Успей сказать «люблю». Серия Ангел любви

© Лора Брайд, 2025

ISBN 978-5-0059-6504-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Успей сказать «люблю»

1.Шаг навстречу

Они остановились у окна, и Лаки достала телефон, чтобы позвонить Вику.

– Пожалуйста, не злись на отца. Не знаю, что на него нашло, – огорченно произнес Олиф.

– Перестань. Как я могу сердиться на моего любимого мужчину?

– Опять шутишь, а я серьезно…

Парень не договорил. Дверь резко распахнулась, из кабинета вышли его родители. Алисия торопливо направилась к выходу, в расстроенных чувствах не замечая никого вокруг, даже стоявшего у окна сына. Аластар шел следом и настойчиво уговаривал выслушать его, но она раздраженно пресекала все попытки мужа оправдаться.

Олиф никогда слышал, чтобы мать говорила с отцом таким тоном, и растерянно посмотрел на свою преподавательницу, молчаливо спрашивая совета, как помирить родителей.

– Предложи отцу провести обряд очищения, – шепнула Лаки, – а я пока поговорю с твоей мамой.

– Алисия, пожалуйста, уделите мне несколько минут, – раздался нежный голос, и расстроенная женщина, услышав свое имя, потерянно оглянулась.

К ней подошла эта удивительная девушка, учительница ее сына, и, взяв под руку, отвела в сторону, к большой раскидистой пальме, а потом начала разговор, принесший успокоение измученной душе.

– Не волнуйтесь за Кассандру. Я уверена, что эти две недели станут для нее самыми счастливыми, – с легкой улыбкой заверила Лаки. – И еще. Не опасайтесь за мужа, я не стану мстить ему никаким способом.

– Не желаю ни видеть, ни слышать его. Как он посмел наброситься на вас? Что может быть еще ниже, чем ударить женщину? Пусть теперь теряется в догадках, что именно вы подразумевали под дегустацией виски, – злорадно усмехнулась Алисия. – Фицджеральд ведь тоже не рассчитывал, что самому придется удовлетворять свои мерзкие желания.

Женщина не смогла сдержать слезы разочарования в муже, с которым прожила столько лет. Она любила его и считала благородным человеком. До сегодняшнего дня.

– Почему вы простили его? Почему не наказали? Он вел себя, как последняя скотина!

– А сейчас сам себя наказывает и очень страдает, – мягко ответила Лаки. – Вы сильно обиделись, но, я прошу, дайте Аластару шанс загладить вину и перед вами, и перед Кассандрой. Не отталкивайте мужа, ведь вы его любите.

– Еще и защищаете его, – удивилась Алисия такому великодушию. – Но почему?

– Я затрудняюсь определить свое отношение к Аластару. Он одновременно и восхищает, и возмущает меня. Думаю, мистер Килпатрик испытывает ко мне столь же странное смешение симпатии и антипатии, поэтому мы постоянно и пикируемся. Но, это уже в прошлом. Теперь мы станем избегать друг друга, и все будет в порядке.

Девушка широко улыбнулась и Алисия, неожиданно для себя, ответила такой же искренней улыбкой. Слова Лаки, словно солнечные лучи, изгнали из ее сердца леденящий холод. Она решила, что даст мужу шанс объясниться. Только не сейчас. Пусть обида и боль хоть немного утихнут.

Олиф придержал отца за руку:

– Погоди, есть разговор.

Аластар хотел отмахнуться. Сейчас не до разговоров, надо обязательно догнать жену и поговорить с ней. Но сын крепко держал его за локоть, да и Алисия задержалась в холле, беседуя с девушкой.

– Не упрекай за Лаки. Сам знаю, что набитый дурак. Только мне сейчас не до этого. Надо как-то помириться с мамой, – он глубоко вздохнул. – Я не смогу жить без нее.

– Об этом я и хочу поговорить с тобой. Только выслушай внимательно. Тебе надо провести обряд очищения маминой памяти, чтобы она забыла о Фицджеральде.

– Не пойму, о чем ты говоришь? – недоуменно спросил Аластар, недоверчиво глядя на сына. А тот удивил еще больше, протянув какую-то книгу.

– Мне тут подсказали предложить тебе обряд, описанный в последнем разделе. Поверь, он поможет. Проверено лично мной. Остальные разделы лучше не читай, а то опять сделаешь неправильные выводы. Вернешь книгу завтра, у нас в одиннадцать урок.

