Повторим брачную ночь?

Brunetti’s Secret Son

© 2015 by Maya Blake

«Повторим брачную ночь?»

© «Центрполиграф», 2021

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2021

Глава 1

Уродливый особняк был в точности таким, каким Ромео видел его в своих ночных кошмарах. Отец… человек, который в лицо называл его ублюдком и ошибкой природы. Он приказал своему помощнику вышвырнуть его за дверь и проследить за тем, чтобы он не вернулся. Его не интересовало, живо или умерло отродье, которым наградила его шлюха в Палермо, поскольку он, Агостино Фатторе, глава крупнейшей мафиозной семьи, не желал больше видеть лицо этого мальчишки.

Нет… он не был его отцом. Этот мерзавец не заслуживал такого слова.

Ромео крепче сжал руками руль своего «феррари» и в который раз удивился тому, что решил приехать сюда. Почему письмо, которое он прочитал и тут же порвал в холодной ярости, заставило его нарушить клятву, которую дал себе больше двадцати лет назад?

Ромео со злостью нажал ногой на акселератор и с визгом въехал на заасфальтированную аллею, ведущую к дому.

Выйдя из машины, он подошел к дверям и распахнул их. Он приехал сюда для того, чтобы окончательно избавиться от призраков, которые дремали в глубине его сознания с детства, но которые проснулись в ту ночь, пять лет назад, в объятиях женщины, заставившей его потерять над собой контроль.

Ромео услышал приближающееся шарканье, которое сопровождалось более уверенными шагами. Итак, старые порядки не изменились. Или, возможно, бывший помощник Фатторе каким-то образом почувствовал силу ярости Ромео, что побудило его прибегнуть к помощи телохранителей.

Лоренцо Кармине протянул руки в знак приветствия, но Ромео заметил настороженность во взгляде старика.

– Добро пожаловать, mio figlio^[1]. Пойдем, обед нас ждет.

Ромео напрягся.

– Я тебе не сын, и наша встреча продлится не более пяти минут, поэтому предлагаю перестать тратить мое время.

В светло-серых глазах Лоренцо вспыхнула злость, но его лицо расплылось в фальшивой благодушной улыбке.

– Я прошу прощения. Но состояние моего здоровья требует, чтобы я принимал пищу в строго определенные часы.

Ромео повернулся к двери, снова сожалея о своем решении приехать сюда.

– В таком случае, конечно, пойди позаботься о своем здоровье. Желаю тебе хорошего дня, и больше не трудись искать встречи со мной.

Он шагнул к двери.

– Твой отец оставил кое-что для тебя. Кое-что, что ты захочешь увидеть.

Ромео остановился.

– Он не был моим отцом, и ничто, принадлежавшее ему, не может заинтересовать меня.

Лоренцо вздохнул.

– И все же ты проделал весь этот путь по моей просьбе. Или ты просто хотел по-дружески навестить старика?

Ромео в ярости сжал челюсти, глядя на старого безжалостного бандита.

– Просто выкладывай все начистоту, Кармине, – процедил он сквозь зубы.

Лоренцо взглянул на стоявшего рядом телохранителя и кивнул. Мускулистый малый направился по коридору и исчез из виду.

– Ради моего друга и твоего отца – упокой, Гос поди, его душу! – я нарушу предписания моего врача.

Лоренцо указал на комнату, находившуюся слева от них. Ромео помнил, что это была дорого обставленная прихожая для посетителей, ведущая в зал приемов, где его отец любил устраивать собрания. Лоренцо, шаркая, подошел к похожему на трон креслу и тяжело опустился на него.

Ромео предпочел остаться стоять. Он повидал много ужасного в детстве, и ему не нравилось, что вся обстановка напоминала об этом. Попав сюда в первый раз, он забился в дальний угол комнаты, когда громкая ссора его отца с одним из приспешников закончилась выстрелами и дикими криками. А диван с позолоченными подлокотниками был тем самым, где отец приказал ему сидеть и смотреть, как его помощники до смерти избивали Паоло Джиордано.

Телохранитель вскоре вернулся с большой резной антикварной шкатулкой и передал ее Лоренцо.

– Хорошо, что твой отец всегда держал тебя в поле зрения, не так ли?

