Галена. Свет и тьма. Часть 2

«А что же касательно сути дела?» – её голос вновь обрёл твёрдость.

«О мудрая госпожа! Я отдал строжайшие распоряжения своим людям об усилении контроля за порядком. Мы уделим особое внимание безопасности вашего пребывания на острове и подготовке к предстоящему празднику. Уже расставлены посты охраны и дозорные в гавани, вдоль дороги в деревню и на площади, где развернётся ежегодная ярмарка».

«Надеюсь, ваши меры предосторожности окажутся действенными, и подобные инциденты более не повторятся», – задумчиво произнесла советница.

«Полагаю, мне не придётся вновь прибегать к столь экстравагантным способам смены гардероба», – с лёгкой иронией добавила она.

«Я приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие, Ваше Высочество! Клянусь, подобное больше не повторится!» – пылко заверил друид.

«Позвольте высказать ещё одну мысль о языческих верованиях. Я искренне уважаю ваши традиции, но вынуждена признать: влияние языческих культов на народ пока проявляется лишь в негативном ключе. Разве не очевидно, что их поведение больше напоминает дикость, нежели цивилизованность? Мне вспоминаются слова отца Августина, настоятеля нашего королевского аббатства Святого Эдуарда. Он не раз отмечал, что пикты – народ, глубоко почитающий природу и своих божеств, однако их путь омрачён заблуждением жертвоприношений. Истинная же вера учит нас, что единственная достойная жертва – это любовь к ближнему и служение Господу», – её голос звучал твёрдо и убедительно, словно она читала проповедь, а солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака, придавали её словам особую весомость.

«Каждая дорога ведёт к одной вершине, уважаемая госпожа. Пусть наши пути различаются, но цель у нас одна – жить в гармонии с миром и искать истину в своём сердце», – произнёс друид, склонив голову в знак глубочайшего уважения, его голос звучал спокойно и твёрдо.

«Это верный путь, который приведёт наше королевство к процветанию. Король Кеннет мудро полагает, что две веры способны мирно ужиться под одним кровом, словно два могучих дуба, чьи корни, переплетаясь, черпают силу из одной земли», – произнесла советница, изящно поправляя складки своего изысканного одеяния, и в её глазах мелькнул огонёк одобрения.

«Его мудрое слово глубоко тронуло моё сердце, и я с величайшим почтением склоняюсь перед волей нашего великого короля, чьё правление – истинное благословение для всего королевства», – произнёс Зинбель, склоняясь в почтительном поклоне, его голос дрожал от искренности.

«Но позвольте напомнить: древние обряды и традиции – это не просто обычаи, а живая связь с богами и природой, которую мы храним с благоговением. Мы готовы найти путь к согласию, сохраняя при этом неприкосновенность наших священных ритуалов, дабы не нарушить хрупкий баланс между прошлым и будущим, между волей богов и волей короля», – добавил он, тщательно подбирая слова, стараясь найти тонкую грань между верностью традициям и послушанием монаршей власти.

«Ваши слова исполнены мудрости, почтенный Зинбель, и я с радостью слышу в них готовность к диалогу во имя процветания нашего королевства», – произнесла советница, слегка наклонив голову в знак уважения, её голос звучал почти ласково.

«Однако время не ждёт, и королю требуется конкретный ответ – как именно вы видите это единение традиций? Пусть ваши боги и древние обряды сохранят свою силу, но они должны найти своё место в новом порядке вещей, иначе последствия могут оказаться весьма… непредсказуемыми для всех нас», – добавила она, пристально глядя в глаза друиду, и в её взгляде читалось недвусмысленное предупреждение о том, что терпение короля имеет свои пределы.

«Этот остров хранит множество тайн и свидетельств былого величия наших предков», – произнёс Зинбель, вглядываясь в туманную дымку горизонта, где море сливалось с небом в единое целое.

«Его древняя сила, словно живой пульс земли, без сомнения, укажет нам путь, как указывала нашим предкам в самые суровые времена».

«Позвольте провести вас по священным местам, где каждый камень дышит историей, а каждая травинка хранит память о древних обрядах», – продолжил он, делая величественный жест рукой, будто распахивая перед советницей врата в мир сокровенных тайн, скрытый от глаз непосвящённых.

