Шах и мат

Глава 22

Джасмин

Может быть, я переделаю эту спальню. Не трогала ее с тех пор, как мы с Камалем разошлись. Этот бледно-кремовый цвет такой скучный. Пришло время сделать что-то более яркое, более современное, более живое.

Я до смерти боюсь…

Эта… эта штука внутри меня, я уверена, что это ерунда. Киста или доброкачественное образование, вот и все. Совершенно не из-за чего волноваться, со мной все будет в порядке. Я чувствую себя хорошо. Я в порядке.

Так почему же не могу уснуть? Этот твердый комок в груди болит. Мне следовало обратиться к врачу несколько недель назад, когда только заметила его. Но он не исчезает. Не становится больше, но и не уменьшается.

Я так хочу поговорить об этом с Минервой или Персефоной. Но нет смысла расстраивать дочерей по пустякам. У Минервы и ее мужа Зури своя насыщенная жизнь, и я этому рада. Зури – хороший человек, именно такой, какого заслуживает Минерва. А их сын Тадж просто прелесть. Им нужно сосредоточиться друг на друге, а не на мне. А Сеффи и так через многое прошла. Слишком многое. Так что я ничего не скажу – по крайней мере пока. Пришло время поставить своих детей на первое место. Что касается этой шишки, то я буду ждать и молиться, чтобы это оказалось пустяком.

Джасмин, не смей расклеиваться. Ты прошла через худшее. Все будет хорошо.

Продолжай говорить себе, что все будет хорошо.

Все будет хорошо.

Что бы ни подкинула тебе жизнь, ты справишься.

Глава 23

Cеффи

Я вытирала тарелки, когда чьи-то губы коснулись моего затылка, заставив меня подпрыгнуть, как испуганную лань.

– Привет, красавица! – мягко сказал Сонни.

Я тревожно оглянулась:

– Не делай так. Кто угодно может войти.

– И что? Нам обоим больше двадцати одного года. – Сонни попытался притянуть меня в свои объятия. Тревога переросла в панику.

– Сонни, не надо.

– Почему нет?

– Я не такая девушка.

– Какая? – недоуменно переспросил Сонни.

– Из тех, кто обожает обнимашки. И я не люблю, когда меня мучают.

Сонни опустил руки:

– С каких это пор поцелуй в шею относится к категории «мучить»?

– Я не это имела в виду. Мне просто не нравится… когда ко мне пристают.

– Пару ночей назад ты так не говорила.

Что за удар ниже пояса!

– То было тогда, а это сейчас, – огрызнулась я. – И дело не в том, что я боюсь.

– А, так мы снова к этому вернулись, – вздохнул Сонни. – Сеффи, несколько месяцев прошло!

– Ты сам написал обо мне, – напомнила я ему.

Умом при этом понимала: надо остановиться. Просто оставить тему в покое. Но слова сами рвались изо рта. Меня так ранили строчки Сонни, будто все случилось только вчера. Когда только прочла стихи, пару дней с ним не разговаривала, несмотря на все букеты и извинения, которые он передавал через посыльного и произносил лично.

– Я ведь уже попросил прощения, – напомнил Сонни. – Хотя мне бы не пришлось, не прочитай ты стихи. А теперь постоянно мне их припоминаешь. Если хочешь из-за чего-то поругаться, я не в том настроении.

– Просто не хочу, чтобы пришла дочь и нас застукала.

– А что такого? Двое взрослых открыто демонстрируют любовь друг к другу. Это не просто естественно, а еще и здорово.

– Ну так давай позовем соседей, устроим оргию в гостиной на ковре, и пусть Роуз смотрит?

– Я не о том, и ты это знаешь. Ничего плохого, если мы будем целоваться или обниматься при ней. Бог свидетель, ей не повредит увидеть хоть немного любви в этом доме.

Между нами словно беззвучно разверзлась пропасть.

– Что это значит? – тихо спросила я.

Сонни стоял прямо передо мной, но никогда еще не казался таким далеким.

– Неважно. Забудь, – ответил он, разворачиваясь.

Я схватила его за руку и повернула обратно к себе лицом:

– Что это значит?

– Просто вы с Мэгги… Порой, когда я захожу в ваш дом, меня почти сносит атмосферой, что царит в этом месте. А Роуз не дурочка. Она понимает, что между вами что-то не так.

