Дитя четверга

Если он хотел испортить ей настроение во время свадьбы Энн, то он этого достиг. Она ничего не запомнила из того, что происходило в церкви. Когда священник сказал: «Вы можете теперь поцеловать невесту», – Эллисон едва не подпрыгнула, словно эти слова вывели ее из некоего транса.

Она вернула букет Энни, как и было отрепетировано, жених и невеста, соединив руки, двинулись по проходу мимо гостей, сияя от счастья. Должно быть, кто-то подсказал Спенсеру его обязанности, ибо он галантно согнул правую руку, и у Эллисон не оставалось иного выбора, кроме как взять его под руку и прошествовать таким образом по проходу.

Когда они оказались в вестибюле, он повернулся к Эллисон, прижал ее к стене и сказал:

– У меня два вопроса.

Фотограф пригласил собравшихся занять места в лимузинах, которые должны были отвезти гостей на прием.

– Все выходят из церкви, Спенсер.

– Два вопроса! – рявкнул Спенсер.

– Ладно, но нельзя ли говорить шепотом?

Спенсер отодвинулся от Эллисон, но решимости у него не убавилось.

– Вопрос первый. Ты беременна?

– Я сказала тебе, что нет.

– Ты ни черта не умеешь врать, Эллисон.

Она взглянула через его плечо и увидела своих родителей, родителей Дэвиса и других приглашенных, которые с любопытством смотрели на них.

– Не следует ругаться в церкви, – заметила Эллисон.

Он встряхнул ее:

– Отвечай и помни, что я обязательно узнаю, если ты врешь.

Она некоторое время молчала, глядя на его манишку, затем подняла глаза и виноватым тоном произнесла:

– Да. – Эллисон заметила, как при этом блеснули глаза Спенсера. – Я собиралась тебе сообщить об этом, только…

– Вопрос второй. Ты любишь меня? Она уже открыла было рот, чтобы объяснить, почему соврала в первый раз, но слова застряли у нее в горле.

– Что ты сказал?

Он приблизился к ней. Повелительный тон его внезапно сменился каким-то неуверенным.

– Ты любишь меня, Эллисон?

Ее обезоружили эта неуверенность, эта робость, столь нехарактерные для него, и она вдруг качнулась к нему.

– А ты узнаешь, если я солгу?

– Ты никудышная лгунья!

– Я люблю тебя, Спенсер.

Он прижал ее к себе.

– Вот и все, что я хотел узнать. Все, что я хотел услышать. – Наконец он оторвался от Эллисон и схватил ее за руку. – Пошли!

Он потащил ее к дверям, за ним последовали ее изрядно взволнованные родители. Невеста и жених стояли возле лимузина, наблюдая за гостями, которые выходили из церкви и спускались по ступенькам вниз.

– Эй, ты куда? – крикнул Дэвис, увидев, что Спенсер прошел мимо свадебных лимузинов и направился к машине, припаркованной на противоположной стороне улицы.

Спенсер неторопливо повернулся и сердечно пожал Дэвису руку.

– Замечательная свадьба, дружище! Энн, наилучшие пожелания! – Он крепко поцеловал удивленную Энн в губы.

– Н-но, ты-то куда? – крикнул Дэвис, видя, что Спенсер снова рванулся к своей машине.

– Жди здесь, – приказал он Эллисон, у которой и в мыслях не было воспротивиться его приказанию, хотя она и оставалась стоять словно столб среди улицы. Спенсер быстро наклонился к уху Дэвиса, что-то ему шепнул, затем схватил Эллисон за руку и потащил к своей машине.

Когда они отъехали, Энн обратилась к Дэвису с вопросом, который был у всех на устах:

– Что он сказал тебе? Куда они поехали?

Дэвис поправил галстук-бабочку и виновато улыбнулся Лемонам.

– Он сказал, что у нас свадьба, а у них медовый месяц.

