Войны страждущих

– И кем ты будешь в Хэллоуин? – озвучил Нейл за кухонным столом, откусывая сэндвич. Откусив. Пока же Донат нарезал салями на кухонной столешнице почти у холодильника. И думал все о найденной вещице. Что именно такого в ней особенного? И почему ее он вдруг нашел? Простое совпадение ли это? Иль что-то есть во всем мистическое? Все думал и никак не понимал. Но продолжал таки пытаться. Надеялся в итоге вникнуть. – На этой вечеринке?

– Собой, – ответил между делом. – Иного не рассматривал.

– Ты скучный. Подай чесночный соус, – внезапно попросил. И друг конечно же откликнулся. Достал из холодильника тот соус, и просто дал его. Поставил рядом с ним на стол. – Спасибо, – Нейл ему сказал. И начал заправлять свой бутерброд. Из сыра, ветчины и хлеба. И вместе с этим так же и спросил: – И, что? Подруга-то красивая?

– Да, в общем-то.

– Какая, расскажи?

– Блондинка, темные глаза, – с тарелкой подошел к столу и стал усаживаться. Практически, напротив друга. – Высокая. С хорошим чувством стиля. И с непростым характером. Довольно интересная. Нескучная нисколько, – «Нескучная» особо подчеркнул. В ответ же поступило это:

– И вы с ней просто дружите?

– Давно. Мы старые друзья. Друзья, и только это.

– Она тебе не нравится?

– Как друг лишь. Человек. Но уж никак, как девушка. Такого однозначно нет.

– И так порой бывает. Со всеми, с кем встречался, с тем дружил. Всегда. Без исключений даже. Поэтому и любопытствую. Ужасно интересно.

В ответ лишь Донат улыбнулся и начал есть. Особо не о чем не думая. Уйдя, так скажем, в трапезу. А в это время в параллельном мире, едва ли сдерживая обеспокоенность, по коридору устремлялась Астрид. Минуя двери, чередующиеся вдоль и приближаясь к той, нужна была что. К которой подойдя, открыла и вошла. И оказалась в удлиненном кабинете, ведущем в свою очередь в еще один, куда как раз и было ей так нужно. Куда она стремилась. Куда в итоге, все-таки, пришла. И первым делом сразу же спросила:

– Ну, как? Спокойно все?

– Да, вроде. Все путем, – в ответ сказала девушка с прямыми волосами каштанового цвета немного с рыжиной и в узеньких очках с коричневой оправой, довольно что ей шли. Она сидела за столом перед компьютером, и что-то в нем печатала, не слишком увлечено. Поэтому легко и отвлеклась. Свободно, без напрягов. В том кабинете было уж не тесно. И там стоял большой квадратный стол, помимо среднего, сидела где та девушка. С прямыми ниже плеч чуть волосами. На нем по средствам магии и волшебства воссоздана была большая карта. На весь, почти что, целый стол. Еще и в содержании трехмерном, относительно. Она включала территории Земли буквально все, что относились к ней. Всю полностью планету. Но в виде атласа. При плоском восприятии. Ну, а служила отражением наличия любой активной нечисти, опасна что была. Да, в общем-то, любой. И в случае чего-то аномального, производящегося злом, указывала в миг на это. Показывала точно место, где именно такое есть, и все понятно было. Хотя конечно не с такой уж точностью. Плюс минус пара километров, максимум. Но, все-таки, показывала. И это очень-очень помогало. Играло уж большую роль. Довольно значимую. В отсутствии которой было б хуже все. Гораздо и намного. И Астрид это крайне понимала. И все равно боялась. Но только глубоко внутри. Нисколько не показывала. Другим, по крайней мере. И, вот, шагнув вперед к столу с волшебной картой, особо не скрывала. Лица ее никто не видел ведь совсем. А по нему читалось опасение. Глубокое и явное.

– Надеюсь, так и будет, – сказала, всматриваясь.

