Позвони мне, позвони!

Позвони мне, позвони!

1

Кабинет директора Центра Крионики напоминал скорее помещение на межпланетном корабле, чем комнату руководителя медицинского учреждения. И хотя здесь не было огромных пультов с перемигивающимися точечными источниками светового излучения, чтобы не сказать архаичное – «лампочками», привычных по старым фантастическим фильмам, аскетичная, но очень эргономичная мебель в сочетании с огромным вогнутым телевизионным экраном, футуристического вида кофемашина на почти невидимом прозрачном столике, выполненном из неизвестного полимера, переносили нового посетителя в будущее. И только один предмет возвращал его даже не в настоящее, а почти на сто лет назад. Большой белый шкаф, очень винтажного вида, с блестящей металлической эмблемой на панели над дверцей, на которой отчетливо читались буквы «ХТЗ».

Взгляд Генриха Карловича, скользнув по обстановке кабинета, застыл на этих трех буквах. Он беззвучно пошевелил губами, как бы их проговаривая, и смутился.

– Денис Петрович, извините… Здравствуйте!

– Здравствуйте, чем обязан?, – хозяин помещения встал из-за стола и сделал шаг к визитеру.

– Генрих Карлович Тиссенбах, адвокат господина У… извините, Антипова, гость протянул руку для приветствия.

– Денис Петрович Уралов, директор.

– Очень приятно!

– Взаимно! Итак…

– Я представляю интересы господина Антипова, Антона Андреевича. Мы имеем честь предложить Вам расширить институт, открыв филиал в одной Европейской стране.

– Большое спасибо, но инвестиции не входили в наши финансовые планы.

– Вы не совсем правильно поняли, вкладывать средства не придется. Здание наполовину построено, вторая половина ожидает корректировку проекта, учитывающую Ваши нужды в специальном оборудовании, которое, разумеется, тоже будет оплачено. Одно условие – все должно заработать не позднее, чем через три месяца. Хотя бы одна установка. Остальное – на Ваше усмотрение. Думаю, пациенты не заставят себя долго ждать. Конечно, все можно было бы организовать и здесь, но некоторые юридические тонкости…

– Да, Вы не представляете, насколько это осложняет…

– Отчего же? Очень хорошо представляю, потому к Вам и пришел не с пустыми руками, и не чемоданом бесполезных радужных бумажек.

– Спасибо, я так понимаю, хотя бы одна установка…

– Да, Вы совершенно правильно уловили суть. Мой клиент неизлечимо болен. К тридцати годам он достиг немалого финансового успеха, не разбазаривая средства, как большинство его коллег, на глупости в виде яхт и роскошных автомобилей. Он вкладывал деньги в различные перспективные медицинские проекты, но, увы… Это не спасло его от «родового проклятия». Наследственная онкология. Печень. И гепатит с алкоголем здесь не причем. Его дед и отец прожили не намного больше, чем ему сейчас. Трансплантация тоже оказалась, увы, бессильна…

– Вы отдаете себе отчет, что наш метод не излечивает и не гарантирует этого в будущем?

– Да, конечно! Мы изучили все доступные материалы и решили, что это для Антона Андреевича последняя надежда. Но, если не затягивать время. Врачи дают ему от силы три месяца до появления метастазов. Хотя, конечно, это «гадание на кофейной гуще», кто может подсчитать сроки точно? Выбор страны тоже не случаен – там давно практикуется медицинская эвтаназия, так что…

– Я вас понял! Скажу честно, названная Вами цена несколько превышает тарифы на наши услуги…

– Пусть Вас это не смущает, господин Антипов сам предлагает такую форму оплаты, договор я оставлю для ознакомления. Но, пожалуйста, дайте ответ как можно скорее!

– Да я, практически, согласен. Но договор прочитать все же не помешает.

– Благодарю! Такой серьезный подход мне нравится. И, простите, можно задать один вопрос…

– Да, я Вас внимательно слушаю!

