- -
- 100%
- +
От автора:
Настоящая история является вымыслом от начала до конца. Сходство персонажей с реальными людьми случайно, как и возможное совпадение фамилий и имен героев.
У каждого человека три характера: тот, который ему приписывают: тот, который он сам себе приписывает; и, наконец, тот, который есть в действительности.
В. ГюгоПРОЛОГ
Прежде чем сдавать свою квартиру незнакомцу, подумайте как следует. Может оказаться, что вместо оплаты за жилье вы получите не деньги, а свежий труп.
– Петь, они мертвая… – женский голос прозвучал в комнате глухо.
– Вижу, не слепой. – Петя щелкнул выключателем, и по спальне, словно разбавленные водой чернила, разлились сумерки.
Супруга отлетела от кровати к стене и вжалась в нее спиной.
– Господи! Что делать-то? – запричитала она. – Как теперь с оплатой за квартиру быть? Денег-то нет, все проели. На что Новый год справлять будем? Ленка из Мурманска обещалась приехать погостить. Тетя Вера, баба Нюра – подарки же покупать не на что! В милицию надо позвонить.
– Овца! Какая ты овца! Ты хочешь, чтобы нас за убийство повязали? – разъярился муж.
– Но мы же не убивали! Мы же приехали, а она – уже…
– Она уже, – передразнил супруг. – Кого это волнует? Хочешь Новый год в кутузке встретить? От тела надо избавиться срочно. Выкинем ее в окно. Снег валит, заметет к утру, найдут ее не скоро, – Петя подхватил тело под мышки, резко сдернул с кровати и потащил к окну. Ноги покойницы громко стукнулись об пол, окоченение уже началось. – Сумку ее возьми, в прихожей она висит. Овца тупая, какая же ты овца! И шмотки. Шмотки собери.
Супруга заметалась по спальне, бросилась в прихожую, долго там возилась, вернулась с сумкой и курткой.
– Красивые какие вещи. Дорогие.
– Кидай в окно. Кидай, пока никого нет.
– Жалко.
– Дубина! Дай сюда – я сам! – Петя вырвал из рук жены куртку и распахнул окно. В комнату влетели снежинки и морозный воздух, разбавив удушливый запах смерти. – Жалко ей, бабье тупое. Только шмотки на уме.
Петя кинул вниз женскую куртку.
– А за квартиру она нам заплатит, как договаривались. – Супруг пошарил по сумке, вытряхнул все из нее на пол. – Черт! Кошелька нет, – он со злости швырнул сумку в угол спальни и пихнул покойницу ногой – раздался какой-то булькающий звук.
Супруга осела на пол. Петя снова подхватил тело под мышки, с ненавистью глядя на жену.
– Что уселась, дубина? – заорал он. – Бери ее за ноги. Мне одному не управиться.
– Петя, одумайся! Под окнами иногда собачники гуляют. Вдруг убитую быстро найдут? Соседи опознают и скажут, что она в нашей квартире жила. Что тогда?
Петя замер, бросил покойницу, захлопнул окно и уставился на жену.
– Оказывается, ты иногда бываешь не такой уж и тупой. Звони ментам. – Супруга засияла от комплимента и бросилась к телефону. – Порыдай в трубку малость. Вроде как ты очень расстроена, – посоветовал он вдогонку и услышал из кухни душераздирающий вопль: супруга, театрально рыдая, орала как резаная, что обнаружила в своей квартире труп неизвестной женщины и понятия не имеет, как эта женщина в ее квартире оказалась.
«Умница», – подумал Петя, столкнулся с немигающим взглядом покойницы, раздраженно перевернул тело на живот и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 1. СЮ
– Это ужасно, Шахов! Это конец! Я превращаюсь в старуху! Сделай что-нибудь, я тебя умоляю!
– Да не ори ты, Сю! – Сергей Шахов отодвинул трубку от уха и поморщился. У Сю – Ксюши Копыловой по паспорту – голосок всегда был басовитый, а сейчас, когда она говорила на повышенных тонах, тембр ее речи просто оглушал. Слава богу, находился он сейчас дома, а не на работе, иначе свидетелями их разговора стали бы все сотрудники клиники. Психопатка! Неврастеничка! Кретинка несчастная. Черт его дернул зарегистрироваться на сайте одной из социальных сетей. Черт его дернул зайти на страничку к бывшей возлюбленной. Черт его дернул написать ей личное сообщение и пригласить в ресторан! Черт! Черт! Черт! Говорят же, что прошлое должно оставаться в прошлом. Нельзя его трогать, рискуешь остаться без приятных воспоминаний, которые иной раз будоражат душу и греют своим теплом. Особенно весной, когда все вокруг оживает. Да и осенью, когда все вокруг затухает. И летом, в тени липовых аллей. Ну и, ясен перец, – зимними тягучими вечерами.