А карта разливалась будто светом. Теплом и солнечностью. И все было действительно спокойно. Как было уже длительно. И ничего не предвещало бы беды, не будь бы обстоятельства особого. Из-за которого боялась Астрид. И, впрочем, не она одна. Не без весомой, так сказать, причины. А очень даже обоснованно. Вполне себе по делу. И это было предсказание провидиц. Поистине, что ужасало. И в скором времени должно было исполниться. В чем не было гарантий. Но вероятность, все-таки, присутствовала. Она-таки была. И зная это, спокойным быть не просто было. Едва ли удавалось.

Когда уж Мэделин почти уже дошла и поднималась даже по ступеням, ведущим в трехэтажный дивный дом с большими окнами и восемью квартирами, из сумки зазвонил вдруг телефон, и на ходу, достав его, она ответила.

– Ало.

– Ты дома? – тут же прозвучало. – Я уже в пути, – смотря по сторонам, входила в поворот.

– Да, поднялась, вот, только. Вхожу в большие двери.

И Мэделин действительно входила. В двухстворчатую арочную дверь размера уж не маленького. Настигнутую после пройденных ступенек, что составляли лестницу большую. Из камня и красивейших перил. Имелись за предали которых пресимпатичнейшие палисаднички. Что представляли собой горку, как основание строения. И упирались прямо в дом. К балкончикам и чудным окнам. Ведь были с ним единым целым, как бы. Соприкасаясь и с фундаментом и лестницами. Которых было всего три. И были что широкими. Добротными, довольно. И на которых в Хэллоуин всегда светились тыквы. Большие, маленькие. Всех размеров. И вырезанные аккуратно. Действительно с большим старанием. И мимо них, таких вот, тыквочек, так скажем, в целом, тыкв и проходила прежде Мэделин, дошла чем до дверей и, отворив, входить в них стала. Беседуя по телефону со своей сестрой, что лишний раз хотела лишь осведомиться. Так, просто. Между тем. И, сделав это, попросту сказала:

– Тогда, до скорого. Увидимся.

А после, положила телефон, продолжив ехать дальше. Меняя полосы и обгоняя малость. Водителей, несущихся в особом ритме. Несовпадающим с ее. И через десять, в общем-то, минут была уже у дома. Когда как Мэделин сидела на диване в их гостиной, разглядывая фото в телефоне, что были связаны с ее работой. И крайне уж интриговали. На них была шкатулка, что нашли в Луксоре. А если точно, то в самой гробнице, уж прежде обнаруженную там. Принадлежала что конечно фараону, с учетом убранства и надписей об этом. Конкретного упоминания. Имевшегося на крышке саркофага, что сделан был из камня. И что покрыт был высеченными иероглифами со всех сторон. Гласившими, как раз, про это. Про то, внутри что мумия правителя была. И имя чье Аменемнису. Погиб что преждевременно. Об этом и не только написано на саркофаге было. Для изучения который оставлен был в Египте. По настоянию властей. Шкатулку же и остальное позволили перевести в Ирландию на время. Совсем не долгое. Затем же должно было обратно все вернуться. Обратно вновь в Египет. Так скажем, вновь на родину. И было это правильно. И совершеннейше никак неоспоримо.

– А это утомительно, – промолвил Отто, плюхнувшись спиной в одно из кресел, что было расположено напротив столика, где Аполония с Ясминой вырезали тыквы. И оставалось где их только две. Большая и поменьше. Размера среднего. В которых уже были даже свечки. Но не были еще подожжены. Как и в других трех тыквах. А ждали наступления вечера. Когда начнется празднование. Что близилось вполне уж очень.