– К Роуз это не имеет никакого…

– Имеет. Причем самое прямое. Вы с Мэгги не понимаете, что с ней делаете.

– Роуз моя дочь, не твоя.

– Знаю, – тихо произнес Сонни. – Но слепым от этого не становлюсь.

– Уходи.

– Что так? Не можешь выдержать правду? Тебя устраивает, что дочь живет в доме, напрочь лишенном любви, лишь бы никто не говорил об этом вслух?

– Убирайся.

– Если уйду, Сеффи, больше не вернусь.

Я молча уставилась на него, всем своим видом говоря: ну и ладно.

Сонни развернулся и вышел из кухни. Я последовала за ним, убедиться, что он точно покинул дом, – по крайней мере, так я себе сказала.

Распахнув входную дверь, Сонни повернулся ко мне:

– Пока, Персефона. – И вышел, медленно потянув дверь на себя.

Когда та закрывалась, мне показалось, что она тянет за собой мое сердце.

– Сонни…

Дверь остановилась. Затем открылась снова, так же медленно. Я вгляделась в лицо Сонни, который стоял напротив, в другом конце холла, в другом мире, но всего в одном ударе сердца от меня. Неужели я выглядела так же? Такой же неуверенной, такой отчаянно несчастной? Связывало ли нас нечто большее, чем просто выражение лица? Что-то более глубокое и болезненное.

– Не уходи, – прошептала я.

Через мгновение дверь снова закрылась. Но на этот раз Сонни был в доме – со мной.

Глава 24

Роуз 10 лет

Просто скажи ей, твердила себе я. Открой рот и скажи.

Мы с моей лучшей подругой Никки условились поговорить с родителями сегодня ровно в восемь. Элла Чеши перестала быть моей подругой после того первого и единственного раза, когда пришла ко мне домой, ну и ладно. У меня появилась Никки, а она гораздо добрее. Даже когда мы с Эллой дружили, она вечно критиковала кого-то или говорила о ком-то гадости. Я взглянула на часы. Было две минуты восьмого.

«Папа, я знаю, ты присматриваешь за мной, поэтому не мог бы ты помочь мне убедить маму? Пожалуйста».

– Мам?

– Да, дорогая.

– Никки в сентябре переходит в среднюю школу «Фарнби Мэнор».

– Правда? Хорошо. – Черно-белый фильм по телевизору почти полностью занимал мамино внимание.

– Мы с Никки решили, что пойдем в одну школу.

– Что? В «Фарнби Мэнор»?

– Да, пожалуйста.

– Я так не думаю, Роуз. – Мама снова повернулась к телевизору.

– Но мама, мы с Никки договорились…

– Вы с Никки можете договориться, что Луна – это ком картофельного пюре с кратерами из филе трески, но все равно не поедете в «Фарнби Мэнор». Ты пойдешь в «Хиткрофт».

– Но это же школа для умников.

– Туда хотят отправить тебя обе твои бабушки, и я тоже, – сказала мама.

– Но это частная школа. Мы не можем себе ее позволить.

– Бабушка Джасмин будет оплачивать твое обучение.

– Но как же мы с Никки?

– Переход в новую школу не означает, что вы перестанете быть подругами. Вы все равно сможете видеться.

– Это не одно и то же, – запротестовала я.

– Калли-Роуз, ты отправляешься в школу «Хиткрофт», и точка. Конец разговора.

– Разве я не имею права решать, куда идти?

– Нет, – ответила мама. – Не в том случае, когда речь идет о твоем образовании. Ты просто должна верить, что мы делаем для тебя все возможное.

– Но Никки не может позволить себе «Хиткрофт».

– Я ничего не могу с этим поделать, Роуз.

– Ты просто не хочешь, чтобы я была счастлива. – Я выбежала из комнаты, слезы душили меня изнутри.

– Я хочу, чтобы ты была очень счастлива! – крикнула мне вслед мама, пока я бежала наверх. – Вот почему ты едешь в «Хиткрофт».

На полпути вверх по лестнице я решила, что моя комната недостаточно далеко от нее. Как несправедливо! Школу «Хиткрофт» выбрала мама, а не я. Она всегда добивалась своего, хотя это была моя жизнь, а не ее. Несправедливо.

