Азбука спасения. Том 78

Преподобный Симеон Новый Богослов

В чем состоит совершенство духовного о Христе возраста? Но скажем прежде, что есть мера духовного возраста и высота исполнения Христова, а потом опишем блага Отца небесного и покажем, какие из них дает Он в руки тех, кои веруют в Него. Слушай же внимательно.

Меру возраста исполнения Христова составляют такие черты жизни духовной, кои созерцаются духовно. Начинаю изображение черт сего возраста снизу: ноги его – вера, а святое смирение – основание его твердое и непоколебимое. Голени, колена, бедра – нестяжательность, обнажение от всего, странничество, подчинение, бывающее с разумом по любви Христовой, послушание и благоохотное служение. Внутреннейшие и сокровеннейшие части (надо полагать, нервы) – непрестанная умная молитва, сладость, порождаемая излиянием слез, радость сердца и непрестанное его утешение и покой. Жилы и мускулы (с костьми) – постоянство и терпение в молитвах (домашних) и на церковных службах, и горение желания созерцать Бога и беседовать с Ним, порождаемое молитвами и богослужением церковным, как поет божественный Давид: разжжи утробы моя и сердце мое (Пс.25:2); и святой Павел говорит: станите убо препоясани чресла ваша истиною (Еф.6:14); и Апостол Петр: препоясавше чресла помышления вашего, трезвящеся, совершенне уповайте на приносимую вам благодать откровением Иисус Христовым (1Пет.1:13). Благодатью здесь называет он дар Святого Духа, делающий нас сопричастниками и сообщниками Бога. Живот, желудок и весь снаряд внутренностей – рабочие силы души, в средине которых, как бы сердце, стоит разумная сила, имеющая под собою и вместе с собою силы желательную и раздражительную. Впрочем, не они собственно разумеются под сказанными частями, а наипаче то, что направляет сии силы к единому и связует между собою, именно: кротость, простота, незлобие, сострадание, благоговеинство и страх Божий, которые, подобно ребрам, перепонкам, покровам и связкам, сжимают те силы, покрывают и не дают им обращаться к видимым вещам мира сего или желать что-либо из них, равно как не попускают завидовать имеющим их, серчать из-за них и злопамятствовать.

Когда не бывает никакого страстного устремления этих трех сил вовне, то есть к видимым вещам, тогда они сохраняются внутри сокрытыми. А когда они пребывают внутри одни сами с собою и блюдутся со вниманием сказанными добрыми расположениями, тогда разумная сила здраво рассуждает и верно отличает добро от зла, и показывает определенно и властно силе желательной, к каким вещам подобает ей склоняться желанием, какие любить, от каких отвращаться; раздражительная сила стоит между сими двумя, как благопокорливый раб, готовый усердно служить желаниям их, и всегда спомоществует им, пробуждает и подвигает к мужеству и содействию добрым и противодействию злым людям. Но поелику Бог, создавший всяческая, несравненно лучше всего созданного, то совершенно благословно человеку, почтенному разумною силою и стяжавшему ум немятущийся, как мы сказали, и не увлекающийся страстными замыслами, вместо всего другого, или паче всего другого почтить и возлюбить Творца всего и Владыку, и к Нему единому обратить все свое желание, показывая Его ему некоторым образом и говоря: послушай меня и воззри (на Бога), осяжи со страхом и трепетом, вкуси бессмертные сладости, обоняй духовное миро и познай, что нет никого другого, столь прекрасного, как Бог, или столь приятного, или столь сладкого, или столь могущественного, или столь премудрого, или столь славного, или такого, который мог бы животворить, делать нетленным и бессмертным.

Когда желание человека вкусит всего сего и насытится, тогда и раздражительная его сила вся соединится с разумною и желательною, и бывают три едино в созерцании тройческой единости Триипостасного Божества и в этом радостворном блистании собственного их Владыки. Тогда и следа не остается разделения сих трех, но бывают они едино. Когда же эти три силы души – разумная, раздражительная и желательная, от простоты единого и единственного блага обратятся к рассмотрению и различению злых и добрых вещей, сущих здесь в мире, тогда и желание, и мысль, и чувство нераздельно устремляются к тому, что противно воле Божией. Ибо тогда раздражительная сила движется только к этим и среди этих вещей.

