Фокус зеркала

ЦИКЛ

ГДЕ ДАЛИ БЕЗБРЕЖНЫЕ

Где дали безбрежные

Фокус зеркала

Бездна

ХРОНИКИ ЦИКЛА

Власть лабиринта

Степной принц. Книга 1. Горечь победы

Степной принц. Книга 2. Аксиома Шекспира

Глава 1

Заморские гости

Фиолетовое свечение, словно живое, двигалось внутри огромного кристалла, вспыхивая на гранях, играло тенями, завораживало. Наверное, был какой-то смысл в этом мерцании, коль уж кристалл мыслящий, только проникнуть в этот смысл не удавалось. Переливы отсветов рождались, плавно перетекали друг в друга, смешивались, завихрялись, отвечая на луч фонаря, и замирали, затухали, если он уходил в сторону, а свод пещеры становился непроницаемым, чёрным. Казалось, грани кристалла, просыпаясь навстречу лучу и смешивая потоки световых энергий, делились информацией. Но язык, увы, был непереводимым.

Баюр опустил фонарик на Мёртвое озеро и чертил в задумчивости зигзаги по застывшему чёрному зеркалу. Вдруг в потухшем кристалле вспыхнул лиловый глаз, искристая радуга опоясала его контуром и раздвинула тьму, а он заиграл бликами и неожиданно выбросил сноп сиреневых искр. Под высоким сводом во мраке они вытянулись длинными нитями и, вибрируя, копировали световые зигзаги на озёрной глади. Потом погасли.

– Кажется, он что-то хотел сказать, – прошептал Ян, не отрывая глаз от высокой непроглядной немоты над озером.

– Что сказал – понятно. Дескать, мы с вами одной тайной верёвочкой повиты. Играем на едином поле по единым правилам, – волхв усмехнулся. – Удивительно другое… я и до этого не сомневался, что он нас видит… что живой. Но чтоб вот так! Взял и пошёл на контакт… Смело!

На тёмном своде пещеры высветилась фиолетовая сетка граней кристалла, упала отражением на неподвижно застывшую воду и разбежалась по ней, как по экрану монитора, паутинкой беспорядочно скользящих нитей. Они покружились, хаотично перемещаясь, и вдруг замерли на зеркальной поверхности яркой светящейся схемой.

– Что это? – Баюр недоумённо всматривался в рисунок. – Ты что-нибудь понимаешь?

– Кажется, да, – Ян застыл в изумлении. – Потрясающе! Это же карта! Смотрите! – палец, как указка, летал по воздуху, повторяя фиолетовые линии на воде. – Вот полуостров Арканти… море, острова… дальше – королевство Латур на противоположном континенте. Мы дружим с латурцами. Часто бываем друг у друга. Дорога к ним одна – по морю.

– Почему он…

– Предсказывает?

С кристалла сорвался крохотный светящийся шарик и упал в середину нарисованного моря. Из воды взметнулся фонтанчик, брызги зашипели и расплескались в стороны. Баюр с Яном переглянулись.

– Мы запомним, – пообещал волхв.

Карта исчезла. Пошарив бесцельно по дальним закоулкам фонариком и ни за что не зацепившись взглядом, Баюр кивнул Яну:

– Пора возвращаться.

Темнота шарахнулась от круга света, будто получила хорошего пинка, и помчалась от него без оглядки по каменному коридору, прячась за выступами, а тот гнал её дальше, не давая опомниться, наступая на хвост и прокладывая путь, виляя и выскакивая из-за поворотов, пока не упёрся в вертикальную плиту, загораживающую выход. Баюр провёл по ней ладонью, воскрешая в памяти канувшие в вечность времена, и сообщил ей, безмолвной и бездвижной, своё удивление:

– А здесь почти ничего не изменилось. Я словно попал назад, в своё прошлое, – потом спохватился и добавил: – Вот разве что кристалл, которого прежде не было.

– А ещё макушка скалы разрушилась и раскатилась, – Ян чувствовал себя экскурсоводом, демонстрирующим заезжему гостю местные достопримечательности, хотя именно этот гость ещё в летописные времена все эти достопримечательности и обнаружил. А без его открытия, запечатлённого в древних свитках, он сам ни за что его не смог бы отыскать.

Но волхв не дал себя сбить с главного:

– Но внизу-то! Под землёй всё по-прежнему.