Когда они поднялись на борт «Обманщицы», Эллисон все еще была в наряде подружки невесты, а Спенсер – в смокинге, хотя успел снять галстук-бабочку и расстегнуть рубашку. Во время езды на машине Эллисон развлекалась тем, что расстегивала на его рубашке пуговицы и гладила ему грудь.

– Ты хочешь, чтобы мы оба разбились.

– Ладно, я не буду, – согласилась она.

– И не думай. – Он взял ее руку и приложил к своему сердцу.

Спенсер помог ей спуститься в каюту, и они бросились в объятия друг друга, жадно и нетерпеливо целуясь, словно спеша наверстать упущенное.

Когда они наконец оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Спенсер шепнул ей на ухо:

– Ты выйдешь за меня замуж?

– После того как ты умыкнул меня прямо из церкви на глазах у стольких людей? Мне ничего другого не остается, иначе меня назовут шлюхой.

Он провел языком по мочке ее уха.

– Ну а все-таки?

– Да, – сказала она, затрепетав, ибо его рука пробралась к ее груди и затеяла с ней игру. Однако Эллисон еще сохранила остатки благоразумия, оттолкнула нескромную руку и добавила:

– При одном условии.

– При каком же? – спросил он, снимая смокинг.

– Если ты расскажешь мне, на какие средства живешь.

Тяжело вздохнув, Спенсер бросил смокинг на стул. Некоторое время он сидел, опустив голову. Волосы падали ему на лоб. Наконец он поднял глаза на Эллисон.

– Наверное, тебе это не понравится, Эллисон. Но, – он покачал головой, словно выражая покорность судьбе, – мне придется показать мой тайник.

Эллисон сцепила руки.

– Тайник?

– Да. Место, где я храню товар.

Включив лампу, он подошел к стене каюты и присел на корточки. Распахнулась дверца, и Эллисон увидела встроенный в стену сейф из нержавеющей стали.

Сердце Эллисон бешено колотилось, пока Спенсер набирал комбинацию цифр. Затем он опустил ручку вниз, потянул за нее, и сейф открылся. Она приготовилась увидеть все что угодно: цилиндры с ураном, чертежи космических кораблей, пачки кокаина. Эллисон затаила дыхание, когда Спенсер вытащил плоскую черную коробочку, похожую на те, в которых могут храниться драгоценности. Краденые? Спенсер протянул ей коробочку:

– Вот то, чем я торгую.

Руки ее дрожали, когда она нажимала на защелку. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы взглянуть на содержимое.

– Марки? – Она подняла недоверчивый, недоумевающий взгляд и переспросила:

– Это марки?

– Не просто марки, – несколько раздраженно сказал он. – Я должен сказать, что…

– Марки! – удивленно выкрикнула Эллисон.

Спенсер распрямился.

– Я филателист. Собиратель марок. Не выпуская из рук коробочки, в которой находилось четыре марки, она с облегчением опустилась на кровать.

Зачем делать из этого секрет? Почему ты скрываешь, чем занимаешься?

– Потому что все на это реагируют точно так же, как и ты. Согласись, подобное занятие не очень нравится людям.

– Дэвис думает, что ты… ну да ты знаешь, что он думает.

– То же самое думают и большинство моих друзей. Зачем их разочаровывать? Если им хочется думать, что я занимаюсь какими-то таинственными делами, какой от этого вред?

– Просто не могу в это поверить!

– Ты разочарована?

– Конечно, нет! Просто… – Она обвела взглядом яхту, интерьер которой говорил, что на расходы не скупились. – Неужели можно жить на это?

Спенсер хитро улыбнулся и понизил голос.

– Я не эстет. Мною не движет необоримая страсть к тому, чтобы обладать редчайшими марками, как это свойственно большинству коллекционеров.

– Тогда в чем смысл?