«Возможно, именно здесь, в этих местах, овеянных дыханием веков, мы сможем отыскать тот самый путь к единству, о котором мечтает король, и найти гармонию между старым и новым», – его голос звучал уверенно и спокойно, словно шёпот вечного леса, убаюкивающего землю.

«Вы по-прежнему полагаетесь на волю своих богов?» – произнесла советница, и в её голосе, помимо восхищения, промелькнуло искреннее любопытство, словно она пыталась заглянуть за завесу тайн друидского учения.

«Поистине достойно уважения то, как твёрдо вы стоите на своём пути, опираясь на вековые традиции, которые хранят мудрость многих поколений. Признаться, я и сама, приняв христианство, не перестаю чтить традиции своего народа, храня в сердце память о предках», – добавила она с искренней ноткой одобрения, и в её глазах на мгновение отразился отблеск того глубокого почтения, которое она испытывала к древней вере.

Амеша исполнила грациозный жест рукой, словно призывая духов острова стать свидетелями их беседы, и на мгновение показалось, что сама природа замерла в священном ожидании. В её пристальном взгляде читалось неподдельное уважение к вере друида, а осанка и манера держаться выдавали глубокое почтение к той древней мудрости, которую хранил в себе верховный друид Зинбель. Даже лёгкая ирония в её словах не могла скрыть истинного отношения к этому человеку и его вере, которая, несмотря на все различия, вызывала у неё искреннее восхищение.

Туман обиды окончательно рассеялся в душе Амеши, и теперь она смотрела на верховного друида совершенно иными глазами. То, что произошло в трактире, казалось теперь лишь незначительным эпизодом, не стоящим внимания.

Её природный дар – умение видеть глубину человеческой души – подталкивал её к изучению личности друида. Амеша всегда тянулась к людям незаурядным, чей интеллект и мудрость могли обогатить её внутренний мир. В её жизни было место только для избранных – тех, кто мог зажечь искру интереса своим умом и глубиной мысли.

Подобно коллекционеру редких артефактов, она собирала в своей душе образы интересных мужчин. Эти личности были для неё словно осколки статуи – каждый со своей историей, своей судьбой, своей неповторимой формой.

И сейчас, наблюдая за верховным друидом, она понимала, что его личность может стать новым, важным элементом в мозаике её жизни. Все эти осколки, словно нити, переплетались между собой, создавая причудливый узор её судьбы.

Они двинулись вперёд по извилистой тропинке, ведущей к древним камням острова. Сопровождающая стража безмолвно следовала за ними, держась на почтительном расстоянии, словно боясь нарушить священную тишину этого места. В то время как верховный друид и королевская советница погружались в глубокие размышления о судьбе Альбы, их тени тянулись по земле, сплетаясь в причудливый узор, подобный древним рунам.

Весть о прогулках Зинбеля с королевской советницей обрушилась на самолюбие Долмеха как удар боевого молота, расколовшего уверенность в собственном величии. Его лицо в миг побагровело от гнева. Он был неузнаваем – вождь, всегда следовавший принципу не вмешиваться в дела туата, теперь противоречил самому себе. В его душе разгорался пожар негодования, а привычная невозмутимость сменилась бурей эмоций, словно древний дуб дрогнул под натиском внезапной бури зависти.

«Как же так? – возмущался он, сжимая кулаки и теребя свою густую бороду, словно пытаясь найти в ней ответы на свои вопросы.

«Я тут вождь, а этот друид прохлаждается с самой советницей, как будто он главный! Да как он смеет!»

Не в силах больше терпеть это оскорбление его величия, Долмех тут же отправил гонца к Амеше с приглашением на пышное пиршество, где каждый должен был увидеть его неоспоримое превосходство.

«И Энфрита с Галеной тоже зови! Всех зови! Весь народ Круитни!» – рявкнул он, стуча кулаком по столу так, что посуда задрожала.

«Пусть наши гости видят, кто тут настоящий хозяин! Кто держит в своих руках судьбу племени!»

Даже его обычно молчаливая супруга Аниель не выдержала:

«Дорогой, у меня дурные предчувствия. Этот твой Зинбель может наговорить такого… Не обернётся ли это против нас?»

Долмех, почёсывая бороду, которая, казалось, помнила ещё времена первых поселенцев земель Оркни, резко рявкнул слуге:

«Кафтан! Живо! И сапоги начисти до блеска! Сам отправлюсь к советнице, проявлю гостеприимство и покажу, что мне небезразлична судьба королевства!»

