Камень преткновения

Пролог

Солнце превратится во тьму и луна – в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и страшный…

Каждый из живущих на Земле – верующий. И не говорите, что это не так. Просто одни верят в то, что Бог есть, а другие – в то, что его нет. И каждый знает: главное Зло на планете – от человека, возомнившего себя всесильным. Когда зарвавшиеся божки развязали ту войну, никто не думал, во что выльется свара амбициозных политиканов. Новый передел мира не порадовал никого: нарушилось шаткое равновесие Мироздания, и Тёмные впервые одержали победу над Светлыми. Никто не знает, чьё заклятие стало последним в той битве, только торжество Тёмных обернулось для них же проклятием: то, что в Писании называлось Вратами в Преисподнюю, распахнулось…

Маги, как и люди, гибли тысячами, бессильные против тварей, что лезли из Междумирья, пожирая всё на своём пути. Потребовались десятки лет и миллионы жизней, прежде чем Тёмные смогли найти способ запечатать проход между измерениями и остановить Армагеддон. Восстанавливать Землю из пепла и руин пришлось счастливчикам, которым удалось выжить. Многие города и государства перестали существовать, континенты уменьшились в размерах, а часть земель стала непригодной для использования. Уцелевшие тянулись в крупные мегаполисы, которые стали своеобразными форпостами новой – тёмной – жизни. Технический прогресс замер на месте: не до покорения космоса и инноваций, когда не хватает рук и ресурсов для того, чтобы хотя бы удержать цивилизацию в стагнации и не позволить скатиться в средневековье. Весь мир перевернулся с ног на голову, вечный сумрак опустился на города, плодил преступность и поощрял Зло. И пока остатки общества не захлебнулись под цунами анархии, Демиург утвердил Постулаты, чьи догмы, насаждаясь в умы посредством страха, стали беспрекословными к исполнению, дабы поддержать хрупкий симбиоз тёмных магов и людей. Целому поколению суждено было родиться и умереть, прежде чем на планете восстановились относительные мир и спокойствие…

Замена

2074г, Нью-Йорк, Эмерсон Хилл

– Танк, ну что, рад?

Кристобаль Сеера, такой же детектив, как и сам Халле Танк1, примостился задницей на его стол и, прищурив один глаз, звучно отхлебнул из бумажного стаканчика с логотипом ближайшей кофейни “That Coffee!”, в которой пасся весь их полицейский участок. Халле устало потёр глаза и зевнул во весь рот, наглядно демонстрируя безграничную радость.

– Безумно, – процедил он. – Ещё бы знать, чему.

– Твои бесконечные стенания были услышаны – в участок переводят новенького, к тебе в напарники.

Халле мог бы съязвить, что, оказывается, очень выгодно трахать кого-то из отдела кадров – первым в курсе всех новостей, но после суточного дежурства было откровенно лень собачиться. Хитрое выражение лица Сееры говорило, что это ещё не всё. Играть в угадайку Халле тоже не хотелось. Потому он насупился и потребовал:

– Говори уже, Сеера. Я же вижу, как тебе не терпится осчастливить меня по полной. – Вид чужой задницы, ёрзающей по бумагам, окончательно вывел его из себя. – И уберись в конце концов с моего стола!

– Какие мы нервные, – Сеера поджал свои вареники и встал на ноги.

– Мы вообще-то невыспавшиеся. И намерены прямо сейчас свалить домой.

В подтверждение принятого решения Халле поднялся из кресла и стал натягивать куртку. Он полночи разбирался с семейством Дервиш, решившим именно сегодня устроить выяснение отношений “кто в доме главный”, вылившееся в итоге в потасовку целого квартала.

– И даже своего тёмненького не дождёшься?

– Кого?

У Халле от услышанного вытянулось лицо. Если Сеера таким образом шутил, то выходило у него херово.

Не то чтобы Халле имел что-то против тёмных магов. Просто он был из тех, кто предпочитал держаться от них подальше в работе и вовсе не связываться с ними в принципе.