– А ты, что думал? – выдала Ясмина. Пока крепила на камин гирлянду. Совсем уж небольшую. Что состояла из летучих мышек, тыковок и паучков. И ярко что светилась. Оранжевым, зеленым, фиолетовым. Прекрасным сочетанием цветов, присущих Хэллоуину. Встречающихся в этот день повсюду. И очень завораживающих. Как выглядела и сама гирлянда. Красиво и по-хэллоуински. На фоне остального, – свечей, двух черепов и тыквы, одной из вырезанных, смотрелась то, что надо. Отнюдь, без вариантов, на своем быв месте. Как собственно и многое другое в стенах гостиной, здорово украшенной. Не до конца, но, в общем-то, практически. Почти что, полноценно. Где оставалось в принципе чуть-чуть до завершения. Совсем немного.

– А как же пунш? – спросил внезапно, поразмыслив. Хотя не сразу.

– А что? Причем тут это?

– Ты вроде бы должна его готовить. Разве, нет?

– Должна, и буду. Но только не сейчас.

– Успеешь?

– Конечно. Разве, сомневаешься?

– Да, нет. Так просто лишь спросил.

– Жезела, где прозрачный скотч? – спросила у подруги. Не самой близкой, кстати, говоря. Но, как бы, все же. Спросила, повернувшись к лестнице. От входа справа что была, когда камин как слева. И где возилась с пауком близняшка. Одним из дюжины, по меньшей мере, должны что были быть на паутине, развешанной уж, наконец-то, вдоль перил. Свисающей почти до пола. И выглядевшей правдоподобно. Вполне реально. Чего нельзя было сказать о пауках. Чей внешний вид бесспорно выдавал. Особенно вблизи, пожалуй. При этом оставаясь эстетичным. И приемлемым. А так же, малость, жутким. Как было и задумано. И было быть должно. И по итогу попросту и было. Так просто без прикрас.

– Который двусторонний? – в ответ переспросила. – Нет, не знаю.

На это же Ясмина покосилась, лишь на миг, а после, кое-что заметив, вдруг спросила:

– А где твоя сестра?

И тут из кухни прямиком в гостиную с двумя коктейлями в руках, шагнула девушка. Вторая из близняшек. И вот что сразу же сказала:

– Надеюсь, получилось. Уж я старалась.

– Ты вскрыла ящик?! – вверглась в возмущение.

– Часок, другой, и ты бы это сделала, – озвучила, идя к своей сестре, была у лестницы что. – Ведь, скоро вечеринка.

– Но, не сейчас! Чего я удивляюсь? – продолжила дела с гирляндой, вот только, закатив глаза, что делала не часто. В порядке исключения. И капельку очаровательно. Чуть-чуть. Хотя и с долей, что понятно, недовольства. Хорошей долей.

– Во сколько ты уходишь? – спросил у Доната, когда как тот домыл посуду и начал отходить, в то время сам он как стоял и протирал у той же самой мойки. И клал же следом на столешницу, была что справа. И на которой были принадлежности. Привычное для каждой кухни. Дощечки, ножики и прочее. Прихватки на крючке. Но это уж на стенке. Обложенной частично плиткой вдоль столешницы, плиты и остального. До самого конца настенных шкафчиков и, в целом, в общем, гарнитура. Из светлого, довольно, дерева. И примыкавшего к перегородке. Совсем уж маленькой. Буквально отделявшей кухню от прихожей. И то, лишь символично. Почти что, как декор. Не очень вычурный. И попросту едва ли уж заметный. Сливающийся с интерьером. И таки, все же, дополняющий его. Являющийся с ним единым целым. Его важнейшей частью. На вид, однако, незначительной.

– Посмотрим, как получится.

– Привет Ясмине.

– Ты можешь-то и сам, – притормозил у выхода.

– Нет-нет, я спать. Ведь утром улетаю.

– А если, ненадолго? Часа на два?

– Торгуешься?

– Как хочешь. Просто, предлагаю.

– Побуду дома. Может, почитаю.

– И кто тут скучный? – в итоге вышел.

А Нейл продолжил протирать, при этом улыбнувшись. Хотя уже заканчивал. Там было уж немного.