Увидев, что Лаки закончила разговор с его матерью и подает ему знак, Олиф кивнул отцу и подошел к своей любимой преподавательнице. Вместе они поспешили к выходу. У главного корпуса их уже с нетерпением ожидали.

Аластар по давней ученической привычке засунул книгу за ремень и подошел к жене.

– Я хочу поговорить с тобой. Пожалуйста, пойдем домой.

Она ничего не ответила. В молчании они дошли до машины и поехали домой.

Когда уже дома муж вновь попытался заговорить с ней, Алисия резко сказала:

– Я хочу побыть одна, – и закрыла дверь в их спальню прямо перед его носом.

Он растерянно смотрел на дверь, в которой словно выстрел, щелкнул замок. Как бы ни ссорились они за двадцать четыре года семейной жизни, жена никогда не отгораживалась от него. Аластар привык, что они мирились в постели, а сейчас ему ясно дали понять, что с ним не желают, не только разговаривать, но и спать тоже. Что же делать? Как убедить Алисию простить его за сегодняшние выходки?

Аластар глубоко вздохнул и недовольно поморщился, когда что-то уперлось ему в живот. Он совсем забыл о книге сына. Вытащив из-за пояса, покрутил ее в руках. Последнее, что хотелось бы сейчас сделать, так это читать. Хотя, Олиф говорил о каком-то обряде, правда, он тогда его почти не слушал.

Нехотя раскрыв книгу, мужчина нашел последний раздел «Магия любви» и начал читать.

«Это хорошая идея, провести обряд, – он несколько раз повторил про себя заклинание. – Да и послушать, что говорит ее сердце, не помешает. А то опять выяснится через двадцать лет, что все делал не так».

Не удержавшись, Килпатрик просмотрел и остальные разделы, выхватывая из текста фразы, рядом с которыми были пометки сына весьма откровенного содержания.

Да это же полнейший разврат, привычно возмущался он, читая примечания сына, а мысленно уже прикидывал, как ему их применить. Но особым открытием для него стали выдержки из раздела, написанного его бывшим другом, о любовных подвигах которого ходили легенды. Антэн предлагал делать упор не на выносливость, а на нежность. А приписка сына кольнула Аластара очередным упреком. «Мама тоже сказала, что с любимой девочкой надо быть ласковым и терпеливым», и ниже подпись: «Проверено мной лично».

Похоже, у Алисии семейная жизнь безрадостная была не только вначале, но и теперь. Аластар не слишком щедрый на ласку. Он заводится от одного прикосновения к жене, и все эти прелюдии ему ни к чему. А романтику, вообще, считает полной ерундой. Зачем устраивать нелепые романтические вечера, когда ты уже женат?

Но сегодня особенный и очень трудный случай. Его любимая жена впервые заговорила о разводе. Не зная, как переубедить ее, Килпатрик решил воспользоваться советами сына, причем всеми сразу. И, захлопнув книгу, направился в ближайший супермаркет.

Алисия вышла из спальни только через несколько часов. Она не знала, где муж и не горела желанием его разыскивать. Сегодня Аластар перешел все границы, разговаривать с ним абсолютно не хотелось, да и что он скажет в свое оправдание.

Усевшись в кресло в гостиной, женщина погрузилась в свои невеселые мысли, как вдруг что-то большое и теплое прижалось к ней. Опустив глаза, она увидела мужа, присевшего на ковер возле ее ног.

Положил голову ей на колени, он тихо сказал:

– Когда Касси и Грэди вернутся, я обязательно попрошу у них прощение. А сейчас, пожалуйста, прости меня за тупость и гордыню, за то, что не понимал твоих чувств и желаний. Как хочешь, накажи, но не оставляй меня. Я не смогу без тебя.

Алисия смотрела на умолявшего о прощении мужа и вспоминала слова Лаки, а затем глубоко вздохнула и погладила его по голове.

Аластар поцеловал ее ладонь и прошептал:

– Ты – моя жизнь.

Он легко поднялся, подхватил жену на руки и понес в ванную комнату.

Ему удалось ее удивить. Алисия ахнула от изумления, увидев десятки свечей, уставленные по всей комнате. В серебряном ведерке охлаждалось шампанское, в воздухе витали ароматы жасмина и ванили, и тихо звучала музыка. На ее глазах выступили слезы, под эту мелодию они танцевали на первом свидании.

