Тёмных дел мастера. Книга третья

Глава 3

Не взирай на мир глазами вожделения; ведь и

спина змеи украшена узорами, но яд её смертелен.

Джалал Ад-дин Мухаммад Руми

Нагруженная тюками до отказа, с шумом и треском пробиралась вперёд по устланной первым осенним убранством заброшенной лесной дороге массивная самоходная карета, за которой неспешно тянулась пара-тройка таких же громоздких лошадиных упряжек, забитых разным строительным скарбом и прочими рабочими инструментами. Сопя и переговариваясь, сидевший в телегах народ в основном тратил своё время на то, чтобы мерно поигрывать в карты или заниматься отладкой своего магического оборудования, пока лес, грозный и угрюмый лес прямо таки склонялся над ними висячим куполом ближайших берёз и осин, которые, следуя за не унимающимся ветром, кренились то вправо, то влево, что создавало поистине гнетущее впечатление для каждого из тех, кто всматривался в лесные кущи слишком долго, поэтому люди предпочитали этого не делать. Однако чем дольше длился их путь, тем сильнее нарастала неосознанная тревога в сердцах самых крайних пассажиров экипажа, и тогда кто-нибудь из них обязательно хватался за лежавший в телеге старенький магический жезл, после чего недолго таращился в полосу придорожных деревьев и медленно опускал своё оружие обратно: ведь использование современной многозарядной палочки – или уж тем более жезла – без лицензии обходилось не дёшево, особенно для членов простой строительной бригады. И всё же лес не отступал от них.

Временами он как будто бы начинал злиться на своих непрошеных гостей, и тогда бодро ревущая магическим двигателем впереди их колонны самоходная карета ещё раз громко напоминала местным строптивым кустам и зверям, кто в этом мире настоящий хозяин, испуская очередной выхлоп магических испарений на повороте, отчего людям сразу же становилось как-то спокойнее и дружнее, ведь именно в том каждому из них виделась неоспоримая истина общечеловеческого предназначения.

– Я себе уже всю задницу отбил на этой дороге… Слышите, Гарисон? Когда мы уже приедем? – не прекращал бурчать один из сидевших у окна самоходной кареты представителей строительно-магического управления, пока его товарищи пытались своими палочками поймать сигнал общемагического канала сообщений, для чего водили ими вокруг себя во всех возможных направлениях.

– Эти дебри, наверно, самые дальние из всех, в которые когда-либо засылали любого из наших городских СМУ, – добавила к его словам миловидная девушка, руки которой в отличие от остальных всю дорогу оставались заняты лишь тем, что отряхивали её белоснежную юбку – снова и снова, снова и снова – хотя после того, как они въехали в лес, снаружи кареты уже давно не было ни пылинки.

– Так, ну-ка прекратите! – тут же остудил обоих жалобщиков звонкий окрик сидевшего напротив них старшего коллеги, которого специально послали в эту торгово-строительную экспедицию для того, чтобы присматривать за младшими, только что «принятыми на борт» после Магической Академии Управления членами их коллектива, в котором сам Гарисон работал уже боле десяти лет и отлично знал специфику подобных заданий. – Лучше снова возьмитесь за свои тексты и вызубрите их от начала до конца. А ты, Контис… Так, позадавай-ка давай гипотетические вопросы Симонсу. Заодно и отвлечётесь.

– Но мы же уже вчера весь вечер этим занима-ались!.. – разочаровано протянула миловидная девушка, однако под недовольным взглядом своего бескомпромиссного начальника её речи тут же поутихли, и она понуро опустила глаза на обитый брезентом пол, после чего только вальяжно приподняла свою сумочку с ближайшего пустого сиденья и демонстративно тряхнула ей перед Гарисоном: – Вот. Ну что, довольны? Ладно… Итак, мистер Лерой: «Каковы будут Ваши действия при непреднамеренной заморозке нашего строительного проекта в данном поселении?»

