Цветочница

Глава 1.

Вообще у Ленки всегда всё росло, с самого детства. Бабушка говорила про внучку: «Рука у Ленки лёгкая, палку в землю воткнёт – дерево вырастет». Росла Ленка в деревне, где эта особенность была очень кстати, потому что огород садили такой, с высоты Ленкиного роста конца и края этим картофельным грядам было не видать.

В шесть лет Ленку привезли к бабушке мать с отцом, потому что сами они собрались ехать на Север «зашибать деньгу», как говорила бабушка. Ленку же они с собой взять не могли, на носу была школа, да и вообще не полезен детям северный климат, не в пример деревенскому. Ленка тогда не плакала. Она прижимала к себе чуть облезлого мишку из коричневого плюша, и во все свои зелёные глаза смотрела на бабушку, которую видела второй раз в жизни.

Сначала денег от родителей не приходило, и бабушка сердито жаловалась соседке, что бросили на неё девчонку, ироды, и забыли, а ведь она сама старая, не вечная. Вон, сколько всего надо, ведь Ленка-то растёт.

– Да ладно тебе, Захаровна, много ли девчонке надо? – махала рукой румяная и пышненькая Алевтина Рябова, опершись на забор, – Глянь, какая она тебе помощница! Других вон силком загоняют, а эта – хоть махонькая ростом, а грядки полет, сорняк до травиночки весь соберёт. Ты только за ворота, а у неё уж и полито всё, а вертаешься – и пол метён, и щи в печи.

– Помощница, это да…, – вздыхала Капитолина Захаровна, – Так ведь мала совсем, жалко её…

– Ничего, Капа, не тужи, вырастет. А я у сестры спрошу, у той ведь девчонка чуть постарше, может одёжку какую отдаст, доносить. Какая-никакая, а подмога, всё не покупать.

По приезде к бабушке Ленка её вроде и не сторонилась, а всё же и ластиться не шла, как другие-то к бабушкам своим, и Капитолине это было вроде и обидно слегка. Оно конечно и понятно, что девчонка не приучена, не возил сын дочку к своей матери, да и сам редко в гости бывал. Вот теперь и глядит бабушка, как сядет Ленка у окошка, подопрёт личико кулачками, да и смотрит, смотрит, как надвигается на деревню из-за леса синее полотно звёздной ясной ночи, как наползает на рощу густой туман с Кирницких болот, окутывая подножия берёз сизым своим одеялом. Дом-то Капитолины Колесовой на пригорке стоял, у самой околицы, далеко видать из окошек…

– А что, Ленок, – ласково говорит Капитолина, – Может, чайку нам с тобой наладить, а? Дед Федосей нам свеженького выбрал, лесного. А душистый какой, весь дух лесной в себя вобрал!

– Хорошо, бабушка, – отвечала Ленка и тут же соскакивала с лавки, чайник на плитку ставить, а Капитолина снова вздыхала, это ж как привыкла девчонка, что всё приказом принимает.

– Ты посиди, я сама, – гладила она русую девчачью головёнку, – Вон, поди сказки-то в библиотеке взяла, интересные… Ты что же, и читать умеешь?

– Умею, – послушно кивала Ленка, – Меня соседка наша учила, она учительница. Пока мама с папой на работе были, меня Лилия Власовна и учила. И букварь мне подарила даже, хотите, я вам покажу?

– Что же ты меня, Леночка, на «вы»? Чай я тебе бабушка родная… Вот и говори – «покажу тебе, дескать, бабуля, свой букварь».

– Хорошо,– кивала Ленка, краснея и опуская вниз голову, словно напроказила.

– Ну, вот и ладно, – бабушка словно и не замечала такого поведения внучки, – Сейчас чаю попьём, я тебе знаешь, что покажу? Ты поди в городе такого не видала!

Сын Капитолины Колесовой, Сергей, как после армии вернулся, так в город и уехал, не захотел в родной деревне оставаться. Мать растила его одна, рано муж Капитолину покинул, той всего было тридцать с небольшим годов. В городе Сергей на завод устроился, комнату в коммуналке получил, а потом и жениться надумал.

