туда же, остались литература, русский и математика. Но филолог была женщина конкретно в возрасте, а вот когда в класс зашла математичка, я даже тихо присвистнул. Одета она была скромно, но видно было, что фигура у нее шикарная, тонкая, но не худая, полная, где нужно было. А самое главное, она улыбалась, вот почему я не запомнил тему урока, я смотрел на нее не отрываясь. Ее глаза излучали доброту, понимание, к ней хотелось дотронуться. А ее улыбка грела душу.
Я тогда сам офигевал от своих эмоций к учителю. Сложнее стало, когда Савелий стал приглашать меня к себе домой. Чаще я спрашивал, дома ли Татьяна Васильевна, чтоб не столкнуться с ней, я очень стеснялся ее, меня тянуло к ней, я прекрасно понимал, что я ей в сыновья гожусь. И стал мечтать своим подростковым разумом, что обязательно встречу такую же, как моя математичка. Она была идеальна во всем, даже в своем потрепанном халатике. Очень часто мы втроем разговаривали о жизни. Она делилась своим опытом, мы с Саввой впитывали как губки.
Глава 2
Возможно, меня кто-то осудит, но ведь любви все возрасты покорны. Я скрывал свои чувства, но тетя Таня догадывалась, и относилась ко мне как к сыну, одинаково нас обнимала и улыбалась, никогда не давала повода и намека. Только приговаривала «Встретишь и все поймешь»
Я часто спрашивал у друга, где его отец, но тот сразу замыкался. А потом набрался смелости и спросил у теть Тани сам. Это был поздний вечер, я остался ночевать у них, Савелий уже спал. Мы уже были девятиклассниками. Не находиться дома я стал все чаще, но мои этого даже не замечали.
– Теть Тань, почему Савва не любит говорить об отце, и дома нет его фото?
– Ох, Тем, это было давненько, но все равно тяжело, – вздохнула женщина, и я заметил на ее улыбчивом лице печаль и тоску.
– Если не хотите, то не нужно, у каждого должны быть свои тайны.
– А иногда, нужно выговориться, чтоб полегчало. Это не тайна, просто это больно вспоминать. Не каждый взрослый меня понял, а ты еще маленький.
– Я не маленький мне скоро пятнадцать!
– Для меня вы с Саввой всегда будете маленькие, и спасибо тебе, что ты у нас появился, одна я б не вытянула Савелия из этой печали.
Я помнил, каким был Савва в начале нашей дружбы, он грустил. Но ведь вместе всегда легче.
– Это было летом. Коленька тогда вернулся с вахты. Так получилось, что работы здесь муж не нашел. Савва очень хотел на речку. Толи было сильно жарко, толи Коля уставший был, но на речке ему стало плохо прямо в воде, сын звал на помощь, но вокруг все думали, что муж просто пьяный. Савелию тогда было восемь, он сам вытащил уже посиневшего отца. И только тогда до взрослых дошло, что произошло. Было совсем поздно. Савва год вообще молчал, я возила его по больницам, толку не было. Пришлось оставить его на второй год. Через время на меня стали обращать внимание мужчины, но я гнала их всех, я до сих пор люблю погибшего мужа. А Савелий стал для меня центром вселенной. Я очень боюсь за него, понимаешь меня, Тем? Ведь он винит себя до сих пор в смерти отца, хотя его вины нет вообще.
Я кивал, еле сдерживая слезы, это очень больно, когда все было хорошо, и резко обрывается.
– Неужели никто не подходил на роль отца, вообще, вообще? Как вы сами справились?
– Я старалась и жила ради него. Многие говорили, дура выйди замуж, роди ребенка, но я не могла так поступить с Савелием, у него уже не было отца, и делить мать с другими он бы не смог, я вырастила собственника. Ох, не повезет той девушке, которая станет жить с ним, он задушит своим вниманием и любовью и постоянным надзором,– грустно улыбалась теть Таня.
– А вы с ним разговаривали об этом?
– Конечно, он как то сам привел домой мужчину и сказал, что он будет жить с нами, это был наш физрук,– уже смеялась женщина, – Просто у нас сломалась полка, а сама прибить я не смогла, вот он и нашел кто смог.
Я тоже улыбался, вспоминая Александра Васильевича, маленького ростика, плотного телосложения физрука. Он и рядом не стоял с утонченной и правильной Татьяной Васильевной. Я тогда стал восхищаться этой сильной женщиной, которая ради сына пожертвовала всем. А после того, что она мне сказала потом, вообще хотелось вернуть время и не заводить этот разговор.
– Артем, ты взрослый и серьезный не погодам, и ты единственный на кого я могу оставить сына.