Аластар медленно раздел жену и бережно опустил в ванну, наполненную ароматной пеной и лепестками роз. Быстро раздевшись, он сел рядом, обнял ее и, целуя в висок, попросил:

– Расскажи о Фицджеральде. Он сильно обидел тебя? – и, не совладав с эмоциями, угрюмо пообещал: – Я убью его.

– Броган хотел меня изнасиловать, когда я была беременной Олифом, – еле сдерживая слезы, ответила Алисия. – И он бы это сделал, если бы Антэн не стащил его с меня. Я попала в больницу с угрозой выкидыша, а когда вышла из нее, узнала, что Фицджеральд оклеветал Антэна и перед дедом, и перед тобой. А еще пригрозил, что если я расскажу тебе правду, то он провернет все так, что ты не поверишь мне и бросишь.

Она заплакала, вспоминая свои мучения все эти годы.

– Фицджеральд постоянно пытался затащить меня в темный угол, поэтому я так упорно отказывалась приглашать его в наш дом.

– Надо было все рассказать мне, малышка, – мягко упрекнул ее Аластар, целуя в мокрые щеки.

– Ты мог поверить ему так же, как поверил в ложь о дочери. Ты даже не представляешь, что эта девочка Лаки сделала для меня, Кассандры и Нэнси. И теперь ей грозит изгнание из клана. История повторяется, с ней хотят поступить так же, как с ее отцом.

Алисия с отчаянием посмотрела на мужа, и ее голос задрожал от возмущения:

– Еще и ты напал на нее! Как ты мог ударить девушку, Аластар? Тем более дочь Антэна? Или ты ненавидишь ее именно из-за этого?

– У меня все перемешалось в голове. Уже и не знаю, как отношусь к Лаки. Она одновременно удивляет меня и безмерно злит. И прекрасно об этом знает, если сказала, что я первый в очереди желающих ее убить, – увидев испуганные глаза жены, Аластар улыбнулся. – Ну, это она преувеличивает. Я никогда не считал ее врагом. Просто дрянной девчонкой.

– Чем же она дрянная? Тем, что помогает всем?

– Лаки и нам хочет помочь, поэтому предлагает провести обряд очищения, чтобы навсегда забыть о Фицджеральде. А с ней я позже разберусь. Возможно, мы даже подружимся.

Они уснули лишь под утро. Аластар не выпускал жену из объятий, прося прощения за все те ночи, когда любовь заменялась хорошим сексом. В этот раз все было по-другому, и в постели Алисии был не муж, а мужчина ее грез.

***

Свадьбу друзей они отметили в Испании. Ласковое Средиземное море, белый песок, напитки, вкусная еда и самое главное, отличная компания, привели ребят в неописуемый восторг.

Лаки и ее братья снисходительно смотрели на детские забавы своих подопечных на водных аттракционах. Сами же они лениво грелись на солнышке, с удовольствием отдыхая от строгих порядков Дармунда, от которых уже отвыкли за последние четыре года.

В отличие от братьев, девушка не загорала, легкая шелковая туника полностью скрывала ее тело. Лаки, вообще, держалась в тени, возложив обязанности главного распорядителя на Викрама. Ей было не до веселья, хоть она и старалась скрыть печаль за привычной улыбкой.

Олиф очень хотел поговорить с ней наедине и уже подходил к уютной беседке, где в удобных креслах расслаблялись его преподаватели, как его окликнул Эйлин, предлагая прокатиться на яхте вместе с Перлой и Тришей.

Неожиданно Стивен резво подскочил на ноги, возбужденно крикнул: «Лаки, волна!» и, подхватив доску, лежавшую рядом с беседкой, побежал к берегу.

Девушка мгновенно выскользнула из туники и, схватив свою доску для сёрфинга, побежала следом за братом. Через минуту она уже скользила по волнам. Скромный черный купальник не скрывал великолепную фигуру, а обнаженные длинные ноги просто сводили с ума.

Олиф и Эйлин с восхищением наблюдали за каждым ее движением, а Перла и Триша обменялись грустными взглядами. Они понимали, что не смогут составить конкуренцию Лаки, и стоит ей только поманить пальчиком, как их мальчики сразу забудут о тех, кого так нежно и откровенно любили два дня назад.

Глаза Триши наполнились слезами, а поджатые от негодования губы Перлы превратились в узкую полоску. Не сговариваясь, девушки отошли в сторону от своих парней, а те даже и не заметили.

Вик стал свидетелем этой сцены и пожалел девчонок, впервые увидевших мужскую реакцию на красоту его сестры. Он быстро догнал их, подхватил под руки и увлек за собой.