– Scusi?^[2] – Ромео задохнулся от изумления.

Лоренцо взмахнул рукой.

– Твоя мать – упокой, Господь, ее несчастную душу! – пыталась сделать как лучше, но мы все знали, что она ни на что не годится, верно?

Ромео с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Воспоминания о матери он тщательно запер в глубине своего сердца в тот день, когда похоронил ее пять лет назад.

И тогда же он отбросил свою обычную настороженность и провел ночь с женщиной, чье лицо до сих пор всплывало в его памяти. Он прогнал от себя эти мысли. Мэйзи О’Коннелл не играла никакой роли в его жизни, она просто подарила ему несколько часов забвения.

– Похоже, ты заблуждаешься в том, что я буду предаваться с тобой воспоминаниям о славных былых временах. Можешь быть уверен, что этого не случится. Если мне не изменяет память, это ты помог выбросить меня за ворота, когда я был ребенком.

Лоренцо пожал плечами:

– Это были горячие деньки. А посмотри на себя сейчас. Ты процветаешь, несмотря на убогое начало. – В его глазах вспыхнула злоба. – Никто из нас не мог представить, что парень, родившийся в канаве, пойдет так далеко.

Ромео сунул руки в карманы, чтобы не поддаться безумному искушению задушить сидящего в кресле старика.

– Мне повезло, что я был достаточно умен, чтобы рано понять, рожден ли ты в канаве или с дюжиной золотых ложек в руках, ты сам можешь управлять своей жизнью. – Старик рассмеялся. – Ты никогда не смирился бы с жизнью без борьбы. Я видел это по тебе, даже когда ты был еще мальчишкой. Но тебе следовало бы помнить, кому ты обязан своей смекалкой.

– Неужели ты всерьез предполагаешь, что я обязан всем, чего добился, тебе или жалкой кучке бандитов, которых ты называешь семьей? – недоверчиво спросил Ромео.

Лоренцо только отмахнулся.

– Мы скоро обсудим, кому и чем ты обязан. Твой отец собирался сделать это до того, как трагически покинул нас, – пробормотал он.

Ромео сдержался и не стал говорить, что уход его отца из жизни вовсе не был трагической случайностью, что взрыв на яхте, который унес его жизнь, был тщательно спланированным убийством. Вместо этого он молча наблюдал, как Лоренцо доставал документ за документом и раскладывал их на столе.

– Первый документ касается этого дома. Он полностью принадлежит тебе и свободен от любых финансовых обязательств. Адвокатам требуется лишь твоя подпись, чтобы дом перешел в твою собственность. Сюда же входят коллекция машин, лошади и, разумеется, сто двадцать гектаров земли.

От изумления Ромео потерял дар речи.

– Теперь что касается наших деловых предприятий. Дела идут не так хорошо, как мы надеялись. Семья Кармело ошибочно полагает, что может начать наступление на сферу влияния Фатторе, но я подозреваю, что все изменится, как только наш бизнес перейдет под эгиду твоей компании, «Брунетти интернэшнл».

Ромео расхохотался.

– Ты, должно быть, сошел с ума, если думаешь, что мне нужна хоть часть этого кровавого наследства. Я скорее вернусь в канаву, чем свяжу свое имя с семьей Фатторе и всем, что за этим стоит.

– Ты можешь презирать имя Фатторе, но, по-твоему, Брунетти, сын дешевой шлюхи, звучит лучше? – глумливо поинтересовался Лоренцо.

Это звучало не лучше, но в его мрачном, страшном детстве это было меньшее из двух зол. Особенно учитывая, что большее из зол предупредило его, чтобы он никогда не смел использовать фамилию Фатторе.

– Это твое наследие, как бы ты ни старался откреститься от него, – настаивал Лоренцо.

– Твои пять минут истекли, старик. И наши переговоры закончились. Любые проблемы с вашим бизнесом и войны с семьей Кармело касаются только вас.

Он направился было к двери, но тут Лоренцо заговорил:

– Твой отец подозревал, что, когда настанет это время, ты будешь непреклонен. Поэтому он просил меня передать тебе вот это.

Ромео снова замер. Лоренцо достал большой конверт и бросил его на стол с самодовольным видом.