Практика смешанных полицейских двоек была введена относительно недавно, года три назад, и приживалась со скрипом. Поначалу пары формировались рандомно, но процент несработавшихся напарников в разы превышал тех, кто в конечном итоге худо-бедно притёрлись друг к другу. Эксперимент посчитали провальным и собирались закрыть, пока кто-то из умников в управлении не додумался удариться в аналитику. Оказалось, что профпоказатели у совместимых смешанных пар не только значительно превосходили классический тандем человек/человек, но и обходили считающихся элитными маг/маг. Было принято решение формировать пары не от балды, а по каким-то там критериям, которые, конечно же, не разглашались. Всех действующих сотрудников и даже тех, кто только оканчивал Полицейскую академию, обязали пройти многочасовые психологические тесты и заполнить стопятьсот листов опросников, полученные данные загружались в специально разработанную программу, которая только по ей понятным алгоритмам подбирала совместимых кандидатов. Между собой полицейские в шутку стали называть ИИ “свахой”, проведя аналогию с каталогом анкет брачного агентства. Но, как известно, в каждой шутке есть лишь доля шутки, и определённые программой пары действительно отличались большей совместимостью и работоспособностью и имели низкий показатель потерь.

Понятное дело, соотношение тёмных магов и людей было не одинаковым, а уж среди полицейских – тем более. Маги в целом предпочитали держаться особняком, большей частью занимали высокие должности и входили в отдельные подразделения – снобизм высшей касты, как он есть. Негласное противостояние людей и магов продолжалось не одно десятилетие. Люди не умаляли заслуг тёмных магов, призвавших во время Армагеддона себе на помощь демонов ада, что и спасло Землю, но и не собирались мириться с пренебрежением в свой адрес: наделённые магической силой, не считали обычных людей ровней, делая выбор в пользу общения с бесами или призраками. Халле был из лояльных воздержавшихся: лишь бы был мир во всём мире и его лично не трогали. Оставшись три месяца назад без напарника-человека – Джаспер ушёл в отставку по состоянию здоровья, – он очень надеялся, что и в этот раз ему назначат кого-то из людей, и даже не думал, что “сваха” подкинет такую подляну…

– Думаю, детектив Сеера имел в виду меня.

Сеера и Халле повернулись на голос одновременно: один с любопытством, второй – с недоверием. Перед ними стояла обычная на вид девушка, лет двадцати семи: тёмные, прямые волосы, серая футболка и классические голубые джинсы, кожанка, почти как у Халле. Единственное, что было не таким на её вполне симпатичном личике, это немного раскосые глаза с водянисто-серой радужкой и вертикальным, как у змеи, зрачком. А ещё от дамочки едва заметно веяло холодом и тонким ароматом полынной горечи. Просто комбо, блядь: напарник-баба тёмный маг.

– Капитан Ки́ттум Кин2.

Она подошла ближе и протянул ладонь для рукопожатия. Дружелюбный жест не мог замаскировать снисхождения в её змеиных глазах. Сеера, представившись, руку новенькой пожал с энтузиазмом (ещё бы, не ему мага втюхали), а Халле, не сдержавшись, процедил сквозь зубы:

– Пиздец, – и прикусил язык, едва не ляпнув: “Она ещё и по званию старше”.

– Не буду вам мешать, ребята, – Сеера с ехидной улыбкой похлопал Халле по плечу, отсалютовал Киттум, приложив два пальца к виску, и довольный удалился к своему столу.

– Какие-то проблемы? – изящно выгнув бровь, ровным голосом поинтересовалась новенькая, так и не получившая своего рукопожатия.

– Никаких. Дежурство просто тяжёлое выдалось, – сделав морду кирпичом, Халле вернул себе самообладание и пожал-таки протянутую ладонь.

По ощущениям это больше походило на ощупывание статуи. “Она хотя бы живая? Лишь бы не некромант – ненавижу зомбаков”.

– Я лучник, – пояснила Киттум. Халле открыл было рот, но его опередили: – Мысли я не читаю – у тебя мимика говорящая.