– Надо учиться доверять, девочки. Триша, ты ведь уже невеста, а Олиф очень серьезно относится к своим обязательствам.

– Так серьезно, что прямо поедает глазами другую девушку.

– И Эйлин хорош, – с сарказмом заметила Перла. – Говорил: «Скоро у нас тоже так будет, любимая, и лимузин, и свадебное путешествие». Вот только когда это будет? И с кем?

– Сейчас мы узнаем, когда и с кем, – засмеялся Викрам.

Он обнял девушек за талии и одновременно приподнял обеих. От неожиданности те завизжали, а потом весело засмеялись, когда Вик чмокнул каждую в щечку.

Буквально через секунду рядом с ними возникли зазевавшиеся парни.

– Ольсен, если ты забыл, что Триша моя невеста, так я могу напомнить, – угрожающе сказал Олиф.

– А Перла – моя невеста, – холодно произнес Эйлин. – Получается, на занятиях учишь, наставляешь, а в жизни сразу забываешь об этом?

– Нет, это был наглядный урок о том, как заглядываясь на чужое, теряешь свое. Уводят прямо из-под носа.

Он вернулся в беседку, поднял тунику и пошел к берегу, где Лаки возбужденно обменивалась впечатлениями с братом. Вик накинул тунику ей на плечи и тихо что-то сказал. Стивен засмеялся, глядя на растерянное лицо сестры, и, кивая в сторону ее учеников, шутливо заметил, что она сводит все свои уроки к нулю.

А на пляже бурно выясняли отношения. Девочки сердито обвиняли парней, те горячо оправдывались. Проходя мимо, Стивен с понимающей ухмылкой подсказал Килпатрику: «Мириться лучше в воде».

Олиф подхватил Тришу, крепко прижал к груди и бросился в воду. Она отчаянно вырывалась, но он не выпускал ее из рук. Почти рядом с ними плюхнулся со своей ношей и Эйлин. Без лишних слов парни энергично заработали руками и ногами, и поплыли в противоположные стороны, быстро удаляясь от берега. И там, уже на достаточном расстоянии, они начали просить прощение, подкрепляя слова раскаяния нежными поцелуями. Девочки немного подулись, а затем и сами включились в приятную игру.

А трое преподавателей, вновь удобно устроившись в своих креслах, лениво наблюдали за ними, потягивая мартини.

– После такого примирения девочки рискуют выйти из воды топлесс, – с видом знатока заметил Стивен. – У меня был подобный случай. Пришлось нести ее на руках, прижимая к себе.

– А парни рискуют выйти совсем голыми, – с таким же знающим видом продолжил Вик. – У меня был подобный случай, пришлось изображать нудиста.

– Тогда лучше прекратить морские забавы, не то изучение второго раздела закончится прямо сейчас, – засмеялась Лаки, – и господин Галлард выгонит меня еще и с позором. Он всегда категорически возражал против моих уроков.

– Не выгонит. Вот увидишь, попросит остаться, причем, без всяких условий. Он же понимает, что лучшего приемника ему не найти, – уверенно заявил Викрам.

– Но не только из-за этого, Лаки, – столь же убежденно продолжил Стивен. – Твой прадед любит тебя. А когда любишь, то боишься выдвигать свои требования. Вдруг их не примут и уйдут.

– Это ты так считаешь, брат, – грустно улыбнулась Лаки. – А некоторые сразу предъявляют такие требования, что не остается ничего другого, кроме, как уйти.

Она вновь вспомнила последнюю встречу с Аланом, и свою боль от потери. Теперь предстояло испытать новую боль. Она была связана с Галлардом такой могучей магической силой, что ощущала себя частью единого целого, переплетенного сросшимися корнями. И теперь ей придется выкорчевывать эти корни, разрывая душу пополам.

– Ладно, я подумаю обо всем завтра утром, а сегодня будем веселиться. Давайте, загоняйте всех в дом. Пора собираться в клуб.

Ровно в два часа ночи, все еще пребывая в радостном возбуждении от проведенного дня, веселая компания вернулась в Дармунд.

Лаки, попрощавшись, сразу ушла, а парни стали целоваться со своими девочками, словно перед долгой разлукой, что вызвало смешки Вика и Стивена.

– Миссис Фокс сейчас окатит вас холодной водой, если не отпустите девчонок, – ухмыльнулся Стивен.

