Ловцы кошмаров

– Что ж, причина наваждения по-прежнему остаётся неизвестной, – Гвелеста взялась сказать последнее слово. – Но, как может видеть совет, мы прорабатываем различные версии и находимся в поисках причин столь странного явления. Так же, как я не озвучивала изыскания архимага Моира, я не стану оглашать и другие версии происходящего, покуда они не получат подтверждения или опровержения. Это бы породило лишние слухи, предвзятость и пагубное давление. Могу лишь заверить, что магическое вмешательство было только одной из версий. Доверенные люди ведут расследование и в других областях. Всё, что мне остаётся, – призвать вас и саму себя к терпению и попытаться приспособиться к текущим обстоятельствам.

Собрание совета на этом завершилось, и Гвелеста с сожалением наблюдала неудовольствие на лицах покидающих зал участников. Однако же, как она сама только что и сказала, ей оставалось лишь терпеть.

***

Первым из зала совета вышел Ин Гадарн. Он, пожалуй, лучше других понимал эмоции королевы. Хотя отчасти это были и его личные, более эгоистичные чувства. Услышав отчёт архимага, он в первую очередь подумал о том, что это означает для него: поиски неизвестной (да и вообще существующей ли?) девочки. Ин часто корил себя за такую эгоистичную манеру мышления, но, вероятно, всем она присуща в той или иной мере.

Вариантов, откуда начать поиски безымянной девочки в огромном королевстве, у Ина было немного. А если говорить точнее, всего один. Советник направился к ведунье Энусте.

Он быстро нашёл нужную улицу и дверь. В конце концов, Ин ориентировался в городе гораздо лучше многих. Это было одно из тех полезных умений, что остались с ним из прошлой жизни наёмника.

Постучав, Ин дождался неясного хриплого отклика и, засчитав его как разрешение войти, открыл дверь и оказался внутри. Лавка выглядела ровно так же, как и в день посещения её королевой: мало света, ещё меньше свежего воздуха, терпкий сладкий аромат благовоний, что скрывает собой лёгкую, едва уловимую затхлость. Хозяйка лавки на сей раз сидела в глубоком старом кресле. К многослойности одежды добавилось ещё и вязаное одеяло, которым она была укрыта.

Неприятным прищуром она окинула с ног до головы Ина и безо всякого дружелюбия в голосе проскрипела:

– Тебе чего? Заблудился, чай?

– Не думаю, – ответил Ин. – Госпожа Энуста?

– Угу-м.

– Я пришёл спросить вас о девочке, которую вы провидели королеве Гвелесте.

– Так она тебя отправила сыскать её? – в голосе Энусты скрывалась толика неодобрения выбором правительницы.

– Меня. Вы поможете мне?

– Ох-ох-ох, королева могла бы найти кого-то и получше для этого задания.

– Вы меня даже не знаете, – нарочито нейтральным голосом ответил Ин.

– Не нужно быть провидицей, чтобы почуять твоё недоверие и пренебрежение. Как ты будешь сыскать того, в чьё существование даже не веришь?

– А как искать того, о чьём существовании ничего не известно? Я надеялся, что вы мне поможете, дадите хотя бы направление или место, где я могу её искать.

– Я провижу будущее, а не сыщу людей на расстоянии, – укоризненно заметила Энуста.

– Так и предскажите мне, где я найду эту девочку! – потерял терпение Ин.

– В этом и проблема твоего неверия. Ты не представляешь, как делаются предсказания. Даже если б я захотела, а я не хочу, я б тебе не ответила. Я уже провидела будущее, затрагивающее эту линию судьбы. Коль на ней было бы что-то ещё, мне бы сразу это было видно.

– Хотя бы скажите, что означают ваши слова: «знак отмеченных луною» – что это? – упирался Ин.

– Я не знаю. Когда я провижу, то не смотрю глазами, я чувствую. И знак отмеченных луною – это что-то такое, что сразу станет понятно, стоит только увидеть его. А покуда я не увижу глазами, то не скажу. Но даже ты сразу смекнёшь, когда найдёшь нужную девочку.

– Ясно, – раздражённо ответил Ин. – Спасибо.

– Так а не за что, – голос Энусты с усмешкой донёсся до Ина, когда он уже подходил к дверям. Кажется, это посещение с самого начала сулило лишь потерю времени и самообладания.

