Пролог Глеб
Накидываю капюшон на голову и прикуриваю сигарету. Горький дым сразу попадает в легкие и дарит болезненное удовлетворение. Вечерние сумерки скрывают меня от посторонних глаз, позволяя долго оставаться незамеченным. Смотрю на часы, еще пара минут и она появится. Никогда не опаздывает. Весь день расписан по минутам и я, блядь, знаю его наизусть.
Жду около подъезда, как верный пес и самому от себя тошно. От того, в кого я превратился из-за нее. Она свела меня с ума, всю душу вывернула наизнанку. Пленила тело и мысли. Думаю только ней, про других баб забыл напрочь. Стал одержимым и озабоченным.
Глубоко затягиваюсь и прикрываю глаза, с трепетом вспоминая ее лицо. Ничего такого в ней нет. С виду обычная. Даже невзрачная. Но чем-то зацепила так, что я, как червяк болтаюсь на крючке без надежды на спасения. Когда смотрю в ее глаза, тону в их сладком омуте, падаю на самое дно.
От того, что сейчас увижу ее мурашки пробирают до костей. В груди жжет, а внутренности крутятся в мясорубке. Моя неприступная, не дающая шанса, но, блядь, я не собираюсь отступать.
Цокот каблуков эхом раздается в вечерней тишине. Смотрю на часы и усмехаюсь. Как всегда, филигранная точность. Выкидываю сигарету и выхожу из своего укрытия, преграждая путь. Видит меня и вздрагивает от неожиданности.
– Алена Сергеевна… – голос срывается от волнения. – Алена…
Делаю шаг к ней, но она выставляет руки вперед, защищаясь от меня. Но меня уже не остановить. Я слишком долго ждал.
– Не надо.
– Я так больше не могу, – не обращая внимания, сжимаю ее в объятиях и утыкаюсь носом в шею. Дышу ей и никак не могу надышаться. Топит от этого яркого ощущения наполненности.
– Ты мой ученик, Глеб. И между нами ничего не может быть! – Алена Сергеевна истерично бьется в моих руках и только распаляет еще больше. Ее тело реагирует на меня едва ощутимой вибрацией. Я чувствую ее. Мне не может казаться.
– Почему? Тебе же нравится, – впиваюсь в этот мятежный рот, пресекая любые возражения. Жадный, украденный поцелуй. Как кипятком обдает. Ни с кем такого не испытывал.
Она не отвечает. Кусается. Чувствую кровь и резко отстраняюсь. Ее глаза распахнуты и пылают праведным гневом.
– Аронов, хватит! Прекрати! – колотит меня кулачками, но мне не больно. Я не чувствую ничего, кроме опасного пламени, что сжигает меня изнутри.
Перехватываю ее запястья и завожу себе за спину. Алена оказывается слишком близко. От ее запаха срывает башню. Контролировать себя становится гораздо сложнее. Инстинкты требуют свободы, подчинять и властвовать.
– А то что? – склоняюсь и останавливаюсь в миллиметре от ее губ. – Двойку поставишь или родителей вызовешь?
– Сопляк, – шипит она, опаляя горячим дыханием и пытается вновь меня ударить. – Найди себе девушку по возрасту.
– А я тебя хочу, – хрипло шепчу, глядя в глаза и провожу носом по ее лицу от щеки к уху. Блядь, так остро, что кончить можно.
– Хватит! – всхлипывает Алена и отталкивает меня. – Перестань меня преследовать.
Вырывается из захвата и стремительно сбегает в подъезд. Провожаю взглядом и усмехаюсь. Никуда не денется. Все равно будет моей рано или поздно. Или я сдохну. Без нее.
Глава 1 Глеб
– Глебыч, с днюхой! – раздается то тут, то там. – За тебя, брат!
Вяло киваю и приподнимаю бокал. Сбился со счета, сколько раз. Пацаны отдыхают. Отмечают мое восемнадцатилетие, которое наступило вчера, а мне не весело. Мне никак, не чувствую причастности к этому празднику. Была бы мама рядом, все было бы по-другому…
Ритмичная музыка долбит по ушам и заставляет телок двигаться в такт. Сколько их здесь? А хрен знает, я не считал. Лениво слежу за ними и не чувствую ничего, кроме отвращения. Надоело. Пресытился. Одно и то же по сотому кругу. Одинаковые тюнингованные лица, вереница силиконовых тел, все, как на подбор. И каждая хочет заполучить своего «принца». Идиотки.
