Лекарь. Палач

Глава 1. ТЕНИ ПРОШЛОГО

Яркая ослепительная вспышка. Белый обжигающий свет.

«Где я? – с трудом сформировалась первая мысль, следом появились остальные. – Почему так холодно? И темно… Куда подевался свет?».

Пошевелил слегка пальцами, ну значит живой.

«Почему я лежу на голой земле? – подумал я, рассматривая звездное небо. – Как я здесь оказался? И откуда странный запах? Свежей травы…».

Мозг с трудом пытался включиться. Мысли путались, словно в тумане. События ночи рассыпались неясными фрагментами. Помню, как бездумно колесил по городу, зная, что будет совершено изуверское убийство. Шестое.

«Убийства», – сознание прожгло жгучим огнем.

Убийства я вспомнил. К великому сожалению. Растерзанные тела забыть сложно. Картина отпечаталась слишком четко. Руки и ноги жертв, прочно примотанные толстым жгутом к выступающим деревянным кольям. Круг метров двадцать в диаметре, залитый кровью. Лучше бы я это забыл.

В голове на огромной скорости мелькали события последней недели. Солнечное утро. Столичный университет. Я, как обычно иду на работу.

– Можете высказать свое мнение, как специалист? – голос майора звучит глухо, как сквозь толстый слой ваты.

– Судя по основным признакам, погибшая – молодая девушка, примерно двадцати-двадцати двух лет, – не узнаю собственный голос.

Впавшие глазницы, разрезанный сверху донизу живот. Какие тут могут быть комментарии?

«Шесть адских убийств», – пронеслось в голове.

Каждую полночь. Одна жертва. Повторение деталей максимальное.

Да, мерзкие убийства я вспомнил. И не только. Я понял, кто убивал невинных девушек для своих омерзительных экспериментов. Нужно быть конченым безумцем, чтобы поверить в ритуалы черных алхимиков.

Почему я ничего не сказал майору? Вообще кому-нибудь.

Изначально план был простой – проверить страшную догадку. У меня не было ни одного доказательства. Просто я знал, и все.

В сознании проносились смутные картины. Я помнил, как быстро мелькали огни, когда в полночь безжалостно гнал машину по федеральной трассе, вдавив ногу в газ. Помнил, как резко затормозил у заброшенного здания, одиноко стоящего посреди поля, как поднялся на третий этаж.

Дальнейшие события покрывались густой пеленой тумана…

Приоткрытая дверь. Фигура в темном плаще почти до пола. Человек хромал на правую ногу. Я зашел в лабораторию и медленно осмотрелся.

Точно помню яркий зеленый свет. Откуда в лаборатории взяться такому освещению? Непроизвольно шел к источнику слепящего света.

Зеркало. В самом центре комнаты стояло громадное зеркало, от которого исходило странное люминесцентное свечение. Причем никакого другого освещения не было, что странно для проведения экспериментов.

В память врезался большой манускрипт, обтянутый черной кожей с выгравированным золотым символом. Где-то я уже видел странную книгу…

Хорошо, что человек стоял спиной и я не видел того, что лежит на столе. Вошедший не снял плащ, и голова была закрыта капюшоном. Он был сильно занят и, очевидно, спешил. В отражении зеленого света я видел только руки.

Умелые руки помещали в колбу все жидкости, добытые страшным путем. После смешивания препаратов зазвучал глубокий хриплый голос. Странно, но я хорошо помнил струящийся свет полной луны, который попадал прямо в центр стола. Полнолуние. И шестая жертва.

Я просто стоял и смотрел. В странной дымке я видел, как забурлили жидкости в колбе и ядовитый слепящий зеленый блеск осветил стол и зеркало.

«Когда колба светится зеленым, значит, алхимик добился успеха», – промелькнуло в голове на дикой скорости.

Застывшими глазами я смотрел на руки, которые тянулись к колбе. На правой руке человека был огромный шрам от ожога, который нельзя было ни с чем перепутать. Человек, которому я доверял больше всего на свете и с кем собирался изменить медицину и биотехнологию, говорил, что обжегся в результате неудачного эксперимента. Хотя шрам больше походил на выжженный символ. В отражении зеркала я видел, как рука со шрамом взяла в руки колбу, бурлящую ядовитым зеленым светом.

Я не ошибся, это был он. Непревзойденный гений медицины и химии, которого я боготворил. На счету которого были уникальные научные открытия, способные перевернуть мир.

