Любовь по плану. Проклятый принц

– Отпусти… руки. И иди сюда.

– Ты это как вообще представляешь?

Сильнее сжав пальцы, взглянула через плечо. Джун явно держался из последних сил. Вены на шее вздулись, лицо покраснело, по вискам тёк пот.

Запоздало вспомнив, что высоты я вообще-то не боюсь, стиснула зубы и отпустила одну руку. И чуть не заорала: шкаф теперь трясся не хаотично, а рывками. Что это за ритм, я понять не могла. Но звуки, приглушённо доносившиеся до нас, подозрительно напоминали барабан.

– Да твою ж…

Выругавшись, Джун ухватил меня за свободную руку и прижал спиной к себе. Как он умудрился сделать это, не упав – не представляю. Я настолько удивилась, что даже позволила отцепить вторую мою руку. А дальше…

Нет, на этот раз я не кричала: сколько можно уже, в самом деле. Но зажмурилась крепко. И позволила Джуну делать всё, что ему вздумается, как бы двусмысленно это ни звучало. Ему, конечно, моё разрешение и не требовалось… Но мне было приятно думать, что именно я позволила ему отпустить руки от стен и сигануть вниз. Держа одной рукой ленту от камня, летевшего первым, а другой – меня.

Когда я прыгала с тарзанкой, ощущения были схожими. Но не до конца. Тогда я всё-таки ощущала перевязь со страховкой. А сейчас – только мужская рука, крепко обхватившая рёбра. Но при этом – какое-то иррациональное чувство надёжности. С чего бы?

Тормозили, высекая искры. Ближе к полу проход сужался, и Джун умудрился ногами воткнуть постамент поперёк прохода. Как у него это получилось – для меня секрет. Но мне хотелось верить в то, что дело в магии. Потому что для обычного человека подобное было как будто слишком.

Резко выдохнув, Джун ослабил хватку, осторожно спустив меня на пол. Спрыгнул следом и попытался вытащить камень. Безуспешно. Постамент напрочь застрял между шкафом и стеной.

После пятой попытки он стиснул зубы и развернулся ко мне.

– Мне сейчас придётся уйти, – проговорил он, пристально глядя мне в глаза.

Я кивнула.

– Я постараюсь вернуться как можно скорее.

Я кивнула.

– А ты посиди здесь и постарайся ни во что не вляпаться, хорошо?

Я для верности кивнула дважды.

Джун смерил меня подозрительным взглядом и, подхватив за талию, усадил на постамент. Осмотрел критически, отцепил с моих рук краги, кивнул сам себе и быстрой походкой двинулся прочь. Насколько это позволял узкий проход.

А я осталась.

Звуки барабана продолжали разноситься по комнате. Зато шкаф у основания трясся заметно слабее. А главное – узкий проход просматривался в обе стороны, так что незаметно подобраться ко мне никто бы не смог.

Наконец можно было спокойно подумать.

Итак, что мы имеем.

Во-первых, меня, судя по всему, всё-таки закинуло в другой мир. О том, как такое вообще возможно, я рассуждать была не готова. Так что решила принять как данность.

Вопрос: зачем меня сюда закинуло? А всё просто. Какой-то волшебный старик оказался недоволен результатом чужого творчества. А отыграться решил на тех, кого не жалко. Спектакль ему не понравился, надо же. Нет бы он режиссёра в снеговика превратил. Так нет ведь. Всегда и во всём оказываются виноваты слабые женщины.

С губ сорвался тяжёлый вздох. Горько…

Итак, что этому волшебному старику вообще понадобилось?

Я прикрыла глаза, вспоминая. И хотя всё это происходило вот буквально сегодня, реальные картинки сливались с нереальными, и ничего путного не выходило. Лишь раза с пятого я смогла припомнить слова старика с посохом.

Так. Кажется, условием было не испортить сказки, так? Чтобы всё сбылось именно так, как было записано в сюжете оригинала. Иными словами, мне предстояло влюбиться в Щелкунчика и своей любовью снять проклятье. И потом ещё и замуж за него выйти, а не то… А не волшебный старик меня заморозит.

Три раза ха. Напугал ежа голым пузом.

Сказку про Щелкунчика я помнила от и до, и могла авторитетно заявить, что всё, что можно было испортить, я уже испортила. Я прячусь за шкафом в виде фарфоровой куклы. Щелкунчик бродит непонятно где. Добрый крёстный Дроссельмейер открыл на меня охоту. А из передряг меня вытаскивает какой-то непонятный мужик, которого вообще в сказке не было.

А то, что в случае невыполнения я стану ледяной глыбой…

Я позволила себе невесёлый вздох и кисло улыбнулась.

Ну стану и стану. Невелика разница. Уж лучше так, чем…

На этой мысли я осеклась и, широко распахнув глаза, ощупала рёбра. Просто только сейчас я поняла, что кое-что изменилось. Тупая боль в груди, преследовавшая меня с того самого вечера, когда я узнала об измене. Её не было. Совсем не было.

Запутавшись в мыслях, я подавилась вдохом. Как это вообще возможно? Да и возможно ли? Может ли быть, что моё сломанное сердце снова бьётся, как и положено?