Глоток коллекционного вискаря, и жидкий огонь скользит по пищеводу, приятно обжигая и срывая дыхание. Откидываю голову и расплываюсь в довольной усмешке. Праздник по случаю моего совершеннолетия удался на славу. С нескрываемым наслаждением наблюдаю за тем, во что превратился дом из-за вечеринки. Маленькая, но такая приятная месть. Надеюсь, отец оценит ее по достоинству.
Бессильная ярость просыпается в душе, и дышать становится тяжелее. Стискиваю зубы, отшвыриваю бокал в сторону и поднимаюсь на ноги. Подхожу к первой попавшейся девке, хватаю за плечо и резко разворачиваю к себе.
– Как зовут? – впиваюсь в ее лицо взглядом. Не худший вариант, хоть и потрепанный.
– Настя. – Она растерянно хлопает ресницами. Угу, еще целкой прикинься.
– Пойдем, Настя, прокатимся, – не особо церемонясь, тащу ее к выходу.
– Куда? – В голосе слышны панические нотки.
– Не бойся, не обижу, – бросаю на ходу, вытаскиваю ее на улицу и нажимаю кнопку на брелоке. «Вольвец» приветственно моргает фарами. Подарок отца. Что ж, опробуем, собственно почему нет?
– Нам туда, – киваю в сторону машины и тяну девушку за собой.
– Но ты же пил…
– Ты блядь или полиция нравов? – огрызаюсь на нее. – В машину садись.
Послушно исполняет, опускается на сидение и пристегивается. Завожу двигатель, негромко урчит. Усмешка помимо воли искажает мои губы. Как же все просто: подарил тачку – откупился от сына.
С пульта открываю ворота и выжимаю педаль газа в пол. Машина резво трогается с места и беспрекословно исполняет все мои команды. За рулем сидеть одно удовольствие. Откидываюсь на спинку и немного расслабляюсь. Далеко ехать не собираюсь, так, по округе прокатиться…
Права у меня есть давно, правда, датированы сегодняшним числом, но никто меня и так не тормозит. В нашем городе все знают отца и боятся. И со мной не хотят связываться. Один я убогий нихрена не боюсь.
«У тебя скоро появится брат», – взрывается в сознании голос отца. Очередная волна злости проходит по телу, заставляя крепче сжать руль. Так и хочется расколотить этот гребаный подарок, аж скулы сводит. Но я все еще в своем уме. Не так много выпил, точнее, не добрался до стадии «похер». Да и жить хочется.
Торможу на обочине, мышцы напряжены до предела, а дыхание тяжелое. Надо успокоиться и слить негативные эмоции, чтобы расслабиться.
– Настюх, ты же хочешь поздравить меня с совершеннолетием? – хрипло говорю ей, а смотрю прямо перед собой, продолжая крепко сжимать руль.
– Конечно, а как? – Ее голос вибрирует от волнения или страха, но мне плевать. Меня интересуют только мои потребности. Впрочем, как и всегда.
– Это удовольствие я буду помнить вечно, – хмыкаю и отъезжаю на сидении.
Расстегиваю джинсы, приспускаю боксеры и высвобождаю эрегированный член. Настя все понимает без слов, нервно сглатывает и наклоняется к моему паху. Откидываю голову и прикрываю глаза, предоставляя ей полную свободу действий.
Горячий язык очерчивает головку и скользит ниже. Рефлекторно дергаюсь навстречу и врезаюсь в горло. Настя давится и пытается отстраниться, но я не позволяю. Беру за волосы и настойчиво врываюсь в глубины ее рта, касаясь головкой гланд. Мне нужна разрядка. Как можно быстрее. Иначе я взорвусь от переизбытка отрицательных эмоций.
Но никак не могу кончить. Мысли сбивают с настроя. Воспоминания так некстати лезут в сознание. Ненавижу его, всеми фибрами души.
Да твою мать! Цепляюсь взглядом за возбуждающую картинку снизу и вколачиваюсь в глотку Насти по самые яйца. Наконец накрывает оргазм, волной проходясь по телу. Замираю, изливаясь в горло своей спутнице, и шумно выдыхаю.
В окно негромко стучат. Вздрагиваю от неожиданности и распахиваю глаза. Это еще что за нахер? Девка резко вырывается, и несколько капель спермы попадает на мои джинсы. Вот еще не хватало.
– Твою мать, – рычу недовольно и нажимаю на кнопку.