Сергей посмотрел на потрескивающие поленья в камине. Любил он посидеть в кресле перед огнем, расслабиться после напряженного рабочего дня, выкурить сигару и посмаковать обжигающий виски со льдом. Дом из кедра в Звенигороде Сергей отстроил не так давно, но уже успел прикипеть к нему душой. Теплое дерево дарило ощущение покоя и вечности, и казалось, что обитает он здесь всю жизнь. Правда, пока Сергей добился от архитекторов и строителей желаемого результата, нервных клеток он потерял порядочно. Но это того стоило – душа просто пела, песни Бабкиной голосом Кобзона, когда он переступал порог.
За витражными окнами блестела в свете фонарей припорошенная снегом дорожка, ведущая к беседке и барбекю. Новый год он, пожалуй, здесь отметит. К черту шумные компании, пафосные вечеринки в элитных клубах, модные курорты и прочий светский каламбур. Дома куда как приятнее, в спокойной обстановке. У него и елка в наличии имеется, чудесная елка, лохматая и взбалмошная, совсем как Сю…
Как же он мечтал о Сю! Всю жизнь мечтал, идиот. Даже заполучив в жены одну из самых ослепительных девушек Москвы, светскую львицу Сашку Мартынову, по которой сох весь столичный бомонд, он так и не смог ее забыть. Поразительно, не мог забыть эту клюшку! Увидел фото на сайте и снова поплыл. Даун. На фото Ксюша казалась такой же привлекательной, как и двести лет тому назад. Глаза сияют, кожа гладкая, аккуратный носик, греческий, без единого изъяна. Именно за подобным носом являлось к нему в клинику большинство клиенток. Правда, осчастливить удалось далеко не всех и не сразу. Страшно вспомнить, сколько ему пришлось практиковаться, прежде чем он добился такой идеальной формы, такой простой, совершенной красоты. А когда получилось, пациентка его озолотила, а потом долго пыталась снискать его расположение, вилась вокруг, но ответных чувств так и не дождалась. Пустое. Сережа Шахов был пластическим хирургом от бога, из глыбы необработанного «мрамора» легко высекал Венеру или Галатею, но своих богинь не воспевал, предпочитая в жизни петь оды восхищения натуральным женским прелестям. Не прельщала его и стандартная, эталонная красота. Насмотрелся он за годы работы на моделек, готовых платить любые деньги, чтобы стать такими же, как все.
Когда Шахов только начинал свою практику, он пытался некоторых девушек отговаривать от операций, но потом плюнул – надоело. Хочешь исправить прелестные лопоухие ушки, которые только добавляют привлекательности, – пожалуйста; грудь четвертого размера, чтобы затем иметь проблемы со спиной и прочие радости остеохондроза, – без проблем; греческий нос – получай. У Ксюши Крыловой греческий нос был с рождения, перешел к ней по наследству от армянки-бабушки.
Впервые этот восхитительный нос и саму Сю Сережа Шахов увидел 1 сентября на школьной линейке. Ксюша стояла в сторонке, небрежно покачивая букетом розовых георгинов, и с интересом поглядывала по сторонам. В кругу одноклассников возникло оживление, все поняли, что высокая девица с веником – новенькая, и принялись активно ее обсуждать, острить и хихикать. Копылова осталась невозмутимой, усердно делая вид, что ничего не происходит, а Сергей почему-то смутился. Неловко ему вдруг стало за дебилов-одноклассников. Вымахали за лето, а ума не прибавилось. Но подойти к ней и как-то поддержать он не решился, довольно было того, что он мысленно осудил происходящее.
В коллектив новенькая, однако, влилась легко и быстро. Жизнерадостная, смешливая, отзывчивая, но не робкая и способная дать сдачи – она сразу понравилась одноклассникам. Мальчики воспринимали ее как рубаху-парня. Девочки не ревновали. Очень скоро она стала своей в доску. Позже выяснилось, что Ксюша перевелась из соседней физико– математической школы, потому что не тянула серьезную нагрузку. Трояки по спецпредметам расстраивали Сю ужасно, она постоянно пребывала в состоянии психоза, родители не выдержали и забрали документы. Правильно сделали, потому что в новой школе, где математикой учителя грузили ребят не слишком сильно, Сю в мгновенье ока стала отличницей, и от ее психозов не осталось и следа.