– Я уже сказал тебе, что меня не интересует все, что связано с именем Фатторе. Что бы там ни было в этом конверте.

– Это очень личное и заинтересует тебя, mio figlio. Я уверен в этом.

Подойдя к столу, Ромео схватил конверт и вскрыл его. Первая же фотография нанесла ему удар в солнечное сплетение. На ней он стоял у могилы матери, помимо священника, единственный присутствовавший при том, как гроб Арианы Брунетти опускали в землю.

Он бросил фотографию на стол, и его губы скривились, потому что на следующем снимке он сидел одетый в полный траур в баре своего отеля и смотрел в бокал с коньяком.

– Итак, Фатторе следил за мной пять лет назад. Может быть, он использовал бы это время лучше, занимаясь своим бизнесом.

Лоренцо сложил руки на животе.

– Смотри дальше. Самое интересное впереди.

Ромео поежился от тяжелого предчувствия, взял следующую фотографию и замер, глядя на себя. И на нее.

Мэйзи О’Коннелл, женщина с ангельским лицом и соблазнительным телом. Но не это сочетание, хотя и невероятно привлекательное, заставляло его постоянно возвращаться мыслями к ней. Что-то произошло между ними в том номере отеля, кроме безудержного секса. Он ушел от нее, чувствуя себя надломленным, и сражался с тоской по ней, которая мучила его очень долго.

Он не имел намерения возрождать эти короткие, нарушившие его упорядоченную жизнь отношения. Ромео швырнул фотографии на стол, не заботясь о том, что они рассыпались в беспорядке. Прищурив глаза, он посмотрел на Лоренцо и резко произнес:

– Это почти смешно. Неужели вы думаете, что, следя за моей интимной жизнью, вы добьетесь от меня чего-нибудь?

Старик наклонился, порылся в фотографиях и снова выпрямился в кресле.

Вздохнув, Ромео посмотрел на стол и увидел еще несколько снимков той женщины, с которой он провел самую незабываемую ночь. Но это уже были снимки, сделанные в другой стране, если судить по дорожным знакам. Скорее всего, это был Дублин. В ту волнующую ночь Мэйзи упомянула о том, что живет в Дублине.

Ромео небрежно провел пальцем по снимку. Мэйзи О’Коннелл, идущая по заполненной людьми улице. Он взял в руки следующую фотографию. Мэйзи, останавливающая такси около клиники. Мэйзи, сидящая на скамейке в парке, держа руку на животе. Очень округлившемся животе.

Ромео судорожно глотнул и взял последнее фото. Когда он посмотрел на него, его тело застыло от шока.

Мэйзи катила детскую коляску по тихой улочке Дублина, и на ее лице играла улыбка. Она казалась воплощением материнского счастья.

– Madre di Dio^[3], что все это значит? – холодно спросил он.

– Не стану оскорблять твои способности к дедукции, разъясняя тебе, что к чему, – ответил Лоренцо.

Ромео бросил фотографии на стол, но не смог отвести от них взгляда. Небрежно перебирая снимки, он получил другие свидетельства слежки. Очевидно, его отец решил прекратить наблюдение за ним и вместо этого сосредоточился на женщине, с которой он провел ночь после похорон матери.

– Если предполагается, что эти снимки скомпрометируют меня, вы напрасно потратили время. Сексуально активные люди вступают в кратковременные отношения, сохраняя при этом свои семьи.

Сам он никогда не связывал себя длительными отношениями. Он знал, что таким поведением заработал себе прозвище «воскресный любовник». Не то чтобы его это заботило. Если его предпочтения были известны даже раньше, чем он приглашал женщину на свидание, тем лучше.

Он никогда не испытывал привязанностей, а разговоры о любви были строго запрещены. Его интересовал только секс. И больше ничего.

– Значит, тебе безразлично, когда именно были сделаны эти снимки? В таком случае тебе неинтересно узнать, что эта женщина дала своему ребенку итальянское имя?

Ромео недоверчиво хмыкнул:

– Вы двое были готовы в отчаянии ухватиться за любую соломинку. Я бы предложил вам оставить эту женщину в покое и дать ей спокойно воспитывать своего ребенка. Она ничего не значит для меня. И как бы вы ни хотели найти какие-нибудь рычаги воздействия на меня через нее, вам это не удастся.