***

Долина Диффрин Исмуг не принадлежала ни одному из государств. Это была самая настоящая «ничейная земля», как описали бы её мужики из пограничных деревень. Но если претендентов на всю долину и в самом деле не нашлось, то её отдельные участки уже давно поделили между собой разные общины. Здесь были небольшие поселения и даже города, сопоставимые по размерам со средненьким городом того же королевства Фэранфад. Можно сказать, что это варварские поселения. Не по уровню развития технологий или отсутствию в них привычных благ современной цивилизации. Нет, дома тут строили не из веток, а дороги в некоторых местах так же мостили камнем. А скорее по тому строю, что царил внутри общества.

Каждое отдельное поселение было независимым от другого. В них устанавливались свои правила и законы. В некоторых царила диктатура одного человека, в других – важные решения принимались жителями совместно. Как же так вышло? Всё просто. Многие века, зная о «ничейной земле» на западе, сюда стекались беглецы, беженцы и другие неугодные и непринятые в родных краях личности. И когда речь шла о правилах и законах, то стоило сразу упомянуть, что они здесь довольно контрастно отличались от тех, что можно было встретить в соседних государствах. Так, в одной общине существовало узаконенное присваивание. Иначе говоря, если никто не застал тебя за воровством, то и факт воровства не может быть доказан. Даже если ты будешь щеголять шляпой, стащенной у соседа, и весь город будет знать, что другой подобной не существует. Постулат «не пойман – не вор» в действии.

Именно по таким городам и поселениям держал путь Эррудун. Здесь он набирал войско для своего господина. Были в числе завербованных те, кто позарился на звонкую монету. С такими стоило только договориться о цене. Но были и отчаянные добровольцы, жаждущие примкнуть к войскам Рандван Ди Арде за одну только идею. Соскучившиеся по грабежу и разбою бандиты и просто молодые авантюристы. Такие пугали Эррудуна, ведь некоторые даже не просили платы. Но им тоже находилось место под чёрным стягом новоиспечённой армии.

Однако же главной целью путешествия по Диффрин Исмуг были, конечно, не одинокие наймиты и не названные безумцы. Здесь, в городах долины, находили себе приют наёмные отряды. Обученные и опытные воины, организованные в единое формирование и не раз вдыхавшие запах войны. Те, что были не больше пары десятков по численности, часто нанимались отдельными городами или малыми государствами вроде княжества Эдельстен на юге. Их задачей, как это ни иронично, становилась защита караванов от набегов разбойников. Другие – могли включать в себя от сотни до нескольких тысяч мечей. Эти базировались в крупных (по местным меркам) городах и, как правило, подчинялись главе оных. Такие небольшие армии часто уходили за хорошую плату на север, где войны и мелкие стычки между северными вождествами практически никогда не прекращались уже на протяжении полутора сотен лет.

Самое крупное поселение в долине Диффрин Исмуг, известное как Лонамоор, имело и самую многочисленную армию наёмных воинов. Четыре с половиной тысячи мечей и копий. Одна четвёртая населения города. Владел правом на продажу этой военной мощи глава Лонамоора – Сэльвуд, именовавший себя королём Сэльвудом Первым. Он тоже был немного безумцем, иначе тут не оказался бы. Но Сэльвуд был безумцем достаточно рассудительным и предприимчивым, чтобы стать влиятельным и опасным человеком. А важнее всего, что он и сам знал всё это о себе, отчего делался ещё опаснее. К нему-то на встречу и ехал Эррудун.

Лонамоор мало отличался от городов, которые довелось повидать Эррудуну за свою жизнь. Даже несмотря на то, что Лонамоор не был частью официально признанного государства. Образовался он наверняка, как и все прочие города в мире: там, где осели первые люди в этих краях. Но дальше развивался не без помощи денег, добытых грабежом и заработанных наёмными отрядами, в ту пору ещё не столь многочисленными. Но, двигаясь верхом по центральным улицам, Эррудун, к своему удивлению, отмечал правильную геометрию проектирования города, а также слегка эклектичную, но запоминающуюся и создающую Лонамоору неповторимое лицо, архитектуру в постройках.