– Что за агрегат у Вас здесь стоит? Он несколько выпадает из общего стиля, уж извините за откровенность! И надпись на нем с детства ассоциируется с совсем другой техникой. В городе, где я вырос, так назывался…

– Тракторный завод! Да, именно там был выпущен в СССР первый бытовой холодильник, «ХТЗ-120». Не поверите – аж в 1937 году! Это страшный раритет! Он символизирует здесь связь прошлого и будущего. Ну, и криогенная тематика…

– Спасибо! У Вас получилось – «символизировать»! Жду Вашего звонка, до встречи!, – и мужчины обменялись прощальным рукопожатием.

2

В здании Swiss Omni Crionics, казавшимся полностью отлитым из стекла, царила приподнятая атмосфера. Интернациональный коллектив готовился к знаменательному событию – сегодня планировалось пробудить русского миллионера, проведшего в криогенном «сне» не одно десятилетие. Огромные панорамные окна, обладающие односторонней прозрачностью, отражали солнечные блики на водной глади Фирвальдштетского озера – сама природа, казалось, радовалась этому событию.

Пациент, на чьи деньги и был создан этот медицинский центр, не делал большой тайны ни из своей болезни, ни из методов ее преодоления. Надеясь на успех предприятия, он понимал, что всеобщего массового применения он вряд ли получит, хотя бы по экономическим соображениям, но удар по фатальности онкологии нанесет. Являясь фактическим владельцем компании, он подробно расписал все аспекты ее функционирования, включая степень открытости информации для масс. Над этим обширным документом трудилась целая команда юристов во главе с доверенным лицом – «доктором Тиссенбахом», как его здесь называли. В результате, баланс между строгим соблюдением буквы закона и биологической целесообразности, порой вступавшей с ней в противоречие, был соблюден. Скорее всего, у него на родине это было бы недостижимо. Не создавая излишней рекламы, к сегодняшнему событию были приглашены ведущие светила мировой медицины, как горячие сторонники криометодики, так и ярые противники. Большинство из них приняли приглашение, и сейчас томились в ожидании финала. Дискуссий, бесполезных до его свершения, не возникало, на кон было поставлено нечто большее, чем просто человеческая жизнь индивидуума, пусть и очень богатого. Ставкой было будущее медицины.

Надо сказать, что за это время в ней произошла настоящая революция. Регенеративная медицина все увереннее вытесняла традиционную терапию. Ученые, вдохновленные примером ящериц, отращивающих оторванные хвосты и других организмов, «попроще», успешно провели ряд экспериментов с участием человека. Враги глобального клонирования не находили аргументов для запрета воспроизведения отдельных органов. Оптимисты, вдохновленные успехами в осознании механизмов регенерации, заявляли, что могут вырастить заново абсолютно любой орган. Но у скептиков оставался последний довод – невозможность воссоздания головного мозга, по крайней мере, полностью, отдельные его области уже «сдались».

Но до полной победы над всеми недугами с помощью такого революционного подхода было пока еще далеко, несмотря на фантастический прогресс, поэтому крионика обещала страждущим реальную надежду на исцеление в недалеком будущем. Замедление патологических процессов, а то и полная их остановка до гарантированного излечения еще никогда не было так близко к реализации.

Процесс пробуждения продолжался уже около суток, время было тщательно рассчитано таким образом, чтобы завершающая фаза прошла под наблюдением собравшихся ученых. Большой экран конференц-зала транслировал изображение из стерильного бокса, где неподвижно лежал молодой мужчина от головы которого к приборной стойке шел изрядный пучок тончайших проводников, напоминавший непосвященным просто волосы. Аудитория наблюдала, затаив дыхание, но все равно, едва не пропустила момент, когда веки пациента дрогнули. Затем он медленно приоткрыл глаза и пошевелил пальцами. Зал разразился аплодисментами.

Денис Петрович, бессменный руководитель проекта, поднял руку в успокаивающем жесте.

– Уважаемые дамы и господа, мы присутствуем при историческом моменте, впервые человек, погруженный в крионический анабиоз, был успешно пробужден по истечении более двух десятилетий. Однако, давайте дождемся окончания процесса. Медицинские показатели пациента не вызывают у нас опасений, но, выводы о функционировании нервной системы необходимо сделать не только по результатам измерений.

– Извините, можно вопрос?, – поднял руку один из немногих журналистов, допущенных на мероприятие.

– Да, конечно, задавайте!

