Войны страждущих

– Спасибо за отличный вечер. Все правда было классно, – на выходе, спускаясь по крыльцу, идя за Мэделин, озвучила Апола. Сказав сие, конечно же, Ясмине, провожающей. Но не идущей дальше лестницы. Так называемого крыльца. С которого уже и отвечала:

– И тебе. За то, что помогала.

– Было в радость. Могла бы и еще.

– Спасибо. Было здорово, – сказала Мэделин. И устремилась сразу же к такси, что ожидало. Как сделала и Аполония буквально следом, лишь сказав:

– Пока.

– Еще увидимся, – в ответ с крыльца.

И сестры, сев в такси, уже поехали. Спокойно отъезжая. Ясмина же вернулась в дом, где вскоре подошел к ней Донат и сказал немножечко с неловкостью, хотя и прямо. С каким-то, что-ли, неудобством. Лишь чуть-чуть. При этом же нисколечко не мешкая. А просто, как отрезав. Только мягко. Без умысла морально навредить. И вот, что он ей, все-таки, сказал:

– Я вызвал для себя такси. Вот-вот должно подъехать.

– Так ведь рано.

– Я знаю. Мне вставать, почти что, в семь. Я должен буду выспаться.

– И ладно.

– Все было замечательно. Я рад был здесь всему.

– Но был здесь даже без костюма. В своем привычном образе.

– Пока, – приобнял на прощанье, улыбнувшись, чуть с иронией. Что очень было мило. И не долго уж совсем. В конце чего он попросту добавил: – Не вздумай провожать.

И начал уходить. Ясмина улыбнулась снисходительно, продолжив быть собой. И весь остаток вечера собой и оставалась. Как, впрочем, и всегда. В любое время дня и ночи. В какой угодно день. Что было ей несложно. Практически легко. Но, все-таки, немного напрягало. Иногда. И, в общем-то, пожалуй, мимолетно. Но делать с этим что-то не планировала. По правде, никогда. А, если честно, надо бы. Ей точно бы не помешало.

Как делала обычно перед сном, за пол часа до полночи, стояла перед зеркалом в пижаме и расчесывалась. Неспешно проводя расческой сверху вниз. По длинным ниже плеч волнистым локонам. Каштанового цвета. И попросту блестящим. При этом же густым и непослушным. Но мягким, словно шелк. И пахнущим приятно. Что делала еще и с удовольствием. Процессом однозначно наслаждаясь. И вдруг услышала внезапно от сестры, вошедшей в комнату:

– Ложишься спать?

– Пора, – в ответ сказала. – Мне нужно выспаться.

– Я знаю, – шагнула чуть вперед. – Хороший вышел Хэллоуин, – добавила. – Не так ли?

– Да, – очистила расческу и оставила. – Ясмина постаралась.

– Как всегда, – сказала, ну, а Мэделин уж шла к своей кровати. И стала расправлять. Спокойно и без спешки. Но сделав это быстро. И следом же присев. После чего подсела и Апола. Почти на краешке. И вместе с тем сказала: – Так, значит, уже завтра. Важный день.

И Мэделин немного засветилась. Ни слова ни сказав. А Аполония, задумавшись, озвучила:

– Так странно. Мне трудно понимать твое призвание. Что может быть такого в том, чтобы копаться в древностях? Так яростно стремиться к этому?

– Не так уж яростно.

– Да, брось. Все видно же и так. Ты в страсти. Живешь своим уж делом.

– Может быть. Не знаю. Иного не хочу. Мне нужно это. Почти необходимо.

– Ну, вот, видишь. Я рада, что ты любишь свое дело. Правда, рада.

Лишь взгляды, полные теплом, и вдруг Апола встала. Озвучив напоследок: – Что ж, спокойной ночи. Удачи тебе, Мэделин.

Сказав последнее была уже на выходе. И, сделав это, выключила свет. А Мэделин же улеглась, и вскоре после этого уснула. С приятностями на душе. А новый день ее уж ждал. И, как итог, таки дождался.