Сереже Ксюша не просто нравилась, она превратила его сердце в вечный месяц май с грозовыми ливнями. На уроках он разглядывал ее совершенный профиль и млел, не в силах оторвать от нее взгляда. В остальном Копылова совершенством не отличалась и гордо носила прозвище – Кобылка Сю. Несмотря на восточную кровь, которая текла по венам Ксюши, телосложение девушка имела скорее скандинавское – она была рослая, плечистая, с узкими бедрами и длиннющими ногами. Лишь смуглая кожа, темные глаза и копна тяжелых смоляных кудрей говорили о ее происхождении. Волосы Сю убирала в хвост, скрепляя их на макушке пластмассовой заколкой– ракушкой или лохматой резинкой. Из-за этого она казалась еще длиннее. Ноги, надо сказать, совсем не стройные, она, не стесняясь, демонстрировала окружающим, укорачивая подол школьной формы до минимальной длины, за что нередко получала нагоняй от директрисы. Грызла ногти, когда нервничала, и гоготала, как лошадь Пржевальского.
Все равно, по мнению Сергея, прозвище «кобылка» Сю не подходило. Ксюша была похожа скорее на большого неуклюжего кузнечика. Она вечно натыкалась на разные предметы, входила в закрытые двери, стукалась острыми локтями о парту и, потирая руку, орала на весь класс, что получила смертельный электрический разряд. Походка Ксюшина тоже не отличалась девичьей грациозностью, она шагала по жизни, сметая все на своем пути. Но Сю была так мила в своей неловкости, что Сережа Шахов воспринимал недостатки девушки, как достоинства. К сожалению, Сю на него особого внимания не обращала, а он не старался его привлечь, лишь милостиво разрешал ей списывать домашние задания и подсказывал во время ответов у доски. Сю списывала с удовольствием и умела читать ответы по его губам. В благодарность помогала Сергею во время контрольных и самостоятельных по физике и математике. На взаимовыручке их отношения и строились. Глупо было рассчитывать на большее. Мало того, что Сережа Шахов был ниже Сю на две головы, так еще вырастил к пятнадцати годам на своем мелком лице большой курносый шнопак, на котором активно гнездились веснушки в любое время года. Успехом у противоположного пола Сережа в школе не пользовался – его попросту не замечали. Он держался от всех в стороне, в школьных тусовках не учувствовал, после уроков исчезал, во дворе не болтался. Некогда было, все дни были расписаны по часам – секции, кружки, подготовительные занятия в медицинский. Подобное положение вещей его не особенно расстраивало, плевать ему было на то, как к нему относятся в классе, не занимали его школьная жизнь и проблемы внутренних коммуникаций, как теперь модно говорить. Но когда в их классе появилась Сю, Шахов сильно пожалел, что в свое время не стал школьным авторитетом. Сергей страдал от неразделенной любви, но свои чувства тщательно скрывал. Получалось с трудом: когда Сю случайно ловила его взгляд, оказывалась рядом, задевала его рукой или, не дай бог, коленкой, Сережа заливался краской и сильно потел. Жуткое было время. Никаких тебе антиперсперантов и дезодорантов, шампуней от перхоти, бальзамов, гелей, отбеливающих зубных паст, пенок для умывания, кремов от прыщей – мыло хозяйственное, мыло детское, мыло взрослое, шампунь, тальк и зубная паста «Чебурашка». Вот и ходили по улицам сплошные Чебурашки, вонючие, с перхотью, прыщами и желтыми зубами. Шахов не сомневался: бытующее в то время утверждение, что голову надо мыть раз в неделю, потому что чаще – вредно, придумали коммунисты специально, чтобы народ не возмущался по поводу тотального дефицита шампуней и моющих средств.
Шахов мучился от своего несовершенства. Перхоти у него не было, но, помимо большого носа и веснушек, которые портили ему «фасад», Сергею приходилось прятать под темно– рыжей девчачьей челкой россыпь мерзопакостных красных прыщиков и щедро поливать себя «Шипром», втихаря приватизируя одеколон у своего дедули – заслуженного врача– кардиохирурга. Дед скоростное исчезновение одеколона из хрустального пузырька с синей грушей быстро просек, но грешил на своего сына, отца Сережи, периодически устраивая ему допрос с пристрастием и требованием дыхнуть.