Замка в привычном понимании в городе не имелось. Но резиденция Сэльвуда располагалась, как и положено, недалеко от центральной площади. За высокой оградой из серого камня возвышался на три этажа этакий особняк. По его виду нетрудно было догадаться, что владелец так и не нашёл золотую середину между желанием выстроить укреплённое сооружение и попыткой подчеркнуть свою значимость и богатство. Здесь высокие узкие окна уживались с золочёными рамами и грубыми окованными ставнями. А две мраморные статуи, исполнявшие роль колонн и удерживающие мезонин, расположенный над центральным входом, не могли отвлечь внимания от массивной обитой металлом двери с короткими иглами-пиками, направленными в сторону гостей.

Подъезжая к внешним воротам в ограждении, Эррудун замедлил аллюр коня до шага, давая возможность одному из охранявших вход ополченцев подойти к нему. Эррудун был почти уверен, что они тоже являлись частью наёмной армии Лонамоора, но использовались Сэльвудом для внутренних нужд.

– По какому делу явились, господин? – вежливое обращение было, очевидно, заучено для подобных случаев, но в нём не звучало и намёка на истинную учтивость.

– Я прибыл для встречи с Сэльвудом. У меня для него выгодное предложение, – ответил Эррудун.

– Королём Сэльвудом Первым, – поправил его наёмник. – Можете предложить ему хоть мешок золота, да только не сторгуетесь, коли не назовёте его, как он привык.

– Я учту, – сказал Эррудун. Он выразил бы благодарность за совет, если бы не спесь, с которой к нему обращался страж ворот.

– Я доложу о вас. Ждите здесь, – с этими словами наёмник неспешно двинулся в сторону особняка.

Дожидаться пришлось не слишком долго. Собеседник Эррудуна управился минут за десять и, показавшись на крыльце, дал сигнал товарищам у ворот, чтобы те пропустили гостя.

– Оружие сдать, с коня спешиться, – ещё менее галантно, чем первый, обратился к нему второй охранник у ворот.

Эррудун молча слез с коня, снял вместе с перевязью кинжал, который носил на голени, и протянул его наёмнику. Меч был приторочен к седлу коня, на что указал Эррудун, обозначая тем самым, что это всё его оружие. Наёмник пожал плечами и потянул животное за удила, но Эррудун остановил его:

– Стой! – сказал он и, отстегнув и сняв две седельные сумки, не без труда перебросил их через плечо.

Наёмник тяжело вздохнул, снова пожал плечами и жестом велел двигаться к зданию, уводя наконец коня в сторону стойл, расположенных слева за воротами. Эррудун отметил этот факт просто на всякий случай. Мало ли что может приключиться, и ему придётся самому искать ездовое животное.

Внутри здание производило ровно такое же впечатление, как и снаружи. Показная роскошь здесь соседствовала с вычурной вульгарностью. При входе стояло два больших вазона с экзотическими южными деревьями. Прямо напротив дверей была массивная каменная лестница, разделявшаяся на две стороны у стены и переходившая в антресоль, тянущуюся по всему внутреннему периметру холла. Обрамлявшая её золочёная (вряд ли на самом деле там была хотя бы толика настоящего золота) балюстрада ярко контрастировала с резными колоннами из белоснежного камня, поддерживающими всю конструкцию. Как контрастировали и яркие пёстрые ковры с длинным ворсом. И огромная люстра, сооружённая из переплетающихся рогов лося.

При всём при том Эррудун угадывал, что совсем недавно здесь проходили гуляния. Кое-где стояли серебряные кубки, через перила были перекинуты предметы верхнего гардероба (если судить по фасону, мужского и женского), а по белокаменной лестнице на пять ступеней разлилась лужа красного вина. Осколки разбитой бутылки лежали там, где лужа начиналась.

Эррудуна проводили по лестнице наверх и налево. За двойными дубовыми дверями оказалась просторная комната. Если судить по наличию в ней огромной кровати с дамастовым балдахином на четырёх резных столбах, то она служила покоями. Навес был распахнут и открывал обзор на всё происходящее на ложе. А там лежал нагой юноша, чьи руки и ноги были стянуты ремнями, закреплёнными за столбы кровати. Над юношей порхали две не менее обнажённые девицы, заигрывая с ним перьями или обходясь только некоторыми своими частями тел. Появлению гостей в покоях они ничуть не смутились.

Конечно же, упёршись взором в такую картину, Эррудун не обратил внимания на остальное убранство комнаты вместе с людьми, её населявшими.