Окно ползет вниз, впуская в салон морозный воздух. Прищуриваюсь, пытаясь понять, что происходит. Машина ГИБДД стоит неподалеку. Гайцы? Меня? Это даже интересно.
– Добрый вечер. Старший лейтенант Климов. Ваши документы, пожалуйста, – представляется инспектор. Ну точно. Новенький, что ли?
– Я что-то нарушил? – хмуро уточняю и быстро заправляюсь, приводя себя в более-менее приличный вид. Настя отворачивается к окну и никак не участвует в нашем разговоре. Оно и к лучшему.
– Документы, – с нажимом повторяет Климов.
– С хера ли? Я даже не еду. – Меня вспенивает от его тона. Документы в полном порядке, но адреналин в крови толкает на подвиги.
– Машина заведена и стоит в неположенном месте.
– Мы просто грелись, – многозначительно поясняю, но инспектор не обращает на мои слова внимания. Какой-то непонятливый.
– Это ваши проблемы. Нарушения налицо.
Отдаю права и документы на машину. Пусть прочитает фамилию и отвалит уже.
– Только сегодня права получили и уже нарушаете?
Да чтоб тебя. Закрываю окно и выхожу из машины. Достал, честное слово.
– Слыш, тебе тошно, что ли? – подхожу к нему. – Давай разойдемся миром?
– Каким еще миром? – хмурится Климов, словно не понимает, о чем я. – Чем это пахнет? Ты пьяный, что ли?
– Сколько тебе надо? Десятки хватит? – смотрю на него и достаю портмоне. С наличкой сейчас туго, но всегда же можно снять.
– Взятку при исполнении? – Глаза Климова подозрительно прищуриваются. – Да ты, малой, в край охренел.
Кулак неожиданно прилетает под дых, заставляя согнуться пополам. Твою мать. Судорожно втягиваю воздух. Мышцы наливаются свинцом, а в ушах долбит сердцебиение. Адреналин выплескивается в кровь. Вдох. Еще один. И кидаюсь в драку. Луплу что есть силы кулаком в челюсть, потом еще куда-то. Едва успеваю уворачиваться от кулаков противника. На подъеме удается даже завалить его на землю и сесть сверху, нанося сокрушительные удары по физиономии.
Но в состоянии аффекта я не принял в расчет наличие второго инспектора. Слишком поздно замечаю движение в свою сторону. Острая боль пронзает область виска, и темнота окутывает меня.
***
– Вы че, дебилы? Не видите, кого месите? – Грубый голос звенит в ушах и отдается болью в висках.
– У него фамилия другая.
Что еще за херня? С трудом разлепляю веки и пытаюсь сообразить, где нахожусь.
– Да он борзый, чуть Клима не ушатал…
Клим. Что-то отдаленно знакомое.
– Хуерзый! Сейчас приедет его отец и будет натягивать нас всех вместе и по очереди. Вот ему и объясните, кто борзый.
Перед глазами все плывет. Сажусь и фокусирую взгляд. Бетонные пол и стены, окно решетчатое под потолком. И громко спорящие голоса. Так и хочется заткнуть все разом.
– Я же не знал.
– Иди к нему и договаривайся, иначе вылетишь к чертовой матери!
Память возвращается стремительно и только добавляет проблем. Твою мать. Вот это я вчера покуролесил. Отпраздновал днюху. Голова раскалывается просто нереально. Ощупываю физиономию, вроде все цело. Челюсть функционирует. Глаз немного заплыл, а так… жить буду. Костяшки немного сбиты, но не критично. Знатно вчера побухал, ничего не скажешь.
Звук металлической задвижки бьет по ушам. Болезненно стону и зажмуриваюсь. Капец как громко.
– Живой? – В камеру входит гаишник, который вчера до меня докопался. Тоже изрядно потрепанный, с кровоподтеками на лице. – Врача надо?
– Нормально, – нормально хмыкаю я и киваю на лавку рядом с собой. – На мне, как на собаке.
– Такое дело… – начинает Климов и заминается. Стремно унижаться? Едва заметно усмехаюсь.
– Не стоит. Я все слышал, – хмыкаю и поворачиваюсь к нему. – Не буду я ничего говорить отцу. Да и я сам не прав.
– Рад, что ты это понимаешь.
– Понимаю… – протягиваю ему руку. В конце концов, нормальный парень. Попал просто под горячую руку, а точнее, каток моей борзоты. – Мир?