Маг говорила медленно, короткими фразами, будто ей было лень облекать мысли в слова, либо считала ниже своего достоинства праздную болтовню с человеком, видимо, оценивая собственный трёп на вес золота. Халле завис, переваривая услышанное и одновременно рассматривая новую напарницу, не замечая, что всё ещё продолжает сжимать ладонь Киттум. Каким ветром её занесло в их участок? Эта Киттум Кин была вся такая ухоженная, при модном барахле, хоть и пыталась косить под простушку и своего в доску парня. Да только глаза у Халле были на месте и опыта хватало срисовать брендовые шмотки, что стоили как его месячная зарплата каждая. Район Эмерсон Хилл, который курировал их участок, не годился для амбициозных и желающих строить карьеру выскочек, а новенькая казалась как раз одной из таких. Тут её ждала рутина, стоячее болото, на поверхности которого то и дело лопались зловонные пузырьки: кражи, хулиганство, угоны, разбои… Трупы случались больше по пьяни, чем из-за криминала. Нет, преступления с участием мелкой нечисти тоже в сводке появлялись. Для таких дел в участке держали некроманта Думитру и чернокнижника Бергена – вполне достаточно и двух магов-детективов, по мнению Халле.

Очнулся он лишь тогда, когда из каменно-холодной чужая рука стала горячей, будто её, как утюг, включили в розетку. Халле зашипел, отдёрнул руку и затряс ею, с возмущением уставившись на мага.

– Упс, – не отводя взгляда, произнёс та, даже не подумав извиниться.

– Танк! Кин! – шеф Майерс источал настолько слащаво показушное радушие, что у Халле непроизвольно закатились глаза. – Познакомились уже? Вот и славно. Идём ко мне в кабинет.

Девид Майерс, высокий дородный мужчина, некогда отличавшийся статной фигурой, теперь блестел лысиной и заметно округлившимся животом, собственническим жестом оттеснил Халле от мага и, приобняв, как родную, новую сотрудницу за плечи, повёл по длинному коридору, больше похожему на кишку. Халле ничего не оставалось делать, как волочиться следом, и единственное, что доставляло ему сейчас удовольствие, это наблюдать, как безуспешно Киттум пыталась скинуть с плеча руку и увеличить дистанцию между собой и шефом.

Шеф Майерс был отличным мужиком и толковым начальником ровно до тех пор, пока в нём не просыпалась железа, отвечающая за заискивание – вышестоящему руководству, прихвостням демонов он лишнего слова боялся сказать. То ли шефы участков соревнования между собой устраивали, то ли у самого Майерса пунктик какой-то на магов имелся, но расстилался он сейчас перед Киттум, как та мамка, в чей бордель заглянул состоятельный клиент. Халле сидел в кабинете начальника со скучающей миной и искренне не понимал, на кой его сюда затащили, если этим двум и без него отлично болтается. Под монотонный бубнёж шефа и плавную речь Киттум внимание стало рассеиваться, и его начало вырубать. В очередной раз зевнув так, что едва не вывихнул челюсть, Халле не сразу отреагировал на обращение и услышал только конец фразы:

– …ты слышишь меня, Танк?

– Эм-м-м… можете повторить? – увидев, как на щёках Майерса проступают ярко-алые пятна гнева, Халле с видом долбоёбушки простодушно добавил: – Шеф, я вторые сутки на ногах и толком уже не соображаю. Можно торжественное вливание новой сотрудницы в ряды нашей дружной команды перенести на вечер и желательно на территорию бара “Тёмная история”? Заодно пусть проставится за назначение.

– Танк, не вовремя ты юморить вздумал! – Майерс, дабы показать свою значимость перед вновь прибывшей, включил деспота-тирана и вскочил на ноги, сверкая на Халле глазами так, словно вот-вот сам начнёт метать молнии, но запнулся, услышав сдавленный смешок – Киттум оценила остроумие своего нового напарника, – и вызверился окончательно: – И ты туда же, Кин?! Быстро вы спелись. Выметайтесь, на фиг, оба! Разбирайтесь сами, что к чему.

Застыв в позе статуи вождя мирового пролетариата, что указывает путь в светлое будущее (Халле этот памятник запомнил навсегда со школьных времён, когда ему крепко попало от учителя истории, заставшего его за разрисовыванием картинок в учебнике), Майерс сверлил их тяжёлым взглядом, пока они не закрыли за собой дверь кабинета начальника участка.

– Китс… – начал Халле, но маг перебила его.

– Меня зовут Киттум, – чётко и по слогам, как для тугодума, произнесла новенькая.

– Слишком длинно.

– Твои трудности.

– Может, Китти? – Халле не оставлял попыток добиться консенсуса.

– Я не кошка, – зашипела она. Ну да, больше на змею смахивала.

