Хёвдинг

Глава 6

На поляну вышел, видимо, сам Йомантас, вождь этого племени водян, с виду напоминающий хорька. Весь какой-то скользкий, вертлявый, он постоянно озирался по сторонам и словно бы готовил себе пути к отступлению. Впечатление могучего вождя или вообще достойного человека он вообще не производил, больше походя на какого-нибудь приказчика, мелкого чиновника или складского прапорщика.

– Ты, что ли, Йомантас? – спросил я.

В руках он вертел топор на коротком топорище, и довольно ловко. Опасный, должно быть, соперник. Вот только он был один, все его люди сейчас либо улепётывали в чащобу, либо валялись мёртвыми по кустам.

– Йомантас я, – кивнул вождь.

– Сукин сын, – сплюнул Вышата.

– Помолчи, хлоп! – окрысился Йомантас. – Вождь говорит!

К моему удивлению, Вышата нахмурился, но замолчал.

– Ты убил послов Хререка, – сказал я.

– Так, – кивнул Йомантас, словно бы так и надо поступать с любыми послами.

– Если ты убил его людей, то ты должен ему виру, – сказал я.

– Хререк сам придёт, дам, – коротко ответил водянин.

– Я за него, – сказал я.

Йомантас прищурился, глядя на меня пристальным оценивающим взглядом.

– Молодой ты, – протянул он. – Жаль, мало пожил.

– Достаточно, чтобы выбить виру из тебя, – сказал я.

Я вдруг почувствовал себя не очень уютно, будто бы я очутился на месте братка из девяностых, который сейчас щемил непокорного коммерса. И на месте мягкотелого перекупа-челночника вдруг оказался бывалый авторитет.

– Попробуешь? – улыбнулся Йомантас, от которого, похоже, не укрылось моё замешательство. – Как мужчины. Ты и я.

Вместо ответа я ударил рукоятью меча по щиту, мол, пусть вместо меня говорит оружие, и Йомантас ощерился, подкинув в воздух топор и поймав его не глядя. Ловок, чёрт. Я начал приближаться к нему по дуге, выставив щит перед собой.

У меня имелось преимущество, мой меч длиннее, плюс я мог укрыться щитом, но вождь вдруг сорвался с места настолько быстро, что у меня едва хватило реакции за ним уследить.

– Бранд, наподдай ему!

– Вали его, хёвдинг!

– Руби его!

Лесная полянка наполнилась азартными криками. Поединок это всегда отличное зрелище, а поединок насмерть – вдвойне.

Йомантас налетел на меня вихрем, размахивая топором как промышленный вентилятор, и я предпочёл увернуться от его ударов, жужжащих совсем рядом со мной. Мерзавец оказался чертовски быстр. Пожалуй, быстрее всех моих прежних соперников. Да уж, если он так владеет топором, то и не удивительно, что он решился на убийство послов. Спровоцировал на конфликт, вызвал на поединок, убил. А Вышата? Он, похоже, знал, насколько ловок и коварен Йомантас. Может, поэтому и проглотил оскорбление.

Пока я мог только защищаться, уклоняясь от ударов и периодически принимая их на окованный железом щит, когда другого выхода не оставалось. Но я понимал, что так не может продолжаться вечно. Либо Йомантас изрубит мой щит в куски, либо доберётся до меня раньше. Либо постепенно выдохнется, но эту мысль я сразу отбросил как нереалистичную. С виду этот козёл пока и не собирался выдыхаться, продолжая скакать по поляне с топором.

– Токи! – крикнул я. – Если меня убьют, сожги тут всё! И лес, и деревню, и всё остальное!

Если что-нибудь надо было поджечь, то этому недотёпе не было равных. А вот что-то более сложное я бы ему не доверил.

Йомантас скривил лицо и набросился на меня с удвоенным усердием. Из-под его топора летели щепки, несколько раз раздавался оглушительный звон, когда он попадал по умбону, дважды он чуть не зацепил меня по руке, когда я пытался контратаковать. Все на полянке даже затаили дыхание, глядя, как водянин гоняет меня в хвост и в гриву, откровенно играя на публику. Что-то мне подсказывало, что при большом желании он мог бы уже несколько раз меня прикончить.

Я судорожно вспоминал все мои занятия с мечом, все учебные поединки и освоенные приёмы, пытаясь вычленить из них хоть что-то полезное для этого боя, но всё будто бы вылетело из головы. В глотке начало сохнуть, не то от волнения, не то от усталости, а этот ублюдок продолжал наседать и наседать, словно в заднице у него была вставлена батарейка. Я в этот момент ярко и чётко осознал, что проигрываю бой.