Имел бы я и еще многое другое сказать о том, что соответствует в духовной жизни желудку, о духовном ястии и питии, о духовной алчбе и жажде, но чтоб не удлинить крайне моего слова, и чтоб, делая таинственное и сокровенное общеизвестным и явным, не дать повода тем, кои любят собирать чужие слова и богатиться чужими трудами и сокровищами, воспользоваться тем не как следует, умалчиваю о том, оставляя то прикровенным, чтоб желающие доискивались до того деятельным ведением.

Но возвратимся опять к своему предмету. До живота и желудка мы уже составили тело возраста духовного о Христе Иисусе. Теперь следует нам восходить до головы, чтоб представить тело духовное в его полноте и всецелости. Итак, что есть в теле духовного возраста о Христе грудь, спина, плечи, мышцы, руки, шея? – Под грудью его разумей благоутробие, в котором есть сосцы человеколюбия, источающие и богатно дающие млеко милостыни сиротам, вдовицам и всем другим нуждающимся, как говорит Апостол: облецытеся… во утробы щедрот (Кол.3:12). Но откуда набирается сие млеко в сосцы и как приготовляется, сие оставляю изыскать вам самим. Под спиною разумей то, что истинно духовные охотно берут на себя и поднимают тяготы других, и с радостью несут язвы и страсти Христовы, как говорит Апостол: должни есмы мы силнии немощи немощных носити (Рим.15:1). И еще: прочее, труды да никтоже ми дает: аз бо язвы Господа Иисуса на теле моем ношу (Гал.6:17), и Господь говорит чрез Пророка: плещы моя вдах на раны и ланите мои на заушения (Ис.50:6), – чего хоть и не случится нам потерпеть, но ждать того надлежит нам всегда и каждый час быть к тому готовыми. Под плечами и мышцами разумей терпение и сносливость в искушениях и скорбях. Ими и с ними, то есть терпением и сносливостью, направляется и идет деятельность и рук; руками же я называю деятельную силу и готовность всячески слушаться заповедей Божиих и исполнять их. Эти, то есть деятельная сила (энергичность) и готовность на всякое послушание, без терпения и сносливости не могут установиться и окрепнуть, или не могут быть приобретены. Подле таких рук духовное тело имеет еще другие, духовные руки, коими оно утешает малодушных и нетерпеливых, поднимает падающих, обвязывает сокрушенных, возливая на раны их елей и вино; этими же руками и оно каждодневно делает и другое многое для братий, словом и делом; или же оно касается края ризы Владычней, приносит хлеб Господу своему и дает чашу в руки Его, и таким образом питает Его, питающего всякое дыхание единым мановением Своим, – питает, говорю, тою пищею, о которой Сам Он сказал, что желает ее, и желает крепким желанием. И блажен тот, кто знает сие, и имеет, и приносит Владыке своему, потому что и Христос Господь, седящий на Херувимах, приимет его в царство небесное, посадит и упокоит, и, препоясавшись, послужит Ему, по неложному обетованию Своему. Шея этого духовного тела есть несомненная надежда.

Се благодатью и помощью Божией изобразили мы все духовное тело, со всеми почти членами мужа совершенного. Остается еще не указанною одна голова его. Но, может быть, вам подумается, что уже все члены показаны, и, ни один не забыт, то есть, может быть, подумаете, что достаточно и того, что сказано, для полноты добродетели и спасения души. Однако ж не так есть, братия мои, – нет, не так. Ибо, как тело, имеющее все члены, а головы не имеющее, мертво бывает и бездейственно; и опять, голова, сама одна без всего прочего тела, хотя все же есть голова, но будучи отделена от тела, не может показать своей действенности (энергии), так бывает и с духовным телом, которого состав мы изобразили выше, содействием Святого Духа, – что все, что мы сказали о нем, без головы тщетно и бесполезно, хотя многие думают необдуманно, что деланием сих безглавых членов и частным их стяжанием они исправили все сполна и всецело. Будучи мертвы, они не чувствуют, какого лишены блага, разумею, головы. Те члены, о которых мы сказали и которые рассматривали отдельно один от другого, для удобнейшего понятия их значения и действия, без головы и без естественного соединения одного с другим не могут совсем составиться и установиться (образоваться и прочно стоять в душе). Ибо, как тело малого младенца никоим образом не может вырасти, если не имеет головы; когда же эти оба соединены, и друг другу помогают (пищу, например, тело принимает устами, потом из тела она уже воспосылается и в голову в виде питательной жидкости – крови), – тогда этим способом питается и растет весь человек, так то же самое бывает и в духовном теле (то есть что оно питается, живет и растет), когда поверх его утвердится и голова. Слушай внимательно, припомнив и сказанное мною прежде, – и раскрою тебе это пояснее.