– Давай, – пожимает в ответ. – Не залетай больше.
Климов поднимается на ноги.
– А где тачка?
– На штрафстоянке, – пожимает он плечами. – Девка твоя домой ушла.
– Хрен с ней, – отмахиваюсь небрежно. Еще я за шлюх не переживал. – Сигареты есть?
– Держи, – протягивает мне пачку и зажигалку.
– Спасибо. Зовут-то тебя как?
– Серега.
– Глеб.
Уходит, звонко лязгая задвижкой. Обезьянник в каком-то отделе, не иначе. Интересно, в каком? Хотя нет, совсем не интересно. Закуриваю, затягиваюсь и закашливаюсь, не рассчитав крепость. Черт, так и легкие можно выплюнуть.
Ложусь многострадальной головой на лавку и курю в слабый затяг, чтобы не дохать.
Прекрасно знаю, что будет дальше. Приедет отец и начнет читать мне морали, какой я мудак и как его подставляю. Отчасти так оно и есть, только вот бесполезно пытаться достучаться до моей совести. У меня ее нет. Не осталось с тех самых пор, как он сплавил мать в дурку, а к нам в дом притащил свою любовницу.
Мразь. Ненавижу. Затягиваюсь глубоко и выпускаю толстую струю дыма в потолок. Когда-нибудь все изменится. Я теперь совершеннолетний и сам отвечаю за свои поступки. Это даже приятно – быть взрослым.
Сколько мне здесь еще чалиться? Черт его знает. Отец, наверное, будет устраивать показательные. Похер. Подожду. Закрываю глаза и пытаюсь поймать дзен.
***
Отец не удосужился приехать сам. Прислал адвоката и начальника охраны. Может, и к лучшему. Успею подготовиться к разговору с ним. Забираю личные вещи, выхожу на улицу и сажусь в тачку начальника охраны.
– Глеб, ты сдурел? – Тимур отчитывает меня, как пацана. – Кто тебя так? – замечает следы на лице и хмурится.
– Нормально все, – отмахиваюсь я, давая понять, что тема закрыта. – От башки есть что-нибудь?
Протягивает мне какие-то колеса и бутылку с водой. Для верности закидываюсь сразу парочкой.
– Отец в ярости, – сухо констатирует Тим. Нормальный мужик, даже помогает мне иногда.
– Ему полезно, – хмыкаю, откидываюсь на спинку и прикрываю глаза. Все, меня нет.
В доме царит гробовая тишина. Даже прислуга куда-то испарилась, но навела порядок перед этим. Никаких следов вчерашнего праздника не осталось. Так даже не интересно. Иду сдаваться в кабинет. Без стука открываю дверь и встречаюсь взглядом с отцом.
– Сучонок! Ты что творишь? – срывается на грубость. Нервишки так себе. Морда красная, глаза навыкате. Ходит из стороны в сторону и плюется проклятиями.
– И тебе доброе утро, папа. – Последнее слово буквально выплевываю.
– Доброе? Да ты в край охренел! – орет он, брызгая слюной.
Как ни в чем не бывало прохожу вглубь кабинета, опускаюсь на стул и закидываю ноги на стол.
– Ага, я вообще жалкое отродье, – словно между делом замечаю я. – Ублюдок безродный. Но ничего, – губы расползаются в кривой ухмылке, – Мариночка тебе скоро нового родит. Не испорченного.
– Что ты несешь? Дать бы тебе леща, да места живого нет.
– Не отказывай себе в удовольствии, – хмыкаю я и равнодушно закидываю руки за голову. Все это бла-бла-бла. Вот потрындеть, сотрясая воздух – это отец горазд, а что-то реально сделать – уже не про него.
– Ты хоть знаешь, во сколько мне обойдется твой праздник?
– И знать не хочу.
Чистая правда. Никогда не считал его денег и не собираюсь начинать. Должен же он хоть как-то платить за свои поступки. Чтоб жизнь малиной не казалась.
– Ах так, – зло шипит он и грубо сталкивает мои ноги со стола. – Совсем страх потерял? Но ничего. Оставлю тебя без дотаций, посмотрим, как запоешь. Карточки и ключи от машины на стол.
Напугал, аж дрожу весь. Не спорю с его решением. Так даже лучше для всех нас. Достаю портмоне и ключи от машины.
– Да подавись, – небрежно швыряю на стол, а в груди настоящий пожар. – Бабки, бабки, бабки, кроме них тебя никогда ничего и не интересовало.