– Как думаешь, ей сложно? – спросила у сестры, что подошла к ней, когда как та смотрела на портрет сестер О'Салливан. Что были первыми в роду их ведьмами. И крайне уж могущественными. В особенности Астрид. Та самая, что пребывала в параллельном мире и глубоко в душе переживала. Но ведьмой больше не являлась. Уже как очень уж давно. Ну, а была бессмертной труженицей. Чья деятельность заключалась в том, чтобы блюсти порядок среди магов. Поддерживать их, помогать. И, главным образом, координировать. В борьбе со злом и нечистью. Что для людей действительно опасны. А именно их воплощения. Никто иные, как демонические существа. Что временами выбираются на свет и вред наносят страшный. Почти всегда смертельный. И с этим, разумеется, бороться надо. Так скажем, защищать людей. И в этом Астрид и участвует. Уже как три столетия. И, в принципе, на что не жалуется. По крайней мере, ни к чему другому не стремится. Считает на своем что месте. И это, если честно, так. Совсем уж совершенно без сомнений. – Спустя столетия? – добавила еще.

– Наверно, нелегко, – в ответ Адела. – Хотя, кто знает.

– Бессмертие на первый взгляд прельщает, – прокомментировал вдруг Уилфорд. – Но, если вдуматься, то и пугает, в целом. Довольно, здорово, однако.

Сидел он позади сестер, и были все в большой гостиной огромнейшего особняка. А, если точно, то поместья родового, принадлежащего семье Аделы. С конца семнадцатого века, когда и было выстроено. По сути-то в глуши. Где в радиусе километра никто-то и не жил. Что, в общем-то, за триста лет, плюс-минус, ничуть не поменялось. И приграничье Лэнкроусса, как прежде не удел. Но это даже лучше. Нетронутый простор поистине прекрасен. А уж в Ирландии подавно. Практически в каком угодно уголке. Восток то или запад. Просто, всюду. Везде, почти что, красота. И место, находилось где поместье, точно так же. Довольно было живописным.

– Пугает, что останешься один, – сказала Милдред и устроилась на кресле, пока Адела шла к другому, чтобы сесть. Располагалось что напротив. Хотя меж ними круглый столик был еще. Так скажем, обрамленный мебелью со всех сторон. Среди которой был диван, сидел где Уилфорд. И, кстати, вместе с тем просматривал газету. Поверхностно, довольно. Что не мешало быть участником беседы, между тем. И думать понемногу о своем. Совсем, отнюдь, уж не мешало. – Что все умрут, – сказала сразу следом. – Все те, кого ты знаешь. Кто дорог сердцу. А в остальном все, в общем-то, неплохо. Не идеально. Но вполне приемлемо. Терпимо, в общем.

– На вряд ли, ты останешься одна, – промолвила Адела. – Ведь у тебя есть Лиам. И вся его семья. Вампирский клан, почти что. В который ты вписалась.

– Да, знаю. Но вас со мной не будет. От этого печально.

Адела с грустью и любовью взглянула на сестру. А так же со смирением. И на лице ее при всем при этом была еще улыбка. Едва ли уловимая. Момент был трогательный.

– Хоть кто-нибудь приходит? – заметив котелок, заполненный конфетами, что был на столике, спросила Милдред. И обращалась с сим вопросом обобщено.

– Пока что, нет, – ответил Уилфорд. – Но в Хэллоуин нельзя быть неготовым.

– Это правда.

Поднявшись на второй этаж, жила где со своей сестрой в одной квартире, Апола прошагала к двери и вошла. В просторный холл вначале же ступила, ну, а потом в предлинный коридор, оставив сумку на комодике древесном, вскрытым лаком. На крючковатых длинных ножках. И несколькими ящичками. Он был у арки в кухню. Чуть ближе, чем к углу, была где ваза. С декоративными цветами. И очень был премилым. И старым, если, уж, не врать. Но сохранившимся прекрасно. С учетом бережного пользования. И регулярного ухода. Под предводительством сестер. А до, под предводительством отца их. В чьей собственности была квартира. В которой он когда-то жил. Десятки лет тому назад. И был довольно счастлив. Но точно уж не как сейчас. Когда женат был на Аделе и был отцом двух славных дочек. Прекрасных, умных и вообще. Добросердечных по натуре. Таких, вполне которыми гордиться можно. И даже приводить в пример. Но Уилфорд вовсе не был хвастуном. А даже малость скромным. Умерено, довольно. И всем хорошим радовался тихо. Что было крайне мудро. И вдохновляюще для всех других. Кто видел это и прекрасно понимал. И несколько еще и восхищался.