– Я пошла кататься на велосипеде! – крикнула я.

– Прошу прощения? – Мама выросла на пороге будто из-под земли. Лицо ее не предвещало ничего хорошего. Она всегда так реагировала на непослушание.

– Можно я пойду покатаюсь на велосипеде, пожалуйста?

– Я так и поняла. Только вверх и вниз по дороге, хорошо? И у тебя есть полчаса. Потом я хочу, чтобы ты вернулась домой и улеглась спать.

– Но за полчаса я не успею, – запротестовала я.

– Тогда пятнадцать минут?

– Значит, полчаса, – пробормотала я.

– Рада это слышать.

– Да, мам.

– Роуз, я отправляю тебя в «Хиткрофт» не со зла, – тихо сказала мама. – Просто хочу, чтобы у тебя была хорошая, полноценная жизнь. А хорошая жизнь зависит от нашего выбора. Если решишь править миром, быть адвокатом, врачом или смотрителем зоопарка – твое дело. Но ты сможешь выбирать, если получишь достойное образование. Без этого выбора не будет вообще. Ты поняла?

– Да, мама.

– И мне жаль, что так вышло с Никки, – продолжила мама. – Я знаю, что вы с ней очень близки, но ты не можешь жить ради других людей. Тебе стоит делать то, что лучше для тебя, а не для Никки.

– Если я не могу жить ради других людей, то почему ты можешь указывать мне, что делать? – спросила я.

– Потому что я твоя мама, – ответила она с этой странной логикой взрослых.

– Мам, ты можешь просто подумать об этом? Пожалуйста? Просто подумай о «Фарнби».

– Роуз, «Фарнби» в твоей жизни не случится. Я не собираюсь обещать, что подумаю, если знаю, каким будет мой окончательный ответ. В сентябре ты отправишься в «Хиткрофт». Если он сгодился для нас с твоим папой, то и тебе подойдет.

– Но, мама…

– Калли-Роуз, какую часть слова «нет» ты не понимаешь? «Н», «е» или «т»?

Покачав головой, мама вернулась в гостиную. Я спустилась вниз и вышла в сад за велосипедом. Меньше чем через минуту уже ехала по тротуару, как можно дальше от мамы и дома. Я обещала Никки, что мы вместе пойдем в одну школу. А теперь мама собиралась заставить меня нарушить обещание.

Это несправедливо.

Когда я стану старше, никто не посмеет указывать мне, что делать, куда идти и во сколько возвращаться. Моя жизнь будет полностью принадлежать мне, и никто – даже мама – не сможет мной командовать.

Я добралась до конца дороги, но внутри меня все еще трясло. Мама велела кататься только вверх и вниз, но мне уже исполнилось десять. Я больше не ребенок. Так почему же мне нельзя проехать на велосипеде весь квартал? Я часто так делала вместе с мамой или бабушкой Мэгги, ну а уж в целых десять лет могла управиться сама.

Оглянувшись в последний раз, чтобы убедиться, что мама не смотрит, я повернула за угол и продолжила крутить педали. Вот! Видите! Я же говорила, что могу сама проехать вокруг квартала.

– Прости?

Прямо передо мной встал мужчина-Нуль со светло-каштановыми волосами и темно-карими, почти черными глазами. Если бы я не нажала на тормоза, то врезалась бы прямо в него. Как бы то ни было, мне пришлось быстро опустить ноги на землю, иначе мы с велосипедом перевернулись бы.

– Извини! Я не хотел тебя напугать, – улыбнулся мужчина. – Я ищу женщину по имени Сеффи Хэдли. Мне сказали, что она живет где-то здесь. Не знаешь, где я могу ее найти?

– Она моя… – начала я и прикусила язык.

Сколько раз мама и обе бабушки твердили мне никогда не разговаривать с незнакомцами? Мужчина пошел ко мне. Во рту у меня вдруг стало сухо, как в пустыне. Я оттолкнулась ногами и откатилась назад. Мужчина остановился.

– Ты ее знаешь? – снова спросил он.

– Мне не разрешают разговаривать с незнакомцами.