Девушку свою, Наталью, знакомить с матерью привёз, думал, погостят у матери недельки две, отъедятся на деревенском молоке да маслице. После столовской-то еды такое житьё раем кажется.

Но Наталье в деревне не понравилось – скучно, навозом с поля несёт, да и воду из колодца надо носить. Потому и собрались молодые через три дня обратно, сумки продуктами нагрузили и на станцию. Потом уже Сергей матери письмо прислал, что поженились – поздравь, мама, молодых.

В гости в город сама Капитолина была только раз, так же сумку нагрузила продуктами и на электричку, благо недалеко – километра полтора-два всего через настил по краю болота. Приехала, сын встретил, худой и бледный, но счастливый, улыбается.

Комнатка у них была маленькая, диван, шкаф и стол – вот всё, что помещалось. Раскладушку ещё кое как впихнули, для гостьи. Утром молодёжь на работу, а Капитолина Захаровна в общей кухне приготовить обед решила. Отмыла плиту и столы, подоконник оттёрла, раковину… Борщ сварила, на мясе, не пустой! Зря что ли сумку волокла!

– Мам, как же вкусно! – Сергей орудовал ложкой, дважды добавки просил, – Эх, хорош борщик, да с домашним салом! Натаха, ты чего, ешь давай!

Сноха едва ложкой в тарелке ковыряла, к салу не притронулась, хоть и нахваливала всё, да сказала, что за фигурой следит, не ужинает плотно. А Капитолине Захаровне её принуждать не хотелось, девица взрослая, сама знает, что делать. Но вот поговорить осторожно со снохой всё же решилась. Дождалась, когда сын на смену уйдет и сказала:

– Наташенька, вы тут питаетесь-то как? Может, с деньгами у вас туго, так я помочь могу… Серёжка ведь работает, силы ему нужны, не за бумажками сидит. Стану присылать, так ты хоть готовь дома ужин, да на завтрак что-то.

– Нормально мы питаемся! – раздражённо ответила Наталья, – У нас хорошая столовая на заводе, там обедаем, и на ужин что-то берём. А готовить мне некогда, я тоже работаю.

– Как же нормально, если даже хлеба дома у вас нет, – Клавдия Захаровна говорила мягко, чтоб сноху не обидеть, но разговор непростой, не клеился, – Ты ведь до шести работаешь, по пути в магазин можно заглянуть, да и булочная у вас рядом. Хоть батон с маслом утром перед работой будет на завтрак!

– Вы меня учить приехали?! – взвилась Наталья, – Что, ваш сын тут с голоду ведь не помер, значит питается, как и все! Это у вас в деревне котел супа готовят на неделю, а у нас тут – город. Всё можно купить!

Не стала Капитолина спорить, своя у сына семья, не ей порядки устанавливать. Собралась домой ехать, хоть сын и уговаривал остаться, ему-то по нраву пришлось дома вкусно ужинать каждый день.

– Нет, сынок, не могу дольше остаться, – Капитолина глядела на исхудавшего сына и едва слезу держала, – Дома ведь скотина, дед Федос остался, да ненадолго, у него своё хозяйство рук требует. Лучше вы уж приезжайте, отдохнёшь, мне кой-чего поможешь. Крышу на дровняке перекрыть бы надо, да сени поправить в бане.

Сергей приезжал дважды, без молодой жены, один. Гостил дня по три, матери помогал, а после с полной сумкой в город возвращался. А когда дочка родилась, Ленка, приезжать перестал – надо жене помогать. Капитолину в гости не звали, хоть и получили квартиру побольше, от завода выделили, но Капа сама поехала – внучка ведь, кровиночка…

Наталья постоянно спала, пока Капитолина неделю у них гостила и с малышкой помогала, в радость ей было – вон как на Серёжку маленького девчоночка похожа. Бабушка и спать уложит, и пелёнки постирает-погладит, а только сноха всё недовольно смотрит.