– Скажите пожалуйста, каков дальнейший план действий? Хотя бы коротко.

– Если вкратце, в первую очередь – реабилитационный комплекс по восстановлению мышечного тонуса, аналогичный применяемому в космонавтике, и подготовка к регенерационному процессу. Само собой – операция по резекции печени со временной постановкой на аппаратуру замещения функции.

– Благодарю! Желаю успеха!

Тем временем, человек на экране пошевелился и попытался приподняться, его поддержали, но сразу же мягко опустили обратно. Зал снова разразился овацией. Напряжение, не отпускавшее присутствующих, спало, стало шумно от тут и там возникающих бесед на одну и ту же тему.

– Как здорово, что все получилось, ну почему потеряно столько лет! Скольких можно было бы спасти…

– А все от так называемой «этики». Мы же с вами понимаем, что мертвого человека оживить абсолютно невозможно, а разрешение на «заморозку» давали исключительно кому? И вот впервые удалось обойти эти правила. Да, это не очень согласуется с законом, наверно, но зато каков результат!

3

Всеобщее приподнятое настроение, царящее в зале, не разделял, казалось, только один человек. Стройная элегантная дама в красном, слегка скрывающая лицо под вуалью немного старомодной черной шляпки, беспокойно теребила такую же черную сумочку, периодически доставая из нее кружевной платочек и промакивая глаза. Было очень трудно определить возраст женщины, на вид ей можно было дать и тридцать лет, и все пятьдесят. Вероятно, виной этому были элементы ее гардероба. Улучив момент, когда Уралов покинул трибуну, она подошла к нему и взяла под руку.

– Денис Петрович, скажите, когда я смогу увидеть Антона?

– Юлия Леонидовна, дорогая! Потерпите, пожалуйста, еще немного. По сравнению с тем, сколько Вы ждали…

– Я должна Вам признаться, как другу. Помните, я через десять лет после начала эксперимента исчезала на некоторое время?

– Помню, но Вы же звонили, мы разговаривали, поздравляли друг друга со всеми праздниками, только не виделись.

– Да, но тогда… Тогда я просто сломалась… Десять лет оказались для меня непосильным сроком.

– Ну что Вы! Ничего страшного не произошло, честно говоря, меня самого тогда посещали мрачные мысли, как будто я обманул Антона и пользуюсь его средствами для безбедной жизни и продвижения своих безумных изысканий. Но когда становилось совсем туго, перечитывал его «завещание», не люблю это слово, но он сам его так назвал, и продолжал делать все, чтобы сегодняшний день наступил.

– Мне он тоже оставил такую бумагу. Когда прочитала ее впервые, даже разозлилась на него – как можно было просить забыть его и устраивать свою жизнь? Но с годами боль притупилась и я встретила хорошего человека. Точнее, он встретил меня. Он был в курсе, кто я и обходился крайне деликатно, ни в коей мере ни на чем не настаивая. Но, в конце концов, я вышла за него замуж. Детей не завели, раз уж с Антоном мы этого не успели сделать, то мне казалось чем-то совсем кощунственным. А потом он… Он погиб в автокатастрофе…

– Наверно, поздно приносить свои соболезнования, но все равно…

– Спасибо! После этого я решила, что это знак судьбы и продолжила ждать чуда. Хотелось бы, чтобы Антоша простил мою слабость… Если… Если вообще меня вспомнит! Ведь может же такое случиться?

– Не буду внушать ложных надежд, как Вы понимаете, реакции мозга после такого длительного, хм… состояния, не изучены и предположить их развитие не может никто. Даже простые рефлексы почти непредсказуемы. Но то, что мы все видели на экране, внушает определенный оптимизм. Видите, я с Вами предельно откровенен.

– Благодарю Вас! И вообще за все, что Вы для него сделали. И раз уж пошел такой открытый разговор, скажите, я сильно изменилась за эти годы?

– Честно?

– Честно!

– Ну, раз так, скажу, как есть. Когда я увидел Вас впервые, мне подумалось: «ну что он нашел в этой девчонке?». Антон уже тогда был не по годам серьезным мужчиной, иначе и не достиг бы всего. А сейчас Вы ослепительная дама, более подходящая ему. Нет, нет, не возражайте! Я не мастер говорить комплименты, это, скорее, информация. Сам бы влюбился!, – последнюю фразу он проговорил в полголоса, не сдержавшись.

