Зелёные облака

Ветер сильными порывами пролетал над жёлто-оранжевым полем, создавая, словно на морской глади, волны. Софи бежала через высокие заросли пшеницы, настолько высокие, что над полем виднелась только тёмная макушка девочки. Она расставила руки в разные стороны и весело ловила ладошками мягкие колоски. Её голубое, благородно-синее, как небо, платье периодически цеплялось в густой пшенице, но это ничуть не замедляло бега этой черноволосой девочки, с улыбкой продирающейся вперёд. Наоборот это её только раззадоривало! Полю не было конца, бесконечное пшеничное полотно тянулось не один гектар, но для Софи не было понятия времени и пространства, для неё это всё было сплошным потоком. Кажется, что только недавно она вышла из их милого трёхэтажного дома, сказав маме, что пойдёт играть. Добрая улыбка и взгляд полный любви ещё несколько минут провожали девочку, пока та не скрылась в густых зарослях пшеницы.

Дверь осталась открытой, ожидая возвращения путешественницы. Внезапно женщина вбежала в дом и начала что-то искать, что-то очень важное. О, нет! Софи оставила своего медвежонка на скамейке, на веранде. Её мама медленно подошла и заботливо взяла его. Держа маленького мягкого зверька в руках, она начала тихонько плакать. Её тело само опустилось в кресло, сильно ослабев, женщина решила, что защитит этого медвежонка, чего бы ей этого не стоило, и сжала его крепко-крепко, но нежно. Ведь Софи-это всё, что у неё было. На столе, напротив молодой и красивой, но измученной женщины стояла чистая пепельница: уже давно не курили и не стряхивали пепел. Очень давно она не трогала его сильных рук, не слышала его грубого и заботливого голоса и, конечно же, не видела его ярких глаз, блистающих радостью и жизнью. Женщина аккуратно положила руки на живот так же, как это делал он давным-давно. Она сама не верила, что снова пошла на это, такой серьёзный шаг, некогда оставивший ей глубокий шрам. Но одну из пустующих комнат через пару лет заняла новорождённая Софи, а вторую превратили в небольшой склад, куда стали относить старые вещи, которые было жалко выбрасывать. Эту девочку родители одарили своей горькой любовью; все разы, когда она ловила на себе их взгляд, то видела слёзы. Для них каждый день был дежавю: вот мама учит Софи играть на стареньком пианино, вот она с отцом гладит черноволосую лошадь, что стоит в конюшне и ждёт, когда с ней поиграют. Она часто помогала матери с обедом и ужином, и вечером семья вместе сидела за столом, они читали молитву и наслаждались приготовленной едой, что очень радовало Софи.

Однажды она нашла в комнате напротив своей среди старых столов и стульев, занавесок и ковров мягкого игрушечного медвежонка. Он был тёмно-коричневого цвета, изрядно потускневший и достаточно потрёпанный, глаза-пуговки еле держались на своих местах, а швы в районе рук сильно расходились. Софи взялась подлатать этого медвежонка, и, когда она принесла показать его маме, та не смогла сдержать нахлынувших слёз.

Время шло, и Софи росла, теперь ей разрешалось гулять в окрестностях их участка. Однажды, она встретила красивую девушку, на несколько лет старше её. Познакомились они на небольшом каменном мосту, девушка сидела в белом летнем платье на парапете и смотрела туда, где садится солнце. Анна была такой же темноволосой как и Софи, её милые черты лица были аккуратны и чисты, а сама она как-будто застыла во времени, словно созданная из мрамора статуя. На её голове красовалась беленькая широкополая шляпка, выглядывавшие чёрные волосы нежно трепетал лёгкий ветерок, и Анне приходилось иногда придерживать её, чтобы та не улетела. Она повернулась к Софи и улыбнулась, восходящее солнце придало этой улыбке ещё больше нежности, наполняя пространство вокруг девушек невидимой любовью. Её босые ножки еле-еле касались мощеного камня, казалось, будто она витала в воздухе. Вода тихо журчала под ними, ветер перебирал красивые, доносившиеся откуда-то звуки, играл с волосами девочек и непринуждённо летел дальше, неся свою музыку далеко вперёд. Анна отвела взгляд и снова стала любоваться медленно наступающим закатом. Софи долгое время не могла отвести глаз от прекрасной новой знакомой, но потом всё-таки тоже посмотрела на закат, тот уже принял более тёмные оранжевые цвета и стал отливать синевой. Так девушки и провели этот тёплый вечер, пока солнце окончательно не опустилось за горизонт, и всеобъемлющая ночь не скрыла Анну во мраке.

