Пролог
– Что за херня, Саша?!
Его голос обрушивается на меня, как удар хлыста, режет воздух, пробирает до костей. В нём злость, нет – гнев. Настоящий, обжигающий, идущий изнутри.
Стою перед ним, еле сдерживаясь, сжав кулаки, будто готовлюсь к бою. Сердце стучит так сильно, что кажется, вот-вот пробьётся наружу. В груди бурлит ярость – густая, горячая. Что он ещё хочет от меня? Я и так делаю все возможное, чтобы не сорваться.
– Издеваешься надо мной? – слова срываются с губ сквозь стиснутые зубы.
Я хочу уйти. Развернуться и просто уйти. Но его глаза сверлят меня, и это держит на месте.
– Ты что творишь, дура?! – рычит он, шагнув ближе.
Резко моргаю, дыхание сбивается на секунду, но тут же ловлю воздух и хмурюсь.
– Что не так?! – выплёвываю в ответ, чувствуя, как меня колотит от злости.
Плечи напрягаются, тело словно просит движения – хочу ударить, хочу отбросить его руки, хочу…
Но он уже наклоняется ближе, щурится, его лицо – в нескольких сантиметрах от моего.
– Ты прикалываешься, что ли?! – говорит он медленно, чеканя каждое слово. – Ты моя девушка! – его голос рвётся на резкий рывок, грубый, злой. – Любящая, блядь, девушка!
Он сжимает мои плечи сильнее. Я чувствую, как пальцы впиваются в мою кожу, и ярость во мне вспыхивает ещё сильнее.
– Какого хрена ты смотришь на меня так, будто я веду тебя на казнь?!
Я сглатываю, губы сжимаются, но дыхание предательски сбивается, слишком резкое, слишком частое.
– Сотри этот траур со своего лица и играй свою роль нормально!
Резко вырываюсь, делаю шаг назад, плечи горят от его хватки. Но внутри всё кипит еще сильнее, пульс стучит в ушах, будто кто-то бьёт в барабаны прямо в черепе.
– Мог бы просто нанять актрису, чтобы играла свою роль нормально, – бросаю в него слова.
На секунду его глаза вспыхивают. Вижу, как напрягаются мышцы на скулах, как он делает тяжёлый вдох.
– Я заплатил шлюхе два миллиона за это. Будь добра, отрабатывай.
Всё застывает. Я не дышу. Мир как будто на секунду становится бесшумным. Сердце замирает, а потом взрывается бешеным ритмом. Чувствую, как волна обиды и гнева заливает меня целиком, пульсирует в висках, сжимается в груди.
– Я не шлюха! – кричу, и мой голос ломается, взрывается.
Меня всю трясет!
Вижу, как он наклоняется, самодовольная усмешка растягивает его губы.
– Ой, простите, что называю вещи своими именами, – говорит он.
Не могу дышать. В груди будто комок, ладони еще больше сжимаются в кулаки, до боли, до побелевших суставов.
– Эскортница? Жрица любви? Так лучше? – безжалостно продолжает он. В его глазах плещется ехидство. Ему это нравится. Нравится унижать и обижать меня. Грудь вздымается резко, слишком резко, воздух врывается в лёгкие судорожными вдохами.
Я чувствую, что вот-вот взорвусь.
Не знаю, хочу ли закричать или ударить его.
Но я больше не выдерживаю.
Господи, как же мерзко!
Рука сами собой поднимается, и прежде чем успеваю осознать, со всей силы отвешиваю Мельникову пощёчину. Глухой звук удара раздаётся в комнате. Его голова резко дёргается в сторону, и почти сразу на щеке проявляется красный след.
Но он… он даже не злится.
Не орёт, не хватается за лицо, не отшатывается.
Только коротко хмыкает и медленно поворачивает голову обратно, снова впиваясь в меня этим своим холодным, высокомерным взглядом. Как будто я просто мусор ему под ноги бросила. Как будто ему даже не больно.