Родители Сергея тоже были врачами. Мама работала в районной поликлинике терапевтом, отец трудился хирургом в травмпункте при одной захудалой больничке. Мама вечно пропадала на работе, которую ненавидела, возвращалась домой уставшей и нервной, ругалась на вредных старух, доканывающих ее своим нытьем, на симулянтов, желающих получить больничный, на низкую зарплату и отекающие ноги. Отец работал сутки через двое, молчаливый и равнодушный ко всему, в свободное от работы время он тихо попивал и постепенно деградировал, поэтому претензии деда носили вполне закономерный характер.
Сергей отца ненавидел, а маму жалел, но, как бы ни сложилась судьба родителей, разговоры о медицине велись в доме постоянно, и при выборе профессии Шахову долго думать не пришлось. Ориентировался он на деда, всегда подтянутого, авторитетного, сильного, полного достоинства – ну просто образец для подражания. Сергей, недолго думая, решил пойти по его стопам и стать настоящим врачом, чтобы не рецепты и направления на рентген выписывать, а жизни спасать. Лишь спустя годы Сережа понял, почему спивался папа. Когда-то он тоже мечтал походить на своего отца, но таланта и знаний не хватило, чтобы добиться в медицине тех же успехов, и он попросту сломался. А мама была слишком слабой, чтобы как-то этому противостоять.
Светлым пятном в жизни Сергея была бабуля, самый близкий на земле человек. Ее любви хватало на всех: на измотанную невестку, непутевого сына, вечно отсутствующего мужа и на внука. Она была в семье солнцем – всегда полная оптимизма, излучающая веру в то, что все будет хорошо. Всю жизнь она посвятила кастрюлькам, очередям и заботам о семействе и была счастлива своей долей. Она улыбалась так, как была бы неспособна улыбнуться Джоконда. От нее шло магическое тепло. За сына она тяжело переживала, но старалась не показывать своей боли, поэтому и угасла рано. Страшно было ее потерять. Дед впал в глухую депрессию, начал делать ошибку за ошибкой, для хирурга это смерть, пришлось уйти на покой. Вскоре дед отправился вслед за ней, он так и не смог пережить потерю. Отец вдруг решил, что он – глава семейства, принял на себя обязанности деда, но быстро устал и спился окончательно. До потери человеческого облика, до крайности, до безумия. Все случилось очень быстро. Благо, мама не успела настрадаться, наблюдая окончательную деградацию близкого человека. Белка, черти, психушка, апельсины в сеточке, куриный бульон в стеклянной банке, бессмысленный взгляд, тихое забытье и смерть на казенных накрахмаленных простынях. Удивительно, как жизнь целой семьи держится на одном человеке, как вращается вокруг него. И странно, что этого никто не понимает, пока стержень не ломается, и все рушится, как карточный домик. Сергей остался вдвоем с мамой, она все так же вела прием пациентов, все так же ругалась на надоедливых старух и симулянтов, все так же выписывала рецепты и ненавидела свою работу. Она стала очень мнительной, дерганой и теперь следила за каждым его шагом, волновалась, переживала. Это был ад. Сергей не привык, что мать контролирует каждый его шаг, и злился. Не надо было злиться, надо было понять. А потом она заболела, и – никакой надежды. Она хотела жить, она пыталась сопротивляться, но понимала, что сделать ничего невозможно. Сергей, как мог, постарался облегчить ее страдания. Жутко было столкнуться с системой и унизительно выклянчивать обезболивающее. Тухлое государство даже рецепты строгой отчетности зажимало, тухлому государству было плевать, что человеку больно. С тех пор Сергей ненавидел государство, эту неповоротливую, бездушную машину. Он ненавидел медицину, хотя служил именно ей. Он стал циником. И до сих пор не понимал, как сам не сломался. Видно, бабуля стержень в него вложила железобетонный. В период душевной рези, когда от боли непроизвольно слезились глаза, он почему-то вспоминал не отца с мамой, не деда, а бабулечку.