Итак, имеешь веру и смирение – основы добродетелей, и поверх сих двух имеешь назданными все прочие добродетели, указанные мною прежде, из которых построено все тело (духовного человека) и возведено до шеи, – надежды, которая стоит над всем прочим телом добродетелей. Впрочем, она одна, без соединения с главою, умирает наряду с другими членами сего тела, ибо тогда неоткуда ей принимать дыхание, или воздыхания Духа, животворящего и движущего все тело то и все члены его, неоткуда получать нетленную пищу. Итак, чтоб не оставить недоконченною меру возраста Христова, поверх надежды положим святую любовь – воистину главу добродетелей, как говорят уста Христовы – божественный Павел: ныне пребывают вера, надежда, любы, три сия; больши же сих любы (1Кор.13:13). И еще: аще имам веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есмь. И аще раздам вся имения моя, и аще предам тело мое, во еже сжещи е, любве же не имам, никая польза ми есть (2—3). Все показанные мною прежде добродетели совершает вера, бывая воодушевляема в усердии к ним, учима ими и укрепляема на них надеждою – посредницею между ними и любовью. Сие, сказанное мною теперь, бывает невидимо и нечувствуемо теми, кои еще несовершенны, ибо несовершенные в добродетели не чувствуют этого и не понимают. Но когда вера, воодушевляясь надеждою, совершает все добродетели, тогда питает ими и греет главу, то есть любовь, и делает то, что она возрастает посредством их. Опять и глава чем более бывает питаема и растет, тем более и прочему телу добродетелей сообщает силы и делает его ревностнейшим к большему и большему преуспеванию. Так растут мало-помалу все члены всего тела духовного, состоя в живой, тесной и неразрывной связи со святой любовью.

Сия любовь – глава всех добродетелей, есть Христос и Бог наш, Который для того сошел на землю, сделался человеком, восприняв на Себя и нашу земную плоть, чтоб сделать нас причастными Своего Божества существенно, или чтоб преподать нам все дары Святого Духа, сделать нас духовными и нетленными и возвести на небеса. Сия любовь, как говорит божественный Павел, изливается в сердца наши Духом Святым (Рим.5:5) и есть потому причастие благодати Христовой, посредством коей соединяемся с Богом. О сей любви говорит и Иоанн Богослов: совершенна любы вон изгоняет страх… бояйся же не совершися в любви (1Ин.4:18). И еще: видите, какову любовь дал есть Отец нам, да чада Божия наречемся (3:1). Любовью здесь называет он благодать Святого Духа, чрез которую мы получаем сыноположение и делаемся чадами Божиими. Сей любви никто из людей не может ни видеть, ни получить, ни сочетаться с нею, ни стяжать ее, заведомо как духовную главу свою, если не сохранит твердой и непоколебимой веры во Христа и если со всею ревностью не наздаст на ней сказанных мною добродетелей. Тот же, кто не видел ее, не соединился с нею и не вкусил сладости ее, не может и возлюбить ее как следует, ибо кого кто не видал, того как может он возлюбить, как говорит Апостол: не любяй брата, егоже виде, Бога, егоже не виде, како может любити? (1Ин.4:20). И опять, если он не возлюбит Его от всей души и от всего сердца, прежде по естественным помышлениям и по сущему в нас люблению Его, то не сподобится видеть Его. Ибо Он Сам сказал: любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим; тогда, говорит, и Аз возлюблю его, и явлюся ему Сам (Ин.14:21).