– Легче стало? – спрашивает он с надменной усмешкой, глядя на меня сверху вниз.
Каждое слово скользит с его губ, как яд. В глазах ни капли эмоций, только ледяное любопытство, как будто он наблюдает за экспериментом.
– Нет! – шиплю, чуть подаюсь вперёд.
Еле сдерживаю слезу, которая вот-вот скатится.
Чёрт. Не перед ним.
Сжимаю кулаки, вбиваю ногти в ладони. Не заплачу. Ни за что. Воздух в комнате кажется густым и вязким, хочу уйти. На улицу. На свободу.
– Твои проблемы, – равнодушно бросает он.
Затем вдруг меняется в лице, будто переключая тумблер, и уже спокойно говорит:
– А теперь – с улыбкой вернулась к столу.
Он холодно обходит меня, открывает дверь и делает приглашающий жест. Пропускает меня вперёд, как ни в чём не бывало.
Глава 1
Александра
– Так, дорогая, я договорилась. Будешь должна мне вечно, – бодрый голос Леры раздается в трубке, словно спасательный круг, за который я хватаюсь изо всех сил. Но даже он не может заглушить волну нервозности, накатывающую на меня с новой силой.
– Буду, буду, родная моя, – пробормотав в ответ, прижимаю плечом телефон к уху, одновременно наливая папе чай. Густой аромат мяты и чабреца поднимается лёгким паром, обволакивая кухню, но мне сейчас не до уютных мелочей. Дождь за окном барабанит по подоконнику, словно настаивая, что я должна торопиться.
– Лишь бы всё получилось, – шепчу, стараясь не выдавать дрожь в голосе. – Ты же знаешь, как мне сейчас нужны деньги.
– Так, слушай меня внимательно, – Лера говорит быстро, отрывисто, как всегда, когда взволнована. В её голосе звучит торжество, как будто она только что провернула сделку века.
– Савин – очень занятой человек, но я убедила его встретиться с тобой во время обеда. Я тебе скину адрес ресторана, где он всегда обедает. Это прямо возле холдинга.
Я моргаю, на мгновение замирая.
– Отлично! – радость вспыхивает во мне, но тут же сменяется тревогой. – Подожди… Савин? Ничего себе. Я думала, там собеседование с каким-нибудь начальником отдела, а тут сразу сам Савин.
Я вспоминаю, как Лера рассказывала об этом холдинге – огромном, впечатляющем, где ей посчастливилось работать. Для неё это был шанс пробиться выше, а я всегда выбирала себе места попроще. Маленькие компании, скромные офисы, знакомая и безопасная обстановка. А теперь… холдинг. И не просто собеседование, а встреча с самим Савиным. Что он во мне увидит? Соответствую ли я его требованиям? Ноги будто налиты свинцом, пальцы непроизвольно сжимаются. От одной только мысли о предстоящем разговоре в груди разрастается тревожный ком, сковывая дыхание.
– Саш, какая разница? Главное, что он тебя на работу возьмёт. Я же тебе говорила, что у нас одна в декрет уходит. Ну вот, я и подсуетилась. Ты уж там меня не подведи, – произносит она строго. Я даже вижу, как она хмурит брови и машет пальцем, напоминая свою маму – ту самую, которая когда-то заставляла нас зубрить классификацию мхов и лишайников.
– Я вчера так тебя расписывала ему… – продолжает Лера, а в моем животе неприятно сжимается. – Правда, мне полночи пришлось его уговаривать своими методами… А утром еще раз напомнить…
– Чего?! – едва не роняю кружку, торопливо ставлю её на стол. Я щурюсь, словно пытаясь разглядеть Леру сквозь телефон. – Лер, ты мне говорила, что у тебя свидание и тебе обязательно нужно что-то вкусненькое к завтраку… Или… Ты с ним спишь, что ли? Фу! Лера, он же старый!