Бабуля, милая, славная бабуля, она стала для Сережи идеалом женщины, хранительницы семейного очага. Может, поэтому у него с Сашкой и не сложилось? Жена оказалась страшной эгоисткой, с утра до вечера холила себя, любимую, требовала постоянных признаний в любви и подтверждений ее неотразимости, вела себя, как королевна, подай-принеси. Заботиться о Сашке было приятно. Особенно первое время. Он легко нацепил на себя роль мужа и балдел от гордости, что каждую ночь обнимает богиню. Вскоре выяснилось, что богиня любит развешивать на спинках стульев свои лифчики и чулки, бреет ноги, выщипывает брови, ковыряет в носу и никогда не закрывает дверь в туалет, когда садится на унитаз. Впрочем, неважно, он готов был терпеть маленькие недостатки и дурные привычки, сам не ангел, но хотелось и взамен что-то получать, а Саша лишь брала и ничего не отдавала. Даже в постели она вела себя, как пластмассовая кукла, бесчувственная и холодная. У Шахова после года совместной жизни комплекс неполноценности развился из-за того, что он не может ее расшевелить. Оживала она лишь на вечеринках и светских раутах, куда в обязательном порядке таскала и его. Зачем таскала? Сергей так и не понял. Как и не понял, почему она согласилась выйти за него замуж. Не расчета ради, точно. Денег у Сашки было достаточно, чтобы ни в чем себе не отказывать. Отец позаботился и обеспечил дочурку на всю оставшуюся жизнь. Любви тоже особой не было, а ради престижа можно было подыскать себе мужичка посолиднее, нефтяника какого– нибудь или банкира. Да и посимпатичнее. Скорее всего, Саша просто страдала в глубине души страшным комплексом Мэрилин Монро, поэтому и выбрала себе в мужья такого субъекта, как он, чтобы блистать на его невзрачном фоне. Поблистать ей удалось года три, больше Сергей не выдержал и подал на развод. Саша развод восприняла болезненно, билась в истерике, кидалась в него антиквариатом. Откуда столько эмоций взялось и энергии? Угомонилась Сашка, лишь когда разбила свой красивый лобешник о деревянную спинку кресла, случайно, но довольно сильно. Пришлось срочно вести ее в клинику и принимать меры, чтобы не осталось шрама. Конечно, Сашка обвинила в своем увечье его, стала угрожать судом, но в последний момент одумалась, не захотела шумиху вокруг развода поднимать. Не сошлись характерами, таково было официальное объяснение причин расставания для прессы. После этого брака Сергей зарекся жениться на красавицах, но семью создать хотелось, он мечтал о детях, поэтому к выбору супруги подошел с другой стороны, как к будущей матери своих чад. И выбрал милую и приятную во всех отношениях девушку Ванессу, кроткую блондиночку с большим ртом и глазами цвета незабудок.
Ванесса явилась к нему на прием с просьбой об увеличении груди и пожаловалась, что личная жизнь не складывается, потому что, по ее мнению, у нее нет фактуры. Сергей приложил все усилия, чтобы отговорить ее от операции, и доказал опытным путем, что с фактурой у нее все в порядке. Роман развивался стремительно. Кроткая хрупкая Ванесса оказалась в постели демоном, ее кровь вскипала от любого прикосновения. Шахов только диву давался. Казалась, тело ее напичкано эрогенными зонами, как атомная подводная лодка ракетами. Ванесса хотела всегда и… везде. После вынужденного «ледникового периода» Сергей воспарил в небо от счастья. В буквальном смысле этого слова – они занимались любовью не только на земле, в ванной, в лесу, в гостях, машине, но и в воздухе, в тесной, неудобной кабинке туалета самолета. Через полгода активных кувырканий в постели Шахов подустал и сбавил темп. Ванесса восприняла снижение его сексуального интереса как страшную трагедию и впала в депрессию. Каждый вечер она названивала бесчисленным подругам, жаловалась и ныла, что Серж (она так отвратительно его называла) остыл к ней, потому что у нее нет фактуры. Как Шахов ни пытался ее переубедить, даже виагру принимал, чтобы лишний раз доказать свою любовь, ничего не вышло. В один прекрасный день Ванесса уехала якобы навестить родителей, а вернулась счастливая, с грудью четвертого номера. На этот раз впал в депрессию Шахов: на хрупком тельце Ванессы шары смотрелись ужасно, и выглядела она теперь, как дешевая шлюха. У Сергея опало все окончательно, даже виагра не помогла. Развелись они, однако, мирно. Мало того, на развод подала сама Ванесса. Сразу после операции женушка стала пользоваться бешеной популярностью у противоположного пола и быстро нашла ему замену. Получив новую грудь и избавившись от комплексов, она почувствовала себя желанной и стала увереннее в себе. У нее появился призывный блеск в глазах, изменилась походка и появилась аура, привлекающая самцов. На Сергея чары Ванессы не действовали, поэтому развод он воспринял как освобождение и некоторое время не то что думать о браке не мог, а и вовсе смотреть на женщин. Лишь Сю являлась к нему во сне и возбуждала желание. Он часто вспоминал детство, прокручивая эпизоды из прошлого.