Юлия, наконец, улыбнулась и поцеловала его в щеку.

4

Все медицинские показатели Антона Антипова были в норме. Помимо привычной во времена начала «эксперимента» аппаратуры, присутствовали приборы, регистрирующие неврологическую картину организма. Времена «доктор, у меня болит где-то там!» безвозвратно прошли. Ученые смогли продетектировать и главное, расшифровать подавляющее большинство сигналов организма, от экстремальных, сигнализирующих об опасном воздействии окружающей среды, до ламинарных, дающих мозгу информацию о протекающих жизненных процессах. Огромное количество сверхчувствительных нано-антенн улавливало электромагнитные колебания в нервных волокнах, и после предварительной обработки квантовым компьютером, они поступали на привычные универсальные вычислительные устройства через специальный интерфейс. Такой метод оказался, как ни странно, проще и ожидаемо дешевле, чем предлагаемый «прогрессистами» переход на полностью квантовую технологию. По крайней мере, пока.

«Волосы», которые наблюдали на экране собравшиеся, и были теми проводниками, через которые поступала эта информация. В научном, и не только, мире, не утихали споры о том, можно ли таким образом читать мысли? Чисто технические аспекты проблемы комбинировались с этическим. На деле же, помимо диагностики, были достигнуты определенные успехи в ментальном управлении приборами, что сразу же было подхвачено военными, мгновенно переводившими эти достижения в категорию «совершенно секретно».

Предельная сосредоточенность всех сотрудников на своих участках ответственности, не давала им возможности рассуждать и опасаться за конечный результат. Этот вопрос мучил в большей степени Уралова и Юлию. И если Денис Петрович не мог себе позволить проявлять эмоции, то она сидела, сжав кулачки и едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

На дежурство в палате заступила следующая смена специалистов. Едва ли не основную роль здесь играл невропатолог. Все ждали очередного проявления жизненной активности пациента с замиранием сердца, и когда тот открыл глаза и тихо, но отчетливо произнес «Пить!», невольный вздох облегчения вырвался у всех присутствующих.

– Здравствуйте! С пробуждением! Добро пожаловать!

– Где я?..

– Вы в Swiss Omni Crionics, помните Дениса Петровича Уралова? Или кого-нибудь другого?

– Юля…

– Не волнуйтесь, она здесь и Вы скоро ее увидите.

– Скоро…

– Да-да, очень скоро, а пока, уж извините, нам нужно кое-что проверить.

– Проверяйте…

– Вы помните дату?

– Второе апреля две тысячи двадцать…, – пациент задумался и доктор поспешил его остановить.

– Хорошо, не нужно усилий, если трудно отвечать, не напрягайтесь!

– Спрашивайте еще!

– Как Вас зовут?

– Антон. Антон Андреевич Уткин.

– Сколько Вам лет?

– Тридцать один.

– Ладно, пока вопросов достаточно. Отдыхайте!

5

Генрих Карлович Тиссенбах без стука вошел в кабинет Уралова. Он мог себе это позволить, получив сообщение, лишенного всяческих признаков соблюдения этикета: «Зайдите ко мне, срочно!». Юрист не был штатным сотрудником Центра и пребывал в совершенно независимом статусе. Субординация на него не распространялась и вообще, он знал Дениса Петровича, как человека вежливого и воспитанного, поэтому несказанно удивился тону послания. «Не иначе, как что-то стряслось!», подумал он, переступая порог.

– Генрих Карлович, ради Бога, извините за бестактность, но я немного выбит из колеи.

– Денис Петрович, можете не извиняться, вероятно, у Вас были на то причины. Рассказывайте!

– Вы видели последние кадры из бокса?

– Да, Антон Андреевич очнулся и…

– И назвался Уткиным!

– Да, я слышал. Простите, это моя вина. Наверно, я должен был посвятить Вас в нашу маленькую тайну. Дело не в недоверии. Как Вы понимаете, я еще не получил новые распоряжения от своего клиента, – и он позволил себе улыбнуться в усы.