– Не «нашего», а «вашего», – ты же сейчас говоришь от лица жителей поселения, – тут же поправил её сидящий напротив Гарисон. – Так вы репетировали вчера или нет?

– Р-репетировали, – не очень уверено отозвался ему со своего места Симонс, которому только-только исполнилось девятнадцать, и поэтому врать он как следует ещё не умел.

Услышав этот еле заметный надлом в его голосе, их недовольный начальник лишь разочаровано помотал головой, после чего нарочито громко вздохнул и, выставив вперёд одну руку, начал легонько размахивать ею в воздухе в такт своим словам:

– Поймите уже, наконец, что вы – официальные представители компании. Это для вас хоть что-нибудь значит?.. Вы действительно должны понимать, насколько важно, насколько выгодно для всех нас заключить эту сделку. Вот ты, Симонс: как ты сидишь? – При этом Гарисон уверенно выпятил вперёд свою грудь и прикрыл глаза. – Осанка у выступающего перед публикой должна быть ровная, а самое главное – это постоянная улыбка, приветливое обращение, понимаете? Боги, вас что, совсем ничему не учили в Академии?..

– Но я же сейчас выступаю за неотесанных деревенских рабочих! – невпопад возразил ему Симонс, чем вызвал мимолётный смешок у всех, кто находился внутри самоходной кареты, но не у самого начальника экспедиции.

– Ещё одно подобное замечание, мистер Лерой, и я напишу в отчёте, чтобы вам снизили ставку за это предприятие, – недобро проговорил Гарисон, чем тут же заставил всех приутихнуть, а самого паренька, как видно, отчасти пожалеть о своих словах, поскольку его задорный взгляд мигом сменился на виноватый.

Это вызвало в начальнике экспедиции смешанные чувства.

– …Хорошо, послушайте, я не пытаюсь на вас давить, – как мог спешно добавил он к своей предыдущей фразе, стремясь разрядить создавшееся напряжение и снова обратить к себе доверие подчиненных, неосознанно действуя точно так же, как поступал уже много лет, обращаясь к потенциальным клиентам. – Я лишь пытаюсь сформировать крепкую команду коллег, которая со временем сможет подняться, расправить крылья и побить все рекорды нашего отдела. А возможно, если продажи пойдут хорошо, то и всего СМУ.

При этих словах практически все сидевшие в самоходной карете молодые представители строительно-магического управления посмотрели на него заворожённым взглядом, поскольку многие из них только и мечтали, что о деньгах и быстром карьерном росте, ведь именно так предписывали им жить реалии нынешнего века.

– О, и не думайте, что это недостижимо. Ведь когда-то я сам начинал в точно такой же команде, – инстинктивно почувствовав, что данная тема захватила внимание его слушателей, продолжил говорить Гарисон, – а наши условия работ, должен заметить, довольно сильно отличались от ваших, поскольку рынок в то время был ещё не налажен и крайне нестабилен. Однако, благодаря нашему Королевскому Совету и взошедшему тогда на престол Его Святейшеству Королю, перенявших так много опыта у зарубежных коллег из Гилийского содружества и Объединённого Ванкарата, теперь мы наконец можем выйти на мировую финансовую арену как сильная независимая держава. И что ещё более важно…

– Как думаешь, осень тёплая будет в этом году? – затянулся в дыму от закуренной сигареты одетый в тужурку строитель, после того как томно задал этот вопрос своему приятелю, сидевшему в их телеге на мешках с припасами.

– …Да чёрть его знает, Нерр, – неохотно пробудился от своих мыслей окликнутый им человек и зябко поёжился. – Спроси вон у Хагенса, он у нас всё газеты читает.

– Что скажешь, Хагенс? – тут же переключился на другого попутчика желавший завязать разговор бригадир смены, однако тот ещё долго шуршал бумагой, перебирая перед глазами газетные листы, пока не прогудел:

– Писали, на следующей неделе по ночам будет холодно.