– В смысле, вы о чем, вы куда-то едите, командировка, курсы?
– Нет, все серьезнее. Я уже год борюсь, знает только моя сестра Надежда, она живет в Любушках, это километров шестьдесят от нас. Рак крови, врачи сказали из-за большой эмоциональной нагрузки. Я смирилась, но Савелий не заслужил такой жизни, мой светлый мальчик, я очень переживаю за него. Будь рядом с ним Тем, можешь переехать совсем к нам, с твоими я договорюсь.
Тогда я плакал навзрыд, не стесняясь своих слез.
– Сколько осталось? – сквозь слезы прохлюпал я.
– Не знаю, может завтра, может месяц, от химии я отказалась, не хочу, чтоб сын запомнил меня умирающей. Просто, хоп и меня не станет.
– Можно я сегодня уйду?
– Да, конечно, но ты возвращайся.
Вот тогда я впервые нажрался. Я пришел домой, у моих как обычно веселье. Я сел рядом с опухшими отцом и матерью и думал, почему, они живут, а она должна умереть. Чем она заслужила такую судьбу, а Савелий, почему это все легло на плечи маленького мальчика.
В школу я не пошел, не смог, болел с похмелья. А на следующий день не пришел Савелий и Татьяны Васильевны тоже не было. Кто-то сказал, что она на больничном. Я летел к ним домой. Дверь открыта.
– Савелий, друг, ты дома? – еле выдал я.
– Да,– еле услышал.
Но найти не мог. Я метал из комнаты в комнату, пока не догадался заглянуть в шкаф. Там сидел Савелий, обнимая кофточку матери, глаза его были пустые, как при первой нашей встречи.
– Савва, ты как? Что случилось?
– Почему все это со мной, зачем она меня бросает, так не честно, я только смог нормально жить, так нельзя,– он не плакал, а потом пошел просто набор слов «Больно, один, плохо» и так далее.
Я обнял его, чем я мог помочь ему. Сам без ничего, все, что у меня было только мой характер, сила и целеустремленность. Хватит ли этого нам на двоих. Что могут двое несовершеннолетних подростка.
К Савелию приехала тетка. Татьяну Васильевну положили в больницу, она упала в обморок, а потом впала в кому. А через неделю она умерла. Но я поздно об этом узнал, я уехал на соревнования, как я не противился, но тренер уволок меня. Это была борьба, не всякое карате, а просто борьба. Я потом узнал, что нас молодую кровь отбирали для боев без правил, под видом спорта, это были какие-то шишки разных профессий, для них это было развлечение.
Я боялся, но все равно бежал, по уже давно знакомой улице. Двери на распашку, куча людей. Где же Савелий? Тут резко открылась одна из дверей. И вылетела маленькая пигалица с криком.
– Савенок, сейчас я принесу тебе водички, и полегчает, – она влетела в меня и сшибла. Я упал, она на меня.
– Ох, ну надо же опять упала, вот черт, опять коленку разбила. Теперь женись на мне, раз коленку разбил.
– Подрасти сначала, – буркнул я.
Она так же резко вскочила, при развороте двинула мне в нос, а он и без того был подбит, хлынула кровь.
– Да что ж такое, на вот, заткни свой нос , – и сунула мне свой платок. Но я уже не обращал на нее внимания, я видел друга.
Глава 3
Мне казалось, что он не видел меня, смотрел сквозь меня. Рядом стоял, примерно нашего возраста, парень.
– Женя, двоюродный брат Савелия,– протянул руку парень,– А ты Артем?
– Да, – ответил на рукопожатие, другой рукой все еще зажимая нос.
– Опять мелкая под ноги не смотрит, – кивнув на мой нос, спросил новый знакомый.
– Да, он и так был разбит, я на соревах был, не успел. Савва, друг, прости, как ты?
– Бесполезно, молчит, только с мелкой разговаривает. Похороны вчера были, его наколи успокоительным. Он не спал совсем.
Тут в комнату вошла женщина, очень похожая на теть Таню, только взрослее.
– Так дети, собираемся, со школой я утрясла, документы, нам отправят. Саввушка, поживешь пока у нас. А там восемнадцать стукнет, сам решишь, что с квартирой делать. Жень, где носит эту пигалицу, вот неугомонная.
– Как увозите, но теть Таня же просила присмотреть за Савелием, а вы увозите?
– Ты, наверное, Артем, меня зовут Надя, Таня говорила о тебе, понимаешь, ты еще несовершеннолетний. Я оставлю адрес, можешь приезжать к нам, но Савелия оставлять здесь нельзя, врачи сказали, что он может в таком состоянии остаться навечно. То что-то как ступор, он нас слышит и все понимает, но не может ответить.