– Если ты искал меня только для того, чтобы пялиться на голых баб, то могу тебя заверить, что в борделе цена за такое была бы дешевле, – громкий басовитый голос напомнил Эррудуну цель посещения особняка.

К чести Эррудуна стоит отметить, что его внимание к происходящему на кровати было приковано в большей степени из-за неожиданности и удивления, нежели по иным, менее благовидным причинам. Лицо Эррудуна не выражало ни потаённых страстей, ни смущения, когда он повернулся в сторону говорившего.

За массивным столом, сидя на чём-то, что можно назвать внебрачным союзом кресла и трона от мира подобной мебели, осклабился собственной шутке хозяин особняка, города и армии, так необходимой Эррудуну. Позади Сэльвуда стояла ещё одна обнажённая девушка. Хрупкими руками она разминала его массивную шею. Сам Сэльвуд был единственным, на ком имелась одежда. Он был облачён в небрежно подвязанный халат, который оставлял открытым его волосатую грудь.

Несмотря на то что Сэльвуд сидел, Эррудун успел заметить, какой владыка Лонамоора огромный. Когда-то, вероятно, ещё в те времена, когда он только зарабатывал себе репутацию и имя, всё его тело наверняка бугрилось мускулами. Сейчас праздный образ жизни и любовь к увеселениям и излишествам привела к тому, что его фигура казалась дородной и лишь местами напоминала о былой мощи. Впрочем, Эррудун был уверен, что при необходимости Сэльвуд без особых проблем мог бы и теперь проломить парочку черепов или, скажем, согнуть подкову голыми руками.

– Король Сэльвуд, – обратился Эррудун, – я прибыл сюда, чтобы просить тебя об услуге.

– Говори, – кивнул Сэльвуд, откинувшись на спинку кресла-трона и разглаживая двумя руками курчавые волоски на груди. Выглядел он удовлетворённым от выраженного ему почтения.

– Мне нужна твоя армия.

– Ха! Ха-ха-ха! – громогласно рассмеялся Сэльвуд. – Да всем она нужна! С чего ты решил, что тебе удастся её заполучить? Ты даже непохож на посла хоть какого-нибудь задрипанного княжества, – сказал Сэльвуд, указывая крупной ладонью на внешний вид Эррудуна.

Но Эррудун знал, что его преимущество не в дорожном костюме, покрывшемся за время путешествия пылью. Не говоря ни слова, он скинул с плеча седельные сумки на пол. Те тяжело упали, издав тот самый звук, который так ценил Сэльвуд. Это был звон монет. Эррудун, распахнул одну из сумок, продемонстрировав, что она доверху набита грианами – крупными монетами королевства Фэранфад.

Сэльвуд отстранил девушку, занимавшуюся массажем, и встал. Подошёл вплотную к гостю и смерил его взглядом. Эррудун не отвёл взор, хотя оттого, что ему приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть в лицо более высокого Сэльвуда, у него слегка начало покалывать шею сзади. Поняв, что ему не смутить Эррудуна, Сэльвуд усмехнулся, обнажив в улыбке необычайно острые клыки. Он опустился на одно колено перед сумками и провёл ладонью по монетам, а затем, набрав горсть, принялся по одной ронять их обратно в общую кучу, наслаждаясь звуком так, как обычно люди наслаждаются красивой музыкой.

Когда последняя монета упала из раскрытой ладони Сэльвуда, он поднялся и снова посмотрел на Эррудуна.

– Как твоё имя?

– Эррудун.

– Ты голоден, Эррудун? Выпьешь вина или чего покрепче?

– Вообще-то, я хотел заключить договор как можно скорее и отправиться дальше в путь.

Сэльвуд снова криво улыбнулся, но ничего не ответил. Он посмотрел за спину Эррудуну и жестом подозвал наёмника, который его провожал и до сих пор стоял у дверей покоев. Сэльвуд указал на сумки с золотом, и наёмник кивнул.

– Значит, можно считать, что мы заключили сделку? – спросил Эррудун, глядя на то, как наёмник забирает сумки. В горле вдруг пересохло, а ладони, наоборот, вспотели.

– Знаешь, как говаривал мой папаша, Эррудун? – Сэльвуд положил свою тяжёлую руку на плечо гостя. Вопрос был риторическим, но самопровозглашённый король наёмников явно ждал ответа.

– Нет.