– Надо бы сказать нашему наладчику кристаллов, чтоб дров для котла не жалел, а то заряды в палочках заканчиваются… – монотонно пробубнил бригадир в тужурке. И тут же громко выкрикнул: – Эй, Лейс, ты у нас сегодня на козлах?

– Ну? – не оборачиваясь ответил ему хриплым голосом правящий телегой человек в нахлобученной на голову сальной кепке с немного подпаленными краями.

– Где у нас сегодня «его величие» Малик едет? Хорошо бы передать ему там, чтобы дров нарубили заранее, а то, чуется мне, вся бригада озябнет от такой погоды, – шутливо, хотя и вполне серьёзным голосом распорядился Неррик, после чего сразу же полез искать свой топор, лежавший где-то за соседним коробом с инструментами.

– Ладно… – всё так же не оборачиваясь пообещал бригадиру сидевший на козлах человек в кепке, после чего устало потёр глаза и посмотрел на двух своих тяжеловозов впереди, которые мерно и безропотно тянули вперёд возложенную на них ношу, получая за это лишь мешочек овса и немного пожухлую с начала осени суховатую траву, как только весь влачимый ими строительный экипаж останавливался на ночлег.

«Эх, жаль дорога так узка, а то бы переместились щас в начало колонны…» – подумалось вдруг возничему, когда он в очередной раз с усталым недовольством признал, что вся основная работа их СМУ держится не на ехавших впереди самодовольных магусах-управителях, зарабатывающих гораздо больше своими разговорами, чем делами, а на каждодневном труде вот таких, как он, простых городских рабочих, и сидевшей за его спиной части бригады, получавшей гроши за свой куда более тяжёлый физический труд, не говоря уже о вечно подрываемом здоровье и прочих неурядицах. «Давайте, буржуи, поездите ещё с нами на стройку. Может, хоть немного до вас дойдёт, почём фунт лиха!» – злорадно, но без особого энтузиазма посмеялся над ними в мыслях раздосадованный подобным раскладом в своей жизни возничий, с горечью осознавая, что ему, скорее всего, уже никогда не вырваться из порочного круга таких чернорабочих профессий и не устроиться работать никем другим… Но тут одна из его лошадей неожиданно повела ухом и повернула свою голову в сторону леса, после чего так сделала и вторая кобыла.

«Волки?.. Неужели?!» – встрепенулся человек в кепке и в напряжении замер на козлах.

И всё же за его волнением так ничего и не последовало. Размеренно и шумно весь экипаж, состоявший из четырёх телег и одной самоходной кареты, продолжал свой путь как ни в чём не бывало, а ехавшие впереди другие возничие не вызывали своим поведением абсолютно никаких подозрений, которые бы говорили о возникшей со стороны леса опасности.

– Тьфу, две клячи! – выругался тогда уже вслух на своих лошадей человек в кепке и, немного нахмурившись, вновь приослабил поводья в руках. «Что за лес, право слово…» – с раздражением подумал он, подняв глаза к свинцовому небу, клочьями проглядывавшему из-за высоких крон, что ходили ходуном под стремительно набегавшими порывами ветра, как живые. Впрочем, уже через минуту он забыл об этом, так как ребята, сидевшие позади него в телеге, снова затеяли свой спор по поводу недавно выступавшей статной девицы из кабаре, мадам Виви, и возничий полностью переключился на их разговор.

К вечеру, когда погода стала ещё несноснее, заросшая лесная дорога наконец вывела их экипаж из леса и потянулась вдоль череды давно покинутых полей, за которыми виднелась старая вырубка, служившая «переходом» между возделываемой землёй и тёмным дремучим лесом. Объехав её стороной, продрогшие строители уже несколько часов согревались как могли, но вот впереди, среди дальних холмов, на самом краю горизонта замаячили едва заметные огоньки, и каждый из путников почувствовал несказанную радость оттого, что вскоре вновь окажется если не рядом, то хотя бы в непосредственной близости от источника живительного тепла и света, поскольку то могла быть только искомая ими деревня. Некоторые из строителей всё ещё сомневались, хорошо ли отреагируют на их неожиданное появление местные, хотя большинству было решительно всё равно, и они просто хотели поскорее растянуться на походном лежаке у чьей-нибудь печки.