Не удается остаться безучастным. Бесит меня вся та ситуация и несправедливость к матери тоже.
– О чем ты? – Отец непонимающе хмурится.
– Мама так тебя любила, а ты трахал все, что движется, – выплевываю обвинение ему в лицо. Внутри горит так, что дым из ушей скоро пойдет.
– Неправда! – рявкает он. – Я любил твою мать.
– Именно поэтому она хотела выйти в окно, правда?
Думал, я не знаю об этом, но ошибается. Я все знаю и все вижу. Если что-то молча хаваю, вовсе не значит, что не замечаю. Просто время платить по счетам еще не настало.
– Что ты понимаешь? Она больна. – Отец привычно пытается оправдаться и списать все на болезнь. Но я знаю правду.
– Это ты болен! И дырка твоя брюхатая. – Меня отчаянно несет, но фильтровать слова нет ни сил, ни желания. – Ей ты тоже изменяешь?
– Не смей так говорить о Марине!
– Как хочу, так и говорю, – подскакиваю на ноги. – Шлюха твоя Марина, с тобой только из-за бабла. Как и все вокруг.
– Да как ты смеешь? Я все для тебя, а ты хамло неблагодарное, не ценишь. – Отца трясет от злости, а меня неожиданно, наоборот, отпускает.
– Упрекнуть решил, – усмехаюсь я. – Самое время.
– Я тебя содержу, одеваю, гулянки твои оплачиваю…
– В ножки тебе поклониться? – отвешиваю дурашливый поклон.
– Клоун, – огрызается отец. – Одна твоя спецшкола сколько стоит. Видимо, не учат там уважать родителей.
– Да засунь ты себе эту школу в задницу, – издевательски смеюсь я.
– Идиот, это твое будущее!
– В этом ты прав. Это мое будущее. Без тебя.
Решение приходит быстро. Разворачиваюсь и иду к выходу.
– Глеб, стой! Я еще не закончил.
– А я закончил, – показываю родителю «фак» и и выхожу из кабинета, громко хлопнув дверью.
Глава 2 Глеб
Единственный человек, которого я взял с собой в новую жизнь – Олеся. Не то чтобы испытывал к ней какие-то сильные чувства. Скорее уж хотелось расставить точки над «i». Одно дело встречаться с мажором и совсем другое – с бывшим мажором.
Крепко сжимаю ладонь Олеси и осторожно веду наверх по лестнице. Она в плотной повязке и не видит убитых стен в подъезде пятиэтажки. Нам нужен четвертый. Именно здесь находится квартира моей матери. А теперь моя. Единственное жилье, что у меня осталось. Гораздо лучше, чем ничего. Не был здесь лет десять, наверное, но все еще ориентируюсь.
Останавливаюсь напротив двери и достаю из кармана ключи. Два оборота, и замок, скрипнув, поддается.
– Куда ты меня привел? – Олеся нетерпеливо переминается с ноги на ногу и озирается по сторонам, но повязка не дает увидеть подробностей.
– Сейчас узнаешь, – шепчу ей на ухо и тяну дверь на себя. Пропускаю девушку в квартиру и сам вхожу следом.
Спертый запах сразу бьет в нос, надо открыть окна и проветрить. А еще убраться не мешало бы. Но сначала… снимаю повязку с глаз Олеси и отхожу на пару шагов.
– Фу, что это за место? – Она морщит свой высокомерный нос.
– Мой дом, – сухо поясняю и равнодушно пожимаю плечами.
Не хоромы, конечно, а крошечная двушка в жопе мира. Такой вот неждан от мажора. Хавай, детка, или вали нахрен с глаз моих.
– Но Глеб… – Олеся оборачивается ко мне и недовольно кусает губы. Думает, что я шучу, но сорян. Все именно так, как есть.
– Ты же сама хотела, помнишь? – притягиваю ее за слова. – В горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности…
– Но не так же, – возмущается она и с демонстративным неудовольствием обхватывает себя руками, словно боится испачкаться.
Какая цаца, прости господи. А понтов-то было. И любовь до гроба.
– А как, Лесь? – хмыкаю я. Обхожу ее, иду на кухню и включаю свет. Открываю окно, впуская морозный воздух.
Олеся приходит за мной, но старательно избегает касаться чего-нибудь.
– Решил жить отдельно, хоть денег у отца возьми.
– Нет.
– Почему?
Реально не понимает или издевается? Я что, похож на того, кто просто так кидается словами?