– Наташенька, а мама у тебя с отцом где живут? Тут, в городе? – спрашивала Капитолина, налив чаю и себе, и снохе, – Может в гости придут, посидим все вместе? Радость ведь, внученька родилась!

– Мама у меня далеко живёт, – уклончиво ответила Наталья, – А отца нет…

– Умер? – сочувствующе спросила Капитолина, – Вот и у меня Серёжка с восьми лет без отца рос…

– А вы, Капитолина Захаровна, к нам сюда надолго? – Наталья прямо посмотрела на свекровь, – Как там хозяйство без вас-то…

– Скоро поеду, – всё поняла Капитолина, и на другой же день уехала, больше не бывала, как ни хотелось ей полялькать внучку.

Ну да вон оно, как всё вышло. Сама Наталья потом Ленку привезла. Приехали с Сергеем, вещи Ленкины в сумке привезли, и оставили девчонку бабке.

– Мам, мы, как только обустроимся там, заберём её, – говорил Сергей, а сидевшая рядом с ним Наталья помалкивала и отрешённо смотрела в окно, – И денег тебе будем присылать, за это не волнуйся.

– Да как же, ведь маленькая она ещё…, – растерялась тогда Капитолина, – Да и не знает меня почти, вы ко мне её не возили, меня тоже не привечали. Вон, только раз фотографию внучки прислали, и всё. Как же мы будем? Ребёнок ведь…

– Ой, ну что за драма! – сказала Наталья, – Вы ей родная бабушка, не чужой человек! Всё нормально будет, я ей про вас рассказала, что вы добрая и хорошо готовите!

Так и осталась Ленка тогда стоять на крылечке рядом с Капитолиной. Обе глядели вслед Сергею с Натальей, те шли под ручку в сторону станции и даже не оглянулись.

Глава 2.

Со временем всё наладилось, конечно. И Ленка оттаяла возле бабушки, уже не вскакивала со стула по стойке «смирно», когда та входила в дом, да и сама Капитолина не чаяла жизни без внучки. Пришлось на работу устроиться, конечно, ну да Капитолина работы не боялась. Пошла на местный молокозавод, услышала, что там контору мыть некому – уборщица на пенсию ушла, отдыхать. Ну а Капитолина уже отдохнула сколько-то на пенсии этой, можно и поработать чуток.

Уходила она рано – кабинеты мыла перед началом рабочего дня, а после спешила домой, к внучке. Сын начал присылать немного денег только через год, до этого только два письма прислал, писал Сергей, что устроились в общежитии, пока не до Ленки, оба с Наташей работают, просили передать дочке привет. Обратного адреса на конверте не было, только на почтовом штампе отпечатался город Уренгой. Ленка тут же побежала искать карту в старом атласе, ещё от отца остался, когда Сергей школьником был. Вместе с бабушкой, склонившись голова к голове, они отыскали маленькую точку на карте большой страны, меряли линейкой расстояние зачем-то…

– Бабушка, а там, наверное, холодно? – Ленка сидела у печки и гладила примостившуюся к её боку пушистую Мурку, – Север ведь, да?

– Да, зима не в пример нашей, конечно, – кивала бабушка, – Вот у нас в цеху, когда я на молокозаводе нашем работала до пенсии, грузчиком Филимон Пахомов работал, так он на Севере Армию служил, а потом остался там работать, позже уж в родные-то края вернулся. Так, сказывал, что мороз такой там бывает, что туман стоит седой, да такой густой, то и домов не видно.

– Вот ведь, наверное, у них там дров много уходит! – многозначительно покачала головой Ленка, она уже знала, что на зиму надо дрова закупать, чтоб в морозы сидеть вот так у печки на тёплой лежанке, обняв мягкую Мурку и читать книгу из библиотеки.