Ступая по ступеням вверх на каблуках, все ближе становилась к двери, ведущей напрямик в лабораторию. В стенах которой находились артефакты из Луксора. Но в скором времени должны были покинуть их. Ну, а пока лишь только ждали. Почти что, став предметами исследования. Что, вот, как раз должно было начаться. В течении пятнадцати минут. И на которое спешила Мэделин. Немножечко волнуясь. Но будучи при этом в предвкушении. Желая приступить. Начать уже заветный поиск истины. Найти ее, возможно. Но главное, искать. Стремиться к ней неистово.

Как только же вдруг двери отворились, так Мэделин вошла. И оказалась очень скоро в холле. Где всюду наблюдалась суета и ощущалась занятость. В которую вот-вот она вплестись должна была. И, в общем-то, вплелась. Уверенно и твердо.

– С добрым утром всех, – озвучила, вошла как в кабинет и устремилась сразу же в подсобку, дверь в которую была открыта. Но не полностью. Почти на половину. Что быстро на ходу исправила. А дальше, как дойдя до вешалки, взяла халат, повесив на крючок тот сумку, и надела. Оперативно застегнув. Затем прибрала волосы к затылку крабиком и вышла. Готовая к работе. В ответ же ей до этого сказали «С добрым». И вот теперь она сказала, подойдя к коллеге: – Ну? Как вижу, все готово.

По центру на столе лежали артефакты. Готовые для изучения. И инструменты тоже были. Какие только быть могли. Лишь оставалось их использовать. Испробовать на деле. И миг уж этот приближался. Готов был наступить. А до него все просто суетились. По делу, да, и без. Старались подготовиться. Чтоб было все, как надо. По максимуму правильно. Волнуясь вместе с тем. И понимая до чего же важно наступающее. Грядущее исследование. Отнюдь не рядовое. А крайне исключительное. Особенное, скажем. И было это несомненно так. На сто процентов так и было.

– Да, – ответила ей та. – Сейчас уже начнем.

– А где тот репортер, что был на экспедиции? – озвучил египтолог, услышав разговор. – Не должен ли быть здесь?

– Придет, – сказал другой. – Куда же-то он денется.

– А вот и он.

Открылась дверь, и парень вдруг зашел. Тем самым спровоцировав реакцию. И изумившись ненадолго следом. Лишь чуть-чуть. Внезапно удивившись. А все из-за того, узрел что Мэделин. Которая узрела и его в момент тот самый, и как и он немного удивилась. Достаточно внезапно. Что видно было по ее глазам. И по лицу, пожалуй что, и, в целом. Как было, в общем-то, и с Донатом. Тем самым репортером. Он тоже удивление не скрыл. И по нему прекрасно было видно, что застан был врасплох. Столкнулся с неожиданностью. Но длилось это несколько секунд. Для них обоих. Затем же они будто бы очухались и влились, как один, в происходящее. И стало подводить все к главному.

– Ну, здравствуйте, – промолвил Донат.

– Привет-привет, – ему сказали.

– Надеюсь, ничего не пропустил.

– Отнюдь, еще ведь рано. Но раз ты здесь, и все, кто должен быть, на месте, начинаем. Не вижу смысла, ждать.

– И я так думаю, – проговорил другой.

И все приблизились к столу и артефактам. С готовностью уж приступить. Как сразу же один из египтологов обмолвился:

– Весьма загадочен из найденного свиток. Хотелось бы его расшифровать.

И началась та самая работа, к которой все стремились. И жаждали начать. И началась вполне спокойненько. Без примеси экспрессии.

А утро между делом продолжалось. И радовало каждого своим. К примеру, Уилфорда с Аделой кофе. Что только что устроились за стол с ним, вдыхая ароматный запах. И наслаждаясь им беспечно.

– Хорошо, – озвучил Уилфорд. – То, что надо.

И сделал небольшой глоток. Совсем уж аккуратно. Но все-таки обжегся. Лишь немножечко. Чего и не заметил вовсе. Ведь радовался вкусу кофе. Горячего и натурального. Адела же была по-осмотрительней и попросту ждала. Когда же он остынет. Достаточно для адекватного питья. Но не совсем уж сильно. Чтоб пить и не обжечься. А дожидаясь, мазала на булку масло. Свежайшее и сливочное.