– Быстро по корпусам, через несколько часов всем надо быть на занятиях, – шикнул Викрам. – В одиннадцать у нас очередной урок, парни, – напомнил он своим ученикам и тихо, словно про себя, пробормотал: – Если он еще состоится.

Его услышал только Килпатрик, который тоже надеялся, что урок состоится. Он помнил ультиматум Лаки, и боялся, что глава клана откажется от нее. Вчера утром тот резко высказался в адрес своей наследницы при многочисленных свидетелях, да и до этого дня не проявлял к ней своего расположения.

Олифу было шестнадцать, когда Лаки объявили преемницей главы клана. Будучи старше, он, тем не менее, хорошо знал ее. Однажды профессор Броуди привел на занятия по магическим заклинаниям ученицу, которая стала заниматься с их курсом. Уже то, что она девчонка и малолетка, вызывало пренебрежение у его однокурсников. А статус незаконнорожденной давал еще дополнительный повод для издевательств. Олиф не участвовал в травле. Он не обращал на девчонку внимания, как, впрочем, и на все то, что происходило на занятиях по магическим заклинаниям. В результате чего сдал экзамен лишь с третьего раза.

Заявление главы клана о том, что Лаки его родная правнучка и преемница прозвучало, как гром среди ясного неба, но никак не изменило ее жизнь. Она так и осталась странной, нелюдимой девочкой, которая занималась только учебой и скромно держалась в тени своих братьев, самых популярных и известных учеников. После окончания Школы Бардов Лаки сразу покинула Дармунд и, по общему мнению, жила в другой стране.

Олиф почти забыл о ней, как жизнь свела их вновь. И с первого же урока его охватило настоящее восхищение, переросшее в поклонение. Он влюбился бы по уши, если бы постоянное напоминание о ее недосягаемости не отрезвляло бы его. В характере девушки причудливо переплетались противоречивые черты, и это делало ее такой уникальной, что прямо дух захватывало от общения с ней. Она учила их не бояться любви и быть счастливыми. Олиф искренне благодарил ей за эти уроки, и теперь с тревогой ожидал решения главы клана, опасаясь, что, промелькнув в их жизни яркой звездой, Лаки исчезнет навсегда.

***

Наступил четвертый час ночи, самый тревожный ее час. Именно в это время, перед самым рассветом, в голову лезут унылые мысли, наполняющие сердце тоской и безнадежностью.

Галлард знал, что не сможет уснуть, поэтому даже не пытался это делать. Он мерил шагами кабинет, ненадолго падал в кресло, и, не находя покоя, вновь начинал свой обход. И вспоминал, вспоминал… Обрывки разговоров и каждый взгляд, брошенный в его сторону.

Этих воспоминаний до обидного было мало, но откуда им взяться, если он впервые заговорил с правнучкой лишь через четыре года после их встречи в Венесуэле. Да и то лишь для того, чтобы обвинить в недостойном поведении и пригрозить отправкой в приют. Все последующее общение свелось к его нравоучениям и указаниям, и ее дерзким противостоянием им, причем, всегда удачным. Последние годы не стали исключением. Он давал задания все труднее, пытаясь убедить, что она откусила кусок, больший, чем может проглотить, взвалив на себя обязанности, которые не осилить. В ответ она доказывала, что может все, и блестяще справлялась со всеми поручениями, не жалуясь и не спрашивая совета. Лишь один раз Лаки попросила его помочь, когда разыскивала Стивена. Но и тогда он всего лишь рассказал, как можно вызвать дух умершего человека, и даже не поинтересовался потом, получилось у нее или нет.

Внешне казалось, что его совсем не интересует жизнь правнучки, в чем его в очередной раз вчера упрекнули соратники по Совету, обвинив уже не в равнодушии, а в изощренной мести и в стремлении отыграться на ней за обиды, нанесенные ему Антэном. Они настаивали, чтобы он освободил Лаки от клятвы стать его преемницей, потому, что недостоин наследницы, посланной ему богами, как бесценный дар, за который он ни разу не поблагодарил их.

Галлард горько усмехнулся. Знали бы друзья, что не было ни дня, когда бы он не поблагодарил богов за Лаки. И скольких страданий ему стоило ни разу не сказать ей об этом, ни похвалить, ни приласкать. Он позволил друзьям быть ее наставниками, а сам терпеливо ждал, когда правнучка повзрослеет, поймет его и простит.