Раздался дьявольский смех.

Дальше я помню только, что бежал… бежал изо всех сил…

Мозг наконец выполнил свою работу по защите и дал команду бежать как можно подальше от адского места. Не помню, как я садился в машину и дрожащими руками пытался вставить ключ, как на дикой скорости рванул подальше от темного заброшенного здания. Дальше – просто слепящий свет.

Белый, не зеленый. Свет фар приближающейся фуры. Я вылетел на трассу, которая, разумеется, была оживленной. Дикий грохот. И темнота.

Разум наконец заработал и провел нужный анализ. Я лежал на дороге, чудом выжив после страшной аварии.

– Идиот, надо же было смотреть на дорогу, – первое, что я сказал дрожащими губами, когда оклемался.

Медленно попытался сесть, голова гудела. Попробовал пошевелить руками и ногами, ощупал шею. Странно, повреждений особых нет.

Я же видел громадную фуру, которая должна была размазать меня вместе с машиной по всей трассе.

Хм… Ну ладно, может пронесло?

Странное наблюдение, однако, было связано с травой. Попытавшись опереться, чтобы встать, я понял, что сижу посреди густой высокой травы. Медленно встал и, пытаясь разогнуться, огляделся.

– Когда это прямо рядом с трассой успело вырасти поле травы? – не знаю, почему я разговаривал вслух сам с собой.

Скорее всего, последствия шока. Через секунду понял, что трава не самое удивительное наблюдение. Трассы не было. Вернее, дорога была. Только другая. Да где это я? Не могло же меня отнести ударом на километры от столицы? Я поворачивал голову во все стороны, пытаясь собраться.

Прямо передо мной проходила дорога. Грунтовая, узкая. На месте, где должна была быть федеральная трасса. Дорога из утоптанной земли привела меня в ступор. Какой-то задней частью мозга я отметил, что, скорее всего, недавно был дождь, потому что четко были видны колеи от телег.

Каких, ради всего святого, телег?!

Я знал, что последствия сильного удара могли быть непредсказуемыми. Только я впервые столкнулся со случаем, когда в результате аварии сменилась реальность. Я огляделся, пытаясь в темноте хоть что-то разглядеть. Узкая грунтовая дорога проходила посреди поля с высокой травой.

Что же это такое? Непроизвольно я сделал несколько шагов, так как заметил какое-то препятствие на дороге. Мост. Ну как мост, настил из бревен.

Продолжал я идти чисто на автомате. А что я должен был сделать?

«Может машину протащило за фурой? – метались сумбурные мысли. – Как тогда вынесло на грунтовую дорогу? Где я нахожусь вообще?».

Я медленно брел по обочине дороги. Сосредоточиться на странностях всего, что я видел вокруг, мешало еще и то, что я видел совсем недавно. В голове стоял образ бурлящей ярко-зеленым цветом колбы и рука со шрамом.

Так, нужно собраться и позвонить наконец. В полицию, в такси, все равно куда. По привычке рука потянулась к внутреннему карману. Достать телефон не получилось. Не было никаких карманов. Пиджака не было. И брюк тоже. От удивления я встал, пытаясь оглядеть себя без зеркала.

Только сейчас я обратил внимание на то, что вокруг было необычно темно. Фонарей не было. Да и не ставят фонари у земляной дороги.

Руками я пытался ощупать странное одеяние, которое по неизвестным причинам оказалось на мне. Длинная одежда, что-то наподобие робы, опускалась до самых колен. Когда я поднял руку, с удивлением обнаружил, что рукава расширяются к кисти. На рукавах и по низу одежды был мех.

Час от часу не легче? Да как после аварии на мне могла оказаться одежда с какого-то маскарада? Цвет длинного халата, в который я почему-то был одет, определить в темноте я не мог, однако по низу и на рукавах поблескивала вышивка. Руки нащупали широкий кожаный пояс с металлическими пряжками. Странно, к поясу было прикреплено нечто вроде футляра.

Мозг как-то странно работал в этот момент. С перебоями. Удивление отошло немного на задний план и включилось элементарное любопытство.

Я посмотрел вниз и даже поднял одну ногу, чтобы понять, какая на мне обувь. Какие-то странные сапоги с квадратными носами. Час от часу не легче.

Когда я наклонился, чтобы посмотреть на странную обувь, с головы чуть не упал головной убор… Что? Я никогда в жизни не носил шляп.