– Как и погода, в общем-то, – ответила, смотря в окно, что простиралось в высоту и в ширь за Уилфордом, сидел напротив что. И выходило на передний двор. Большой и живописный. Окаймленный забором. Играющий, как впрочем, красками осенними. Что, безусловно, было в радость ее взору. – Дождя уж нет.

– Но пасмурно. Как в Лэнкроуссе всегда, однако. За очень редким исключением.

– И пусть. Нам все равно ведь это нравится. Таков уж, как сложилось, милый дом. Иного при котором и не надо.

– И дождь при всем при этом мы не любим?

– Да.

– А пасмурность, нормально?

– Прямо в точку.

– За это я наверно и люблю. За сочетание в тебе противоречий.

На это же игриво улыбнулась и сделала уже глоток. Практически, микроскопический. А в Уэксфорде буквально параллельно велось обнаружение чернил на древнем свитке. В местах, где видимого не осталось. И были будто бы пробелы. Из-за чего сам текст едва понятен был. В котором и контекст не разобрать-то было. Но свиток относительно был целым. И к счастью египтологов не сыпался.

– Вот здесь вот линия, – сказал один.

– И здесь вот тоже, – тут другой.

Смотрели все на снимок на экране, в разы что увеличен был. И, всматриваясь, находили то, до этого, что видно не было. Но, все-таки, имелось. Сокрытое от глаз. От взгляда невооруженного. Такого, что бывает первым.

– Непросто же, однако, нам придется, – вымолвил.

А Мэделин стояла и писала. Фиксировала обнаруженное.

– Привет, – тихонько подошел к ней Донат и сказал.

– Привет, – она ответила.

Вокруг же сохранялась суета. И не один, кто был там, не заметил. Ведь были все весьма увлечены. И заняты своей работой. Загадочной и интересной. Но крайне уж, пожалуй, непростой. Довольно-таки, все же, сложной.

– Могу я сделать снимок?

– Да, конечно.

И Донат подошел к экрану и заснял. Как только египтологи подвинулись. Чуть отошли в сторонку. Среди которых был и тот, что дал согласие. Ответил положительно. И что в итоге поместился в кадр, заснятый Донатом. Как и его коллега. Но Мэделин стояла в стороне и наблюдала лишь. Испытывая смешанные чувства. Из-за присутствия того, кто малость погружал ее в смятение. В хорошем смысле слова. Немного отвлекал внимание. Но, в целом, была, в общем-то, довольна. И наслаждалась всем происходящим.

– Как только разберем контекст, уже полегче станет. Но этого достигнуть еще надо.

– И то, уж если, повезет, – сказала женщина, что тоже египтолог и подключала что компьютерный томограф. Готовила его к сканированию. С чем помогала ей вторая ассистентка. По должности такая же, как Мэделин. – Не факт, в итоге, что получится.

– Да, знаю. Но, все-таки, хотелось бы. Пролить немного свет. О нем не так уж много и известно. Об этом фараоне. По правде, даже мало. А тут вдруг есть возможность прояснить. Не дело, однозначно, упускать ее.

– Возможно там о том, как он погиб, – сказала Мэделин. – Но точно что-то важное.

– Естественно. Ведь свиток был среди его вещей. С которыми он был и захоронен. Там без сомнений что-то важное.

– Но что? – довольно звучно вопросил другой. – Загадка, предстоит что разгадать, – добавил.

И снова приступил разглядывать. Старательно искать ответ.

А в Танглвудской долине в это время случилась неожиданная встреча. Случайная, уж если, точно. Но максимально сдержанная и представительная. На уровне весьма уж высшем.

– Здравствуй, Астрид, – идя по коридору, вдруг увидел.

– Здравствуйте, – озвучила она.

– С провидицами все уже нормально?

Изобразила тут недоумение.

– Я слышал об их бунте.

– Да, в общем, да, – преодолев неловкость, вымолвила. Хотя и не уверено. – Все тихо.

– Как быть же и должно. А ты? – нарушил паузу. – Они твои ведь родственники. С нейтральностью порядок?

– Разумеется. Я полностью нейтральна.

– Хорошо. Пусть впредь так и останется.