– Сама ты старая! – обижается она, и я представляю, как она поджимает губы и закатывает глаза.
– Седина даже очень украшает мужчин, – добавляет она с лёгкой надменностью.
– Ага, а толстый кошелек делает его неотразимым! – фыркаю я, прикрывая усмешку ладонью.
На самом деле у нас всегда были разные вкусы. Лера – охотница за кошельками потолще, и её это никогда не смущало. «В этой жизни больше, чем себя, я люблю только деньги», – любит повторять она. А я ей твержу, что она просто ещё не встретила «того самого». Я никогда не смотрю на толщину кошелька или престижность работы мужчины. Для меня гораздо важнее, чтобы он понимал меня, верил мне и доверял. Чтобы рядом с ним я могла быть собой, без страха осуждения или необходимости подстраиваться. Но, пожалуй, самое важное – это прикосновения. Я чувствую мир через тактильность, для меня это значит больше, чем любые слова. Мужчина моей мечты должен быть с нежными руками – не грубыми, с жёсткой кожей, а тёплыми, мягкими, заботливыми. Такими, которые обнимают не для контроля, а для защиты. Которые проводят по моей спине не с требовательностью, а с ласковым вниманием, даря чувство безопасности и покоя. Именно это может растопить моё сердце, пробудить во мне доверие, заставить поверить, что рядом со мной тот самый человек.
– Всё, моя хорошая, я бегу. – торопится Лера. – Только не опоздай! Через час чтобы была на месте! – Лера уходит от разговора так же резко, как появилась, оставляя меня в странном коктейле из благодарности, тревоги и лёгкого недоумения.
Я глубоко выдыхаю, чувствуя, как в груди медленно распускается тонкая, почти призрачная надежда.
– Спасибо тебе, – шепчу в трубку, но Лера уже сбросила звонок.
Ложу трубку и оставляю телефон на столе. Господи, хоть бы всё получилось. В этом месяце я чудом успела оплатить все счета, наскребла на продукты, но что дальше? Как я проживу следующий месяц? Или даже неделю? А если я не понравлюсь Савину? Если он посмотрит на меня и решит, что я не подхожу? Грудь сжимает тревога, руки леденеют. Прогоняю страх, напоминая себе, что другого выхода просто нет.
Глубоко вдыхаю запах чая, пытаясь обрести хоть немного спокойствия. Горячий пар поднимается вверх, обволакивая лицо мягким облаком травяного аромата – мяты, зверобоя, чабреца. Бабушка всегда говорила, что травяной чай лечит не только тело, но и душу. В нашем доме он был всегда – она сама собирала травы на даче, бережно связывала пучками, высушивала на чердаке, а потом аккуратно складывала в стеклянные банки. Я помню, как маленькой любила наблюдать за этим: за её уверенными, тёплыми руками, за тем, как она перетряхивала травы, вдыхала их запах, улыбаясь мне заговорщицки. Бабушка заменила мне мать, хотя мама всегда была рядом – просто вечно занятая, холодная, погружённая в свои заботы. А бабушка… Она умела согревать одним взглядом, одним движением руки, одной чашкой душистого чая. Теперь её нет, и эту традицию продолжает тётя Зина. Я благодарна ей, но чай уже не кажется таким же вкусным, как в детстве. В нём не хватает чего-то важного – тепла бабушкиных рук, её тихого голоса, её веры в то, что всё обязательно наладится.
Отрываюсь от своих воспоминаний и возвращаюсь к реальности.
Ставлю на поднос тарелку с куриным бульоном, салат, кусочек хлеба и кружку чая. Папа должен поесть, даже если аппетита у него нет. Аккуратно поднимаю поднос, стараясь не расплескать суп – руки дрожат от усталости. Всю ночь не сомкнула глаз, ворочаясь с боку на бок, перебирая в голове варианты, пытаясь найти хоть какой-то выход из этой безысходности.