Следующий мой выпад он отбил так, что едва не вывернул Кровопийцу из моей руки. А потом мне в щит снова прилетел топор, проламывая его насквозь.

Это шанс.

Я дёрнул щитом в сторону в тот же момент, не давая Йомантасу выдернуть топор и нанести ещё серию ударов, а Кровопийца тут же полоснул его по бедру. Глубоко, но по артерии я не попал, хотя очень хотелось.

Вождь оскалил зубы, глядя мне прямо в глаза, мол, посмотрите-ка, щенок научился кусаться, и я отзеркалил эту его мерзкую ухмылку.

– Сдавайся, Йомантас, и твоя смерть будет быстрой, – сквозь зубы процедил я.

– Не могу обещать тебе того же, – сказал Йомантас.

Теперь он хромал, припадая на одну ногу, а кровотечение должно его быстро вымотать, но вождь держался стойко. Силы духа ему было не занимать. Мы кружили по полянке друг напротив друга, как волкодав и волк, сошедшиеся в поединке и готовые в любой момент вцепиться друг другу в горло.

Первым в атаку бросился я, понимая, что ещё чуть-чуть, и мой щит станет совсем бесполезен. Я попытался рубануть наискосок, молодецким ударом развалить его надвое, от плеча и до пупа, но Йомантас рывком отскочил назад, и самый кончик клинка оставил ему лишь длинную кровоточащую царапину.

Обухом топора он ударил по клинку, сбивая его с траектории, я тут же отскочил из опасной зоны. Если на мече останется зазубрина, я засуну этот топор Йомантасу в задницу.

Он и впрямь начинал слабеть, двигаясь всё медленнее и медленнее, экономя силы, покидающие его с каждой каплей крови, пролитой на землю. Я же пока держался гораздо лучше, хоть и понимал – получи вдруг я подобную рану, то давно бы уже валялся на земле, истекая кровью и вызывая медика.

Теперь он пытался ловить меня на контратаках, а я пытался не дать ему шанса меня поймать. И я благодарил всех богов за то, что водянин сражается с топором, а не с мечом. Меч гораздо опаснее в таких поединках.

Топор же просто увесистый острый кусок железа на палке, безо всякого баланса и изящества, грубое орудие убийства, инструмент для работы, а вот меч это фактически продолжение руки. В руках хорошего фехтовальщика, разумеется, а не в моих лапищах.

Йомантас выкрикнул что-то непонятное на родном языке и снова рванул в атаку, позабыв про раны и кровопотерю. Второе дыхание открылось, не иначе, проснулись скрытые резервы. Мне пришлось вновь отступать и защищаться, принимая удары на щит и рискуя остаться без руки, когда щит рассыплется окончательно.

Рисковать мечом не хотелось, я откровенно боялся сломать такой клинок. Другого такого мне за всю жизнь не найти.

Вождь снова принялся гонять меня по поляне как молодого, но на этот раз он дрался всерьёз, со всей отдачей и остервенением, и если бы не его хромота, мне пришлось бы туго. Лишь изредка я пытался уколоть его, подловить в какой-нибудь удачный момент, но Йомантас всякий раз оказывался ловчее. Главное теперь – продержаться, выдержать этот последний натиск, дождаться, когда он ослабеет окончательно, а потом просто прирезать его, как поросёнка.

А его запал постепенно кончался, каждый последующий удар прилетал по остаткам щита всё слабее, хотя Йомантас и корчил страшные гримасы, ругаясь сквозь зубы на родном наречии. Наконец, я нырнул вправо, дождавшись удобного момента, крутанул мечом, и топор Йомантаса упал на поляну. Вместе с кистью руки, продолжающей сжимать топорище.

Хлынула кровь, вождь остановился как вкопанный, и я тут же двинул щитом ему в зубы. Дерево затрещало, и в руке у меня остался только железный умбон, зато Йомантас рухнул наземь. Чистый нокаут.

Я выдохнул, чувствуя, как немного дрожат руки, стряхнул капли крови с клинка, понимая, что в ножны сейчас могу им и не попасть. Парням такое видеть лучше не надо, поэтому я просто закинул Кровопийцу на плечо, предварительно оценив зазубрины. Да, парочка новых всё-таки появилась. Урод водяной, вторую бы паклю тебе отрубить.