– В деньгах, – сказал он, сверкнув глазами. – Моя задача – получить информацию о том, что некий коллекционер готов продать марки. Я их покупаю, храню несколько лет, оцениваю и продаю коллекционеру, который посвятил свою жизнь тому, чтобы иметь в своей коллекции ту или иную марку. Он готов заплатить за нее астрономическую сумму. Конечно, часть дохода идет на покупку других марок. Здесь не все. Наиболее ценные марки хранятся в сейфе в Нью-Йорке. Те, которые ты держишь в руках, стоят несколько сотен тысяч долларов.

У Эллисон от удивления открылся рот. Она снова бросила взгляд на коробочку с марками.

– Несколько сотен тысяч долларов за четыре марки?

– Перестань произносить слово марки таким тоном! Это не те марки, которые ты облизываешь языком и наклеиваешь на почтовую открытку! Это произведения искусства!

– Я вовсе не черню их. Просто я… – Она вдруг вскочила с кровати. – Я зла на тебя за то, что ты дал мне повод думать, будто занимаешься чем-то ужасным.

Он взял из ее рук коробочку и запер в сейф.

– Успокойся, Рыжик. Ты собираешься выйти за меня замуж или нет?

Схватив Спенсера за волосы, она встряхнула его.

– Думаю, да. Ты все еще похож на безжалостного пирата или насмешника.

– Благодарю. У этого пирата на уме только одно – любить тебя.

– И ты намерен постоянно плавать в какую-нибудь Турцию и бросать меня на целые месяцы?

– У меня есть кое-какие планы. К вящему удовольствию моих клиентов, которые вынуждены годами гоняться за мной по всему свету, я собираюсь открыть постоянную контору. Она может находиться и в Атланте, коли ты там работаешь и там же живут наши семьи. Кстати, ты скоро увидишь моих родителей. Ты им наверняка понравишься.

– Ты говорил о планах.

– О да! Я найму себе агента для текущих дел. А ты и малыш можете посещать со мной наиболее интересные места.

– Это чудесно!

Спенсер стал раздевать Эллисон и, снимая каждую вещь, говорил: «Любит – не любит», как приговаривают, гадая на лепестках ромашки. Его руки блуждали по ее обнаженному телу, трогали и ласкали, как бы говоря о том, насколько он соскучился по ней.

– Что чудесно? – пробормотал Спенсер. – То, что я задумал, или это? – Он накрыл ладонями упругие груди, поласкал их, затем приник ртом к соскам.

– То и другое.

Опустившись перед Эллисон на колени, он стал целовать живот и пупок. Его руки обвились вокруг ее бедер.

– Не могу дождаться, когда ты растолстеешь, нося моего ребенка. – Он нежно прикоснулся губами к рыжеволосому треугольнику.

– Я тоже не могу дождаться. – Она откинула голову назад, возбужденная пылкими ласками Спенсера. – Я подарю тебе славного малыша.

– Я знаю. И я буду любить его почти так же, как и тебя. – Он поднялся, подхватил Эллисон на руки и уложил на кровать.

– Ты не разделся, – заметила она в промежутке между поцелуями.

– У меня не было сил ждать.

– У меня тоже. – Она задохнулась от сладостных ощущений, когда руки Спенсера скользнули между бедрами и стали гладить влажную теплую плоть.

Она сдернула с него рубашку и стала покрывать поцелуями грудь, касаться языком затвердевших сосков.

– Проклятие! – сквозь зубы проговорил Спенсер, когда ее руки двинулись к животу. – Неужели ты та самая девственница, которую я привел сюда несколько недель назад?

– Та же самая. – Она расстегнула ремень и молнию на брюках. Спенсер застонал, когда ее тонкие пальцы погрузились в жесткие волосы.

– Тогда ты даже не дотронулась до меня.

– Я стеснялась тебя.

– Ты и сейчас меня стесняешься, Эллисон?

– Нет! Я люблю тебя.

– Правда? – Он застонал, почувствовав, как нежная рука обхватила его плоть.

– Да.

– Докажи мне.

И Эллисон доказала…

Примечания