В итоге, все, что мне осталось, это наблюдать, как уезжает, единственный близкий мне человек, а сколько мы строили планов. Создать фирму по грузоперевозкам и быть там самыми главными, мы мечтали стать самыми богатыми. Да мы даже распланировали как будем лишаться девственности, и уже приглядели старшеклассниц. Опять пролетел мимо ураган-девчонка, сунула мне в руку клочок бумаги с адресом. Улыбнулась, а я обомлел. Улыбка точь-в-точь как у Татьяны Васильевны, а может мне показалось?
Домой я пришел поздно, я сумел добраться до кладбища и найти могилку Татьяны Васильевны. Я пообещал ей, что помогу Савелию, и постараюсь быть рядом. А если у меня когда-нибудь родиться дочка, я назову ее Татьяной. Я еще долго говорил, как любил ее своей детской любовью, как хотел бы, чтоб у меня была такая же девушка. Много чего говорил и плакал я тогда в последний раз. Больше за все эти годы я не проронил ни слезинки, мужики ведь не плачут. А адрес я по глупости потерял в такси. Но я искал друга как мог. Школу я совсем забросил, грозил очередной перевод. Впереди были экзамены, и меня оставили, слишком много было возни с переводом. Аттестат я получил, и довольный шел домой, теперь я могу законно свалить от них, поступлю и буду жить в общаге. Подработку я себе уже нашел, плюс тренер сказал, что я прошел в какой-то тур и могу заработать.
Но, подходя к дому, я заметил дорогущий мерс, и он был припаркован возле нашего барака. Рядом стоял, курил водитель.
– Дядя, прикурить не дашь? – нужно было разведать, к кому это великолепие приехало.
– Молоко еще на губах не обсохло, а он курить собрался, вали отсюда пацан, – и толкнул меня.
– Ты как с моим сыном разговариваешь, Степан, место работы совсем не дорого? – услышал я совсем незнакомый голос и обернулся.
Взгляд у мужчины был хищный, он оценивал меня, и смотрел прямо в глаза, аж до дрожи.
– Вы ошибаетесь, мой отец, стоит за вами,– выдавил я, заметив, шатающуюся фигуру отца.
– Артем, ты поедешь со мной, здесь тебя вообще ничего не держит.
Вот так, он решил мою судьбу, всегда командовал и решал за меня. Поначалу я разомлел от счастья, что у меня есть нормальные родители, а я богат. И не нужно было гнуть спину, чтоб заработать на новые кроссы.
Доучивался я в частной школе, поступать в техникум никто не позволил, я жил в золотой клетке. Попытки найти Савелия каждый раз заканчивались провалом. В восемнадцать у меня появилась первая тачка, а вот девчонок уже побывало куча. Я как наркоман искал ту, про которую сам пойму, что моя. А главное, не нужна была улыбка и нежный взгляд.
Судьба опять меня свела с Савелием. Я тогда чуть не попал в аварию, потому что летел на бешеной скорости, и тут взгляд зацепился за знакомые черты. Парень стоял возле байка и уже надевал шлем. Я с трудом успел вырулить и выскочил с воплями.
– Савва, друг, это ты???
– Темыч, ты как здесь, ты куда пропал?
И мы с ним выпали из жизни на неделю. У меня уже тогда была своя квартира. Мы как голодные впитывали инфу друг о друге. Савелий закончил школу, учился в институте на логиста, как мы и мечтали. На байк он заработал сам, копил несколько лет. О периоде, когда умерла его мама он говорить не хотел, лишь сказал, что выжил благодаря сестренке, она такая живая, что вдохнула желание жить. У родителей я появился полный идей и желаний их воплощать. Обломали меня быстро, доступ был закрыт ко всему, я даже позвонить Савелию не мог. Отправили в другой город доучиваться. Я бился, как мог, сбегал, меня находили, бить меня было бесполезно, борьбой заниматься я не перестал. Потом стал делать все назло, пил, щлялся, позорил отца как мог. Нашел своих первых родителей, пытался прижиться у них, меня нашли и там. В итоге я попал в армию, товарищ командир жизни научил быстро, главный урок я понял, как бы не хотелось высказаться, лучше промолчи, но цели своей добивайся.
После я смирился и пошел по продуманной отцом дороге. Через время он похвалил меня, что я взялся за ум. А мне было мало, я понимал, что у меня никогда уже не будет родительской любви, дома, куда хотелось бы идти. Я стал пустой бездушной оболочкой. Родной матери я был не нужен, ее всегда волновало, а как отреагирует Павлуша, а не то, что чувствую я.