Правда, вскоре оказалось, что исправно вихлявшая до этого под колёсами их телег подъездная дорога должна была стать первым испытанием для ног усталых путников, поскольку в какой-то момент её поверхность полностью обратилась в грязь, начав к тому же резко вздыматься на крутые холмы и полого скатываться с них под откос, отчего людям волей-неволей приходилось то и дело спрыгивать с насиженных мест и помогать своим лошадям и возничим, толкая телеги почти на каждой новой сотне метров. Разумеется, такое положение дел никак не могло прибавить им душевной стойкости, и, чем чаще они это делали, тем больше среди членов рабочей бригады возникало мелких ссор и разногласий, часть из которых немедленно перетекала в громкий мат, разносившийся по округе и проникавший в том числе даже за стенки самоходной кареты, тарахтевшей где-то впереди.

– Как думаете, наш оператор справится с такими… – попытался задать свой вопрос Эсгель, когда на крыше их самоходки[1] наконец сработал кристаллический детектор и внутри салона включился магический свет, однако его робкий комментарий тут же прервала чья-то отборная брань, не дав парню закончить.

– …О, ещё одно новое слово! – попытался сострить Симонс, но на это как всегда никто не отреагировал.

– Полагаю, нашим рабочим сейчас приходится нелегко, – заключил нахмурившийся Гарисон, вглядываясь через окно в творившуюся позади экипажа неразбериху. – Мистер Вантейн, можем ли мы в данный момент договориться с бригадиром смены о дальнейшем следовании в деревню без них, чтобы прибыть туда пораньше и, так сказать, «подготовить почву»?

– Думаю, это возможно, сер, – обратился со своего места сидевший впереди всех оператор самоходной кареты, руки которого ловко переключали рычаги управления, заставлявшие их транспортное средство буквально прорываться сквозь любые особенности местного непокорного рельефа. Спустя немного времени Вантейн притормозил, и уже через полминуты на его громкий окрик и пару коротких фраз к карете устало подобрёл один из ближайших рабочих, одетый в замызганную тужурку. Тогда к объяснениям оператора быстро присоединился и Гарисон. Красноречиво обрисовав в открывшееся боковое окно свою задумку, начальник экспедиции получил в ответ лишь невнятное бормотание, но, удовлетворившись и этим, он тотчас же приказал Вантрейну трогать дальше, оставив вымотанного и сбитого с толку бригадира стоять истуканом у края промятой колёсами обочины.

– Чего они от тебя хотели, Нерр?.. – протянул было стоявший сзади и наблюдавший всю эту картину Лейс, однако тут же получил от своего начальника лишь колкий, разъярённый взгляд, за которым последовал целый хоровод ругательств и непристойных эпитетов, сравнивающих всё их высшее руководство с отдельными частями мужского тела и прочей так любимой в народе похабщиной, за которой возничему удалось различить только одну важную фразу: «Кинули они нас».

Когда погас последний луч солнца, вечерний гомон шаловливых сорванцов, наступавший в избе по обыкновению в это самое время, позволил Дериссе наконец почувствовать долгожданный конец утомительных дневных забот и с наслаждением отдаться воспитанию детей, в чём она, её мать и муж находили общую отдушину от вечно ждущих за порогом дел, часть из которых так и кочевала из сезона в сезон, всегда оставаясь недомолоченной, недостроенной или не срубленной. Подрастающий Макдо, конечно, уже несколько лет помогал отцу, а иногда даже своенравно принимался за работу, для которой он был ещё слишком мал, когда глава семьи на весь день уходил в поля или на охоту, но в целом для каждого из них эти обычные деревенские заботы были делом вполне привычным, и Дерисса почти никогда ни на что не жаловалась – ни на свой неказистый быт, ни на слишком нерегулярно прибывавший в деревенский магазин товарный обоз, ни на большую удалённость их отсталого селения от ближайшего города (последнее обстоятельство особенно ощущалось в страдный сезон, когда им в очередной раз приходилось ездить на городской рынок за чем-нибудь важным, поскольку сама деревня уже давно не могла обеспечить растущий среди местного контингента спрос на современную магию).