– А по фамилии звать можно?

– Нет.

– И никак не договориться? – не унимался Халле.

Маг остановился, Халле прошёл немного вперёд и тоже остановился, оборачиваясь:

– Меня зовут Киттум, что в переводе с шумерского – истина, – снова повторил она тем же бесцветным голосом, что и прежде. Только зрачок истончился до едва различимой щёлочки, и кончики пальцев мага побелели, и Халле не очень хотелось испробовать на себе, что за этим могло последовать.

– Понял, не дурак. Киттум так Киттум, – он решил пойти на попятную и не портить отношения в первый же день.

Только Халле подумал, что, наверное, к новой напарнице подъехать можно будет на хромой кобыле и в погожий день – такая себе перспектива совместной работы, – как та заговорил снова:

– Можешь показать, где лежат материалы по текущим делам? Я ознакомлюсь, пока ты будешь отдыхать.

Ясно-понятно, Кин, видимо, ещё и трудяга-карьеристка. Но кто Халле такой, чтобы мешать трудоголикам получать кайф? Он молча вывалил на стол, который теперь будет считаться рабочим местом Киттум, все папки с делами, что были у него сейчас в разработке, кратко объяснил, что к чему, и свалил по-быстрому из отдела, пока маг не передумала и не начал задавать уточняющие вопросы.

Дом Халле располагался относительно недалеко от участка в жилом квартале рядом с заброшенной католической церковью. Некогда белое здание чудом уцелело с тех времён, когда верования в светлых богов потеряли свою актуальность. Тёмные оказались умнее: они не запрещали и не устраивали гонений на отрицающих Чёрную библию. Но тем, что склонило чашу весов в битве за души оставшихся в живых, стал общепризнанный факт: именно демоны, призванные тёмными магами из преисподней, помогли запечатать врата Междумирья и по существу являлись спасителями людей, а не Сын Божий, которому десятки веков поклонялись и чьё пришествие ждали. Религиозные войны затухли не начавшись – у выживших были проблемы серьёзнее, чем делёж паствы и теологические споры, а заброшенные церкви превратились в напоминание об Иных временах, своеобразные могильные памятники, под которыми покоилась вера в Светлых.

Халле относил себя к прагматикам и верил лишь в то, что видели его глаза. Он родился, когда тёмные маги стали полноправными членами общества, а на улицах можно было запросто встретить беса или нежить. А вот об ангелах и почитаемых святых он читал только в книгах по истории, потому и относился к ним, как к сказкам о добрых волшебниках – разве такое могло быть в жизни? Могло. И та самая церковь, что темнела теперь провалами выбитых окон, словно чудовище пустыми глазницами, являлась тому подтверждением.

В холодильнике нашлась замороженная лазанья. Халле выставил таймер микроволновки на десять минут, а сам отправился в ду́ш. Мысли о новой напарнице не отпускали. Он трудно сходился с людьми: когда с самого детства тебя учат не доверять другим, особенно тёмным, и рассчитывать только на себя, сложно впустить в свой близкий круг чужого. Киттум же была не просто чужой, она была магом, и Халле просто не знал, как перебороть в себе врождённую настороженность и бессознательную тревогу. И как работать с такой напарницей, которому не сможешь доверять на сто процентов?

Убедиться в том, что работать им будет сложно, Халле смог уже на следующий день. Придя на работу, он обнаружил на своём столе три листа, исписанных мелким убористым почерком, где пункт за пунктом перечислялись недочёты в составлении и ошибки (вплоть до орфографических) по каждой папке с делом, с которой успел ознакомиться Киттум.

– “ПостАмент”, “крИтерии”, “прЕследовал”… – Халле зачитывал слова с листа, интонацией выделяя буквы, которые были в них исправлены. – Она что, издевается?

– Если у тебя проблемы с языком, могу взять оформление бумаг на себя, – раздалось у него над ухом.

Халле обернулся и исподлобья уставился на напарницу, чей приход он пропустил. А может, и не пропустил – с Киттум станется материализоваться из воздуха, или какие там у неё магические примочки имеются. Надо бы запомнить: если учуял запал полынной горечи – значит маг рядом. Та смотрел на него чистым незамутнённым взглядом, и это выбесило Халле окончательно.

– Проблем с языком у меня нет – до сих пор все, кому приходилось иметь с ним дело напрямую, не жаловались.