Из этого явно, что если кто не возлюбит Бога от всей души и не покажет любви сей отвержением себя самого и всего мира, то не сподобится увидеть Его таинственно чрез откровение Духа Святого, – не имеет Его и главою своею, но есть тело, умершее и неподвижное на духовные дела, и лишенное жизни всех – Христа.

Те же, которые сподобились соединиться с Ним и стяжать Его главою себе (прошу обратить внимание на слово сие), бывают и сами богами по благодати, подобными Сыну Божию. О дивное чудо! Отец одевает их в первую одежду, то есть в одеяние Господа, которое носил Он прежде сложения мира. Ибо, как говорит божественный Павел, елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал.3:27), и вместе в Духа Святого, Который и изменяет боголепно всех их некиим дивным, неизреченным и божественным изменением, – о каковом говорит Давид: сия измена десницы Вышняго (Пс.76:11), – и наперсник Христов, святой Иоанн: возлюбленнии, ныне чада Божия есмы, и не у явися сущим в мире, что будем: вемы же от Духа, Коего дал Он нам, яко, егда явится, подобни Ему будем (1Ин.3:2).

Дает им еще Отец и ум Христов, да сияет он над главою их и открывает им тайны, которых не может выразить в слове язык человеческий. Дает Он им при этом и новые очи, и новый слух. – И что говорить много о том, чего невозможно высказать всего? – Весь Он Сам, Сын и Слово Божие вместе со Отцом и Духом Святым обитает в них. Каждый из таковых бывает сознательно, со свидетельством умного чувства, храмом Божиим, и тогда он вопиет с дерзновением, говоря: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал.2:20). И еще: егда бех младенец, яко младенец глаголах, яко младенец мудрствовах, яко младенец смышлях; егда же бых муж, отвергох младенческая (1Кор.13:11). Сего ради вся терплю (2Тим.2:10), все покрывая (1Кор.13:7), укоряемый благословляю, гонимый сношу, хулимый молю (1Кор.4:12,13), да обитает во мне сила Христова (2Кор.12:9).

Таков совершенный, не имеющий, однако ж, завершения, возраст мужей духовных. Совершен он бывает, поскольку сие возможно для нас; незавершим же, потому что совершенство его сокровенно в Боге. Полнота его есть смерть за Христа и заповеди Его; так что как Христос исполнил весь закон и предал Себя Самого за спасение всего мира, претерпев крест и смерть и моляся в то же время Отцу Своему о тех, которые распяли Его, говоря: Отче, отпусти им грех их, не ведят бо, что творят, – так должны и мы иметь решимость умереть за Христа и заповеди Его и за спасение братий наших, чтоб не иметь нам надежды на себя самих, но на единого Бога, воскрешающего мертвых. Если и не случится нам умереть насильственною и мученическою смертью, но человеколюбивый Бог наш вменит нам то, что мы умерли произволением (то есть имели решимость и держали готовность умереть за Него) в действительное пострадание смерти, как говорит и Апостол: по вся дни умираю (1Кор.15:31), — не потому, чтоб он многократно умирал самым делом, но произволением. Кроме того, должны мы еще молить Бога за тех, которые опечаливают нас по какой-либо причине или осуждают нас, и за тех, которые непрестанно враждуют против нас по злобе своей, – и за всех людей, верных и неверных, да просветит их Бог, чтоб верные достигли совершенства добродетелей, а неверные избавились от заблуждения и вступили в истинную веру.

До этого, сказанного мною, невозможно никак додуматься когда-либо человеку самому собою или делом совершить то, если не излиется прежде богатно в душу его любовь Божия, и если ради сей любви не вселится в него Христос, Который сказал: без Мене не можете творити ничесоже (Ин.15:5). Но такой благодати никто не может получить, если прежде не отвергнется себя, как повелел Спаситель, если, то есть не станет рабом Господу с полным усердием и не возлюбит Его от всей души. А кто не получил такой благодати, тот пусть не обольщает себя, но да ведает, что он не сподоблялся еще и не сподобится когда-либо – быть соединенным с Богом, с умным чувством, сознанием и созерцанием. Ибо те, которые получили благодать Божию и сделались мужами совершенными, и стяжали совершенный духовный возраст, в сказанной нами мере, – все соединяются с Богом и видят Его столько, сколько и сами видимы бывают от Него. Бог пребывает в них сознательно, опять, и они сознательно пребывают с Богом неразлучно.