– Да и у нас раньше морозы крепкие бывали, – потягивая из куделя тонкую шерстяную струйку в нить, говорила бабушка, – Я вот один год… такая была, как ты, может чуть постарше тебя. Бабушка моя жила на другом краю деревни нашей, там, у старой церквы, вот я к ней и пошла. Иду, иду, а мороз- ух… у меня уже и ресницы, и брови в инее все, а всё дойти не могу, такой туман морозный спустился откуда-то. Иду, и понимаю, что далеко уж ушла, а дома-то бабушкиного всё нету! Заплутала что ли я, в этаком-то мареве. Тут вроде ветерок чуть подул, глянулось мне – а впереди лес стоит, как стена.

– Бабушка! Неужто ты в лес ушла?! – Ленка распахнула свои зелёные глазёнки, обрамлённые густыми пушистыми ресницами, – Зимой! А ну как волки?!

– А вот слушай, – улыбнулась бабушка, – Испугалась я, стою… Куда идти? Позади туман так и стоит, впереди лес, а может я уже глыбко зашла туда, кто знает! Стою, слёзы по щекам текут и тут же замерзают, такая стужа. И тут гляжу – два огонька за кустом…

– Неужто и вправду волки? – Ленка прижала ладошки к щекам, – Ой…

– Вот и я думала, волки. Съедят меня сейчас, косточки по чаще растащат, никто и не отыщет! Ещё сильнее реветь начинаю, себя жалко, и мамку с тятькой ещё жальче, брата Федоску тоже. А из-за куста нос показался, черный, небольшой такой, а следом и мех, белый, пышный, как снег. Лиса! Да не простая рыженькая, а белая! Я стою и думаю, может это я уже умерла? Замерзла в снегу, и такое мне видится? А лиса на меня глядит, носом ведёт и не убегает. Потом лиса повернулась и пошла, а я стою, боязно… Лисичка обернулась, на меня глядит и говорит: «Вук!» Такой вот звук, негромкий, словно зовёт меня за собой. А мне что делать? Хоть и боязно, а я пошла. Иду, лисичка впереди меня бежит неспешно, след свой хвостом метёт, носом по воздуху ведёт. Тут ветер сильнее подул, и мороз словно помягчел, марево пропало, яснули звёзды на небе и месяц ярко так светит. Гляжу – а я на опушке леса, чуть в чащу не ушла, которая возле Кирницких болот! А лисичка так и идёт по снегу, шустро так, и я за нею. Снег засеребрился от месяца, искрами залился, я смотрю – а у лисички той мех тоже искрится, словно серебряный! Вот диво какое! Дошла лисичка та со мной до околицы, обернулась и снова этак: «Вук! Вууук!» Дескать, привела я тебя, ступай домой! А сама обратно к лесу побежала. Стою я у околицы, гляжу как она по полю бежит, хвостиком своим снежную пургу во след себе заметает! Так и ушла в лес, больше не обернулась на меня. А я пошла к бабушке, месяц светит, видать всё хорошо, вот и дом её. А там уж мамка сидит, воет воем, меня потеряла. Бабушка на кровати лежит, еле жива от горя. Думали, волки меня съели, дюже их много было в те года, лютовали по окрестностям, собак деревенских бывало резали, а где-то говорят и ребёнка унесли.

А Ленка уже спала. Положив кулачок под налившуюся и зарумянившуюся на деревенском молоке щёчку, раскидав по подушке русые свои кудряшки, она видела серебряную лису, идущую по снегу. Мех искрился и блистал в свете ясного месяца, россыпь звёзд кружилась над лесом. «Вук, вук» – сказала Ленке лиса и повела черным своим носом, увлекая за собой, туда, в снежную лесную сказку.

Так и жили – не худо, не хуже других. Денег от «северян», как говорила про сына и сноху Капитолина Захаровна, не ждали, сами справлялись. А когда приходил редкий перевод, бабушка покупала Ленке книжку или игрушку, килограмм шоколадных конфет, а остальные деньги клала на книжку. Ленке было невдомёк, как это – «на книжку»… может, в книжку, тогда понятно!