– Оу, – выражение лица Киттум оживилось, став заинтересованным, – Халле Танк предпочитает пошлые шуточки. Я запомню.

– Не говори обо мне при мне в третьем лице, – процедил Халле сквозь зубы.

Киттум какое-то время смотрела на него не мигая, точно зависла, и от её тяжёлого, проникающего в самый мозг взгляда Халле стало не по себе. А ещё он заметил, что Киттум высокая, всего дюймов на пять ниже Халле. Наверное, он слишком сильно сжал челюсти, стараясь не двинуть Киттум с разворота в попытке защититься от ментального воздействия, пусть и было сказано, что мысли та не читает, – звук вышел устрашающе громким. Маг отмерла, встрепенулась и сказала то, чего Халле от неё вовсе не ожидал:

– Я не собиралась тебя задеть или обидеть – всего лишь не хочу, чтобы о моём напарнике думали, что он тупоголовый неуч. – Халле задохнулся от наглости, а Киттум, не обращая внимания на его побагровевшее лицо, продолжила как ни в чём не бывало: – Потому и предложила свою помощь с документами. Знаю, что многие не любят с ними возиться, а я… я люблю, чтобы во всём был порядок, систематизировать там… шаблоны делать…

Конец фразы Киттум и вовсе договаривала едва слышно, словно признавалась в чём-то постыдном.

– Ты чёртова маньячка педантичности! – дошло наконец до Халле. – Тошнотворная букводрочерша. Бьюсь об заклад, у тебя дома и чашки на сушилке стоят ручками в одну сторону – направо!

– Налево, – поправила маг, упорно делая вид, что ни капли не смущена, но порозовевшие кончики ушей говорили сами за себя. – Я левша.

Халле закусил щёку изнутри, чтобы не застонать, предвкушая всю прелесть перспективы совместной работы. И это было только начало.

Афера капитана Кин

Первые две недели пролетели незаметно. Халле привыкал к напарнице, всё больше узнавая о ней. Теперь он понял, что ему ещё повезло: Киттум была в меру покладистой, насколько вообще магам позволительно быть покладистыми с людьми, логичной, цепкой, обладала фотографической памятью, а высокомерие включала не чаще раза в неделю. Сама Китс (ну хотя бы в мыслях можно так её называть?) рассказывать о себе не торопилась, а Халле не спешил задавать вопросы, чтобы не прослыть любопытным или, что того хуже, его не сочли заинтересованным. Пришлось подмечать и запоминать каждое слово, чтобы из маленьких кусочков составить более-менее целостную картину под названием “Киттум Кин”. Первой неожиданностью для Халле стало то, что они одногодки: Киттум никак не выглядела на почти тридцать три, к тому же оказалась старше, пусть и на месяц. Второй сюрприз: до перевода к ним в участок маг служила в Управлении собственной безопасности Министерства, и перевод в Эмерсон Хилл можно было считать ссылкой, но, за что её сослали, Халле пока не выяснил. Киттум вроде бы была одиночкой, по крайней мере, в рабочее время ей никто не звонил и не писал, даже родители, после смены никто не встречал, а сама напарница ни словом не обмолвилась о каких-либо планах или встречах вне работы. Умела водить и машину, и мотоцикл, не курила, но, когда курил Халле, нос не морщила и нотаций не читала, и на том спасибо. И что было совсем поганым – Киттум не пила, в смысле не пила алкоголь, и, соответственно, все приглашения пропустить по стаканчику после службы, что помогло бы им повысить уровень доверия и сблизиться, ею игнорировались. Прикинув, Халле пришёл к неутешительному выводу, что в напарники ему досталась ботаничка-задрот и абсолютно не компанейская душнила, даром что рожей и фигурой вышла. Не то чтобы он Киттум специально рассматривал, но если чья-то физиономия и периодически задница маячат перед глазами минимум восемь часов в сутки, невольно начнёшь присматриваться.