Взяв в руки то, что было у меня на голове, я попытался рассмотреть и пощупать. Берет. Мягкий. Тоже с меховой оторочкой.

«Как же мне добраться до города? – пронеслось в голове. – Должно же быть логическое объяснение тому, что со мной происходит…».

– Чего ради, господин боярин, в нощи ходишь?

Наверное, если бы меня ударило током, эффект был такой же. Я просто подпрыгнул. Одновременно пытаясь понять смысл сказанного.

Я резко обернулся, в кромешной тьме сложно было что-то разглядеть. Смутные очертания телеги и лошади. Просто потрясающе.

«Боярин? Кто это? К кому обращаются? Ко мне? – мысли метались словно только что разбитые шары бильярда. – Что за язык вообще такой?».

«Наверное съемки фильма или маскарад, – мозг не сдавался в попытке рационального объяснения происходящего. – Исторический фестиваль? Каким образом я оказался на подобном мероприятии?».

Разум, отчаянно цепляясь за привычную реальность, выдавал самые нелепые версии. Авария. Кома. Галлюцинации. Бред. Не очень помогало.

Я стоял по колено в траве, в нелепом наряде с беретом на голове. Рядом на грунтовой дороге, судя по всему, остановилась телега с настоящей лошадью. И мужчина, разговаривающий на странном наречии.

Даже не знаю, что вызывало больший ужас. Понимание того, что я недавно видел безумца, который безжалостно убивал невинных жертв или совершенно незнакомый мир, в котором я вообще ничего не понимал.

Откуда я мог знать, что одно связано с другим, и что продолжение истории безумнее, чем начало?

И главным вопросом было не «Где я?», но «Когда я?».

Глава 2. РАЗЛОМ ВРЕМЕНИ

Я изо всех сил пытался хоть что-то разглядеть в кромешной темноте. Хриплый голос тем временем прозвучал снова. Значит точно не галлюцинация. Говорил человек. Только неизвестными оборотами речи.

– Не ко времени, боярин, в тьме бродишь, только лихие люди по ночам шарахаются, – в голосе послышалось неодобрение.

Я резко повернулся на голос и увидел телегу. Ну а чего удивительного? Если я разодет как клоун, то чего удивляться, что на земляной дороге и правда стоит телега, запряженная лошадьми. Двумя. С колокольчиками.

Повозка была с крытым верхом, скорее всего, для защиты от дождя.

И правда, все логично. Маскарад, так по полной программе.

– Заблудился я немного, – несмело проговорил я. – Добрый человек, подскажи дорогу. Как мне добраться до города?

– Кто такой будешь то? – с подозрением спросил сидящий на сидении, расположенном над передней осью телеги, и державший в руках вожжи.

Глаза немного привыкли к темноте, и я понял важную вещь.

Я не один участвую в маскараде.

Сидящий на повозке мужчина также был одет в странную длинную одежду, доходящую до колен. Одеяние было перехвачено широким кожаным поясом с металлическими бляхами. Цвет одежды разглядеть я не мог, но что-то довольно темное. Поверх было надето нечто вроде кафтана.

На ногах были надеты сапоги, похожие на мои, с квадратными носами. На голове мужчины была круглая шапка с меховой оторочкой.

– Какого роду-племени будешь? – переспросил возница.

Час от часу не легче. Ну откуда я могу знать, какого я рода? Подсознательно понял, что называть фамилию и должность не следует.

– Прости, добрый человек, не знаю…, – ответ вырвался сам собой.

– Вижу больно тебя угораздило, – на удивление возница не разозлился, в голосе прозвучало понимание. – Не помнишь, какого роду.

«Отлично, надо делать ставку на удар головой…, – быстро пронеслось в голове. – Упал, ударился, потерял память».

– Чего речь такая странная? – спросил недоверчиво человек, перебирая в руках вожжи. – Не здешний што ли?

– Нет, не местный, из Европы я, из Голландии, – не знаю, как вырвалось.

Мозг автоматически искал спасения из неизвестной ситуации. То, что я отличался от места, в котором находился, я уже понял. Разумнее было соврать, что я из далекой страны. Чужестранец, понятно, отличается.

– Видать лекарь заморский, от немцев присланный? – закивал человек на повозке.

– Он самый, – подтвердил я, радуясь, что получилось.

Объяснять разницу между немцами и голландцами не хотелось вовсе.