Я быстро огляделась по сторонам. Дорога внезапно опустела. Вокруг не было никого, кроме незнакомого высокого мужчины и меня. А я уже свернула за угол квартала.

– Мне пора, – сказала я, снова нажимая на педаль.

– Нет, подожди. Я не причиню тебе вреда, обещаю.

– Да даже если бы и собирались, вы бы мне об этом не сказали, верно?

Мужчина улыбнулся:

– Пожалуй, нет. Но я ищу Сеффи Хэдли, надеюсь, она сможет рассказать мне о человеке по имени Каллум Макгрегор. Я долгое время отсутствовал, и мне нужно узнать, где он.

Я опиралась одной ногой о землю, но готова была сорваться с места в любой миг.

– Кто вы? – спросила я, все так же держась подальше.

– Ну я первый спросил! – улыбнулся мужчина. – Так знаешь, где живет Сеффи Хэдли?

– Вы ее друг?

Мужчина вздохнул и покачал головой:

– Не совсем. Видишь ли, мы с Сеффи давным-давно поссорились и с тех пор не общались. И теперь я очень хочу загладить свою вину перед ней – и перед Каллумом. Больше всего на свете я хочу оставить прошлое позади.

– Понятно, – сказала я, медленно сняла ногу с педали и поставила ее обратно на тротуар. – Ну Каллума вы уже не увидите. Он умер еще до моего рождения.

– Каллум умер?

Мужчина попятился, как будто мои слова сбили его с ног.

– Вы в порядке? – спросила я.

– Да… Нет… Я… Я не могу поверить, что Каллум мертв. Как он умер?

– Машина сбила.

Мужчина изумился, затем его глаза на мгновение сузились.

– Кто тебе это сказал? – резко спросил он.

– Мама. Каллум Макгрегор был моим отцом, – ответила я.

Мужчина уставился на меня:

– Ты Калли-Роуз?

– Да… – Я снова поставила правую ногу на педаль.

– И Каллум мертв?

– Верно.

– И кто тебе сказал, что он погиб в аварии?

– Мама. А что?

– Мне просто интересно, – сказал мужчина.

От того, как он смотрел на меня, мне стало не по себе.

– Кто вы? – спросила я.

– Меня зовут Джуд.

Глава 25

Джуд

Мое имя совершенно ничего ей не сказало. Значит, не только Сеффи ни разу не упомянула меня, но и родная мать тоже. Неважно. Можно это использовать. Три недели прятался в тени, наблюдал за родным домом, и наконец усилия себя оправдали. Вот и славно, а то я уже начал отчаиваться, что мне не удастся поговорить с ублюдком Сеффи наедине. Похоже, я верно угадал. Поверив, что не знаю о смерти Каллума, она слегка расслабилась. А эта чушь о том, что мой брат погиб в аварии… Они скрыли правду от девчонки. Можно использовать и это. Но не торопись, Джуд. У тебя достаточно времени. Теперь, когда она достаточно взрослая, я могу начать ее обрабатывать. Легко и просто. Эта девочка сыграет большую роль в моих будущих планах. Очень большую.

И никто мне не помешает.

Я об этом позабочусь.

Глава 26

Роуз 10 лет

Мужчина протянул руку, но если думал, что я пожму ее, то у него в голове мозгов нет. Я же не дурочка. Наконец он опустил руку.

– Откуда вы знаете моих маму и папу?

– Каллум… был моим братом.

– Вы мой дядя?

Внутри меня вспыхнуло что-то вроде фейерверка. Но я заставила себя сдержаться. Будь осторожна, Роуз. Этот человек действительно мой дядя? Джуд… Теперь я вспомнила. Когда мне было восемь или девять лет, я спросила бабушку Мэгги, есть ли у меня какие-нибудь тети или дяди, кроме Минервы. Она ответила, что у меня была тетя по имени Линетт, но та умерла совсем юной, еще до моего рождения. Я начала плакать, ведь бабушка потеряла и моего отца, и свою дочь, и это было так грустно. Тогда Мэгги рассказала мне о дяде Джуде. Он был старшим братом папы. Но бабушка предупредила, что я не смогу его увидеть, потому что он очень далеко.

А вот теперь вернулся – если это и правда он… Надо быть осторожнее.

– Да, – ответил мужчина с короткой улыбкой. – Я твой… дядя.