С тех пор Софи стала видеться с подругой каждый день. Они вместе играли, бегали по окрестным полям, лежали на берегу маленькой речушки и вместе любовались закатами. Им не нужны были слова, чтобы чувствовать, чтобы понимать друг друга. Лёжа на мокрой от росы траве, девочке всего лишь хотелось держаться за руку, пока там в остальном мире бушует ураган, у них покой и тепло. Мама в последнее время ещё сильнее отдалилась от Софи, поэтому она проводила почти всё свободное время с Анной. Готовить завтрак было уже не для кого, а мать сидела все дни дома и часто плакала.

Софи бежала через пшеницу к Анне, она торопилась, потому что всегда боялась, что когда-нибудь та пропадёт, бесследно исчезнет, тогда девочка станет как её мама. Заросли послушно расступались перед ней и сразу же замыкались позади, ведя Софи в неизвестность, каждый шаг, каждое новое движение могли оказаться последними, но поле всё не кончалось. Улыбка сменилась выражением лёгкой усталости, а ещё через несколько минут девочка завалилась наземь и стала смотреть в небо. Причудливой формы облака тянулись откуда-то с востока, но в высокой траве не было понятно, где запад и где восток. Разные образы рисовались в небе, иногда разрезаемые пролетающими металлическими птицами, рёв моторов в вышине перемешивался с криком ветра, сливаясь в итоге в звуки природы.

Над Софи появилась тень, длинные волосы скрыли часть неба, и его сменила прелестная улыбка Анны. Её тёмно-синие глаза были словно бездна, затягивающая туда девочку. Пришедшая подруга легла рядом и тоже посмотрела вверх. Взявшись за руки, они лежали так, тыкали пальцами в небо, в необычные и странные облака, те иногда отвечали им яркими вспышками и новыми цветами. Девочки смеялись и представляли, что они в собственной маленькой стране, ограниченной пригнувшимися под их тяжестью колосьями пшеницы. Пару раз Софи замечала большие и пузатые облака, бежевого, даже кремового цвета, они сильно выделялись на фоне более простых, синих или серых. Неожиданно облако вспыхнуло ярко-ярко и начало падать. Это было невероятное зрелище, величественное и даже устрашающее. Небо озарилось светом, и ночь стала днём, а там где было тень, стало ещё чернее. Огонь долго терзал небеса, пока облако окончательно не скрылось за верхушками колосьев.

Платье Анны стало покрываться небольшими красными пятнами, это обеспокоило Софи, но та её успокоила. Нежная улыбка вселила лёгкую надежду в маленькую Софи, дав ей немного смелости, чтобы взглянуть на недавно появившиеся зелёные облака. Они низко висели, бросая суровую тень на всех, кто был внизу. Начался дождь. Только не совсем обычный: цвет у воды с небес был совсем другой, какой-то грязный, отливая красным. Пшеница стала покрываться красными крапинками, постепенно впитывая в себя эту воду и становясь красными и набухшими. Верхушки колосков были похожи на набухшие тельца комаров, только что напитавшихся свежей крови. Анна быстро встала и посмотрела куда-то вдаль, потом обернулась и протянула руку всё ещё лежащей на земле Софи. Кровавые капли неспешно заполняли её белоснежную руку, потихоньку стекая вниз. Она улыбнулась. Девочка чувствовала, что Анне можно верить, к тому же этот мир потихоньку умирал, и оставаться в нём не было смысла. Софи улыбнулась в ответ и схватила подругу за руку, тоже быстро поднявшись. Анна повела головой куда-то назад и без тени сомнения шагнула в неизвестность, скрывшись в зарослях пшеницы. Продолжая держать её ладонь, Софи направилась за спутницей.

Колоски аккуратно проходили по её лицу словно кисти по холсту, оставляя мокрые красные следы. Перед глазами ничего не было, только кроваво-бежевые, местами даже чёрные зернышки, и девочка бежала просто наугад. Поле постепенно редело и опускалось всё ниже и ниже, и скоро Софи смогла видеть чуть дальше. Она подняла голову вверх, там бушевали цвета и краски, яркие вспышки, а зелёных облаков становилось всё больше. Они начали опускаться всё ниже и ниже, и уже зловеще висели над головами девочек. Софи читала на лице Анны уверенность, хоть та и не скрывала небольшой, преследующей её тревоги.

Они почувствовали, как рядом с ними что-то двигалось, что-то большое, эта неизвестность пахла гарью, чем-то жарким, и Софи сразу вспомнилось мясо на огне, ещё в воздухе ощущался тяжелый запах металла и крови. Всё вокруг девочек гремело и рычало, стрекотало и жужжало, как будто они были в центре оркестра, потому как грохот стоял невозможный, от которого у Софи заложило уши, и свободной рукой она смогла прикрыть одно. Пшеницы стало уже заметно меньше, и по бокам девочки заметили огромных чёрных червей, которые с шумом и чавканьем, подминая под себя поле, продвигались вдоль них, как раз в ту сторону, куда Анна и вела подругу. Запах дыма и палёного мяса усилился, и Софи поняла, что они уже приближаются к центру действия.