Со строгостью, но мягко было сказано. А после разошлись. По разным сторонам красивейшего коридора. Отделанного деревом вдоль стен и простирающегося в сотню метров. От лестницы до холла. И изобилующим множеством дверей. Ведущих в кабинеты и пространства различнейшего назначения. А главное, что важного. Действительно необходимого. К примеру же, в обитель Руководства, с одним из представителей которого, вдруг встретилась внезапно Астрид. И разошлась с которым, поболтав. Во всем том здании, где это было, важнее помещения и не было. Иль кабинета, так сказать. Обители уж, в общем. Хотя помимо было много разного. Но точно не такого.

– Ну, надо же, как интересно. И для чего ей быть закрытой?

Томограф показал, внутри шкатулки что в действительности совершенно пусто. И этим разочаровал. Ведь ждали все иного. В особенности, Донат. Но все равно идеей был охвачен.

Использовать тот ключ, оставил что себе. Присвоил, то есть. И ждал отчаянно возможность, сделать это. Не зная уж наверняка, появится ли. Но надеясь. И как-то все же в это веря.

– Вопрос на миллион, – сказал мужчина лет шестидесяти. Один из египтологов исследовавших.

– Ужасно странно, что пуста. Бессмысленность.

Озвучив, Мэделин негодовала. Ведь было не понять ей, как же так. Чуть больше может, чем другим. Помимо Доната. Ему-то было уж не меньше. Чего она не знала. Да и вообще едва-то и догадывалась о внутренних мотивов пребывания там. Мотивов неофициальных. О них она, пожалуй, и не мыслила.

– Согласен, – Донат вымолвил.

Немного с недовольством. Но очень солидарно. Что вызвало у Мэделин реакцию. Заставив на него вдруг посмотреть. И встретиться глазами. И ощутить контакт. Престранный, но какой-то правильный.

– И что же нам с ней делать? – озвучила та дама, – египтолог, промолвившая комментарий самый первый. Про то, что «Для чего ей быть закрытой» и «Как же это, в общем, интересно». Что сделала при виде результата. Обозреваем, что был всеми. – Из информации лишь крайне обобщенное. Но внешне очень уж красива.

– Ничего, – озвучил третий. Из египтологов присутствовавших. – Пуста раз, остается пусть закрытой. В том смысле, что не нужно беспокоиться. Возможности, что нет открыть. С дилеммой сей, как видимо, покончено.

И от шкатулки перешли к другому. Лишь бросив, как бы, грустный взгляд. На очертания ее красот. А именно на камень. Большой и голубой. Прекраснейший и редкий. Являлся со шкатулкой что единым целым. И роскоши неописуемой придавал.

– Давайте же посмотрим на ушебти, – прозвучало.

И суета возобновилась. Опять, как и до этого. А продолжалась весь ближайший час. Пока один из египтологов не вымолвил:

– Быть может, перерыв? Не время ли прерваться?

– Да, пора, – сказала египтолог-женщина, что предложила взяться за ушебти часом ранее. Приблизившись в тот миг к столу, где в ящике они лежали. И став их извлекать. С предельной осторожностью. Ну, а затем известно, что уж было. И сколько продолжалось. Как и к чему, в итоге, привело. Хотя, точнее, подвело, скорей уж скажем. Естественно и гладко. – Отнюдь не помешало бы, – добавила.

И вскоре все ушли. Лишь Донат оставался. Ну, и Мэделин. Что несколько чуть-чуть его смущало. Но немного, в принципе. Чуть-чуть. Что, почему-то, не особо удивляло-то его. Практически, нисколько.

– Ты идешь? – спросил слегка растянуто.

– А что? – в ответ сказала.

– Ничего. Так, ты останешься?

– Ну, да. Какие-то проблемы?

– Я не знаю. Но верю, что их нет.

С последними словами снял кулон и начал подходить к шкатулке, крайне, собрано. Нацелено довольно. Что Мэделин едва ли понимала. И лишь могла сказать:

– О чем ты? Что ты делаешь?

– Я должен, Мэделин. Прости, пожалуйста.