– Садись, лекарь подвезу, – подобрел человек.

Я подошел ближе к телеге, пытаясь сообразить, как забраться.

– Суму свою лекарскую не забудь, – сказал человек.

Я оглянулся. Рядом с дорогой в траве стояла кожаная сумка, похожая на саквояж. На фоне остальных событий я уже устал удивляться. Молча дошел до сумки. Взял и пошел обратно.

– Сильно же ты головой стукнулся, – неодобрительно проговорил человек. – Ишь ты, забыть лекарские свои штучки.

Я промолчал и кое-как забрался на повозку и сел рядом с человеком, держащим вожжи. Одеяние доставляло много неудобств, да и чемоданчик некуда было пристроить. Поставил на колени, и вздохнул.

– Как звать то, лекарь? – спросил человек, когда повозка тронулась.

– Иоганн, – моментально перевел я собственное имя, чтобы было похоже на имя голландского лекаря.

– Иван по-здешнему будет, – пояснил человек.

В общем-то неплохо, сохранилось имя, буду знать на кого отзываться.

– Прости, мил человек, а как тебя звать? – я понял, что нужно перестраивать речь, чтобы не так сильно выделяться.

– Меня Петром зовут, – серьезно сказал человек. – Из купцов я, из местных буду. Вот товар продал, возвращаюсь обратно.

Вот чего я не знал, так как это как ощущается поездка по грунтовой неровной дороге, сидя на облучке. Надо же название вспомнил.

– Петр, а как ты понял, что я лекарь? – осторожно спросил я.

– Дак на тебе же цепь с ладонком, – удивился Петр, постегивая лошадей. – Известно ж, что лекари всегда таковые носят.

«Ладонок вроде старинное слово для медальона», – пытался я перевести неизвестные слова на свой русский. Хотя откуда я мог знать такое?

– Знахарь, в общем, заморский – промолвил Петр. – Не колдун ли?

– Нет, нет, – как-то слишком резко отреагировал я. – Лекарства умею хорошо делать, собирать составы всякие лечебные. Людей лечу.

Непроизвольно пощупал рукой прикрепленную к поясу коробку.

«В футляре должны инструменты и аптекарские флаконы, – пронеслось в голове. – Надо обязательно посмотреть, что в сумке».

– Это хорошо, лекарство всегда дело нужное, – закивал Петр в такт раскачивающейся телеги.

Какое-то время ехали молча.

– Куда мы едем? – все же осмелился спросить я.

– Знамо куда, в Старицу, – спокойно ответил Петр. – Из Старицкого городка я, как и вся родня. Ткачевы мы. Торгуем тканями разными.

«Старицкий кремль, Старицкое городище, – непонятно откуда в голове пробегали мысли стройным текстом. – На мысу при впадении реки Верхняя Старица в Волгу. Расстояние от Москвы до Старицы 213 км по трассе».

Второй раз за сегодня я подумал, что знаю, каково это, когда в человека попадает молния. Меня словно пронзило током сверху донизу.

Ни при каких обстоятельствах в обычной жизни я не вспомнил бы даже названия города. Сейчас же словно кто-то включил невидимый аппарат и мысли пропечатывались телеграфными строками. Я словно читал в собственной голове страницу энциклопедии.

Я помотал головой, подумав, что возможно проступает запоздалая реакция на страшный удар.

– А далеко мы от Старицы сейчас? – я понимал, что вызываю подозрения подобными вопросами, но решил делать упор на то, что иностранец, который сильно ударился головой и все забыл.

– Память тебе напрочь отшибло, мил человек, – покачал головой Петр, словно читая мои мысли. – Почти подъезжаем к городу. Без малого двадцать верст осталось. Темно, да и дорогу после дождей размыло. Часа два-три осталось, так думаю. К утру должны приехать.

«Маршрут от Москвы до Старицы шел через Клин, затем вдоль реки Волги. Москва – Клин – Тверь – Старица», – пронеслось в голове.

В этот раз я вздрогнул так сильно, что чуть не свалился с повозки. Возникло ощущение, что мысли сами по себе появлялись, как на бумаге. Не было это похоже на воспоминание. Детальный текст отражался целиком.

Смешно. После сильного удара, на фоне остальных необъяснимых событий у меня появилась память. Которой никогда не было в принципе. Вселенная и правда решила подшутить.