«Правильно мыслишь!» – одобрила Аниель, но в её голосе всё ещё слышалась тревога.

«А то как бы чего не вышло!»

Вождь нарядился так парадно, что даже его собственный слуга не смог сдержать изумлённого взгляда. Роскошные меха, расшитая золотом одежда – всё кричало о его статусе и могуществе, словно он собирался на самую важную битву своей жизни.

«Лошадь! Подайте мне лошадь! Прискачу к советнице как подобает настоящему вождю!»

«Дорогой, ты же сто лет не сидел верхом», – забеспокоилась Аниель, застёгивая фибулу на меховой накидке мужа.

«Пустяки!» – отмахнулся Долмех, выпячивая живот и стараясь выглядеть величественно.

«Я ж в атаку на лошади ходил! И не раз!»

«Это было очень давно», – вздохнула Аниель, с тревогой глядя на мужа.

«А я помню, будто вчера!» – гордо заявил вождь, расправляя плечи и стараясь скрыть дрожь в коленях, которая предательски выдавала его волнение при мыслях о верховой езде. В его глазах по-прежнему горел огонь былого величия, хотя время уже наложило свой отпечаток на некогда могучую фигуру.

Выйдя во двор, где его уже ожидал ретивый скакун, Долмех принялся неуклюже карабкаться в седло. Он кружил вокруг горделивого коня, то приближаясь слева, то пытаясь подобраться справа, пыхтел и кряхтел, словно старый дуб, сгибаемый ветром. Но благородный жеребец, явно наделённый чувством собственного достоинства, упрямо отступал, не желая принимать на свою спину отяжелевшее тело вождя.

После нескольких жалких попыток взобраться на лошадь, вождь, тяжело отдуваясь и вытирая пот со лба, принял решение, достойное истинного правителя:

«Ну что ж… Пешком так пешком. Зато не упаду!» – пропыхтел он, утирая взмокший лоб.

«А как же мы?» – с искренним недоумением спросил копьеносец Део, переминаясь с ноги на ногу рядом с братом Галамом. Его рука невольно скользнула к рукояти копья, словно ища там поддержку и уверенность.

Долмех, покачиваясь и постанывая, раздражённо отмахнулся:

«Обойдусь без охраны! Чего мне бояться на родном острове!»

Братья обменялись многозначительными взглядами, в которых читалась немая тревога. Они слишком хорошо знали своенравный характер вождя, особенно когда тот пригубил лишнего. Спорить с захмелевшим Долмехом было всё равно что пытаться остановить морской прилив голыми руками – только себе дороже выйдет.

«Как прикажете», – негромко произнёс Галам, опуская взгляд и теребя край плаща.

Део лишь молча кивнул, мысленно прикидывая, не стоит ли всё-таки последовать за своим правителем тайком. Кто знает, какие неприятности могут подстерегать вождя в таком состоянии… Ведь даже самый могучий дуб может рухнуть, если его корни подточены временем.

Спрятав под парадным одеянием сосуд с вином – верный спутник в поддержании боевого духа, – вождь упрямо зашагал вперёд, бросая вызов судьбе. Аниель, провожая его взглядом, лишь печально покачала головой, предчувствуя грядущие неприятности.

Солнце, словно утомлённый путник, клонилось к закату, окрашивая серые скалы острова Хой в причудливые золотисто-багровые тона. Долмех, пыхтя, будто древний кузнечный мех, с трудом пробирался по извилистым тропинкам, то и дело останавливаясь, чтобы схватиться за сердце. Его длинная седая борода развевалась на ветру, подобно знамени поверженного войска, а резной посох стучал по камням с таким усердием, будто сам стремился отыскать беглецов.

«Ау-у-у! Зинбель! Ваше Величество!» – надрывался вождь, размахивая руками, словно ветряная мельница. «Куда же вы запропастились, голубчики?»

Серые скалы, поросшие вереском, хранили зловещее молчание. Лишь облака, словно насмехаясь над ним, принимали причудливые очертания – то Зинбеля с советницей, то насмешливые рожицы. Морской бриз трепал его парадный кафтан, а сапоги то и дело цеплялись за коварные камни – сама природа, казалось, не одобряла подобные прогулки для почтенного вождя.