– Вот подрастёшь, в институт станешь поступать, тогда и пригодятся, – говорила бабушка, убирая небольшой синенький блокнотик в батистовый платок и дальше в свою сумку, – Тогда ведь и сапожки, и пальто помоднее захочется… А сейчас что, вон какое я тебе пальтишко перешила, что Алевтинина сестра отдала со своей девчонки. Ничего, проживём.

К жизни в деревенском доме Ленка привыкла быстро, бабушка и оглянуться не успела, как шестилетняя девчонка и печку растопить могла, и кашу в печь наладить. Смышленая внучка, радовалась бабушка, только того не знала, что Ленка этому не просто так выучилась…

Просто девочка хорошо помнила свою жизнь в городе, с родителями. Мать не любила, когда Ленка вообще попадалась ей на глаза, хотя сделать это в небольшой квартире было непросто. Но Ленка, наверное, и вправду была смышлёной – она сама находила себе занятия и старалась мать не раздражать.

– Наташ, а ты чего Ленку ужинать не зовёшь? – удивлялся Сергей, когда приходил домой после смены.

– Сейчас сами поедим, потом её покормлю, – с плохо скрываемым раздражением отвечала Наталья, – Я и так устала на работе, чтоб ещё за ребёнком тут ходить!

– Да чего за ней ходить, поест с нами и всё.

– Вот сама поем, пусть идёт. Сиди сам тут с ней тогда, – ещё больше раздражалась Наталья, наливала себе чай и шла в комнату, выгоняя Ленку из своего угла, – Иди давай ужинать, да не рассиживайся там! Мне ещё за вами всеми посуду перемывать!

Играть шумно Ленке было нельзя, да и вообще как-то беспокоить родителей, поэтому она любила детский сад, и с четырёх лет ходила туда самостоятельно. Мать собирала её утром, ворча про усталость и занятость, выпроваживала за дверь и дальше Ленка уже шла через двор до ворот детского сада. Вечером мать забирала её из группы, когда детей в саду почти не оставалось и они молча шли домой, обратно через двор.

Поэтому у бабушки жить Ленке очень понравилось, она училась всему, что делает бабушка, по мере своих девчоночьих силёнок. Она была полезной! Не просто сидела в углу комнаты, стараясь не шуметь, а была помощницей… Сначала помогала бабушке, а после уже и сама знала, как, когда и что нужно сделать.

– Поспала бы ты ещё, рано ведь, – мягко журила Ленку бабушка, собираясь ранним утром на работу, – Вон на улице темно ещё…

– Ничего, бабушка, я выспалась, – улыбалась Ленка, провожала бабушку и бралась за веник.

А бабушке это было и невдомёк, что в радость внучке такая жизнь, потому и сидит вон в углу, скребёт маленьким ножиком по картошке – готовить учится…

– Ленок, ты поди ведь по маме с папой скучаешь? – осторожно, чтоб не расплакалась внучка, спрашивала Капитолина, – В городе то поди ж вон тебе и булочные, и мороженое можно купить. А у нас тут, в деревне, что?

– Бабушка, в деревне хорошо, – улыбалась Ленка, – А мама с папой… пусть спокойно работают, они ведь на работе устают, чтоб ещё со мной возиться.

Так и жили в деревне Вишняки бабушка с внучкой, Мурка ещё, полосатая и богатая на усы мышеловка, да старенький кобелёк Серко.

Глава 3.

Ленкины родители приехали в отпуск к дочке только через два с половиной года. Летом, когда Вишняки изнывали от зноя так, что даже мухи жужжали лениво и устало, от станции медленно шла пара. Мужчина с двумя чемоданами в руке шагал впереди и почти не оглядывался на плетущуюся позади него женщину с недовольным лицом. Она обмахивалась своей лёгкой косынкой и изредка останавливалась, чтобы из-под руки посмотреть, сколько ещё идти до деревни.

Ленка про приезд родителей не знала, и потому носилась где-то в окрестностях, а точнее на песчаной речной косе, где традиционно пропадала в жару почти вся деревенская детвора.