Солнце на выходе из пещеры ослепило и заставило прищуриться. Одинаково синие глаза смотрели друг на друга, словно в зеркало. Налетевший ветер взъерошил волосы, одинаково золотые. На лицо волхва набежала тень, сдвинув его брови у переносицы. «Вот таким был бы мой сын, если бы не…», – опять мелькнуло недоговорённое, несбывшееся, неотболевшее. Ян, не догадываясь о причине внезапной мрачности Баюра, огляделся. Отовсюду трещало, щебетало, жужжало… вот из кустов вспорхнула крупная птица, громко захлопав крыльями, закружила в вышине. После гулкой подземной пещеры с Мёртвым озером, отгородившейся от живой природы, хотелось вздохнуть поглубже. Нет, воздух в пещере не был тяжёлым, напротив, удивительно свежим, видимо, где-то была естественная вентиляция. Но жизнь там остановилась, или её не было вовсе, как в склепе. Может, этим и объяснялся перепад настроения волхва? Или всплыли в памяти дни юности?.. А здесь, наверху, всё куда-то спешило, ежесекундно изменялось, трепыхалось, дышало…

– Куда теперь? – спросил Ян. – В академию к Мастеру?

Баюр тряхнул головой, отгоняя застарелую боль:

– К Мастеру. Вот только заглянем в моё жилище.

На обратном пути по холму, столь обыденном для Яна, волхв будто шёл по невидимой границе меж двух временны́х миров, зеркально повторяющих друг друга, дразнящих свои отражения несовпадениями, наполняя страстную ностальгию гостя из прошлого мощной энергией, словно попутный ветер парус. Обходя красные стволы сосен, выросших на древнем голом холме, он, подняв голову, вглядывался в их горделивую высоту, соизмеряя её с истекшим временем. По левую руку – знакомое с давних пор озеро… Как широко и свободно его дыхание, как молоды и беззаботны его игры с жизнерадостно купающимся в волнах вечным, нестареющим солнцем! Волхв расправил плечи, глубоко вдохнул свежесть и, улыбаясь, посмотрел на Яна, который глядел на него неотрывно. Баюр преображался прямо на глазах: движения его становились упругими, лёгкими, в глазах вспыхивал юный задор. Словно глыбы веков соскользнули с его плеч и рассыпались в прах, возвращая ему не истраченную в этом мире молодость. И Ян уже не мог побороть ощущения, что Баюр его ровесник и что они похожи, как прошлое и настоящее этого мира, как отражения смотрящих друг на друга зеркал.

– Здравствуй, Утёс! – выкрикнул Баюр, не боясь показаться сентиментальным и смешным. – Я вернулся!

Ветер пригнул травы, причёсывая и выглаживая тропинку к жилищу Медведей, вломился в кустарники, зашуршал, растревожив птиц, и они загалдели, взметнувшись тёмным облаком, гроздьями расселись на ближней берёзе, покачивая ветки.

– Разве можно было надеяться… – пробормотал Баюр, ныряя в тёмный скальный проход.

Родовая пещера Медведей тонула во мраке и ожидании. За летние месяцы воздух внутри утратил зябкую сырость, пахло уютным теплом, сквозным сухим ветром. Баюр сразу прошёл к своей каморке, направил витидис на начертанный в углу дверного проёма солярный знак, и дверь открылась легко и бесшумно.

– Здорово! – опешил Ян. – А я не догадался. Орудовал колом.

– Осиновым? – весело съязвил волхв. – Против нечистой силы помогает.

Ян стоял у входа и наблюдал, как хозяин озирает своё жилище. Все оставленные вещи были на прежних местах, нетронутые. И казалось, вышел-то всего на минутку, а вернулся – застал только тлен и седой пепел. Будто жизнь ушла отсюда вместе с волхвом много веков назад, только следы его сохранила… Баюр присел на корточки, приподнял трухлявый пласт, бывший когда-то тюфяком, а теперь распадающийся комками. Пылевая завеса заставила расчихаться обоих визитёров. Рука, нырнувшая в недра слежавшегося мусора, извлекла нечто, от входа не разглядеть, но находка заворожила, приковала взгляд. Когда Ян подошёл и заглянул через плечо, волхв вскинул на него сияющий взгляд:

– Сохранились!

Осторожно стерев густой налёт с тонкого изящного обруча, Баюр одел его на лоб, прижав рассыпавшиеся волосы.

– Туговат… ничего, скоро сам почувствует, как надо. А это браслеты. Один – тебе, другой – мне.