«Скорее всего, последствия удара головой, – пытался я себя успокоить. – Известны же случаи, когда человек заговорил на другом языке после того, как на голову упал тяжелый предмет. Мозг должен скоро прийти в норму».

Чтобы как-то отвлечься, я решил изучать окружающий пейзаж. Темнота немного рассеивалась, скорее всего было около четырех-пяти часов утра.

Решение осмотреться было правильным. Я немного успокоился, наблюдая как над высокой травой появляется предутренняя дымка и едва заметные солнечные лучи отражаются от кончиков стебельков. Красота русских земель и правда завораживала. Непроизвольно я улыбнулся.

Постепенно стали появляться редкие дома. Как бы сказать поточнее. Больше было похоже на избы. Я, конечно, понимал, что современные люди склонялись к стилизации под старину. Но не настолько. В темноте еще сложно было разглядеть все детали, но в основном мелькали невысокие бревенчатые постройки с двускатной крышей, покрытой соломой или берестой.

Пару раз повозка с трудом переезжала настилы из неровных бревен, так как дорога была размыта до состояния болота.

Не было ни знакомых электрических столбов, ни линий электропередач, ни указателей. Ничего не было.

Постепенно мысль о том, что я оказался участником инсценировки, отступала на задний план. Слишком сложно было переделать все, включая бесконечную грунтовую дорогу с ухабами, домами и мостами…

Безумная мысль, что я оказался в другой исторической эпохе, блокировалась рациональной частью мозга. Не может же быть такого, верно?

Наконец я осмелился и набрал побольше воздуха.

– А не скажешь, Петр, какой сейчас год?

Легенда с иностранцем и ударом головой реально помогала.

– Ишь ты, некрещенные немцы и года по-басурмански считают, – неодобрительно покачал головой Петр. – Нынче идет семь тысяч восемьдесят третий год, по церковно-славянскому, нашенскому, календарю.

«7083 год, значит 1575 год», – пронеслось в голове.

Осознание того, что я из двадцать первого века каким-то образом переместился на четыреста пятьдесят лет назад, пришло позже. Наверное, на фоне нескольких сильных потрясений, сил на удивление больше не осталось.

Странно, но я принял спокойно тот факт, что оказался в 1575 году. Еду в повозке, запряженной настоящими лошадьми, по грунтовой дороге. По направлению в Старицу, где находится Старицкий кремль Ивана Грозного.

Скорее всего, усталый организм просто не мог больше реагировать.

– К кому в Старице едешь, лекарь? – прервал стук колес Петр.

– В каком смысле? – удивился я.

– Останавливаться у кого будешь? – пояснил Петр. – Коль от немцев присланный, так должны были и пристанище определить.

– Пока не решил этот вопрос, – заколебался я с ответом.

Петр ведь прав, куда я пойду в Старице? Дело ведь не в том, что город незнакомый, а в том, что я шестнадцатом веке. Заморский лекарь.

– Ну пока не устроился, можешь у меня перебыть, – степенно сказал Петр. – Живем мы скромно, но место найдется.

– Даже не знаю, как отблагодарить, – я старался отвечать короткими предложениями, потому что понятия не имел, как правильно построить фразу.

Одна надежда, что примут и правда за немецко-голландского лекаря, и спишут странности речи на иностранное происхождение.

Я вздохнул от усталости. Мозг просто разрывался на части. Мало мне было событий в последнее время, так вот, извольте. Шестнадцатый век.

«Может все же помутнение рассудка? – подобный диагноз казался спасением. – Разные же формы бывают, повреждение мозга, уход в иллюзии. Лежу после аварии без сознания, и в сумрачном бреду все это вижу».

Не помогло. К сожалению, я был профессором и всю жизнь провел в медицинской биотехнологии. Подобной детализации не может быть ни при одном повреждении мозга или психическом заболевании.

Я пощупал футляр, прикрепленный к широкому поясу, потрогал еще раз мягкую кожу лекарского саквояжа. И снова вздохнул. Придется привыкать.

«Надо вспомнить, что происходило в России в 1575 году, – подумал я. – Хорошо, что попал в то время, когда отменили опричинину, в 1572 году, хотя официального приказа не было. Земская реформа привела к усилению централизованного управления, формированию местного управления и усилению армии. Экономика страны в это время находилась в упадке».

Дар памяти оказался полезным. Я словно читал учебник по истории.