Лоренцо покачал головой:

– Твой отец никогда бы не оставил свою организацию, свою famiglia^[4], кому попало. Нет, mio figlio, мы проверили и перепроверили все факты. Три теста ДНК, выполненные тремя разными врачами, подтвердили это.

– А как вы получили материалы для этих тестов?

– Несколько волосинок или стакан из-под сока – это все, что нам было нужно. И это было очень легко заполучить.

Эти методы заставили Ромео задохнуться от ярости:

– И вы напустили своих бандитов на маленького ребенка?

– Он не просто какой-то ребенок. Твоя женщина родила его ровно через девять месяцев после вашего свидания. И твой сын, безусловно, принадлежит к семье Фатторе.

Глава 2

Мэйзи О’Коннелл повесила табличку с над писью «Открыто», как всегда испытывая при этом легкое волнение.

Ей пришлось долго и тяжело работать, но ресторан наконец завоевал популярность и даже стал приносить приличный доход. Она открыла дверь и поставила застекленное меню на тротуар.

Когда она снова повернулась к двери, длинный лимузин с затененными окнами проехал мимо и остановился в двух шагах от нее. Его появление почему-то взволновало ее. Сказав себе, что у нее разыгралось воображение, она вернулась в ресторан. Проверив, все ли в порядке на кухне, Мэйзи отправилась в свой кабинет.

Сев на свое рабочее место, она посмотрела на фотографию, стоявшую на столе. У нее перехватило дыхание от нежности.

Джанлука. Центр ее вселенной. Она хотела иметь ребенка с того самого момента, когда узнала, что беременна. Больше всего ей хотелось дать ему все самое лучшее. Она даже поехала на Сицилию, невзирая на неодобрение со стороны родителей.

Ее взгляд снова задержался на фотографии сына, чьи черты начали уже приобретать определенность. У него были глубокие золотисто-карие глаза, так похожие на глаза его отца. Глаза, которые могли заглянуть прямо ей в душу. Так же, как это случилось с ней той ночью в Палермо пять лет назад.

Ромео. Встреча с ним полностью перевернула ее жизнь. Ее сын был единственным радостным результатом общения с этим опасным, сексуальным и крайне загадочным итальянцем.

Мэйзи вздохнула, включила компьютер и едва успела набрать пароль, как в дверь постучали.

– Войдите.

Лэйси, ее молоденькая сотрудница, просунула голову в приоткрытую дверь. Ее глаза были широко распахнуты и горели любопытством.

– Там кое-кто хочет увидеться с тобой, – театральным шепотом сообщила она. – И он приехал в лимузине.

Волнение, которое Мэйзи испытала при виде лимузина, вернулось с новой силой.

– Он назвал свое имя?

– Нет, он лишь спросил, здесь ли ты, и приказал мне привести тебя.

Лэйси опасливо оглянулась, словно ожидая, что их посетитель вдруг окажется позади нее.

– Он очень… важный.

Мэйзи поднялась из-за стола.

– Хорошо, Лэйси. Я позабочусь обо всем.

Лэйси кивнула и исчезла.

Сделав глубокий вдох, Мэйзи вышла из-за стола. За свою короткую карьеру адвоката по уголовным делам ей доводилось встречаться с малоприятными и даже опасными людьми. Что бы ни ожидало ее, она справится с этим.

Мэйзи поняла, насколько она была не права, еще прежде, чем высокий, широкоплечий мужчина, одетый во все черное, обернулся к ней. Она замерла. Но ее сердце ушло в пятки.

– Ромео.

Она поняла, что невольно произнесла его имя вслух, когда он медленно повернулся к ней и мрачно посмотрел на нее своими золотисто-карими глазами.

– Как ты… Как ты нашел меня?

Он приподнял одну бровь.

– И это все, что ты хочешь знать? Как я нашел тебя? Может быть, ты пыталась спрятаться? – ядовито поинтересовался он.

– Что? – В мыслях у нее все путалось, а его ледяной голос заставил ее сердце биться еще быстрее. – Я не прячусь. С какой стати мне прятаться от кого бы то ни было?

Он медленно приблизился к ней, не сводя глаз с ее лица.