Девочка выросла, повзрослела, но не поняла и не простила. Все что ему остается сделать, так только отпустить ее и позволить жить своей жизнью. А попросту говоря, забыть о ней навсегда. Но он не хотел отпускать Лаки. И не только потому, что лишился бы наследницы. Галлард панически боялся потерять правнучку физически. Уже шесть лет предсказание Кэтлин Хьюз не давало ему покоя. И оно гласило, что Лаки может не прожить свой двадцать второй год. Особо опасными были первые полгода. Он специально заставил ее вернуться в Дармунд, чтобы как-то вмешаться и оградить от опасности, а теперь вынужден отпустить, потеряв при этом часть своей души, лучшую ее часть.

В изнеможении Галлард сел за круглый стол и опустил голову на скрещенные руки. Закрыв воспаленные глаза, он пытался хоть на мгновение забыться. И вдруг легкое дуновение ветерка слегка коснулось золотых волос. Он с усилием приподнял голову и разлепил тяжелые веки. Напротив, сидела та, которая занимала все его мысли.

Решив, что видение, вызванное измученным мозгом, растает через мгновение, он вновь закрыл глаза, но живое тепло заставило их широко открыться.

Лаки несмело погладила его по предплечью, и Галлард осторожно накрыл ее руку своей ладонью. Это было первое прикосновение и первый разговор за все годы. Ни слова не сорвалось с их губ, только глаза, такие одинаковые, словно зеркальное отражение, вели свой молчаливый диалог.

«Прости за все, что не сделал для тебя, а еще больше за то, что сделал. Поступи я иначе, ты росла бы, как принцесса. У тебя могли быть дедушка и бабушка, и счастливое детство. Но вместо безоблачных лет ты получила годы испытаний. Я повел себя жестоко и несправедливо. Меня не было рядом с тобой. Я не вытирал тебе слезы и не наказывал обидчиков, а только бросал на глубину, заставляя самой выплывать в этой жизни. Я не вправе ничего требовать, Лаки, поэтому освобождаю тебя от клятвы. Ты ничего не должна, ни клану, ни мне, и можешь покинуть Дармунд».

«Чтобы вырасти принцессой, ею надо родиться. Я провела с Антэном целый месяц. Он хороший человек, и его родители чудесные люди, но у меня нет с ними подлинного родства душ. В моих жилах течет твоя кровь, поэтому судьба так и распорядилась, послав вместо них тебя. А ты уже растил меня так, как считал нужным, позволяя самой принимать решения и отвечать за свои поступки».

«Все равно я не должен был воспитывать тебя, как мальчишку. Хотя, даже своего мальчишку Антэна, я воспитывал несравнимо мягче».

«Но ведь и Антэн намного мягче меня, так, что ты все правильно делал. И всегда был рядом. Твой амулет связывал нас незримой нитью. Через него ты учил меня жить».

«У тебя только было, что амулет. Больше ты ничего от меня не получила – ни игрушки, ни безделушки».

«К чему безделушки, если даришь такие бесценные вещи, как сила, смелость и чувство юмора? А бирюзовые глаза и золотые волосы? Уже только за них меня всю жизнь осыпают подарками и братья, и поклонники. Так что, ты щедро поделился всем, что имеешь».

«Но я заставил тебя жить долгом, а в жизни должна быть и любовь. Без нее сердце высыхает и становится черствым, таким, как у меня», – с убийственной самокритичностью признал Галлард.

«Неправда. Ты любишь своих друзей, наш клан, меня, в конце концов».

«Но я никогда не говорил, что люблю тебя. Ни разу не похвалил, не обнял, не поцеловал, даже тогда, когда ты была совсем ребенком».

«Терпеть не могу обниматься и целоваться».

«Я знаю, что там, за стенами Дармунда, есть человек, чьи объятия и поцелуи тебя радовали. Может, хоть ради него стоит вырваться на волю? – осторожно поинтересовался Галлард. – Ради его и своей любви».

«Не стоит, – твердо возразила Лаки. – Чтобы получить его любовь, надо выполнить одно условие. Но, если любят по-настоящему, разве требуют хоть что-то? К тому же, я не приемлю никакие условия», – со значением произнесла она.

«Обещаю, что никогда их не поставлю. Просто вчера я сильно испугался. Твоя смелость когда-нибудь тебя погубит».

«Даже, если и так, я не смогу быть другой. Прости, что огорчила тебя и наговорила лишнее. Я слишком устала из-за того неприятного дела, вот и вспылила. Мир?»