– Зачем?

– Заговорённые. С этими безделушками мы недоступны никакой магии.

– Да ведь и нет никакой магии. И магов тоже.

Баюр посмотрел искоса:

– Знать бы, где упасть – соломки подстелил…

Ян взял браслет, взвесил на ладони. На вид – какой-то серебристый металл или сплав, но весит – совсем ничего, и никакой зелени, ржавчины, коррозии. Пригляделся, протёр. По всей окружности выбиты знаки. Вот шестикрылая звезда – в центре, по сторонам разбегаются символы четырёх стихий, разделённые солярными знаками, и всё вплетено в узорную вязь, у которой ни конца, ни начала…

– Можешь носить на запястье или на предплечье.

Ян вопросительно изогнул брови и услышал наставление с долей насмешки:

– Разгибать по размеру не надо. Это тебе не бижутерия. Он сам ляжет по объёму, не почувствуешь.

– Откуда он у вас? Только не говорите, что сами ковали…

– А вдруг сам? – рассмеялся Баюр. – Ян, давай на ты, а? Никто ведь не знает, сколько мне. Ведь на вид мы… хм… Подозрительно даже, если ты будешь выкать своему другу.

– Действительно! – внезапный поворот обескуражил. – Только… привыкнуть надо.

– В скоростном режиме.

Баюр с сожалением окинул взглядом своё прежнее жилище и решительно шагнул к выходу.

– А картина ваша, может быть, тоже заговорённая?

– Твоя, Ян. Тво-я, – поправил волхв, направляя витидис на знак и закрывая дверь.

– Да. Твоя. Случаем, не заколдована?

– Уже не помню, – хохотнул тот. – Хочешь все секреты враз! Горкой на блюде!

Они вышли из пещеры. Лес, пронизанный солнцем, принял их, накрыв качающимися тенями, беспечно и юно шелестя листвой, не помня вековой своей биографии. Баюр свернул на уже знакомую Яну тайную тропу Медведей и пошёл первым по колено в траве. Вдвоём на ней было тесно, и парень шёл след в след, уворачиваясь от колючих ёлочек одновременно с волхвом.

– Медведи верили, – вспоминал старожил по дороге, – что семнадцать пиков Исполинского хребта управляются Снежными великанами – могучими воинами, героями. И высокогорные владения божественных братьев, блистающие вековечными белыми одеждами, избегали тревожить.

– А ты тайком от них облазил все вершины?

– Ну… не все, – скромничал волхв. – Надеялся встретить серебристую лису, прародительницу Харлиссов.

– И как? Встретил?

– А ты сомневаешься? Откуда, по-твоему, у меня эти таинственные обережные доспехи?

– Её дар?

– Я единственный из детей Харлисс прошёл испытание на верность ей. Вопреки всем опасностям и запретам, – подняв руку, он отвёл мохнатую ветку и пропустил вперёд своего спутника, потом шагнул следом. – Сначала я видел её издали. Серебристый мех сверкал на солнце, слепил. И я шёл за ней к снежной вершине, пока она не возникла рядом, прямо надо мной, на ледяном уступе. Замерла и смотрела на меня… человеческими глазами, – Баюр и сам притормозил, словно вновь переживал волнующее воспоминание. Ян почувствовал его остановку и обернулся. Но рука волхва махнула на заросшую тропу, и шествие возобновилось. – Потом пошла по узкой тропе шагом, оглядываясь и словно поджидая, а я шагал следом. Тропинка привела в высокогорный грот. Хрустальный свод над головой пронизан солнечным светом, искрится, незамерзающий ключ сбегает из ледяной чаши и скрывается в невидимых глубинах горы. На возвышении в центре – дивной красоты ларец. В нём и лежали сокровища.

Тропа, обогнув скальные уступы у подножия утёса, выскользнула к берегу, где шумела и плескалась Элькана, и друзья пошли вдоль берега.

– А Харлисс?

– Она исчезла сразу, как довела меня до тайника.

– А как ты разгадал свои артефакты? – распирало любопытство Яна.

– Не сразу. Однако неожиданно. Как это всегда бывает. Случился раздор с рысьим племенем.

– За место под солнцем?