– Как зовут вашу сестру? – спросила я.

– Линетт, – сразу же ответил мужчина. – Она давно умерла.

– Какое второе имя бабушки Мэгги?

Мужчина нахмурился, но затем его лицо прояснилось.

– А, понятно. У моей мамы нет второго имени. Ее зовут Маргарет Макгрегор, хотя она ненавидит имя Маргарет и никогда его не использует.

Я заулыбалась во весь рот. Это и правда был мой дядя!

Ура! Папа, смотри! Это твой брат. Мой дядя. Он похож на тебя? У дяди Джуда прекрасные темные глаза и дружелюбная улыбка. Я боюсь моргнуть, вдруг он исчезнет. Хочу запомнить все вокруг него и о нем. Папа, смотри! Это же твой брат!

– Привет, дядя Джуд, – улыбнулась я.

– Даже не знаю, что сказать. – Дядя Джуд покачал головой. – Я… Я так счастлив встретить тебя, но услышать, что мой брат умер…

– Мне очень жаль, – сказала я, опомнившись. Как, наверное, ужасно! Услышать, что брат умер, а он даже не знал об этом. – Бабушки Мэгги нет дома, но приходи повидаться с мамой. Уверена, она будет рада встретиться с тобой.

– Я… Я так не думаю. – Дядя Джуд покачал головой. – Не сейчас, когда я узнал новости о своем брате.

– Почему?

– Как я уже сказал, мы с Сеффи давно поссорились. Уверен, я последний, кого она хочет видеть.

– О, но…

– Нет, Калли. Может быть, в другой раз. Я только что узнал, что случилось с моим братом… Мне нужно побыть одному.

Дядя Джуд повернулся, чтобы уйти.

– Я еще увижу тебя? – с нетерпением спросила я.

– А хотела бы?

– Да, пожалуйста. – Я была бы рада.

– При одном условии, – серьезно сказал Джуд.

– Каком?

– Я бы предпочел, чтобы ты пока никому ничего не говорила о моем появлении.

– Почему?

Дядя Джуд стал таким грустным.

– Мне нужно придумать, как помириться с твоей мамой. Мы оба наговорили всякого… В любом случае, если я сейчас появлюсь или если она узнает, что я связался с тобой без ее разрешения, мы с ней никогда не помиримся и не станем друзьями.

– Тогда я не скажу ей. Только если ты разрешишь, – заявила я.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– А ты выполняешь свои обещания? – спросил дядя Джуд.

– Всегда.

Дядя Джуд наклонил голову набок. Я не отвела взгляд, а посмотрела ему прямо в глаза. Хотела, чтобы он знал: я говорю серьезно. И никогда не нарушу данное ему слово. Никогда-никогда.

– Я могу не выходить на связь какое-то время, может быть, даже несколько месяцев, но ты не должна говорить ни моей, ни своей маме, ни кому-либо еще, что видела меня. Хорошо?

– Не скажу. Ни слова.

– Хорошая девочка. У меня хорошее предчувствие на твой счет, Калли-Роуз. Думаю, тебе можно доверить хранить наш очень взрослый секрет.

Если бы я закивала еще быстрее, у меня бы отвалилась голова. Наконец-то я нашла человека, который понял, что мне десять лет, а не десять месяцев. И я докажу дяде Джуду, что из меня выйдет лучший хранитель секретов во всем мире.

– Пока, Калли-Роуз. Скоро увидимся.

– Пока, дядя Джуд.

Он зашагал прочь от меня, держа спину прямо, но склонив голову.

Ты тоже так ходил, папа? Говорил как дядя Джуд? Держу пари, это ты вернул его в мою жизнь. Спасибо тебе большое, папа. Ты действительно заботишься обо мне.

Глава 27

Сеффи

Роуз последние пару недель очень тихая. Поначалу я думала, она дуется, что ей запретили идти в одну школу с ее подругой Никки, но теперь уже не уверена. Похоже, тут что-то серьезнее. Я сто раз спрашивала дочь, что случилось, но она только и твердит: ничего! Меня уже тошнит от этого слова.

Ничего.

Какое ничего, когда явно есть что-то!

Ладно. Остается верить, что, когда дочь будет готова, она сама скажет, в чем дело.