– Ну, скажете! Когда это случится, я смогу, наконец, нормально уснуть. Знаете ли, всю последнюю неделю меня мучает бессонница, наверно, это компенсация за сон Антона. Последние события меня немного успокоили, высшая нервная деятельность – это особая сфера, то, что он затруднился назвать год – нормально, а вот фамилия…

– Да, все мы переволновались. Особенно сейчас. Так вот, когда он принял это решение, лечь к Вам в клинику, попросил меня уладить все юридические вопросы. Вы же знаете, сколько рогаток существует вокруг крионики?

– Да, конечно. Но при чем здесь Уткин?

– Антипов – это фамилия по матери. Кстати, она ее не поменяла, когда выходила замуж. Мы подумали, что ему лучше лечь э-э… на «консервацию» под этим именем. Таким образом, решили оставить поле для некоторого «маневра», и может, в чем-то обезопасить Вас, в случае неудачи. Если помните, там еще было прописано разрешение на любое врачебное вмешательство в его тело, в том числе, хирургическое.

– Ясно! Конечно, помню. И знаете, совершенно понимаю такое недоверие. Меньше знаешь…

– Ну вот, сняли камень с моей совести! Спасибо!

– Да, а Юлия? Она в курсе?

– Удивительно, но нет. В ее сфере общения фамилия вообще не звучала, не было надобности в официозе. Антон и Антон…

– Понятно… Ну что, пойдемте ко всем?, – и директор крепко пожал своей внушительной пятерней хрупкую ладошку юриста, чем-то похожего на полковника Сандерса из KFC.

6

Бесконечный «день пробуждения Антона», как решила про себя называть его Юлия, благополучно завершился. Его погрузили в сон, но на этот раз вполне обычный, хоть и с помощью медикаментов. Все присутствовавшие при историческом окончании эксперимента разбрелись по своим отелям. Тиссенбах не смог отказать в приглашении Уралову и они прошли в его апартаменты, находящиеся в жилом корпусе для персонала здесь же, на территории Swiss Omni Crionics. Юлия, сославшись на усталость от волнений, направилась в свой гостевой номер в этом же здании. Тишина опустилась на живописное место на берегу, подсвечивая ночником луны спокойную гладь озера, отражавшую этот небесный «светильник» в окружении россыпи звездочек. Вокруг царило полное умиротворение.

Группа фигур в «хамелеонах» прокралась к воротам Центра, преодолев невысокий забор, и, распылив газ в караульном помещении, направилась к стеклянному корпусу. Костюмы повторяли картину, находящуюся по другую сторону тела так, что камеры слежения не позволяли среагировать на изменение «картинки». Радиус действия обычных емкостных датчиков был учтен пришельцами и благополучно обойден стороной. Двое технарей отключили все системы безопасности и бесшумно открыли ворота, вместе со шлагбаумом небольшому электрическому микроавтобусу, издававшему только легкий шорох мягкой резины по асфальту. Кузов был покрыт материалом, подобным костюмам, и виделся, как легкое колебание воздуха над нагретой поверхностью. Но в этой маскировке уже не было особой необходимости – приборы, обеспечивающие наблюдение за территорией, «уснули». Проникнув в здание, пришельцы, прекрасно ориентировавшиеся в его «лабиринтах», поспешили в палату, где находился Антон. Дежурный персонал, ослепленный внезапной ярчайшей вспышкой, подвергся воздействию усыпляющего газа через маски, приставленные диверсантами. Они решительно, но довольно бережно переложили пациента на мобильную койку и покатили ее на выход. Загрузив добычу в микроавтобус, все четверо присоединились к водителю и, захватив двух прикрывавших отход техников, так же бесшумно покинули двор Swiss Omni Crionics.