– Ну, как у нас с настроем? – вошла в большую арку, ведущую в гостиную и сразу же спросила. – Готова веселиться? – уселась в кресло.

– По правде, все равно, – переключилась с телефона на Аполу. – Ничуть не предвкушаю.

– Да, брось. Сегодня Хэллоуин. Любимейший наш праздник.

– А как же Рождество?

– Второй любимейший.

На это улыбнулась.

– Там что-то интересное? – глазами указала на экран, светящийся, и на который Мэделин посматривала.

– Да, снимки по работе, – сказала, тут же встав, оставив телефон. – Ты помнишь ведь про завтра? – направилась к окну, чтобы открыть его и выглянуть, пожалуй. И это-то и сделала. Пока Апола отвечала:

– Конечно. Могла ли я забыть?

Немного высунувшись и осмотрев округу, где все окутывалось дивной суетой подстать Хэллоуину, и ощутив пьянящий запах мокрого асфальта от дождя, что капать только начал и не особо разгонялся, а был лишь только мелкий, оправдывающий пасмурность, в мгновенье Мэделин постигла вдруг блаженство. Какое-то секундное. А все из-за того, что дождик обожала. И аромат, что испускал асфальт, как только тот касался его. Она была в восторге. И дух уюта сразу же накрыл.

– Нам нужно собираться, – сказала ей сестра, при этом подойдя и тоже выглянув. На миг буквально. А после сразу же добавила: – Пора уже.

Затем ушла, и Мэделин за ней. Спустя мгновений пару. А может, несколько. Одно можно сказать, не сразу. А выдержав немного паузу. Прийдя к особому согласию с собой. Что было неосознанно. А просто между тем. Как делалось обычно пред тем, как выбрать действие. К чему-то приступить. Но было что само собой. На автомате. И совершенно не обдумывалось. Производилось попросту нутром. Что точно знало, как, что делать. И своему она бесспорно доверяла. Практически, во всем. И здесь ничуть не исключение.

– Ну, вот, готово, – долив в большую емкость достаточно ликера, а после, и, экстракт добавив миндаля, озвучила на веселе Ясмина, пока же Отто просто наблюдал и лакомился апельсинкой на другом конце стола большого кухонного. Но не совсем уж прям огромного. Просторного, так скажем. Где умещалось много разного. Тарелки с канапе, как в данном случае. Которых было девять. И пара вазочек с нарезкой фруктов, откуда и была та апельсинка. Долька лишь. Всю остальную часть стола же занимала емкость. Большая и огромная. Заполненная свежим пуншем. Что был не завершен. И вот, поэтому Ясмина и добавила: – Почти.

Она перемешала и накрыла крышкой, а Отто ей сказал:

– И это все?

– Почти что. Остался лимонад. Но это к вечеринке ближе.

– Она уж скоро.

– Поэтому, сейчас же я бегу. Должна же я собраться.

И стала уходить.

– Беги-беги. А я пока попробую, – переметнулся к пуншу с намерением открыть и выпить. Испробовать немного. Но, не успев, в свой адрес вдруг услышал:

– Не вздумай! Я серьезно.

Ясмина повернулась и сказала. На что же Отто, отступив от пунша, вымолвил:

– А ром остался?