– Как водится. Восхотелось Рысям поиметь мзду от удачливых охотников-Медведей. Дескать, пусть платят третью часть добычи за промысел у восточного отрога хребта. А заодно повысить свой рейтинг в ранге приоритетов и показать недалёким соседям, кто в доме хозяин. Переговоры назначили на нейтральной территории, в долине. С каждой стороны – вождь, старейшины, волхвы. На меня, юного неумеху, матёрые соседские волхвы смотрели с пренебрежением, даже в расчёт не брали. Их трое, поднаторевших в соперничестве за авторитет, а я один, только вчера вылупившийся из щенячьего возраста. Переглянулись с усмешкой и давай кудесить. Напустили морок на наших. Даже вождь Медведей, а вслед за ним и старейшины в такт их условиям согласно головами кивают. А меня морок не берёт, тут-то я и понял свою силу, сотворил ответное заклинание – рассеял чары.

– Так что переговоры? Чей верх пересилил? – Ян представил себе доисторических политиков на международном совещании и вдруг подумал, что за прошедшие века природа человека, его стремления и жажда власти не так уж сильно и поменялись.

– Э-э! Наш вождь, хоть и Медведь, но дипломат ещё тот! – в голосе явственно слышалась гордость за давно почившего предка. – Независимость отстоял и Рысям выразил покровительственно-дружеское расположение как младшим братьям, не способным за себя постоять.

– А волхвы?

– Сперва растерялись. Потом разглядели на лбу моём ободок – побледнели. Добыть его невозможно, только получить в дар за особенные заслуги как знак признания и покровительства Богини. Спесь их мгновенно слетела, и мне, мальчишке супротив корифеев, в глаза заглядывали бессильно и подобострастно.

– А как же мой? – Ян нащупал под рукавом браслет. – Сработает там, где надо соломки постелить? Или проигнорирует меня как самозванца?

– Какой же ты самозванец? – возмутился волхв. – Всем, кто получил дар Богини из рук владельца, гарантирована защита.

– А что стало бы, Баюр, в противном случае? Ну, без артефактов?

– Что! Медведь принял бы роль вассала, а после непременно бы разразилась война. Не в характере моих сородичей рабскую лямку тянуть.

На переправе через Элькану суетился с лодкой человек, и друзья поспешили ему на помощь. Тот поднял голову, улыбнулся.

– Тинкор? – Ян с разбегу обнял названного деда. – Какими судьбами?

– Хотел вас встретить, да решил, что мы разминулись, – обрадовался встрече отец Лирбены. – Может, в Харлисс? Сольяна пироги напекла.

– На лодке прокатимся с удовольствием, – пожимая ему руку, ответил Баюр. – Но в гости – в другой раз. Нас Мастер ждёт.

– Жаль. Ну да что уж! Загружайтесь.

Быстрая вода подхватила лодку, как лёгкую щепку, и понесла меж живописных берегов к южной окраине академгородка.

– Ну, как прогулялись? С пользой хоть? – Тинкор, печально улыбаясь, смотрел на Яна. Со старшим внуком встречи становились всё реже. И может быть, оттого были бесценными. Особенно после недавнего испуга от его внезапного исчезновения. Видеть его живым и невредимым было несказанным счастьем.

– С Баюром-то? Иначе и быть не могло.

– А нынче с утра в Арканти прибыла дружественная делегация из Латура, – Тинкор сидел на корме, крепко держа руль, хорошо зная, что доверяться коварным играм Эльканы опасно. – Три белые яхты. Пока вы в горах гуляли, Мастер Дарни принимал важных гостей из заморской академии. Не обошлось, конечно, без солидных представителей от нашей короны. Подробностей не знаю. Это всё ваши, учёные дела. Так что над городом и по всему побережью – колокольный звон, от которого, говорят, гости в восторге. В ихних краях колокола не водятся.

– Вечером конференция? – загорелся Ян.

– По всему видать.

– Надо зайти домой, переодеться. Пойдёшь со мной на конференцию? – обратился парень к Баюру.

– Мне интересно. А можно?

– Со мной? – удивился ведущий учёный академии.

Когда переодевшиеся и преобразившиеся путешественники, сумевшие втолковать Эрни, что детей на конференцию не пускают, да ещё занять мальчишку заботой о Ковбое (хотя оба остались в сомнении, что Эрни будет паинькой и не уговорит пса, а за компанию с ним и Санни, на какую-нибудь остросюжетную прогулку), наконец-то подошли к кабинету директора академии, она оказалась заперта.