– Мы не виделись пять лет, и первое, что ты спрашиваешь, – это как я нашел тебя. Прости, но мне это кажется странным.

– А что бы ты хотел от меня услышать?

Он подошел так близко, что ей пришлось откинуть голову назад, чтобы видеть его глаза. Кровь отлила от ее лица, и мысли спутались. Она бесчисленное число раз представляла себе эту сцену. Представляла, как расскажет ему. И как он это воспримет. Но она никак не могла подобрать нужных слов. Поэтому лишь смотрела на Ромео в полной растерянности.

– Может быть, «привет»? Или «как поживаешь»?

Она ожесточилась, услышав его холодные насмешливые слова.

– С какой стати? Я припоминаю, что проснулась в одиночестве в номере отеля, снятого на вымышленное имя. Ты не потрудился сказать мне тогда «до свидания», так зачем мне теперь говорить тебе «привет»?

Мэйзи приложила усилия, чтобы казаться спокойной. Ромео отвел от нее взгляд и стал осматриваться по сторонам.

– И чем ты занимаешься, когда не играешь в ресторатора? – спросил он.

Она разозлилась.

– Я не играю в ресторатора. Этот ресторан принадлежит мне. Это моя карьера.

– Неужели? Я думал, что ты адвокат.

– Нет, я больше не адвокат. Я прекратила практиковать четыре года назад, – ответила она Ромео.

Он нахмурился.

– Почему ты бросила работу, к которой так долго готовилась?

Она судорожно сглотнула.

– У меня поменялись приоритеты, – коротко ответила она и сделала шаг назад. – А теперь, если ты просто проезжал мимо и зашел поболтать, мне действительно пора возвращаться к делам. Скоро появятся первые посетители, и я должна убедиться, что на кухне все готово к рабочему дню.

– Ты считаешь, что я проделал весь этот путь, чтобы просто поболтать?

Он снова огляделся по сторонам, словно выискивая что-то. Или кого-то.

Мрачное предчувствие словно впрыснуло адреналин в ее кровь, и на мгновение она почувствовала головокружение.

Ромео не мог знать про Джанлуку. Никто не знал, кто отец ее ребенка.

– Я действительно не знаю, что ты здесь делаешь. Но, как я уже говорила, мне пора начать…

Она охнула, когда он крепко схватил ее за плечи.

– Где он, Мэйзи? Где мой сын? – произнес Ромео ледяным голосом.

И тут к ним подошла Лэйси. Посмотрев на ее бейдж с именем, Ромео властно произнес:

– Лэйси, вы ведь отвечаете за бронирование столиков?

Лэйси кивнула, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Тогда займитесь клиентами, per favore^[5]. Мы будем в кабинете вашего босса.

И Ромео последовал за Мэйзи в ее кабинет. Он так осторожно закрыл за собой дверь, словно сдерживал желание изо всех сил захлопнуть ее.

Мэйзи обошла свой стол так, что он оказался между ними, и мрачно посмотрела на Ромео.

– Скажи мне, где он?

Этот вопрос он произнес с такой ледяной резкостью, что Мэйзи почувствовала тревогу.

– Зачем? – так же резко спросила она, хотя по спине ее пробежал холодок страха.

Его золотистые глаза расширились от изумления.

– Зачем? Ты что, совсем не в своем уме? Потому, что я хочу видеть его.

– И все-таки зачем?

Его лицо потемнело, и Мэйзи подняла руку, едва он успел открыть рот.

– Давай успокоимся и поговорим обо всем, как разумные люди. Мы провели вместе одну ночь. – Она покраснела, произнеся эти слова. – После чего ты ушел, не оставив даже дежурной записки с благодарностью. Ты использовал меня, а потом исчез. Через месяц я обнаружила, что беременна. И вот спустя пять лет ты вламываешься в мою дверь и требуешь, чтобы я показала тебе своего сына. Я ничего не знаю о твоем прошлом, и ты кажешься опасным человеком. Черт, я даже не знаю твоей фамилии! И ты полагаешь, что я познакомлю тебя со своим сыном?

Он какое-то время молча смотрел на нее, прежде чем резко заявить:

– Если этот ребенок мой…

Она недоверчиво рассмеялась.