– Потому что у меня есть гордость и принципы. Я лучше с голоду сдохну, чем о чем-то его попрошу.
– Но это не мои принципы! Я не намерена бросать свою жизнь в угоду твоей!
Примерно этого я и ожидал. Все они одинаковые, продажные шлюхи.
– Я так и думал, – язвительно усмехаюсь и киваю на дверь. – Поэтому такси уже ждет тебя у подъезда.
– Вот так просто?
– Не вижу смысла друг друга насиловать, – равнодушно пожимаю плечами. Я все сказал, и добавить мне в принципе нечего.
– А школа? А выпускной? – В ее голосе явно слышится истерика. – Мы же хотели вместе пойти.
– Придется тебе идти одной, – развожу руки в стороны. – Я забрал документы.
– Зачем? – Глаза Олеси недоуменно округляются. – Она же оплачена до конца года.
– По той же самой причине. Доучусь в обычной среднеобразовательной. Вот здесь во дворе есть одна как раз, – указываю на здание, которое видно из окна. Это, конечно, не то, к чему я привык. Но учатся же там как-то люди, и я смогу.
– Ты с ума сошел? Это не твой уровень.
– Да плевать мне на уровень! Главное, ЕГЭ сдать и поступить в институт, чтобы в армию не забрали. А дальше уже… – замолкаю, осознавая, что объяснять бесполезно. Олеся меня не понимает и никогда не поймет. Мы просто разные. И наши отношения изначально были ошибкой. Хорошо, что я вовремя это понял.
– Далеко идущие планы, – хмыкает она. – Только где в них я?
– А тут все просто, – кривая усмешка искажает мои губы. – Либо ты остаешься со мной и мы вместе придумываем будущее, либо оно у нас разное.
– Здесь? В этом клоповнике? – Олеся качает головой. – Нет, Глеб. Это исключено.
– Тогда выход там, – указываю направление и ухожу в другую комнату. Открываю окно и глубоко вдыхаю свежий воздух.
– Ты еще пожалеешь об этом, – летит мне в спину жалкая угроза, но вызывает лишь улыбку. Нашла кого пугать.
– Ага, уже жалею.
Даже не оборачиваюсь, теряя всяческий интерес к разговору.
– Гад! Сволочь! – со злостью выплевывает Олеся и цокает к выходу.
Хлопает дверь, и наступает тишина. Наконец. Лучше уж дрочить, чем вот с такой связываться. Продажная шкура, и только.
Хрен с ней, своих дел хватает. Квартира и правда в убитом состоянии. Здесь столько лет никто не жил. Первая мысль вызвать клининговую службу, но отметаю ее безжалостно. У меня жесткий режим экономии, поэтому придется все делать своими руками. Ну ничего, справлюсь.
Утро начинается как-то внезапно и неотвратимо вместе со звонком будильника. Для прикола вчера завел практически раритетный экспонат, а сейчас едва не обделался, когда тот начал звенеть. Раздраженно шлепаю по кнопке, заставляя заглохнуть этого монстра, и лениво тянусь. Мышцы приятно ноют, местами даже чересчур. Никакого спортзала не надо.
Впахивал вчера полдня, наводя порядок. Устал, как псина, так, что даже шевелиться лень. Хочется крикнуть по привычке: «Галчонок, жрать хочу!» – и ждать, когда она сварганит завтрак. Но «Галчонок» осталась у отца в доме. Точнее, Галина Ивановна. Домработница и повар в одном лице. Знаю ее с рождения. Она еще при матери была, а потом осталась со мной. Жаль, не пересеклись вчера. Так вышло…
Шумно выдыхаю и скатываюсь с видавшего виды дивана на пол. Встаю в стойку и принимаюсь отжиматься до тех пор, пока мышцы не начинает покалывать. Ладно, хватит. Пора вставать и идти в школу с документами. Надеюсь, проблем не возникнет. Все же хотят такого перспективного ученика?
Пока принимаю душ, обдумываю, сколько всего надо купить, а денег в обрез. Можно, конечно, продать что-то, но вроде как нечего. Надо поработать, точнее, монетизировать. Сайты, проги, графика. Ноут нужен, а где его взять? Надо подумать в эту сторону, должен нарисоваться какой-то выход.
Закидываю в себя бутер с сыром и заливаю кофе. Гадость растворимая, но за неимением лучшего приходится травиться. Натягиваю кроссы и косуху, подхватываю документы и иду к двери. Звонок заставляет вздрогнуть от неожиданности. Вообще-то гостей я не жду, но и бояться мне нечего. Открываю, не глядя в глазок.