– Вот и вы! Наконец-то! – душистым вихрем налетела на них Лирбена и тут же потащила по коридору, на ходу вводя их в курс дела и просвещая подробностями, которые они пропустили самым возмутительным образом. – Артур Бартоломео приехал! Собственной персоной! Светило! Приклеился к Мастеру. Тот водит его по лабораториям, демонстрирует достижения, знакомит с проектами, с сотрудниками. Светило оказалось энергичным и любознательным, с ворохом коварных и тупиковых вопросов. Конференция не обещает быть безмятежной.

– Где они теперь? – насколько непредсказуемо-интересными могут быть разговоры учёных (особенно прибывших из-за моря), Ян знал не понаслышке и не хотел их пропустить. Баюру даже почудилось, что у него шерсть на загривке встопорщилась, как у гончей, напавшей на след.

Лирбена ахнула:

– Кажется… в твоей лаборатории.

Ян рванулся вперёд, и только повисшая на его руке синьора Вионти не позволила стремительной поступи, подобающей учёному и вызывающей уважение, перейти в спринтерский забег.

У распахнутых настежь дверей лаборатории и внутри неё толпились сотрудники академии, свои и приезжие, а в центре, рядом с высоким, сухощавым Мастером взмахивал пухлой ручкой кругленький и румяный, как сдобный калач, Бартоломео:

– Это поразительно! Вы, коллега, стоите на пороге великого открытия!

– Не я, Артур. Руководит проектом Ян Вионти. Вот, кстати, и он, прошу любить и жаловать, – обрадовался Мастер, увидев Яна с Баюром.

Бартоломео, сияя и пыхтя, мял руку Яну, едва удерживаясь от вопросов, которые не давали ему покоя:

– Весьма польщён. Да. Не ожидал. Такая смелость в столь юном… гм-м… а впрочем, именно благодаря… Годы приземляют… А вы? – обратился он к Баюру.

– Мой сотрудник. Баюр Райнс, – представил друга Ян. И поспешно добавил: – Моя правая рука.

– Очень, очень приятно, – настала очередь Баюра наслаждаться сдобными рукопожатиями. – Однако, коллеги, моё восхищение вашими идеями и ещё больше – результатами испытаний не победили во мне сомнений. Готовьтесь к бою! У меня целый арсенал контраргументов из собственных исследований. Не отобьётесь от вопросов!

– Отобьёмся! – спокойно и уверенно отрезал Баюр. – У нас тоже арсенал. Посмотрим, кому будет жарче.

– Боец! Снимаю шляпу! – светило с восторгом воззрилось на смельчака. – Не люблю нытиков, заламывающих в отчаянии руки, и скептиков, убивающих идею.

Дарни подмигнул Баюру, и дальше события понеслись вскачь.

В конференц-зале после компактной официальной части дебаты разгорелись почти тотчас. Представляться и представлять научные проекты не требовалось. Учёные двух дружественных королевств давно сотрудничали и хорошо знали друг друга. А мир науки, хоть и един для всех, столь неисчерпаем, неоднороден, непредсказуем, не… словом, спорить всегда есть о чём.

Бартоломео вооружился серьёзными контраргументами сразу против нескольких научных теорий, разрабатывающихся в академии, а потому почти не умолкал и осыпал своих оппонентов довольно ядовитыми замечаниями (неизменно подкреплёнными доказательствами, почерпнутыми из экспериментальных данных), опровержениями и разоблачениями. Аркантинцы тоже в долгу не оставались, разбивая логику противника в пыль и ставя его в тупик.

Ян Вионти, вызвавший самые горячие симпатии светила, подвергся особенно яростной атаке, но ничуть не растерялся и продемонстрировал результаты последних исследований, которые заставили отступить самых упорных скептиков.

Когда температура кипения научных споров стала падать и утомлённые рыцари формул и расчётов уже ослабляли галстуки и расстёгивали верхние пуговки на рубашках, вдруг в очередной раз поднялся с места Бартоломео:

– Я вызываю на дуэль… Баюра Райнса.

– Принимаю вызов, – он поднялся над сидящими во весь свой немалый рост, и контраст с кругленьким учёным выглядел уморительно карикатурным, но никто даже не улыбнулся, потому что здесь ценилась не красота фигуры, а красота мысли.