– Он говорил: «Не верь человеку, который при тебе не нажирался до усрачки». Так что, Эррудун, – Сэльвуд прервался, выдерживая поистине драматичную паузу и вглядываясь в глаза собеседника, – заставь меня тебе доверять.

Эррудун ничего на это не ответил. Да ответа и не требовалось. По-видимому, чтобы обзавестись армией здесь и сегодня, ему предстояло потакать капризам короля Сэльвуда.

– Эй. Эй! – окликнул Сэльвуд наёмника с деньгами. – Вели слугам принести в мои покои мяса, два блюда с фруктами и пять, – Сэльвуд задумался и всмотрелся в глаза Эррудуна, будто ища в них ответ на незаданный вопрос, – нет, шесть бутылок красного вина. А пока готовят всё необходимое, – Сэльвуд обращался теперь уже к Эррудуну, – Аластия проводит тебя вниз и поможет принять ванну.

Эррудун хотел возразить, но хозяин дома его опередил:

– Поверь, после дороги она тебе необходима, – и, склонившись к уху, тихо добавил: – ты смердишь конским потом.

После чего Сэльвуд жестом указал на гостя, и девушка, недавно занятая шеей здоровяка, изящно обошла стол и, взяв Эррудуна за руку, повела его за собой. Тот был смущён и растерян, но ничего другого, кроме как отпустить вёсла и плыть по течению, ему не оставалось. В конце концов, он ясно понимал, что если отказаться, то его выставят за порог без золота и без армии.

***

Обычно поутру сознание всегда начинает работать первым. Уже потом приходит черёд определяемых разумом чувств и желаний: чувство онемевшей от неудобной позы руки, желание опорожнить мочевой пузырь и резь в глазах от яркого света. Сейчас Эррудун был готов клясться, что сознание впервые в его жизни опоздало. Он уже открыл глаза и почувствовал, как сводит с характерным покалыванием ноги, но всё ещё не мог осознать себя. Где он? Что вчера происходило? Удалось ли ему нанять армию?

Начать следовало с простого. Он лежит на просторной кровати, укрытый углом простыни. По левую сторону от него, поверх простыни, лежат две полностью обнажённые девушки. Обе крепко спят. Одна из них – Аластия. Имя второй Эррудуну вспомнить не удаётся, и он не уверен, что вообще его знает. Но точёная линия подбородка и острый нос наталкивают Эррудуна на мысль, что он видел её в покоях Сэльвуда, занятой привязанным к кровати юношей.

Эти примитивные мыслительные процессы отзываются сильной головной болью. Во рту язык, кажется, заменён на скомканную сухую тряпку. Доносящееся из раскрытого окна чириканье птиц сейчас сродни ударам молота по большому колоколу, к которому Эррудун слишком близко встал. Вдобавок ко всему, что-то на его спине неприятно саднит, особенно когда он пытается перевернуться, чтобы сесть. И это точно не шрамы, оставленные отцовской розгой в детстве.

Но он всё же садится на краю кровати. Ногами Эррудун задевает пустую бутылку, что стоит подле, и та падает, но не разбивается, а катится через полкомнаты по каменному полу, издавая самый громкий и мерзкий звук, который ему доводилось слышать за всю жизнь. Удивительно, как после этого не просыпаются девушки, но Аластия лишь грациозно потягивается, не открывая глаз.

Эррудун встаёт, и первые несколько мгновений мир вокруг него пляшет и кружится. Ему кажется, что сейчас он упадёт на пол и покатится вслед за бутылкой, но он всё же удерживает равновесие и вскоре привыкает к вертикальному положению. На столе стоит стеклянный кувшин, наполненный прозрачной жидкостью. Эррудун устремляется к нему, берёт слабыми руками, нюхает и остаётся довольным результатом этой бесхитростной проверки: алкоголя не чувствуется. Не удосуживаясь поисками бокала, Эррудун припадает губами к краю кувшина и пьёт. Долго. Жадно. Вода тонкими струйками стекает из уголков его рта к подбородку и, сливаясь в один поток, продолжает скользить по обнажённому телу вниз, повинуясь гравитации, встречая на пути лишь несколько островков сопротивления, покрытых нательной растительностью.