Когда наконец придут они в такое состояние и сделаются истинно совершенными, тогда и Отец их небесный даст им в руки и сущее Его (имение, достояние). Под руками разумей здесь несомненное удостоверение, то есть что Он даст им сущее Его с верным удостоверением, а сущее Божие есть бессмертная, нетленная, непреложная, неизменная, вечная, неизъяснимая красота славы, какую имел Сын у Бога и Отца Своего прежде бытия мира, как говорит о сем само Слово и Сын Отца: прослави мя Ты, Отче, у Тебе Самаго славою, юже имех у Тебе прежде мир не бысть (Ин.17:5). И еще: и Аз славу, юже дал еси Мне, дах им, да будут едино, якоже и мы едино есмы… якоже Ты, Отче, во Мне и Аз в Тебе (Ин.17:22,21). От Бога Отца нашего изливается свет, неприступный для всех грешников, но приступный для праведных, который воссиявает в них и бывает для них радостью неизъяснимою, миром, всякий ум превосходящим, сладостью, наслаждением и веселием в ненасытимом насыщении, ныне и в бесконечные века. Скажу кратко (удивляясь и сам всему тому и не имея сил сказать что-либо большее) – неложный и верный Бог еще от настоящей жизни дает верным Своим, как залог, начатки всех тех благ, коих красоты око, омрачаемое страстьми, не видело, о коей и ухо, заткнутое неведением, не слыхало, и на сердце человека не всходило, что уготовал Бог любящим Его.

Так вот что есть сущее (достояние, благо) Отца, о котором я обещал вам сказать, и таким способом, как вы слышали, дает Он его любящим Его и проводящим жизнь на земле так, как бы жили на небесах, и, несмотря на то, что имеют умереть, так суть, как бы были теперь уже прославлены бессмертием, ходят во мраке мира, как бы ходили во дни и в невечернем свете, дышат, как бы вдыхая в себя воздух рая сладости, имея в себе древо жизни и пищу Ангелов, хлеб небесный, которым питаясь, все невещественные ангельские чины оживотворяются к бессмертию. Такие небесные человеки, и находясь среди мира и дел мирских, взывают вместе с Павлом воистину: наше житие на небесех есть (Флп.3:20), – там, где святая любовь, которая соединяется с любителями своими, осиявает их обильно и делает бесстрастными – ангелами воистину.

Кто, прежде чем всецело соединится с любовью, называет себя бесстрастным, или учит других бесстрастию, или берется за дела бесстрастных, или, опять, не верит делам, которые творят бесстрастные, – такой похож на малое дитя, которое прежде времени возраста надевает на себя оружия мужей, обещает учить других воинскому искусству, говорит, что и он муж, ставит себя наравне с военачальниками и берется идти на войну вместе с ними, – что не только невозможно, но и достойно всякого смеха. Запутается он, конечно, в самые оружия, кои надел, упадет и ушибется, и, может быть, так, что не сможет уже и подняться. И поделом ему это. Ибо если Бог определил Моисею, как человеку робкому, не выходить на войну, не тем ли паче тому, кто еще дитя, едва могущее ходить и одеваться, прилично подождать, пока придет в возраст мужа, а прежде того не браться за невозможное. Подобное покушение в отношении к духовной брани еще более ни с чем несообразно. Брань сия несть к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф.6:12), – оружия воинства нашего суть не плотская (2Кор.10:4) и видимые, но духовные и невидимые, – и самая брань сия невидима, и ведется с невидимыми врагами. Почему все те, которые, думая о себе, что суть нечто, показывают пред людьми, будто они неробки, мужественны и многоопытны в такой брани, преуспели в науке о ней, мудры и учительны и в том, как побеждать злых духов, и в том, как быть, если они победят, и всячески усиливаются посредством пустословия и сплетения умствований уверить всех о себе, что суть некие единоборцы и победители врагов, – все такие весьма худо поступают, если ничего не знают о сей брани из собственного опыта.