К счастью, городские чиновники Нимерса уже пару лет с гордостью сообщали, что со дня на день высшее руководство волости примет указ о строительстве неподалёку от них новой промышленной дороги, которая навсегда свяжет леса, просёлки и каждый населённый пункт, находящийся между городом и Гамерсом (другим крупным селением их дальнего северного района), в единую магистраль, по которой будут часто ездить торговые экипажи и ходить регулярные рейсовые самоходки, что уже казалось всем местным жителям почти невероятным и вызывало настоящее ликование… по крайней мере, первые пару месяцев. Сейчас же к этой новости деревенские относились уже более спокойно, и народ просто надеялся, что власти выполнят своё слово, тем более что деваться местным избам и хуторам было всё равно некуда.

Как всегда, накрыв к столу, Дерисса устало мыкалась туда-сюда, собирая мусор по всему дому и попутно готовясь к приходу мужа, но тот почему-то всё никак не спешил возвращаться. Наконец женское сердце стало легонько трепетать от волнения, и Дерисса не выдержала.

– Мам, глянь там в сенцах через окно – калитка закрыта? И за ворота тоже, – как бы ненароком проговорила она с кухни, но престарелая Эрген не слишком торопилась с ответом.

Наконец откуда-то из прихожей послышался её сбитый, запыхавшийся голос:

– …Ты ещё дома, Дери? Пойдём скорей во двор! К нам по дальней дороге со стороны леса коробка эта приехала магическая, без лошадей которая. Клянусь Единым, первый раз такую вижу вблизи! Вся расписная така…

Однако для верной крестьянской жены подобная новость прозвучала как сигнал к ещё большему волнению.

– А Пагер, случайно, не там? Ты его видела? – выбежала она с кухни с полотенцем на плече и метёлкой в руках, но не успела Дерисса договорить, как за спиной у неё тут же раздался громкий перезвон взволнованных детских голосов:

– Правда? Ух ты!

– Настоящая?

– Я хочу с бабушкой!

– И я, и я-я!

– Мам, можно-о?

– Ну-ка все в светлицу, живо! – без всякого промедления сурово схватила обеих своих дочерей за плечи Дерисса, а младшему сыну даже влепила небольшой подзатыльник, который, правда, не шел ни в какое сравнение с настоящей мужской затрещиной, время от времени прилетавшей каждому из воспитываемых в их семье детей от рук всегда строгого, но неизменно справедливого в этом деле отца за самые наглые их проделки.

– Ну ма-ам-м… – протянула неугомонная Вельна, и тут же наткнулась своими непонимающими глазами на беспокойную позу матери.

– Живо, я сказала! – коротко отрезала та и, наспех вытерев руки о висевшее у себя на плече полотенце, гулко протопала в прихожую, наказав напоследок бабушке приглядеть за детьми и не подпускать их до поры к столу.

Накинув первый попавшийся на вешалке ватник, обеспокоенная крестьянка выбежала во двор и почти сразу заметила, что сарай с коровником были уже заперты, а значит, её охочий до городских развлечений муж определённо находился где-то снаружи, поэтому, не теряя и толики стремительно убегавшего времени, Дерисса поспешила прямо за калитку и направилась затем оттуда по грязной, разъезженной телегами деревенской дороге к дальнему перекрёстку, откуда уже раздавался настоящий гомон хорошо знакомых ей деревенских голосов. Как оказалось на этот раз, местные жители столпились вокруг чего-то действительно необыкновенного, испускающего лучи магического света в темнеющее осеннее небо и при этом говорившее громким, степенным выговором столичного вельможи.