– Хромунд! Перевяжи ему культяпку. И ногу, – приказал я. – Доставим ублюдка к князю, раз уж он желает лично с ним говорить.

Норманны загомонили, радуясь моей победе почти как своей собственной, меня обступили со всех сторон, хлопая по плечу, улыбаясь и поздравляя. Вышата тоже подошёл ко мне.

– Повезло, – хмыкнул он.

– Повезло, – кивнул я.

Больше он не сказал ни слова.

– Дальше что? Деревню жечь будем? – спросил Токи.

– Нет, – сказал я. – Ноги этому Йомудусу свяжите, князю подарок упаковать надо.

Жечь и убивать без разбора я не собирался, а за свой проступок ответит сам вождь, а не его люди, ответит лично перед Хререком. Поэтому мы собрались и поволокли Йомантаса в Ладогу.

Своих убитых тоже забрали, их оказалось трое, и все поймали по стреле. Похороним их со всеми почестями, но потом.

– Даже не пограбим? – спросил Хальвдан, когда мы возвращались через деревню.

– Отомстить надо за наших, – сказал Олаф.

– Кому? – фыркнул я. – Бабам и детям? Мужиков местных мы в капусту изрубили и так. В лесу.

– Да хоть бы и им, – насупился Олаф. – Что за поход без добычи?

– Карательный, – сказал я. – Хререка спросишь, как до Альдейгьи дойдём.

– А вот возьму и спрошу, – буркнул он.

Хоть у всей Ладоги спроси. Но мне удалось удержать северян от излишнего кровопролития. В конце концов, я победил местного вождя, мне и решать, что теперь делать с деревней.

Так что мы просто ушли. Некоторые наверняка прихватили что-нибудь из домов, но это несущественно. Люди остались живы, и теперь-то они точно будут платить дань Хререку, в этом я не сомневался. Наверняка зрителями нашего с Йомантасом поединка были не только норманны, но и местные, наблюдающие из своих укрытий, и новость о том, что тут произошло, от здешних племён не укроется.

Обратный путь занял чуть больше времени, чем я ожидал. Тащить раненых и мёртвых через болото оказалось не так-то просто, и к опушке леса мы вышли только вечером, когда солнце оранжевой зарёй начало раскрашивать верхушки берёзок. Здесь уже шли, ничего не опасаясь, я бы даже в самой параноидальной фантазии не решил, что водяне попытаются отбить у нас своего вождя. Их осталось слишком мало, чтобы бросаться в самоубийственные атаки.

Йомантас пришёл в себя, лишь когда мы остановились на привал уже в лесу, после скачек по болоту. Вождь вскочил, попытался бежать, но тут же рухнул на землю лицом вниз, под всеобщий хохот и град насмешек. Ноги мы ему спутали, а руки не стали, и он начал спешно развязывать крепкие морские узлы здоровой рукой, левой. Получалось крайне неловко, так что я медленно подошёл к нему, сел на корточки рядом и участливо заглянул в глаза.

– Может, тебе и вторую руку отрубить? – по-доброму спросил я.

– Нет, – выдавил Йомантас.

– Или ногу? Северяне – парни крепкие, до самой Альдейгьи доволокут, – сказал я.

– Не надо, – прошепелявил вождь. Удар моего щита лишил его нескольких передних зубов, так что сходство с хорьком оказалось частично утеряно.

– Вот и не шали, – сказал я.

Йомантас вздохнул с таким видом, будто я отнял у него любимую игрушку, а я тепло улыбнулся и поднялся на ноги. Привал окончен.

Вообще, странно, что вождь так легко сдался, на его месте я не рассчитывал бы на милосердие Хререка. Но он, видимо, на что-то ещё надеялся. В конце концов, надежда остаётся до самого конца, пока мы ещё дышим, вот и у него в голове роились самые безумные и коварные планы по собственному спасению. Я видел это невооружённым глазом.

– Вышата, успеем ли дотемна? – спросил я, когда солнце начало касаться верхушек деревьев, а наши тени удлинились.

Шастать по ночному лесу с пленным на руках и ранеными не хотелось никому из нас.

– Должны успеть, – сказал воин.