И это тем хуже, что, однажды выступив на среду в таком качестве, им уже трудно бывает отказаться от того. Такие обыкновенно, при всем том, что бывают обличаемы и осуждаемы своею совестью, что неопытны суть и необучены в сей брани, никак не могут согласиться исповедать свое в сем деле бессилие и невежество, потому что сильно овладевают ими тщеславие и человекоугодие, и они боятся, как бы не случилось им потерять славу человеческую. Почему, чтоб не явиться пред ближними, что такое они суть по душе, и чтоб люди не поняли, что они обнажены от духовных оружий, что еще немощны и несовершенны, они прикрывают себя рубищем лицемерия и кожею овечьею, и лицемерными словами стараются показать всем, что суть мужи совершенные, достигли в меру возраста исполнения Христова и сделались бесстрастными, что другие стяжали потами и трудами великими. При всем, однако ж, таком укрывании себя, дела нередко обличают таковых. Ибо, как они не утвердили оснований веры и надежды на камне и не возвели здания добродетелей на сем основании, под коим разумею Христа, то, будучи нетверды и неискусны, при встрече восстания искушений и бури помыслов, спотыкаются и падают. И вообще, если б все видели, что такое они по душе, то эти, носящие, как маску, личину только благочестия, а не самое благочестие, не посмели бы, как думаю, показаться на глаза людей или стать пред лицом человека, – особенно те из них, которые кажутся себе самим более других мудрыми и словесными и думают, что носят некий царский лик, пред каковыми благоговеинствует простой народ, и каких почитают многие и из непростых, как мудрых, благочестивых и целомудренных, хотя они совсем не походят на таковых, по тайным расположениям души, которые исполнены всякой худости.

Но время уже нам обратиться и на другое. Благоволите теперь поучиться и славе истинно святых и бесстрастных мужей, вы, которые хотите, которые то есть, желаете и ищете от всей души и сами стяжать такую славу. Представляю вам картину, на которой вы увидите все убранство их оружий и их блистательность, и затем каждый из нас, сличая себя с теми святыми, узнает, в какой находится мере совершенства, и сколько все мы стоим ниже их по мужеству, достоинству и силе.

Итак, смотри на небо в какую-либо ночь безоблачную, каково оно, – потом взгляни на диск луны, полный блестящего и чистейшего света, и вокруг этой всесветлой луны – на круг, который многократно бывает около ее. Рассмотревши добре все это, обратись умом своим к святым, находящимся еще в мире сем с телом. Святые сии подобны небу, сердце их подобно диску луны, и святая любовь есть всемощный и вседейственный свет, несравненно блистательнейший света солнечного. Любовь сия возжигает и освещает сердце их и, возрастая каждодневно паче и паче, преисполняет их светом всецело, ибо любовь не умаляется и не прекращается, как свет луны, но сохраняется всегда всесветлым посредством ревности и доброделания святых. Святое же бесстрастие есть как венец некий круглый, который окружает святых, заключая их среди себя, отвсюду покрывает их, как шатром, сохраняет их невредимыми не только от всякого греха, но и от всякого злого помысла, делает их неискусимыми и свободными от всех врагов, и даже неприступными для них.

Видите, какова слава святых, вы, истинно ее желающие? Поняли величие образа, какой я вам представил, и то, сколько каждый из нас ниже славы и блистания святых? Этот образ представляет то, что бывает в нас. Я указал его, но не я его изобрел. Он устроен Творцом всяческих Богом. Художное Слово Бога живописало в творении, как на некоей дщице, то, что имело быть после в деле спасения, или воссоздания нашего, чтоб, взирая на образ, представляемый чувственными вещами, мы не неверовали, что и в наше время бывает и совершается духовно истина, являемая ими. Но, зная, что каждый из нас создается Богом как второй мир, большой внутри малого сего видимого мира, как свидетельствует вместе со мною и Григорий Богослов, не попустим оказаться в чем-либо худшими бессловесных или даже и бездушных тварей, созданных человеколюбивым Богом в научение наше, но будем подражать всему доброму и избегать, сколько можем, подражания злому. Оставлю, впрочем, все другое, потому что его много, и, изложив одно это в напоминание вам, окончу мое слово.