Подруга покосилась и ушла. Продолжила свой путь из кухни. Где было все, практически, заставлено. Напитками в различных ящиках и запакованных коробках, закусками разнообразными на многоярусных тарелках и попросту большим количеством стаканов. Бокалов, всем, что для питья. Все это было на полу, столешницах и кухонном столе, что отмечалось. И было, далеко, не все, предназначалось что для вечеринки. По крайней мере, из закусок. Доставлена была лишь часть. А остальное предстояло довести сотрудникам прекраснейшего заведения «Рослин», где сделала заказ Ясмина. И где частенечко бывала. С Аполой, Отто, или без. Любила это место. И вовсе неспроста. Там было очень даже хорошо. И возвращаться было в радость. Хотелось, однозначно.

Решив немного поработать, а заодно и посидеть, устроился, сперва, на кресле поудобней, ну, а затем, включил компьютер, открыв его вначале, точнее, ноутбук и принялся писать статью. Точнее, продолжать писать ее. Ведь начал-то уже давненько. Недели две назад, как. А, вот, закончить, все никак не мог. Не потому что, что-то не срасталось. А потому что, до конца осведомлен он не был. О тех событиях, описаны в статье, что быть должны были. Но попросту еще и не случились. А лишь должны были вот-вот произойти. На следующий, буквально, день. И это было очень скоро. Достаточно, довольно.

– Прекрасно, – переступив порог и осознав, что дождь идет, сказала Милдред. Хотя и был он крайне маленький. – И в Хэллоуин не без дождя.

– Едва ли ощущается, – отметмла Адела. – Быть может, пронесет.

– Не думаю, – сказав, шагнула дальше. – Но нам ли привыкать?

– Пожалуй.

– Еще увидимся, – ступая вдоль дорожки, ведущей до ворот слегка дугой и на секунду обернувшись, проговорила Милдред. Прощаясь так, так скажем. На что Адела ей ответила:

– Пока.

И потихоньку стала заходить. А оказавшись в доме, между тем, обмолвилась:

– Закапал дождь.

– И что же удивительного?

Взглянула на супруга, что ответил ей, и невзначай ему лишь улыбнулась. Когда как тот был занят тем, что поджигал камин. Спокойно и совсем неспешно. Он тоже на нее взглянул, и вместе тем конечно улыбнулся. Не отвлекаясь ни на миг от дела. Адела же направилась наверх. По восхитительной старинной лестнице, отделанной прекрасно. И разветвлялась что в две стороны. Направо и налево. А дальше уже был второй этаж. С длиннющим коридором и десятком спален, крайне уж просторных. Холлами и остальным. А так же лестницей, вела что дальше. На третий и четвертый этажи. Где было много разного, но, в целом, не использовалось. Ввиду ненадобности. Как было уже много-много лет. В чем не было проблемы. И что являлось просто фактом. Обычным, неприметным. Не выделяющимся толком. На фоне всех других. Которых было, в общем-то, не мало. Весьма уж самых разных. В числе которых был и тот, поместье что считалось уникальным. Со своей собственной историей. Хотя и непростой. Но в принципе довольно интересной. И в некоторой степени шокирующей.

– Не передать, насколько же тебе идет, – идя по коридору и заметив в комнате свою сестру у зеркала, точнее, перед ним, что поправляла ведьменскую шляпу, подстать наряду ведьменскому, каким и был весь, в целом, ее образ, зашла, и, подойдя к ней, вдруг сказала. – И до чего же это попросту банально, – затем отметила. – Но я не жалуюсь. Достаточно, что ты идешь. Я счастлива уже лишь этому.

– Я тоже, в принципе. Не прочь, повеселиться.

– Приятно слышать. Что же изменилось?

– Да, ничего. Решила, просто. Пора расслабиться.

– И это радует. Весьма уж очень.

И очень скоро сестры уже выехали. Направились на вечеринку. Когда Ясмина как во всю уже готовилась к приему многочисленных гостей. И несколько немного волновалась. Из-за желания достигнуть совершенства. Оно сопровождало ее всюду. И не давало полноценно наслаждаться тем или иным. Такой она была. Отъявленной перфекционисткой.