– Ленка! У тебя там родители приехали! Чего ты тут торчишь? – сказала пухленькая и румяная Варька, живущая по соседству и только что прибежавшая искупаться.

– Врешь, – недоверчиво прищурилась на неё Ленка, а сама подумала, да с чего бы вдруг родителям сюда приезжать.

Это был не первый отпуск её родителей с того момента, как Ленка оказалась у бабушки, но отдыхать они предпочитали не в деревне, а в санатории, и самом собой разумеется – без Ленки. Потому и сейчас она не поверила Варьке, которая вообще иногда любила немного приврать, она это называла – «фантазировать», так может и в этот раз…

Сверкая щедро намазанными зелёнкой коленками, Ленка побежала по тропке, вьющейся над берегом как раз до бабушкиного дома, и уже издалека поняла, что Варька в этот раз не соврала. Над крышей старенькой бани поднимался дымок, а сегодня была вообще даже не суббота!

Ленка влетела во двор и прямо-таки воткнулась носом в маму. Наталья поморщилась, глядя на подросшую и загоревшую на летнем солнышке дочку:

– Боже, на кого ты похожа? – Наталья нахмурилась, оглядывая ободранные Ленкины коленки, расцарапанные о кусты руки и прочие «прелести», – Ты же девочка!

– Мама! – вскрикнула Ленка и хотела обнять мать, но та отстранила её от себя, – Иди умойся, посмотри на свои руки! Ты похожа на кочегара! Куда только бабушка смотрит, ужас какой!

Из двери предбанника показался отец и с плохо скрываемым недовольством поглядел на жену:

– Наташ, ты чего к ней прицепилась? Что, себя не помнишь, когда тебя на лето в деревню отправляли? Ленка! Да как ты выросла!

Ленка бросилась к отцу, тот обняла её, закружил. На крыльце показалась бабушка, она смотрела на Наталью, укоризненно поджав губы, и пока Ленка обнималась с отцом, тихо сказала снохе:

– Девчонка по вам скучала, а ты ей как и не мать вовсе! Неужто ничего в тебе не ёкнуло материнского, сердечко не дрогнуло?! Ведь ты её почитай больше двух годов не видела!

– Ой, хватит! – Наталья скривилась, – Нормальная я ей мать! Ничего не запрещаю, нравоучения не читаю, делает, что сама хочет! Вам чего ещё от меня надо?

Ничего не ответила Капитолина, только головой покачала и снова ушла в дом, невыносимо было смотреть на то, как родная мать устала, только увидев свою дочь за два с лишним года.

– Ну, как твои успехи в школе? – Наталья всё же соизволила принять некоторое участие в жизни дочери, когда все уселись за накрытый стол обедать, – Ты хорошо учишься? Какой там у тебя уже класс?

– Второй, – тяжёлым взглядом окинув сноху сказала Капитолина, – Ты, Лена, если покушала, то поди, внученька, глянь там чтоб куры огород не потоптали. Не помню, закрыла я их или нет.

Ленка сунула в карман пару печенек, для Серко, и шустро выскочила за дверь. Капитолина же перевела взгляд на сына и сноху, от этого взора Сергей как-то сник и втянул голову в плечи, предчувствуя непростой разговор.

– Вы скажите-ка, милые мои, что вы думаете, ведь она ваша дочка! – сказала тихо Капитолина, – Я не вечная, кто знает, сколько Господь мне века отпустит, а вы что думаете? Чего со мной случись, так вы Ленку в детдом поди сдадите?

– Мама, ты чего говоришь! Тебе ещё жить да жить! – испуганно сказал Сергей.

– Капитолина Захаровна, – протянула Наталья, ей этот разговор тоже не нравился, как и вообще само пребывание здесь, – Если вам внучка надоела, вы так и скажите, не ходите вокруг да около. Решим вопрос и всё!