Понятия блуда, как и греха в целом, теперь не существовало. Во главу угла ставилась личность или особь (мало ли кто как себя идентифицировал), её ценность для общества – каждая единица была на счету, когда к середине XXI века из восьми миллиардов живущих на планете осталась всего четверть. Человечество не позволили истребить извне, нелогичным было бы оставлять без наказания насильственную смерть внутри социума. У Демиурга и наместников хватало забот, чтобы ещё в постель к гражданам лезть: пока всё происходит по обоюдному согласию и в удовольствие, закон не вмешивается. Не сказать, что мироустройство в целом слишком изменилось. Главы государств, которым удалось сохранить в той или иной мере свои территории, решили, что оптимальнее будет объединиться в федерации, и в настоящее время выделялось четыре крупнейших: Восточная, Африканская, Северная и Южная Америки. Западной Европы, Австралии и большей части островов Океании не стало. Впрочем, все континенты претерпели изменения после Армагеддона, утратив тысячи километров береговых линий и гектары пригодных для жизни земель внутри материков. И до сих пор считалось чудом, что Нью-Йорк оказался практически нетронутым.

Халле в пору юности и молодости добродетелью не отличался, и даже в случайном сексе не видел ничего плохого – как вообще может быть плохим то, что приносит удовольствие? Попробовал себя в законном браке – торкнуло его от Доминики неслабо. Когда медовый месяц закончился, обоюдного понимания, зачем они друг друга окольцевали, не пришло – со штампом в метрике секс лучше не стал. Сошлись, год жили под одной крышей – у Халле дома, – трахались регулярно, не отнять. А потом Доминика решила поехать “туда, где теплее, чем в Нью-Йорке”. Халле жару не любил, жену до такой степени, чтобы ради неё всё бросить, видимо, тоже, раз желания уехать с ней не возникло, – на том и разошлись. Долго ходить одиночкой ему не светило, на отсутствие интереса к себе он не жаловался, но искать серьёзных отношений пока не намеревался. Высокий голубоглазый блондин Халле внешностью пошёл в деда, которому довелось родиться ещё в Европе, что покоилась теперь под водами Атлантики. С самой юности Халле слышал, что его находят красивым, хотя сам он так не считал. Но в тех случаях, когда его блондинистая чёлка, светлые глаза и ямочка на подбородке становились пропуском в трусики, Халле не скромничал, брал, не отказываясь, что предлагали.

Лезть в трусы к напарнице он не собирался. Просто очередное ночное дежурство выдалось настолько тягомотным, что от безделья на ум всякая чушь приходила. Понятно, что лучше скучать на стуле в тёплом кабинете, чем мотаться по улицам, разгребая чьё-то дерьмо, но Халле сейчас откровенно изнывал. От выпитого кофе уже мутило, от перебирания бумажек жутко клонило в сон, но спать он лечь не мог. Джаспер бы первым предложил покемарить по очереди, раз затишье, а заикнуться об таком тёмной педантичной магине… Халле выглянул из-за монитора. Киттум была другой во всём. Тёмной магией сейчас вряд ли кого было удивить, но, даже будучи магом, напарница казалась слишком отстранённой, точно не от мира сего. Закусив кончик ручки, что означало крайнюю степень задумчивости, Халле забылся настолько, что в открытую рассматривал Киттум, которая сосредоточенно что-то печатала на своём компьютере. Вечно прямая спина, сжатые в одну линию губы и сведённые к переносице брови – маг выглядела так, словно в любой миг была готова взять на себя принятие решения, от которого как минимум зависела судьба человечества. Халле нестерпимо захотелось узнать, что на самом деле скрывается за маской холодности и отрешённости Киттум. Даже если Китс, точнее её тело, всего лишь сосуд для могущественного демона, оставалось надеяться, что полностью человеком та быть не перестал. Она носила на работу обычные футболки, рубашки или толстовки под джинсы, чтобы не выделяться, пила кофе, как и все, шутила и даже иногда сама смеялась над шутками, как и все, испытывала голод и засматривалась на рельефные торсы, бицепсы и упругие задницы мужиков, когда отрабатывала приемы рукопашного боя в спортзале участка. Вместе со всеми – носик свой брезгливо не воротила. Но всё же что-то в ней было такого… Халле не мог нащупать, сформулировать даже для себя самого, что именно выделяло этого мага на фоне остальных знакомых и коллег…

– Что? – неожиданно спросила Киттум, вторгаясь в размышления Халле, и не моргая уставилась на него своими глазюками.

– Что? – как идиот повторил Халле, пойманный с поличным, точно малолетний воришка.