Но к самой Ладоге вышли фактически уже в сумерках, почти ночью, и к концу пути многие из нас уже едва волочили ноги. Ещё бы, с раннего утра и до позднего вечера в походе, останавливаясь лишь на короткие привалы и перекусывая на ходу сухарями и вяленой рыбой. Ноги после такого перехода гудели как телеграфные столбы, по ощущениям казалось, что мы отмахали по пересечённой местности километров пятьдесят, не меньше. Для моряков, непривычных к таким походам, более чем солидный результат.

Теперь пару дней нас точно надо не кантовать. Холить и лелеять, пока заживают натёртые ноги и натруженные мышцы. Нет, следующие рейды только по рекам, никаких больше пеших прогулок.

Бойцы направились в пункт постоянной дислокации, а я не смог отказать себе в удовольствии лично сдать Йомантаса князю, и мы вместе с Вышатой направились ко двору Хререка.

Вождь, видимо, почуял скорые проблемы, потому что едва мы направились к княжьему дому, он обернулся ко мне.

– Бранд! Золото дам, отпусти! – жарко зашептал он. – Юмисом, Перкунасом заклинаю, отпусти!

Вышата пихнул его в плечо, мол, давай шагай.

– Золото! – взвыл Йомантас. – Вышата! Отпусти!

Мы с Вышатой переглянулись. Веры этому скользкому червяку было ни на грош, и я видел, что Вышата это тоже понимает.

– Князю расскажешь, где у тебя золото, – сказал я.

Водянин вдруг разродился длинной тирадой на своём языке, из которой я не понял ни слова, но по интонациям было похоже, что он причитал и молился.

Нам повезло. Хререк ещё не спал. Он вообще, судя по всему, ложился поздно и вставал рано, предпочитая тратить время на более полезные дела. Но пока он не требовал того же самого от меня, можно спокойно с ним работать.

– С чем пожаловали? – довольно улыбаясь, спросил Хререк.

Мы застали его за поздним ужином, в главном зале. Вместо ответа я толкнул вперёд Йомантаса.

– Так-так-так… – пробормотал Хререк. – Славно. Бранд, Вышата, садитесь, угощайтесь.

Отказываться не стали, в конце концов, холодная свинина лучше, чем сухари. Да и уходить прямо сейчас не стоит. Во-первых, мне было интересно, что Хререк сделает с этим вождём, а во-вторых, награду лучше получать сейчас, пока князь об этом помнит.

– Йомантас, – протянул Хререк, поднимаясь из-за стола. – Кто это тебя так разукрасил? Руки лишил?

Вождь после удара щитом в лицо выглядел не самым лучшим образом. Лицо его, покрытое коркой бурой запекшейся крови, распухло, будто покусанное пчёлами.

– Бранд, – честно сказал Йомантас.

Хререк покосился на меня, медленно жующего мясо, покивал с довольным видом.

– Молодец. Хвалю, – сказал он мне и снова повернулся к водянину. – Йомантас. А послов ты моих зачем убил?

Тот не ответил.

– Этот хорёк золото нам предлагал сейчас, – сказал Вышата.

– Золото? – удивился князь. – Откуда у него золото?

– Брешет, – сказал я. – Откуда у него золото.

– Значит, придётся поспрашивать с пристрастием, – вздохнул Хререк. – Рубаху новую кровью испачкаю. Эх, Йомантас, лучше бы тебе сразу всё сказать, я эту рубаху первый раз надел.

– Врут. Нет золота, – прошепелявил вождь.

Мы с Вышатой расхохотались одновременно. Хререк тоже улыбнулся, глядя на нас. Очевидно, кому он поверит больше, своим воинам или своему врагу.

– Ну нет так нет, – пожал плечами Хререк. – Кому оно вообще нужно, это золото? Вот, кстати, Бранд, держи.

Он снял с руки три золотых браслета и положил на стол передо мной. Поход в нищую деревушку водян принёс мне больше, чем взятие Йорвика и битва за него вместе взятые.

– Благодарю, княже, – сказал я, но Хререк только отмахнулся.

– Йомантас, а ведь можно было по-хорошему, я же с добром к тебе пришёл, с открытой душой, – вздохнул князь. – А ты мне в душу плюнул.

Хререк подошёл к нему, смерил долгим презрительным взглядом. А потом с печальным видом достал из-за пояса кинжал и ткнул Йомантаса прямо в культю. Водянина стало даже немного жаль.

Глава 7

Следующие несколько дней, а может быть, даже недель, прошли в полном спокойствии и гармонии. Мы осваивались в Альдейгье, знакомились с местными, угощали князя и его дружину самогоном и изредка бились с ними потехи ради. Идиллия. Весёлые беззаботные деньки.