– Глебушка, я так и знала, что ты здесь. – Галина Ивановна сгребает в охапку и целует в макушку. Сама нашла.
– Где ж мне еще быть?
Невольно расплываюсь в улыбке и осторожно высвобождаюсь из ее объятий. Затискала совсем. Пропускаю ее в квартиру.
– Что ж ты не предупредил? – журит по-свойски и качает головой. Стыдно. Признаю, мой косяк. Но по-другому не мог.
– Не вышло, – виновато пожимаю плечами. – Исправлюсь.
Она машет на меня рукой, стаскивает плащ и отдает мне, разувается и идет изучать мои владения.
– Как ты тут? Голодаешь небось?
– Да ну брось, Галчон, – расплываюсь в улыбке. – Что я, маленький?
– Конечно большой. – Она закатывает глаза и кивает на остатки моего ужина, что я забыл убрать. – Пиццей вон желудок портишь. Ну и зачем? – упирает руки в бока и строго смотрит на меня. – Столько лет я тебя растила и для чего? Чтобы ты все мои труды слил в унитаз и слег с гастритом?
– Все нормально. Не нагнетай. Просто сил не осталось готовить.
Сложно оставаться серьезным от таких обвинений. Но мне на самом деле очень приятно. Галина Ивановна – единственный человек на свете, кто искренне обо мне переживает и заботится.
– А ты умеешь? – Она снисходительно усмехается. Знает ведь правду. Тут не поспоришь.
– Пельмени и яичницу точно смогу.
– Это не еда, – отмахивается Галчонок. – Ты куда собрался?
– В школу подавать документы.
– В эту? – кивает на окно, что выходит во двор.
– Да.
– Мать твоя там училась, – вздыхает она горестно. – Была круглой отличницей, между прочим.
– Надеюсь, мне тоже повезет, – расплываюсь в улыбке. Галина Ивановна очень любит маму и меня тоже. И мы ее тоже. Вот ведь как бывает: чужой по крови человек, а становится самым родным на свете.
– Ну беги, а я пока у тебя тут похозяйничаю.
– Спасибо.
Целую ее в морщинистую щеку и выхожу из квартиры. Пара сотен метров – и я на территории школы. Серое унылое здание и гнетущая атмосфера. В сущности, мне насрать, где доучиваться. Школа мне нужна, лишь чтобы сдать ЕГЭ, которое я по-любому сдам, и получить аттестат.
Сейчас каникулы, и народу почти нет. Охранник курит на крыльце, прохожу мимо, даже не пытается выяснить, куда я и зачем. Отличный сотрудник. Интересно, что входит в его обязанности? Одергиваю себя. Мне неинтересно. Это вообще не мои проблемы.
Интуитивно прохожу по первому этажу и в одном крыле нахожу кабинет директора. На табличке надпись «Ладья Серафима Васильевна». Улыбка сама по себе появляется на губах. Ржачная фамилия. Стучу в дверь и сразу вхожу. Секретарь, молодая и, по взгляду понятно, лишенная интеллекта девушка, окидывает меня взглядом.
– Чего тебе? – грубо бросает и хмурится.
– Здравствуйте, вы по какому вопросу, – поправляю ее. Что за сервис?
– Чего? – хмурится та еще сильнее.
Бесполезно это все.
– Разговаривать научись для начала, – отмахиваюсь от нее и иду в соседний кабинет с надписью «Директор».
– Стой, туда нельзя.
– Добрый день, – уверенно шагаю вперед и захлопываю дверь перед носом тупой секретарши.
– Здравствуйте. – Строгий голос привлекает внимание. Пронзительные черные глаза прищуриваются и останавливаются на мне.
– Мы можем побеседовать? – перехожу сразу к делу, чтобы не отнимать друг у друга время.
Губы директора едва заметно дергаются в подобие улыбки. Она кивает на стул, куда я с благодарностью присаживаюсь. Хоть один адекватный человек нашелся в новом для меня мире.
– Итак, вы по какому вопросу?
– Хочу учиться в вашей школе, – уверенно вру, глядя в глаза. Это я умею филигранно. Не подкопаться.
– Что так? – Бровь Серафимы Васильевны снисходительно поднимается.
– Личное… – нехотя признаюсь я. Нет смысла врать в этом моменте, ибо по документам все видно.