И вот, когда Долмех уже готов был признать своё поражение, впереди послышался хруст гальки. Из-за выступа скалы появился Део – верный копьеносец, словно тень следовавший за своим повелителем.

«Владыка!» – окликнул он, быстрым шагом приближаясь. «Вам необходимо вернуться! Пир начнётся с закатом, а до него осталось совсем немного времени».

Долмех остановился, тяжело опираясь на посох. Его лицо пылало, как закат над морем, а дыхание вырывалось со свистом, будто он только что совершил героический забег.

«Ах, Део», – прохрипел он, – «мои старые кости уже не те, что прежде… Ноги словно свинцом налились».

Копьеносец окинул вождя внимательным взглядом:

«Позвольте мне сопроводить вас обратно. В этих местах легко заблудиться, особенно в надвигающихся сумерках».

Вождь кивнул, чувствуя, как сердце колотится в груди, словно пойманная птица в клетке. Но мысль о предстоящем пиршестве и кубке медовухи придавала ему сил – почти таких же, как сама медовуха.

«Веди», – скомандовал он. «Но помни, Део, я должен успеть! Пир – это дело чести! И…» – он хитро прищурился. «Там будет медовуха! А я, между прочим, в этом деле настоящий мастер! Не могу же я пропустить собственное торжество! А то ещё скажут, что вождь не смог прийти на собственный пир – вот стыд какой будет!»

«И главное – успеть занять почётное место во главе стола, пока его не занял кто-нибудь другой!» – добавил он с ухмылкой, в которой читалась смесь гордости и тревоги.

Они двинулись обратно к деревне, и с каждым шагом Долмех всё отчётливее представлял себе накрытые столы, весёлые лица гостей и полный кубок в своей руке. В его воображении уже звучали праздничные роги, звенели чаши, а воздух был наполнен ароматом жареного мяса и хмельных напитков. Казалось, сам остров готовился к великому торжеству, и только упрямство вождя чуть не нарушило этот священный ритуал.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда Долмех со своим верным копьеносцем Део вышли к окраине Эйдис. Каменные стены, сложенные из грубо обтёсанных валунов, встретили их приглушённым блеянием овец. Животные, почуяв приближение людей, сбились в кучку, словно маленькие серые облачка.

Део осторожно приоткрыл тяжёлую створку калитки, пропуская вперёд своего повелителя. Долмех, заметив, как несколько селян, занятых вечерними делами, обернулись в их сторону, машинально втянул живот и выпрямил спину, чтобы казаться стройнее, чем был на самом деле. Усталые ноги с трудом несли его по утоптанной земле двора. Опираясь на свой посох, он медленно поднялся по деревянной лестнице, чьи ступеньки жалобно поскрипывали под тяжестью его шагов, словно жалуясь на непосильную ношу. Долмех на мгновение остановился, чтобы перевести дух, и лишь затем переступил порог дома.

Внутри царило оживление. Аниель, словно грациозная танцовщица, руководила приготовлениями к вечерней трапезе. Служанки сновали между столами, украшая их свежими цветами, расставляя изысканные блюда и кубки.

«Наконец-то ты вернулся, – произнесла Аниель с облегчением.

«Я уж начала беспокоиться, не забрёл ли ты в горы».

«На пол пути меня остановил Део, дорогая. Он напомнил мне, что истории о моих боевых подвигах, лучше меня самого никто не расскажет», – вождь залился громким смехом.

«Кстати, как там наши кухари? Всё ли готово к трапезе?» – спросил он, не в силах сдержать любопытство.

«Всё в полном порядке, муж мой, – ответила Аниель.

«Кухари трудятся не покладая рук».

Долмех, позабыв о своём стройном образе, бросился проверять столы. Его жадный взгляд скользил по изобильным яствам, словно голодный волк, почуявший добычу.

Баранина источала аппетитный аромат, соусное мясо томилось в глиняных горшочках, рыбные блюда, фаршированные травами и специями, ждали своего часа. Пироги с треской соседствовали с пирогами, наполненными лесными ягодами. Десерты поражали разнообразием: заварной крем с ромом, фруктовые лакомства, ягодные морсы. Ржаные лепёшки и пшеничный хлеб источали тепло и аромат свежей выпечки.