* * *Сю жила в доме напротив. По вечерам, испытывая страшные угрызения совести, Сережа доставал телескоп, подаренный дедом за отличные отметки, и подглядывал за Сю в окно. Сквозь тюль в электрическом свете ее фигурка казалась божественно привлекательной. Дома она носила линялый ситцевый халатик в мелкий цветочек, скручивала волосы у лба в дурацкий пучок, как единорог, любила поваляться с книжкой на диване, закинув босые ноги на спинку, вечно что-то жевала, совала в карманы халата огрызки от яблок, подолгу мешала ложечкой чай и некрасиво чесала свой идеальный нос. Была у Сю еще одна странная привычка. Ксюша обожала целоваться со шкафом, подходила к нему близко и чмокала. Тайная страсть Сю к предмету мебели так навсегда и осталась загадкой для Сергея Шахова. Он даже немного ревновал, но в то же время ему льстило, что он знает о своей возлюбленной такие интимные подробности.
На выпускном бале Ксюша неожиданно пригласила его на танец. К концу обучения Сережа подрос, вытянулся, стал ниже Сю всего на одну голову, а его курносый нос зрительно уменьшился в размерах. Поэтому Шахов решился и на негнущихся, как Буратино, ногах провел свою даму в центр зала. «Вы шумите, шумите, надо мною березы»… – завывали «Сябры». Со стороны их пара смотрелась забавно, ехидные смешки сыпались отовсюду, но Сю на насмешки не обращала внимания. Она наслаждалась танцем и, не смущаясь, прижималась к нему своим длинным и таким желанным телом. Ее уверенность передалась Сереже, нижним конечностям вернулась гибкость, и он осмелел. Приятно было держать ее за тонкую талию, сжимать хрупкую горячую руку, вдыхать аромат ее блестящих волос, переливающихся в свете мигающих ламп цветомузыки и крутящихся зеркальных шаров. По ее лицу скользили разноцветные зайчики. В честь выпускного бала Ксюша надела полосатое мини-платье с блестящими лосинами, сделала убийственно яркий макияж, на ушки повесила здоровенные пластмассовые клипсы, а волосы распустила и начесала. Сю походила на экзотическую райскую птицу, и пахло от нее необычно, чем-то сладким, похожим на фруктовую импортную жвачку.
Несмотря на свою внешнюю неуклюжесть, Ксюша танцевала на удивление хорошо. Она тонко чувствовала музыку и не сопротивлялась, когда Сергей ее вел. Как же ему не хотелось, чтобы медленная песня закончилась, но все оборвалось. Диджей врубил Пугачеву, «Волшебник-недоучка». Народ взревел хором: «Даром преподаватели время со мною тратили»… – и ломанулся на танцпол. Вокруг все закружилось и завращалось, но они, словно ничего не замечая, стояли посреди зала и смотрели друг на друга. Сю очнулась первая, поцеловала его куда-то в висок и шепнула на ухо что-то нежное. Сережа с трудом устоял на ногах, он вдруг понял, что Сю все знает о его тайной любви и тоже испытывает к нему чувство. Шахов перепугался. Страх был таким сильным, что Сергей просто сбежал с выпускного вечера. Ночь была теплой, влажной и скорбной, он болтался по улицам Москвы до утра, курил и ругал себя последними словами, что так смалодушничал и упустил свое счастье.
Телескоп он на следующий день запрятал подальше на антресоль – понял наконец-то, что подглядывать за любимой девушкой некрасиво. Ломало страшно, до тех пор, пока Сергей не узнал от одноклассника, что Ксюша переехала в другой район. Ломки прекратились. Он спрятал свои чувства глубоко в душу и настроился на другую, новую жизнь.
Медицинский институт, ординатура, кафедра, работа на «Скорой», бессонные ночи, первая смерть пациента на операционном столе, запой, долгая депрессия, нищие больнички, благодарности от пациентов, институт пластической хирургии, своя клиника, деньги, женщины, два неудачных брака. И вот наконец-то снова замелькало впереди возможное счастье…