«Старица была любимой резиденцией Ивана Грозного, после 1575 года, – промелькнуло в голове. – Жил в Старицком Успенском монастыре».

Последняя мысль снова выбила меня из колеи. Да что происходит то? Я и собственные разработанные составы записывал в блокнот, потому что не мог вообще ничего запомнить. Здесь же нате вам. Ходящая энциклопедия.

– Благодарить то, боярин, не надо, – оторвал меня от размышлений Петр. – Коль не затруднит, осмотри моего отрока, захворал он.

– Какие симптомы? – на автомате спросил я.

– Чего? – удивился Петр.

– Чем захворал отрок? – поправился я.

– Так на то лекарь и надобен, чтобы болезнь распознать, – степенно сказал Петр. – Мы ж простые смертные, откель знать то можем?

– Опиши подробно, что происходит с отроком твоим, – пытался я максимально упростить купцу задачу.

– В жар кидает, – вздохнул купец. – Трясет всего, потом покрывается, не успевают обтирать да рубаху менять. Слаб стал, встать не может.

– Давно началось? – интерес проснулся довольно быстро.

– Так уже сегодня пятый день, как, – в голосе Петра слышалась тревога. – Я как уезжал третьего дня, уже слег он. Хотел остаться, так не отвезти товар нельзя. Все по миру пойдем, если торговать перестанем.

– Плохо, конечно, что пятый день без лечения, – сказал я задумчиво. – Ничего, сейчас осмотрю твоего сына да назначу лечение. Выкарабкается.

– Дай, Боже, отроку моему здоровья! – Петр размашисто перекрестился.

Я невольно напрягся, потому что в общем-то был атеистом. И понятия не имел, как себя вести в таких ситуациях. Надо ли обязательно перекреститься после того, как другой сделал то же самое? Сказать что-то?

Хорошо, что Петр сам решил вынести вердикт.

– Поди ты еще и некрещенный в веру православную, – неодобрительно промолвил купец, качая головой. – В заморских краях Бога не чтут вовсе…

– Не чтут, верно говоришь, – закивал я быстро.

Лучше соглашусь. И так непонятно, где оказался, еще и врагов наживу.

– Один отрок у меня, – после паузы заговорил Петр и в голосе слышалась хорошо спрятанная боль. – Матерь его умерла во часе рождения.

«Мать умерла при родах», – мозг на автомате перевел.

– Белокурый, глаза лазоревые, тонкий такой весь в матушку…, – голос грузного и строгого с виду купца потеплел.

В любви купца к единственному сыну сомневаться не приходилось. Такое сложно скрыть, я невольно почувствовал жалость. Так нужно собраться. Желание помочь людям и вылечить как можно больше людей, как бы наивно это ни звучало, всегда было главным мотивом всей моей научной деятельности.

– Сколько лет отроку? – тихо спросил я.

– Шестнадцать, как исполнилось, – сказал Петр, понурив голову. – Все, что у меня осталось. Если и он уйдет, не знаю, что делать буду…

Глава 3. ПЕРВОЕ ЛЕЧЕНИЕ

Пройдя заставу в Старице, мы довольно быстро доехали до дома Петра. Было ранее утро, навстречу выбежал, как я понял, конюх. Немолодой, но и не старый. Длинная плотная рубаха, перехваченная веревочным поясом. Лицо обветренное, суровое, с грубыми чертами.

– Батюшка, Петр Ильич, с ночи вас дожидаемся! – говорил быстро конюх. – Отрок! Все хуже ему, жаром горит, все напрасно!

Последняя фраза запустила невидимый механизм, который, есть у каждого ученого, связанного с медициной. Желание спасти пациента.

– Отведите меня к отроку! – быстро скомандовал я.

Мужчина с удивлением посмотрел на меня, однако вступил Петр.

– Тимка, проводи лекаря заморского к Елисею, – сухо сказал Петр. – Да распряги коней, поставь в стойло, замотались бедные.

Не дожидаясь Петра, я направился ко входу в избу. Внутри было тепло. Разглядывать убранство дома не было времени. По симптомам, описанным купцом, да и по лицу конюха я о понимал, что ситуация крайне опасная. Умереть в шестнадцатом веке можно было от любого заболевания, особенно если не лечиться. В первой комнате, куда я зашел, стояло несколько лавок. Увидев крюки для верхней одежды, я снял и повесил то, что было на мне надето. Только при свете в избе разглядел собственное одеяние.