– Не проходите мимо, дорогие друзья! – слышалось крестьянке всё отчётливее, по мере того как она торопливо подходила к источнику этого чуждого их миру, но всё же такого притягательного безобразия. – Только сегодня и только сейчас у вас есть уникальная возможность узнать, что наша строительно-магическая компания из города Нимерс, «Золотые паруса», учредила в вашей деревне специальный конкурс на постройку лучшего в мире… – тут радостный голос выступающего сделал сравнительно небольшую паузу и с ещё большей напыщенностью продолжил: – …торгово-развлекательного центра «Живая мозаика-а»! Браво, друзья! Браво-о!..

Услышав это, стоявшие ближе всего к самоходной карете и устроенной рядом с ней небольшой освещённой трибуне деревенские мужики озадачено переглянулись, после чего вновь удивлённо вылупились на замершего над ними разодетого оратора, который, несомненно, хотел услышать от них в тот момент по-настоящему радостную реакцию на свои слова, однако на этой немой ноте его почти одновременно поддержали выпорхнувшие вдруг откуда-то из-за трибуны две статные, одетые в узкие платья городские фифы и, захлопав в ладоши, стали приветливо улыбаться всем здешним крестьянам, что в свою очередь уже не могло оставить тех равнодушными, и кое-кто из местных мужиков даже начал громко прихлопывать им в сиюминутном порыве.

– …И-и, и это только первый шаг к нашему светлому будущему господа-а! – поспешно продолжил тогда своё выступление немного сбитый с толку обворожительный незнакомец. – По данным нашей Торговой Ассоциации из города Кальстерг, торговая сеть «ЖМ» является самой успешной торговой сетью нашей страны и всех развитых стран по эту сторону Внутреннего моря-я! Смотрите сами! – прокричал он напоследок и ловко выставил в воздух свою палочку, не произнеся предварительно ни единого заклинания.

К той минуте Дерисса уже вплотную подошла к собравшейся у перекрёстка взбудораженной толпе, и теперь вместе с остальными наблюдала как его палочка беспрерывно исторгала в тёмное вечернее небо целый хоровод магических огоньков и такое количество мерцающих красок всех оттенков и цветов, которое простая крестьянская женщина из глубинки даже и во сне никогда не видела. Но, как оказалось, это было только начало.

Несколько мгновений спустя в образовавшейся в небе рамке зажёгся полупрозрачный голубой свет, и перед глазами деревенских вспыхнула ожившая картинка со звуком и голосами, показывающая движение удивительного магического шара, парящего в воздухе на белоснежных крыльях, к низу которого был приделан огромный ковчег, откуда богато одетые люди в высоких чёрных шляпах сбрасывали вниз блестящие разноцветные бумажки и коробки с бантами, а те медленно опускались к земле на раздувавшихся от ветра широких кусках ткани, планируя сверху на города и деревни – и всё это действо то приближалось, то отдалялось, то вдруг при помощи какого-то удивительного способа показывалось с совершенно разных сторон.

– Смотри, смотри: сейчас они в обморок начнут падать от этого рекламного «вещания»! Легрим мне сказал, что уже видел такое в соседней деревне, – негромко поддразнил тем временем Симонс одного из стоявших рядом с ним у кареты коллег по работе.

– Да ну? Серьёзно? – недоверчиво хихикнул тот и уже приготовился вложить в свою палочку «вещательный» кристалл, чтобы и самому «запечатлеть» такого рода сцену, однако ничего подобного не произошло.

Вместо этого народ просто продолжал заворожёно смотреть в небо, ловя глазами каждый контур и каждое новое движение фигур на невиданном ими ранее магическом поле, размер которого заслонял собой чуть ли не треть небосвода, попутно реагируя на воспроизводимые вместе с картинкой радостные голоса, обещавшие им счастье и богатство, отчего у многих деревенских жителей по лицу тоже пробегали заметные улыбки – и, поддаваясь всеобщему настроению, практически все присутствующие начинали проникаться какой-то безмятежной отрешённостью.