– Прошу, лишь аккуратней, – неся бокалы на подносе вслед за Отто, что нес большую чашу с пуншем к барному столу, сказала, приближаясь. Идя, почти что, рядом с ним. Спокойно устремляясь. – Там полно до краев, – отметила она.

– А скоро будет пусто. Вот, увидишь, – поставил и сказал с игривостью. Чуть приподняв при этом брови. Как вдруг внезапно зазвонил звонок, и он промолвил следом: – Уже?! Еще же рано.

– Доставка. Только и всего, – пошла уж открывать. И, кстати, будучи уже наряженной. В прекрасный образ, выбранный давненько. И, что, действительно ей шел. Хотя и был подогнан под стандарты привычного ей стиля. Подчеркивающего талию. Да, и вообще, фигуру, в целом. Ну, и, конечно же, еще и ноги. Что у Ясмины, между прочим, были просто, класс. Красивые и длинные. Считай, как у модели. И что она довольно часто демонстрировала. Как, собственно, и в этот Хэллоуин. В прелестном платьице и башмачках рубиновых. А так же гольфиках, похожих на чулки, куда уж, больше. Что прикрывали полностью колени. И чуть выше даже. Смотрелось что совсем не пошло. А очень даже мило. А главное, красиво. С учетом статности Ясмины, что подавать себя могла. В хорошем смысле слова. Она была стройна, ухожена и, что, куда важнее, верила в себя. Была в себе уверена. И каждый шаг ее об этом говорил. Любой, почти что, жест. Но не было при этом в ней высокомерия. Совсем нисколько. Была она, достаточно, простой. Своей девчонкой. И в этом был какой-то шарм. При всей точенной внешности, какою обладала. И сногсшибательной харизме. Что тоже в ней была. А так же ум и, без сомнений, доброта. И безупречность, что понятно, вкуса. Который ко всему вдобавок был. И совершенно было что неудивительно. – Спасибо, – взяла заказ и стала возвращаться. – Ну, вот, теперь я полностью спокойна, – приподняла пакеты на ходу. – И без препятствий можно начинать.

В ответ на это Отто промолчал. Но было видно, что он думает. И не пытается особо скрыть. А именно «Ты просто одержима». Но, не сказать, что с осуждением. Вообще-то, нет. А попросту, немного поражаясь. Еще и с небольшой улыбкой. И с некоторой искоркой в глазах. Едва ли уловимой. Почти что, незаметной. Но ведь с ней. Так называемой ноткой позитива.

– Выезжаешь? – идя на кухню мимо Доната, стоявшего у зеркала и поправляющего волосы, осведомился Нейл. Практически, не глядя. Стремясь лишь к холодильному за газировкой. И может быть за крекером. Из шкафчика в коробке. В последнем он не слишком был уверен. И капельку, немножко, сомневался. Но не терзался так уж сей дилеммой. Нисколько не терзался.

– Да, – ответил ему Донат, переходя уже к воротнику, слегка лишь подправляя. Что был, как и рубашка синим. Темного оттенка. Ну, а сама она была расправлена внизу. И покрывала часть ширинки джинсов. Что были не совсем уж узкими. Но, в принципе, немного. Смотрелись, по-мужски, так скажем. И очень симпатично. Каким и был, на самом деле, Донат. С высоким ростом. В меру, разумеется. И крепкими плечами. Некрупного размера. Вообще он был подкаченным. Достаточно, вполне. Не выглядев при этом, как качок. А просто как мужчина. Красивый, молодой и обаятельный. А главное, с огромнейшей харизмой. Буквально источающейся. И составляющей его нутро. Хорошее и доброе. Отзывчивое, мужественное. Стремящееся к правильным шагам. И борющееся иногда с пороками, внезапно накрывающими. Пытающимися люто одолеть. Такое тоже у него бывает. Как и у множества людей. Как и у всех, почти что, на планете. Такой большой, многообразной. И, главным образом, прекрасной. Единственной такой, пожалуй. Ничуть неповторимой. – А ты не передумал? – спросил, чуть погодя.