И вставил ключ в отверстие. Мгновенно разобравшись. А дальше, повернул, и крышка отворилась. Внезапно поднялась. На изумление, пожалуй что, обоих. Глядящих и незнающих, сказать что. Или сделать. Но вышло так, что это лишь началом было. И удивления все были впереди.

Когда она открылась. Та самая шкатулка. Возникло из нее в тот миг свечение. Какой-то дивный свет. И начал устремляться прямо в Доната. Как будто в его сердце. С таким большим напором, что он не устоял. И оказался им отброшенным. Когда он полностью в него вошел. И закрепился в нем. Что было попросту непостижимо. Но реально. Вполне себе, на самом деле.

– Все в порядке? – примкнула Мэделин ему помочь.

– Не знаю, – тихонько начал подниматься. – Он во мне, – коснулся сердца, встав уж на ноги.

– Так что же было?

– Это магия. Какая-то из древности. И очень странная.

– А ключ откуда? Ты все знал?

– Едва ли. Точнее, не имел понятия. Но просто должен был. Я должен был открыть.

– И что теперь?

– Хотел бы знать.

– Так все в порядке?

– Я? Да, вроде.

– Откуда он? Ты объяснишь?

– Оттуда же, откуда остальное. Из Египта.

– Так почему был у тебя?

– Он найден был в Луксоре мной. Я просто не сказал.

– Но почему?

– Не знаю. Это сложно. Здесь управляла мной лишь интуиция. Он должен был быть у меня.

– И я ведь верю. Но пребываю от всего в недоумении.

– Прости меня, еще раз. Я не мог. Иначе мне действительно нельзя было.

И Донат абсолютно здесь был прав. Настолько, что не мог бы и помыслить. И может даже ужаснулся бы немного, если б знал. Как минимум бы поразился. И не особо бы, пожалуй, был бы рад. Не ликовал бы, вот уж, однозначно.

– А дальше что? – спросила Аполония.

– Он вынул ключ и вновь забрал себе, – сказала Мэделин. – Повесил вновь на шею. Шкатулку мы до этого закрыли. Оставили, как было. Ну, а потом все вновь пришли. И закрутилось все по новой. Продолжилось исследование. А после, мы не говорили. Разъехались и все. Но чувствовал себя, по-моему, странно он. Не знаю, уж насколько.

– Обалдеть. И что все это значит?

– Я не знаю. Но, если честно, то хотела бы узнать.

Как собственно и сам же Донат, что растерян был. И совершенно ничего не понимал. Но чувствовал, что так и надо было. Что быть так было и должно. И что он сделал что-то правильное. И принял, наконец, судьбу. Хотя при этом и тревожился немного. Терзался каплю беспокойством. Вот только, почему, увы, не знал. И к счастью, впрочем, тоже. Но, не сказать бы, что зацикливался. Вполне воспринимал спокойно.

– Ну, и ну, – озвучил Нейл по телефону, выслушав. – Довольно неожиданно.

– Весьма уж.

– Что теперь? Молчит ли интуиция?

– Не знаю. Пока что, непонятно.

– А та девушка? Она тебя не сдаст?

– Да, не должна. Не думаю, по правде.

– Интересно.

– Она все понимает.

– Ты уверен?

– Да. Она ведь, как и я.

– Живет по интуиции?

– Да, нет, же, она ведьма. Как я из мира магии.

– И что?

– А то, что случай со шкатулкой необычный. И ко всему, что к ней относится, подход другой. Особенный, так скажем. И мы с ней это понимаем.

– Тогда, ладно. Вопросов больше никаких.

– Так, как добрался?

– Ничего. Спокойно, в общем.

– Не вовремя уехал.

– Это правда. Так жаль, все пропускать.

– Ну, что же, созвонимся, – сказал, чуть погодя. – Смотри, не пропадай.

– Пока, – повесил трубку, вымолвив.

И Донат точно так же. Услышав, положил. А после, принялся работать. Открыв компьютер и включив. В уютной комнатке в своей квартире, где один был. И было где, довольно тихо. Как всегда. И где он мог спокойненько работать с увлеченностью. В процесс сей, в целом, уходя. И не на что не отвлекаясь. Что было для него огромным плюсом. И что он попросту прекрасно понимал.