Лишь несколько раз мы прогулялись лично с Хререком к соседним деревенькам, исключительно для демонстрации силы. Князю регулярно приходилось объезжать свои владения, тем более учитывая, что он начал здесь править не так давно. И каждый такой выезд укреплял его власть на Ладоге, подтверждая его право брать пошлины с проезжих купцов и облагать данью соседние племена.

Потому что все сразу же видели, что с Хререком шутить не стоит. Что за ним стоит сила, а право сильного решало здесь гораздо больше, чем любое другое, и никто не осмеливался бросить Хререку вызов.

Судьба Йомантаса приводила местных вождей в ужас, потому что князь всё-таки оставил его в живых. Подрезал сухожилия на ногах, отрубил пальцы на оставшейся руке, но оставил в живых и даже позволил вернуться к племени, пообещав, что в следующий раз будет хуже, и Йомантас, полностью сломленный, покорился.

Хререк всё расширял свою власть, почти каждый день под его руку добровольно приходили всё новые и новые племена. И теперь он всё чаще поглядывал на юг, в сторону Новгорода. Или Хольмгарда, как он сам предпочитал его называть.

Сами же словене звали своё поселение Словенском, просто и без затей. Непосредственно городом, как я и предполагал, правило вече, а вот дружину в бой водил некий Вадим по прозвищу Храбрый. Он тоже звался князем, но его власть, в отличие от власти Хререка, распространялась только на военные дела.

И это значило, что придётся этого Вадима подвинуть. А вслед за ним подвинуть и новгородское вече. Задачка не из простых, и я понял, что Хререк собирал людей именно для этого. На его зов откликнулось ещё несколько команд, в основном, свеи, и вскоре в Альдейгье северян стало почти столько же, сколько и местных. Отовсюду звучала северная речь, тут и там взгляд натыкался на светлые бороды и яркие рубахи, брага и пиво подорожали едва ли не в два раза.

Хререк готовился к войне.

Мы все готовились. Точили топоры и мастерили щиты, тренировались сражаться поодиночке и строем, знакомились с пришлыми варягами. Приготовления старались держать в тайне, но любой проезжий новгородец, имеющий уши или глаза, легко мог догадаться. Тем более, что добраться до Новгорода можно было только минуя Ладогу, и я был уверен, что новгородских шпионов в городе – как блох на бродячей собаке.

А вот у Хререка надёжных людей на той стороне не хватало. Купцы порой приносили какие-нибудь обрывочные сведения, разумеется, не бесплатно, но все они больше касались сугубо гражданских моментов, политических, но никак не военных. Мы могли только примерно представить, какие силы может собрать под свою руку Вадим.

И поэтому в один из погожих деньков князь отправил за мной гонца.

– Хререк видеть тебя хочет, – сказал Вышата, с удивлением глядя, как мы с Кьяртаном от нечего делать мастерим гигантский самострел.

– Меня? – удивился я.

В последнее время в Альдейгье и без меня хватало славных и именитых витязей с длинным послужным списком. Гораздо более известных, чем я.

– Тебя, тебя, – кивнул Вышата.

Ну, если тебя приглашает такой человек как Хререк, то лучше не отказывать, поэтому я быстренько оделся как подобает, и последовал за Вышатой.

Князь занимался тем, что с небольшой свитой выбирал место для будущей крепости, объезжая округу верхом, так что и нам с Вышатой пришлось забраться в сёдла, чтобы нагнать Хререка, и проскакать ещё добрых полчаса вдоль пологого берега.

Места здесь были тоже достаточно сырые, и крепость нужно поставить так, чтобы её не топило весной, когда с Ильменя приходит вода, и в то же время так, чтобы вся река хорошо просматривалась.

– Приветствую, княже, – произнёс я, когда мы наконец добрались до неугомонного властителя.

– Бранд? Ты-то мне и нужен, – воскликнул Хререк, широко улыбаясь и вдруг отъезжая от собственной свиты.

Я ткнул лошадку пятками в бока, принимая правила игры и отъезжая от Вышаты, чтобы поговорить с князем тет-а-тет, не вылезая из седла. И пока мы находились в зоне слышимости, он расспрашивал меня о здоровье наших раненых и хорошо ли я сегодня покушал, но как только он удостоверился, что свита не увидит и не услышит наш разговор, то сразу перешёл к делу.