– Можно полюбопытствовать, дорогая сношенька, а как ты, мать, намереваешься этот вопрос решить? Заберёте девчонку к себе на Север? Так сначала школу нужно подобрать хорошую и недалеко от дома, вещей тёплых купить, она за лето вытянется, да обувь надо справить. Портфель прошлогодний можно взять, она аккуратная девочка, бережливая. Да и саму её спросить ведь не помешает, чтобы ребёнок был готов, у неё ведь тут подружки завелись, а тут – переезд!

– Какой переезд! – взвизгнула Наталья, – Я на работе весь день, мне ещё с ней возиться прикажете?!

– Ну, милая моя, а как ты хотела! – пожала плечами Капитолина, – Все матери-отцы так живут, в семье ведь так оно – родили ребёнка, так и любить, и заботиться надо! Устаёт она! Так все устают, а как же. И я вот устаю, но ребёнка приголубить минута-другая найдётся! А ты, мамаша, приехала, и сидишь как чужая, девчонка с тебя глаз не сводит, смотреть больно!

– Ну так и не смотрите! Это вообще не ваше дело! – отрезала Наталья, встала из-за стола и вышла на двор, усевшись на скамейку возле бани одна достала cигapету и закурила.

– Мам, ну ты чего начала! – обиженно засопел Сергей, – Мы кое-как к тебе выбрались, думали, отдохнём, а ты… Тебе что, Ленка надоела?

– Мне-то как раз не надоела, – ответила Капитолина, – А вы, отдыхающие… Скажи, сынок, вы два года, ладно – ко мне, вы к дочке глаз не казали! Мать родная ей строчки не написала, а сейчас вообще сидит, как чужая! А ведь Ленка вас каждый день ждала, сперва, бывало, в подушку ревела. Я сейчас вижу, плохие вы родители и, наверное, ей не за что вас любить, но она ребёнок, детская любовь, она чистая… Ни адреса нет вашего, ничего… Так бы хоть вам письма писала, всё девчонке радость! Да, сынок, не смотри на меня так, ждала я вас, чтобы это всё сказать, потому что другой возможности вы мне и не дали! Ты и в письме своём адреса даже не указал… что, беспокоить вас нельзя ответами? Получается – всё это не моё дело, как твоя жена сказала! Не тому я тебя учила, сынок…

– Мам, ты пойми, – Сергей понизил голос до шёпота, – Трудности у нас с Наташкой… ругаемся, миримся… куда нам Ленку забирать? Только мучать девчонку! А писать… да буду я тебе писать, и адрес отставлю, пишите и сами, кто ж не даёт. Я просто не думал…

– Не думал ты, сынок, когда женился, и когда ребёнка вы рожали, оба не думали! На маету девчонку на свет произвели. Ты глянь, разве это дело?! Очень меня злит это, так бы вышла, да как дала бы Наташке твоей прям промеж бровей!

Капитолина указала сыну в окно. Там, на лавке у бани, так и сидела Наталья, пуская вверх струйки дыма и совершенно не обращая внимания на Ленку, которая притулилась рядом, на самом краешке скамейки и смотрела на мать в ожидании хоть слова, хоть вопроса от неё. Но Наталья смотрела куда-то в сторону, покачивала ногой и на дочку не смотрела.

– Может я не права…, – вздохнула Капитолина, – Но как я вижу, не нужен ты своей Наталье, и дочка ей не нужна. Подумай, сынок, может не на пользу вам этот север? Вернётесь сюда, дом можно купить, вон, Сидоркины продавать думают бабкин-то, так он у них крепкий.

– Я Наталью звал, – ответил Сергей, – Она в деревне жить не хочет… да и не сможет, наверное, городская же. Сейчас то еле уговорил поехать, она уж обратно просится.

– Обратно? – всплеснула руками Капитолина, – Только ведь приехали!..

Да что толку говорить, только нервы зря тратить, ничего уже тут не изменишь, решила Капитолина. И больше с такими разговорами ни к сыну, ни к снохе не приступала. Пекли они с Ленкой пироги, чтоб родителей порадовать, вечером вместе ходили гулять, чтобы гости «отдохнули от суеты».