Спокойствие альпийской ночи не было нарушено больше ни чем…

7

Доктор Старке ожидал командира группы захвата скорее, из уважения к порядку. Результаты ночной вылазки были ему известны «из первых рук», если можно применить это выражение к трабанту – легкому персональному коптеру, сейчас мирно восседающему на спинке огромного вращающегося кресла хозяина, но готовому ринуться на его защиту. Системы, связанные с ним импульсным закодированным радиоканалом, непрерывно анализировали окружающую обстановку, даже в таком безопасном месте. Они практически не расставались, лишь вчерашней ночью маленький винтокрылый аппарат сопровождал отряд «невидимок», транслируя весь процесс на персональный планшет босса. Наблюдение было негласным, кроме функции контроля он страховал исполнителей в случае непредвиденных помех. Сверхлегкие графеновые детали и сверхновые экспериментальные нано-аккумуляторы в сочетании с бесшумными пропеллерами, имеющими безупречно просчитанную геометрию, позволяли дрону очень долго находиться в воздухе, оставаясь незамеченным даже для таких опытных бойцов.

Вошедший крупный мужчина появился в кабинете, как призрак – не скрипнув дверью и не издавая звука шагов, несмотря на отсутствие коврового покрытия на паркетном полу, по-военному вытянулся и скосил глаза на трабанта. Он давно хотел завести такую «игрушку», больше для оперативных целей, так как в охране не нуждался. Технические характеристики были ему знакомы и внушали уважение, особенно в сравнении с массовыми «гражданскими» моделями, да и военными, не сильно ушедшими вперед за двадцать лет. Гонорары за выполненную работу, не такие уж маленькие, все равно не позволяли совершить столь дорогостоящую покупку. Попытки включить ее стоимость в смету, при заключении очередного контракта, к успеху не приводили, ибо экономическая составляющая для его клиентов тоже была немаловажным фактором. Летучие спутники часто бывали эффективнее целой команды телохранителей, сверху видно, как известно, все, устранить опасность они были способны во многих случаях сами, но иногда искусственный интеллект базовой станции решал поручить это привычному живому сотруднику. Такое «разделение труда» было хоть и несколько громоздким, но вполне оправданным. На текущем техническом уровне, несмотря на невероятный прогресс, все еще было нереально оснастить летуна такими мощными «мозгами». Мультичастотный пакетный обмен данными с «землей» был достаточно помехоустойчив, а оптическая привязка к местности в сочетании с анализом координат стабильных источников электромагнитного излучения, которых было в избытке в современном мире, позволяла не полагаться постоянно на данные спутниковой геолокации. Задача была тоже довольно серьезная, но на это «ума» у беспилотника вполне хватало.

Без лишних церемоний и приветствий Старке указал вошедшему на удобное кресло.

– Присаживайтесь, полковник!

– Благодарю, доктор.

– Ну, как все прошло?, – вопрос прозвучал немного фальшиво.

– Штатно!, – полковник понимал, что босс знает все, но злился на то, что не мог определить источник утечки информации. За свою команду он ручался, но червячок сомнения все же подтачивал его уверенность.

– Ну и прекрасно! Как Вам «пациент»?

– Не в моих правилах задавать вопросы, тем более, лишние, но я спрошу – какого черта?

– Ну, во-первых, не Ваше дело! Во-вторых, нам нужен именно такой человек по медицинским показателям. И в-третьих, Вы хотели бы, чтобы эксперименты проводили на Ваших соотечественниках?

Старке слышал о националистических взглядах собеседника и решил сыграть на этом, чтобы прекратить ненужную дискуссию.

– Нет, конечно. Но Вы меня знаете, я предпочитаю не играть вслепую. Когда-нибудь это может обернуться гибелью моих людей, а я этого ой, как не люблю! Я полагал, что мой статус позволяет мне знать несколько больше…

– Конечно, конечно! Не буду Вам врать, что сейчас собирался все рассказать, а меня опередили. В общих чертах дело обстоит следующим образом: некая корпорация хочет провести эксперименты по совмещению функций живого организма и телекоммуникативного устройства. Дело очень перспективное и сулит не просто сверхприбыли, открытие нового рынка, причем монопольное. У меня есть сведения, из неофициальных источников, разумеется, что некоторые правительства напрямую в этом заинтересованы и готовы профинансировать разработки, оставаясь при этом в тени.

«Да, а я трабанта купить не могу!», – грустно подумал полковник, но вслух произнес:

– Понимаю, в военной сфере это мгновенная связь между бойцами, и не просто связь. В гражданской – тотальный полицейский контроль, но как заставить население это все пустить в свои организмы?