Приложив руку к груди, прислушалась. Нахмурилась. Стука не было слышно за боем барабанов. Или, возможно, тут другой вариант. Сердце не болит потому, что оно игрушечное. И не бьётся в принципе.

Что ж, это не слишком радовало. Но давало некоторое пространство для манёвра. Во-первых, по всему получалось, что снимать проклятие мне не очень-то и выгодно. Дольше прохожу игрушкой – больше увижу. Только непонятно, что там нахимичил мой несостоявшийся жених, и насколько хватит подвижности тела. Этот момент придётся уточнить.

Во-вторых, если я всё-таки попала в другой мир, то о собственном происхождении стоит молчать. Особенно перед Щелкунчиком. Пусть лучше помогает маленькой покладистой Марихен. Что-то мне подсказывает, что Марьяну от дяди он бы защищать не стал.

А в-третьих… В-третьих выходило, что из комнаты надо валить, да поскорее. Желательно, незаметно. Только сейчас я осознала, что проход, где я спряталась, просматривался как-то уж слишком хорошо. И пыли почти не было. Из чего можно было сделать вывод, что либо уборку за шкафом проводили регулярно, в чём я сомневалась, либо здесь кто-то часто бегал. И я, чёрт возьми, догадывалась, кто это мог быть. А сталкиваться с крысами в узком переулке за шкафом вообще не хотелось. Нет уж, сердечно благодарю. Я с ними на всю жизнь вперёд уже наобщалась.

Передёрнув плечами, я встала на ноги и оглядела камень. От постоянной вибрации он немного просел, и уже не выглядел таким уж прочно застрявшим.

Итак, план на ближайшее время: тихонечко выбраться из укрытия. Сбежать подальше от крыс. А дальше… Ну, в идеале найти Щелкунчика и убедить взять с собой в волшебное Конфетное Королевство. Безумно хотелось впечатлений и чудес побольше. Особенно сейчас, когда временно улеглась эта тупая боль.

Из-за шкафа всё ещё доносились звуки барабанов, а я пыталась свернуть постамент. Там, где взрослый мужчина не смог вытащить каменюку двумя руками, хрупкая во всех смыслах слова девушка справлялась ногами. Медленно, правда. Но на быстрое освобождение я и не рассчитывала.

Встав пятками на самый край камня, я ловила ритм. Бом, бом, прыжок! Бом, бом, ещё один! Спустя несколько минут камень капельку сдвинулся, и я едва не рассмеялась в голос. Наконец-то, удача! Ай да я. Сама придумала, сама сделала.

Осталось только незаметно выбраться из комнаты.

Как же раздражал этот постамент! Незаметно и этот камень – вещи прямо противоположные. Особенно учитывая, что в узкий проход мы вдвоём не слишком-то и протискивались. Приходилось либо толкать его перед собой, либо катить сзади на ленточке, либо нести над головой – благо, опыт уже был.

К моменту, когда я достигла конца коридора (а по моим меркам это был именно коридор), и звуки барабана стали почти оглушительными, камень хотелось попинать и бросить. Но, увы, нельзя – магия.

Осторожно выглянув из-за угла, я подавилась вдохом и изо всех сил стиснула зубы, чтобы не закричать. Привычная реакция, которая выглядела почти безобидно дома, здесь могла стать фатальной. Поэтому – молчим. Молчим и смотрим.

А посмотреть было на что.

Дроссельмейер стоял ко мне спиной, вплотную к шкафу. А на полу перед ним шло сражение.

И вот я читала в сказке о том, как крысы бьются с игрушками… Но представляла это иначе. Совсем иначе. В книге это выглядело… мило, что ли? Там героические игрушки защищали своего принца от злостного короля мышей. А здесь… Здесь шёл бой.

С нижних полок шкафа неслись ритмичные удары барабанов. А внизу игрушки пытались уничтожить мышей. А может, всё происходило наоборот. Не разобрать. Всё смешалось в одну жуткую картину, которая постоянно менялась.

Вот какой-то деревянный человечек протыкает игрушечной саблей совсем молодого мышонка. В круглых глазках проскальзывает паника, и тело обмякает. Вот подскакивает мышь побольше и откусывает человечку голову. Тот оседает на пол грудой дерева. А в другой стороне трое кукол тащат куда-то серую мышь с белым кончиком хвоста.

С одной стороны, выглядело всё это гротескно и словно понарошку. Но, возможно, из-за того, что я была здесь же, и того же размера, воспринималось всё очень реально. Слишком реально.

Опомнившись, я резко отвернулась и поискала глазами дверь.

Меня потряхивало. Мой самый страшный кошмар как будто сбывался снова. Только на этот раз спасти меня было некому.

Стараясь унять бурлящее в груди чувство паники, я опустилась на корточки, прикрылась камнем и поползла. Двигалась медленно, гусиным шагом, одновременно перекатывая рядом камень на манер колеса.

При этом старалась не думать. Желательно, ни о чём. И эмоции тоже отрубила. Будь я живой, на глаза бы наворачивались слёзы. От ритмичного боя барабанов. От деревянного стука сабель и отчаянного писка. И от металлического запаха, витавшего в воздухе.