– Ну, а исследование? Как прошло?

– Нормально. То есть, хорошо. Но представлялось мне иначе, если честно. Немного по-другому. Хотя я все равно весьма довольна. Не жалуюсь, почти что, в целом.

– Хорошо. Так, значит, все в порядке?

– Да. Прошло все без проблем. За малым исключением.

– Пожалуй.

– И, все же. Что же это было? Не размышлять об этом не могу.

– И ясно. Отнюдь неудивительно. Но любопытно, вот, еще что мне. Забавно же совпало, между прочим. И ты, и Донат, связанные делом. О чем, знакомясь, не подозревали лишь вчера. А тут вдруг встретились в лаборатории внезапно. К чему обоих подвела работа.

– Это, да. Мы оба удивились.

– Так, еще бы. Не терпится, с Ясминой обсудить.

– Не надо. Вам не о чем болтать?

– Как скажешь. Но думаю, она узнает. Ведь Донат ей же друг. Когда-нибудь расскажет.

– Ну, и ладно. Захочет, если, пусть.

– А мне нельзя же, значит.

– Брось, ты не ребенок. А девушка за двадцать. И сплетничать, к тому же, плохо. Не нужно это делать.

– И не буду. Даст Бог, переживу.

И разговор закончился. Ведь Мэделин, сказав, из кухни вышла. А Аполония ответила ей вслед уже. Задействовав в конце сарказм. И взяв печенье из коробки, повернувшись к шкафчикам тот час же. Что сразу же она и съела. Пока же Мэделин ступала в свою спальню и собиралась просто полежать. Подумать обо всем. И это-то она и сделала, когда вошла. Устроившись в своей постели. Остаток дня и для нее, и для Аполы был обычным. Вполне непримечательным. И думать они вовсе не могли о том, грядет что. И скоро уж нагрянет. Но Донат вот, как будто бы предчувствовал. И перед сном немного нервничал. Ворочался немного. Хотя и все равно потом уснул. К часам так двум, пожалуй что. И до пяти спокойно спал. Пока от сна престраннейшего не пробудился. В котором видел очень древнюю плиту. Расписанную иероглифами. И видел поразительно отчетливо. Хотя и будто вспышками. И от чего в тревожности проснулся. И выдохнул, что был то сон. Затем чуть приподнялся, глянув на часы, и вновь прилег. Вернул затылок на подушку. Но сна уж больше не видал. Спокойствие его покинуло. И было то не без причины. Он чувствовал, близка беда. Которая же прорывалась через ад в то время. Готовясь, наконец-то, вырваться. Что сделала в районе Альп, в итоге. Чем вызвала землетрясение. Земля разверзлась, и тем самым выпустила. Опаснейшее в мире зло. А так же множество другой различной нечисти, несущейся с ним вместе. Так скажем, заодно. А после, снова вновь сомкнулась. Закупорив дорогу в ад. Пока же это все лишь было, волшебный атлас в параллельном мире все транслировал. Показывал в прямом эфире, так сказать, уж. И девушка в очках при виде этого, с момента, началось как все, окутывалась ужасом. Буквально им пронизывалась. Все больше погружаясь в его путы. И вместе с тем была шокирована. Как не была уж никогда. Не веря своим попросту глазам. Глядели что на тьму, внезапно вырвавшуюся. И начинающую расползаться. По точкам на планете. Что выглядело будто едкий черный дым струился во все стороны. Но быв единым целым. В сопровождении малюсеньких частиц из той же консистенции. Таких же черных, дымных и будто бы струящихся. Со шлейфом на конце. Похожих чуть на мошек визуально. Мгновенно разлетающихся. На скорости большой. Заполоняющих собой планету. Легко и без препятствий. И, вот, все это наблюдалось зоркой девушкой. С прямыми волосами и в очках. Что даже приоткрыла рот от зрелища. Прекрасно сознавая, что и как. И будучи слегка парализованной на время. Но понимая, что ей нужно делать. И делать прямо так сейчас. Конечно, члены Руководства не дремали, и новость о случившемся нашла их. Буквально просто раздавив. Но было то для всех начало. Готовилось, что лишь настичь.