Дуэли учёных были обычной практикой и вносили оживление в подчас (чего уж скрывать!) рутинную и изматывающую работу. Другое дело, что случались они не часто, в последний раз, дайте-ка припомнить… хм… очень, очень давно…

– Ваши эксперименты с энергетическими полями восхищают необычайной смелостью, а результаты балансируют на грани реальности и волшебства. Однако вы признаётесь, что сбои случаются часто и программу исследований приходится постоянно корректировать. Какого рода сбои происходят? Какую опасность они представляют?

– Любые эксперименты в малоизученных направлениях сопровождаются неожиданностями, которые либо опровергают исходную идею, либо становятся сами по себе открытиями, но уже иного рода. Эксперименты со смещением энергетических полей ещё далеко не исчерпали свои сюрпризы, однако то, что удалось установить, расширяет зону научных поисков, делает их целенаправленными и взаимосвязанными.

– Например? – не сдавался латурец, не удовлетворившись обтекаемым ответом.

– Экспериментально доказано, что в результате смещения энергетических полей открываются порталы, через которые возможно проникновение в иной мир. Технологическая основа таких экспериментов существует, но требуется её систематическая доработка и корректировка…

– Во избежание перемещения непреднамеренного, внепланового, как я понимаю?

– Вот именно. На сегодняшний день обозначены связанные с пиратским проникновением некоторые проблемы, которые не являются исчерпывающим перечнем, это: злоупотребление научным открытием (при условии его тиражирования)…

– Что вы имеете в виду? – светило, безоговорочно признанный гений, был явно чем-то обескуражен, излишне суетлив, он то мял в руках платок, как скульптор глину, то вытирал им раскрасневшееся лицо. Причём, делал это настолько машинально, что, кажется, подсунь ему вместо платка сапожную щётку, он бы не заметил и повторил с ней все означенные процедуры. Баюр же выглядел спокойным и уверенным, будто победа в дуэли была у него уже в кармане.

– Преступления. Экономического и политического характера. Включая воровство в неограниченных масштабах. Узурпацию власти… Словом, откат эволюции в угоду низменным страстям, которые, увы, используя сверхновые достижения, часто погружают общество во тьму предыстории с примитивными и грубыми методами достижения цели.

– Надеюсь, ваши цели иного свойства?

– Вы сомневаетесь в этом?

– Ничуть, коллега. И всё-таки хотелось бы услышать, какие перспективы несёт в себе ваше открытие.

– Перспективы, как и опасности, многолики и далеко не исчерпаны нашими скромными выводами. Например: восстановление природного баланса на клеточном уровне органических объектов, совершивших переход через смещённые границы энергетических полей. Эта перспектива делает медицину практически всесильной.

– Ещё бы! Всего лишь шаг до бессмертия!

– То, что нашими далёкими предками высмеивалось как бредни сумасшедших алхимиков, давно стало привычной повседневностью. Невероятными с точки зрения средневековья открытиями нынче никого не удивить. Бессмертие для наших детей и внуков будет столь же обыденным, как для нас пять органов чувств, обретённых на заре человечества.

– А другие перспективы?

– Другие перспективы прогнозируются легко. Взаимодействие между мирами без привлечения транспортных средств. Дорогостоящее горючее и баснословные энергозатраты уступают дорогу бесплатной природной энергии. Вычтете ещё постройку, содержание и обслуживание этих транспортных средств, высвобождение рук, ума и времени, которые эффективнее и приятнее можно использовать в других областях знаний и творчества. Политические контакты, торговля, научное сотрудничество…

– И комфортные условия для злоупотреблений.

– Об этой изнанке медали, или если хотите – кривом зеркале идеи, я уже говорил. Именно эти опасения вынуждают к секретности и осторожности.

Дуэль продолжалась более часа. Мастер Дарни, Ян и Лирбена с Грегором, переживавшие в самом начале за Баюра (Бартоломео умел обламывать учёных высоких рангов, не смущаясь авторитетами), были приятно удивлены, как свободно и непринуждённо Баюр чувствовал себя в русле затронутых проблем, словно сам был автором и разработчиком многих проектов, без усилий сыпал аргументами, обезоруживая своего оппонента. Так что вскоре они уже сами не помнили, что он вовсе не сотрудник академии, и с интересом следили за хитросплетениями дуэли.

Под занавес баталии Бартоломео сделал провокационный выпад:

– Мы говорили о непреднамеренных поворотах экспериментов, случайностях, но не назвали переходы в иное время, в иные среды обитания живых организмов, в том числе значительно удалённые от нашей галактики. Что вы скажете об этих перспективах?