– Если я правильно тебя поняла, ты приехал сюда, даже не будучи уверенным, что ребенок, которого ты так жаждешь увидеть, – твой?

– Поскольку я никогда не видел его, я не могу быть стопроцентно уверен, что он мой. Поэтому я и прошу показать его мне. Человек в моем положении должен быть абсолютно уверен в правоте притязаний на отцовство.

– Что ты имеешь в виду, говоря о своем положении?

Ее вопросы заставили его глаза сузиться еще больше.

– Ты не знаешь, кто я такой?

– Если бы знала, стала бы я спрашивать об этом? – парировала она. – Если ты хочешь, чтобы я пошла тебе навстречу, я требую, чтобы ты сказал мне свое полное имя.

Он сжал челюсти.

– Меня зовут Ромео Брунетти.

Он произнес это с таким видом, словно ожидал, что его слова будут сопровождаться звуками труб и кимвалов. Поскольку Мэйзи молчала, в его глазах появилось странное выражение.

– Это тебе ни о чем не говорит?

Она пожала плечами:

– А должно?

Он еще какое-то время рассматривал ее, потом принялся расхаживать по комнате.

– Совсем нет. Итак, наконец мы покончили с официальными представлениями.

Мэйзи откашлялась.

– Мистер Брунетти, я…

Она замерла, когда он шумно выдохнул.

Она посмотрела ему в лицо и увидела, как его взгляд замер на фотографии, стоявшей на ее столе.

– Это… это он? – спросил Ромео прерывистым хриплым шепотом.

Когда Мэйзи кивнула, он протянул руку и медленно взял рамку со снимком.

При воспоминании о холодном равнодушии, с которым ее родители относились к ее сыну и к ней самой, ей захотелось вырвать фото из его руки. И как всегда, защитить своего сына от неприятия, с которым ей пришлось жить всю ее жизнь.

Она сделала этот снимок в саду Ранелы в первый день весны. Одетый в нарядную рубашку, джинсы и ярко-голубой шерстяной джемпер, Джанлука казался воплощением здоровья и счастья, и Мэйзи не удержалась и сфотографировала его.

Она наблюдала за тем, как Ромео поднес фотографию ближе к лицу. Его черты обострились, дыхание стало медленным и сдержанным. Он почти минуту смотрел на снимок без всякого выражения, потом провел пальцем по щеке Джанлуки.

– Mio figlio, – прошептал он.

– Я не понимаю, что это значит, – так же тихо произнесла Мэйзи.

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

– Мой сын. Это значит «мой сын». – Он посмотрел на нее с глубоким осуждением. – Он мой сын. И ты прятала его от меня.

Он почти прорычал это, и Мэйзи отступила на шаг.

– Я не делала ничего подобного. И если ты немного поразмыслишь над этим, то поймешь, как нелепы твои претензии.

Ромео принялся расхаживать по комнате, зажав фотографию в своей руке.

– Сколько ему лет? – спросил он, остановившись на мгновение.

– Через три недели исполнится четыре года.

Он снова стал ходить по комнате.

– Четыре года… Dio mio^[6], четыре года я был в полном неведении, – пробормотал он.

– И каким образом ты узнал об этом?

Он замер, словно ее слова привели его в замешательство.

– В свое время мы поговорим об этом. А сначала, пожалуйста, скажи мне, как его зовут и где он находится.

Настойчивость в его голосе насторожила Мэйзи. Но не потому, что отец ее сына узнал о его существовании. С того момента, когда поняла, что беременна, она решила, что даст своему ребенку возможность узнать своего отца. С этой целью она отправилась в Палермо, но после двух недель безрезультатных поисков Ромео сдалась.

Сейчас же Мэйзи чувствовала, что Ромео появился не только для того, чтобы познакомиться с сыном. В нем была затаенная угроза, которая породила в ней страх.

– Зачем ты на самом деле приехал сюда?

Он нахмурил брови.

– Я полагал, что мы уже выяснили этот вопрос.

Она покачала головой. Происходило что-то серьезное, что-то очень плохое. И это было связано с ее горячо любимым сыном.

– Нет, не выяснили. И я категорически отказываюсь что-либо говорить тебе о нем, пока ты не объяснишь мне, что происходит.