Черви выглядывали из горизонта и пускали яркие залпы в небо, поджигая его высоко вверху. Гигантские металлические птицы громко шумели в воздухе, словно общаясь с червями, обмениваясь ослепительными вспышками, иногда птицы снижались и ловили червей, поднимая их высоко в небо, или же убивали их прямо на земле. Пшеница разлеталась колосьями во все стороны вместе с землёй и грязью, и на месте побоища оставались лишь кровавые останки.

Белое платье Анны уже давно перестало быть просто белым, теперь его украшали красные пятна и разводы, а лицо девушки хоть и оставалось добрым и с виду безмятежным, не отражало ту бурю, что бушевала внутри неё. Ей было страшно, очень страшно, она не хотела идти дальше, не хотела дальше погружаться в грязное болото из крови, куда её с Софи затягивала дорога. Спасти её, спасти, вот, что хотелось ей больше всего, отгородить маленькую Софию от всего этого ужаса и кошмара, что она видит.

Земля стала неспешно уходить из-под ног, камешки и сломанные колоски катились вниз, ко дну кратера. Маленькие башмачки увязли в склоне, и девочкам пришлось спуститься. Анна аккуратно двигалась к центру, держа за руку Софи, и с опаской поглядывая на то, что лежало у их ног.

На дне лежала огромная, уродливая птица, умирающая и корчащаяся в ужасных муках. Одно её крыло было сломано в середине, и оттуда торчал кусок кости. Грязные перья волочились по земле, зверь пытался подняться, но это приносило лишь ещё больше мучений, раздробленные ноги не давали хоть немного привстать. Вывернутые в разные стороны когти пульсировали и заставляли птицу выть и реветь. Её безумные глаза устремились к небу, а изо рта шла кровь вместе с пеной.

Софи встала за спину Анны, её это пугало, хоть она и хотела помочь бедному животному, но не знала как. Они стали обходить птицу, та повела своим кровавым глазом в их сторону. Она следила, и когда девочки оказались достаточно близко, закричала и начала биться в истерике, пытаясь их задеть крылом. Красный клюв кипел, изливаясь пеной и слюной, которая разъедала землю и уходила дальше в почву. Наконец, обессилев, монстр испустил дух. Мерзкая жидкость стала растекаться вокруг трупа, отравляя пшеницу и воздух вокруг. Колосья вяли и гнили почти моментально, оставляя после себя лишь чёрную труху.

Чернота под ногами тихо хрустела, раздавленная маленькими ножками девочек, которые шли дальше. Они шли быстро, и Анна не отпускала руку Софии. Зелёное небо ядовито глядело сверху на плоды своих трудов, всё ниже и ниже опускаясь. Девочки торопились, Анна уже не замечала, как длинные ростки рассекли её щёку, а платье покрылось ещё большим количеством красных пятен.

Дышать стало тяжелее. На поле спустился густой зелёный туман, от чего начало щипать в глазах. Недалеко послышались невероятно громкие звуки, разрывающие барабанные перепонки. За звуком последовала волна, которая примяла под себя всё поле. Девочки пригнулись, Анна, закрыв собой Софи, посмотрела в сторону вспышки. Было так ярко, что мир на мгновение стал белым и бесцветным. Она видела, как начала гнить природа, медленно умирать. Земля стала сухой и жёсткой, твёрдой как камень. Пшеница сгорела моментально, а воздух наполнился зелёным ядом. Но в воздухе всё продолжали сновать  выпускающие красные вспышки птицы. Ей было больно, очень больно, только слёзы не могли идти из её пересушенных глаз.

Пространство вокруг девочек внезапно охватил огонь, и из пламени появился дракон, полыхающий и ревущий, то ли от удовольствия, то ли от боли. Анна рванула в сторону, потянув за собой засмотревшуюся Софи. Ужасающий монстр сжигал всё вокруг, и повсюду слышался невыносимый крик, воздух наполнился запахом горящего сена и плоти. Девочки убегали, что есть сил, пролетая мимо танцующих как языки пламени людей. Поля уже не было, и на его месте оказалась толпа, стонущая и корчащаяся. Они горели, все горели, поднимали руки к небу и молились. Анна бежала вперёд, выставив перед собой руку и расталкивая людей. Маленькая София только удивлялась всему этому представлению, вертеть головой на бегу было неудобно, поэтому она только двигала глазами в разные стороны, пытаясь увидеть как можно больше.