Следующий шаг. Эррудун находит умывальню в углу комнаты. Она наполнена водой. Несвежей и холодной, но последнему Эррудун только рад. Он набирает полные ладони воды и топит в них лицо. Повторяет процедуру несколько раз, чувствуя, что начинает обретать зачатки самого себя. Сочтя результат более-менее сносным, он возвращается к кровати, у изножья которой, разбросанная на полу, лежит его одежда. С гардеробом возится долго, чувствуя подступающую к горлу тошноту каждый раз, когда наклоняется за очередным предметом.

Наконец он бросает последний взгляд на Аластию с подругой. Силится вспомнить хоть что-то, но вместо воспоминаний находит в голове лишь неприятный гудёж. Он сдаётся и покидает покои. Теперь Эррудун в коридоре, и ему надо найти Сэльвуда. Ему важно знать, договорились ли они вчера о найме армии или сегодня предстоят новые испытания. Заглядывать в каждую комнату в поисках хозяина замка-особняка Эррудуну кажется плохим способом. Поэтому он решает обратиться к прислуге, которую обнаруживает за вытиранием пола.

– Простите, – несмело начинает Эррудун, и женщина прерывает деятельность, обращая на него внимание, – я ищу…

Но фразу Эррудун не успевает закончить. По-видимому, от взгляда на лицо Эррудуна, прислуга делает единственный возможный вывод касательно цели его поисков. Она перебивает и говорит:

– Туалет направо в конце коридора.

– Нет, вообще-то, – начинает Эррудун. Но тут к его горлу подступает нечто такое, что ему не под силу сдержать. Он, одновременно благодаря и извиняясь, кивает и быстро направляется в указанном направлении. За дверью Эррудун проводит около десяти минут. Он приводит себя в порядок после неприятной процедуры, ради которой сюда спешил. Но теперь чувствует себя лучше. Даже головокружение будто бы стало меньше.

Эррудун возвращается в коридор, но прислуги там уже нет. Плохо. Идёт дальше. Спустя пару минут блужданий выходит в холл. Его он помнит и помнит, где располагались покои Сэльвуда. Эррудун поднимается по лестнице, находит заветную дверь. Стучит. Дёргает за ручку. Заперто. Снова не повезло. Тогда он решает выйти из здания. Снаружи – как минимум у ворот – должны быть наёмники Сэльвуда. Они-то и помогут его найти.

Эррудун вышел и тут же столкнулся со стражником, который встречал его вчера у ворот.

– Я ищу Сэльвуда. Не знаешь, где он? – с ходу спросил Эррудун.

Наёмник тяжело вздохнул, закатив глаза.

– Короля Сэльвуда, – устало поправил он.

– Да-да, конечно, короля Сэльвуда, – чуточку раздражённо согласился Эррудун.

– На охоту уехал.

– Уехал?!

– Да, на охоту, – повторил наёмник. – Вернётся дня через три, может, четыре, а может, через неделю.

– Вот дерьмо, – тихо себе под нос ругнулся Эррудун. Ожидать сумасбродного короля наёмников в особняке целую неделю не входило в его планы. На самом деле он рассчитывал отправиться в путь ещё вчера, не задерживаясь на попойку. А теперь оказывается, что всё то время, которое он мог потратить на дорогу до ущелья Оранкал, где надеялся заручиться поддержкой пиратов и контрабандистов, он вынужден будет просидеть здесь.

– Командующий Стоир просил передать, что войско будет готово выступать не ранее, чем через два дня, – игнорируя тихие причитания Эррудуна, сказал наёмник.

– Что-что? – резко переспросил Эррудун.

– Войско сможет выступить через два дня. Собрать четыре тысячи человек и подготовить к походу раньше просто не выйдет, – начал объяснять наёмник, который резкость Эррудуна воспринял за недовольство.

Но Эррудун не был недоволен. Он был счастлив. Он вмиг забыл о похмелье и даже хотел обнять наёмника в порыве чувств. Но, конечно же, не стал. И вообще, постарался внешне абсолютно спокойно отнестись к этой новости.

– Передай командующему, что три десятка отборных воинов мне нужно сегодня к вечеру. Они будут сопровождать меня в ущелье Оранкал. Остальные по мере готовности должны отправиться к утёсам Рандван Ди Арде. Там они найдут крепость, где и будут ожидать меня для получения дальнейших приказов.

Наёмник выслушал Эррудуна, кивнул и ушёл. А Эррудун решил, что теперь можно сбросить нависшее на плечах напряжение и привести себя в порядок перед дорогой. И для начала он собирался ещё раз воспользоваться купелями короля Сэльвуда.