Протягиваю папку. Директор смотрит в нее и стреляет в меня глазами.
– Очень неожиданное решение. – Серафима Васильевна откладывает папку в сторону, откидывается на спинку и снова смотрит в глаза. – Почему именно у нас?
Могу сочинить целую слезливую легенду, но шестое чувство подсказывает, что этой женщине лучше говорить правду.
– Если честно, мне все равно где, – улыбаюсь я. – Но я живу недалеко, и здесь училась моя мать.
– Ваша мать? – Серафима Васильевна возвращается к документам. – Аронова?
– Да, Мария Аронова.
– Машенька… – Ностальгичная улыбка появляется на ее губах.
– Вы помните ее?
– Конечно. Я была классным руководителем в ее классе. Замечательная девочка. Давно ничего о ней не слышала. С ней все в порядке?
– Она болеет, – уклончиво отвечаю я. – Надеюсь, скоро поправится.
– Печально. Значит, Глеб. – Серафима Васильевна утыкается в комп на несколько минут. – В физмате мест, к сожалению, нет, в гуманитарий пойдешь?
– Да мне все равно куда, – пожимаю плечами.
Директор нажимает на клавишу, и все зависает. Что-то невнятное бормочет и ругается себе под нос.
– Что-то не так? – решаю все-таки уточнить. Мало ли, помощь нужна.
– Да компьютер работать отказывается. Что только с ним не делала.
– Позволите? – поднимаюсь на ноги и издалека смотрю на эту допотопную технику. Как на ней вообще работать можно?
– А ты понимаешь? – с опаской спрашивает Серафима Васильевна.
– Немного, – пожимаю плечами.
– Пожалуйста, – уступает мне место, а сама выходит из кабинета. Что-то говорит секретарю и через мару минут возвращается.
Я пока чищу память, попутно исправляя мелкие косяки и прочую нечисть. Ну вот, вроде ожил немного.
– Забирайте, – поднимаюсь и уступаю директору место. – Но я бы посоветовал более современное железо.
– Да где ж его взять? – качает она головой. – Спасибо. Ты очень помог.
– Обращайтесь. Мне несложно, – усмехаюсь я. Первый день и сразу плюс в карму. – Так что там с гуманитарием?
– Сейчас сделаю копии, и подпиши документы у секретаря. А в понедельник жду тебя, познакомлю с классом и учителем.
– Спасибо.
***
Возвращаюсь домой и улыбаюсь, ощущая офигенный аромат свежесваренного борща. Аж желудок сводит.
– Галчонок, – захожу на кухню и расплываюсь в улыбке. – Ты моя самая большая любовь.
– Не подлизывайся, – ворчит она беззлобно. – Мой руки и за стол.
Послушно исполняю. Сажусь и жду, захлебываясь слюной. Передо мной появляются тарелка супа, сметана и хлеб. Душу готов продать за этот борщ. Нереально вкусно.
– Ну что там в школе? Взяли? – Галина Ивановна садится напротив.
– Да. В понедельник первый день, – с набитым ртом отвечаю я.
– Ну и отлично. А теперь расскажи, как ты собрался жить?
– Галчон… – с упреком смотрю на нее. Не ожидал, что начнет отговаривать. Даже аппетит пропадает.
– Я, между прочим, серьезно, – хмурится она и смотрит в окно отрешенным взглядом. – Вильнуть хвостом и уйти от отца – это, конечно, здорово. Но дальше-то как-то надо жить. На что-то, в конце концов.
– Есть у меня пара идей, – вздыхаю и отодвигаю пустую тарелку в сторону. – Пока думаю, как реализовать. Комп нужен, без него тяжко.
Галина Ивановна уходит в коридор и возвращается с сумкой.
– Вот что, хороший мой, – достает из нее небольшую пачку денег и кладет на стол. – Вот я тут скопила…
– Нет, что ты, я не возьму, – качаю головой и отодвигаю деньги обратно. Я, конечно, сволочь, но не до такой степени и не со всеми. Как я могу забрать последние деньги у пожилого человека?
– Не спорь, – настаивает Галина Ивановна. – Это мое решение.
– Так нельзя.
– Да брось, мне все равно тратить некуда, – фыркает она. – А ты купишь себе компьютер. Ты парень умный. Кто бы что ни говорил, а я знаю тебя очень хорошо. Мария успела заложить в тебя нужные качества, и я уверена, что ее воспитание даст свои плоды.