Вспышка. Толпа гудела в предсмертных муках, белый свет пронизывал насквозь, и от тел через секунду остался только пепел, который с поднявшейся волной ветра растворился в воздухе.

Девочки падали вниз, летели сквозь мрак, пока не встретили землю. Окружённые тьмой они стояли по колено в мерзкой и липкой жиже. Софи повезло, и она осталась чиста и безмятежна, в то время как на Анне было кровавое, источающее смрад платье, а лицо было покрыто слоем засохшей крови, только светились полные безумия глаза. Мрак не был сплошным, откуда-то сверху падали редкие лучики солнца. Они двинулись через болото крови, грязи и человеческих отходов. Ноги вязли, и их было всё сложнее переставлять. Запах в этой низине стоял невыносимый, и Анна закрыла нос, а Софи старалась вдохнуть как можно глубже, так как вонь её не отпугнула. В жиже плавали разные головы, какие-то с открытыми глазами глядели вверх, ловя заплывшими зрачками свет. Отовсюду торчали руки и другие куски тела, будто кто-то взял и разобрал людей на части.

Впереди послышался визг. Подойдя ближе, девочки увидели дерущихся в грязи обезьян. Одна забивала другую палкой, превращая её голову в кровавую кашу. Впереди была уже группа животных, они стояли кругом и радостно кричали. Там, в середине, дрались две маленькие обезьянки. Используя всё, что попадётся под руку, они старались убить друг друга, они грызлись, выдирая клочьями грязную шерсть, царапая глаза. Это ужасное зрелище завлекло Софи, но Анна резко схватив её за руку, повела дальше.

Они шли дальше, и болото постепенно становилось проходимей. С гнилых деревьев на них смотрели красные, злобные глаза, провожая, пока девочки не скрылись во мгле. Мрак рассеивался, и солнце уже почти беспрепятственно светило на землю. Под ногами всё ещё хлюпало, но болото уже спокойно пропускало девочек вперёд.

Стало тихо, даже ветер замолчал. Девочки ступили на сушу, на душе у Анны стало спокойней. Пройдя через это, она стала выглядеть старше, ну или, по крайней мере, так показалось Софи. Морщины знакомо заполнили её лоб, а руки снова стали мягкими. Кровь с платья постепенно сходила, проведя рукой по лицу, Анна убрала с него грязь и улыбнулась. Они двинулись дальше, София смотрела вниз, медленно идя и не решаясь спросить подругу о произошедшем.

Дорога вывела их к пепелищу: сгоревшие постройки и множество тел, некоторые из них были ещё живы и тянули руки к небу. Обезображенные лица улыбались яркому солнцу и наслаждались его лучами. Где-то кричали дети, лежащие на земле, сгоревшие люди смеялись. Облака окончательно рассеялись, оставшись где-то позади, как будто этого кошмара и не было. Анна гордо шла, раскинув руки и тоже радуясь свету. Ей хотелось петь и кричать, танцевать и плакать одновременно. Лица с земли светились от счастья, глядя на пляшущую девушку, слёзы с их глаз скатывались по щекам и падали в пепел, откуда потом начала расти трава. Постепенно всё вокруг озеленялось, заполняясь различными цветами, яркими и приятными глазу. В конце концов, пепелище кончилось, и взору открылось зелёное поле, а за ним пшеничное и дом Софи. На этом месте Анна остановилась и отпустила руку девочки. Её глаза горели, но уже не безумием, а преисполняющей радостью, она улыбнулась. Платье Анны уже не было грязным или кровавым, оно было чистым и пахло весенними цветами и свежей травой. Только морщины и царапины окропляли её светлое тело, так и не собираясь заживать, чтобы всё время напоминать о случившимся. Софи посмотрела в сторону своего дома, а когда обернулась на подругу, та уже исчезла, и перед глазами предстало ярко-зелёное поле с низко висящими прозрачными облаками.

Софи бежала через знакомое ей поле, колоски пшеницы приятно касались её лица, рук и ног. Она хотела увидеть маму и рассказать всё, что увидела, хотела упасть в её объятия, хотела побыстрее вернуться домой. Поле кончилось, и Софи увидела свой дом, казалось, что она не видела его так долго, и уже успела по нему соскучиться. На пороге стояла её мама, улыбающаяся тому, что любимая дочка вернулась домой. Софи побежала к ней, спотыкаясь, вытирая слёзы руками, и мама обняла девочку, прижав к своей тёплой груди, своему бьющемуся сердцу. Мамины мягкие руки принесли в душу Софи мир и покой.

-Для подготовки обложки издания использована художественная работа В.М. Макарова https://www.5hank.com/