«А напитки? – спросил Долмех, потирая руки.

«Бочки с эллинским вином готовы? Медовуха разлита? Вересковый эль?».

«Всё готово», – спокойно ответила Аниель.

«Можешь не беспокоиться».

Ворота со скрипом распахнулись, и в проём осторожно вступил Део, ловко балансируя копьём, чтобы не задеть дверной косяк. Его шаги были почти бесшумны, словно тень скользила по полу.

«Повелитель», – произнёс он, склонив голову в глубоком поклоне.

«Прибыли первые гости. Вождь Энфрит со своей дочерью Галеной почтили нас своим присутствием».

Долмех, погружённый в тщательную проверку бочек с вином, на мгновение замер, а затем его глаза заблестели от предвкушения. Не скрывая радости, он кивнул:

«Проси их сюда!»

В ту же секунду в зал вступил Энфрит. На груди его сиял медальон в форме ястреба. Роскошная накидка из редкого меха переливалась всеми оттенками золота и бронзы, создавая вокруг него ауру благородства и силы.

Рядом с ним, словно солнечный луч, скользила Галена. Её бирюзовое платье струилось при каждом движении, а маленькие, но удивительно длинные косы, похожие на огненных змеек, развевались вокруг головы, создавая мерцающий ореол из рыжих прядей. Её взгляд был скромно опущен вниз, но даже в этом жесте чувствовалось внутреннее достоинство. От целительницы исходил тонкий аромат благовоний и лесных трав, который наполнил зал свежестью и чистотой.

«Кого я вижу! Мой почтенный друг со своей прекрасной дочкой!» – воскликнул Долмех, отрываясь от бочек с вином.

«Как же я рад видеть вас в моей скромной обители!»

Энфрит склонился в почтительном поклоне, его голос звучал торжественно:

«Для нас большая честь разделить ужин с вождём племени Руадри и королевской советницей, прибывшей к нам по долгу службы».

Долмех рассмеялся, его глаза искрились теплом и искренней радостью.

«Да брось ты эти торжественные речи, Энфрит! Пока Амеша не пришла, можно говорить открыто! – с улыбкой произнёс он, жестом приглашая гостей к столу.

«Пойдём лучше выпьем за наш союз!»

Слуги начали разливать медовуху в кубки, подносили яства. Постепенно общение становилось всё более непринуждённым и доверительным, но Галена оставалась в напряжении. Несмотря на попытки Долмеха разрядить атмосферу шутками, тревога не покидала её. Приближение королевской особы не давало ей покоя. Не доверяя своим Фуриям, она держала в голове чёткий план действий: при малейшей опасности сослаться на недомогание и вернуться в гостевой дом. Её пальцы нервно теребили край платья, а взгляд был направлен на пламя одного из факелов.

«Она нас боится», – прошелестел голос одной из Фурий в её сознании, холодный и насмешливый.

«Мы же плохие», – с издёвкой добавила вторая, залившись смехом.

«Я вас не боюсь!» – мысленно огрызнулась Галена, стараясь не выдать своего смятения.

«Просто вы часто всё портите», – добавила целительница.

«Ты сама всё портишь! Мы – это ты!» – парировала одна из Фурий, не собираясь отступать.

«Лучше помолчите, если не хотите, чтобы я разозлилась!» – предупредила Галена, чувствуя, как внутри закипает раздражение.

«Лучше внимательнее смотри на факел, дурочка!» – обиженно бросила одна из Фурий, и в её голосе проскользнула нотка угрозы.

Галена глубоко вздохнула, вглядываясь в пляшущие языки пламени. Ей нужно было собраться с мыслями и сохранить хладнокровие перед встречей с королевской особой. Девушка изо всех сил старалась держать себя в руках, не позволяя внутреннему смятению взять верх над её рассудком. Конфликт с Фуриями терзал её душу, но сейчас было не время поддаваться эмоциям. Слишком многое стояло на кону – судьба её народа, жизнь отца и, возможно, будущее всего королевства. Она не имела права на слабость. Однако, Тьма тоже не собиралась отступать…

Пламя вдруг ожило, затрепетало, словно пробудившись от долгого сна. Огненные языки вытянулись, изгибаясь в причудливом танце, и в их мерцании начали проступать размытые образы. Галена, заворожённая этим зрелищем, невольно подалась вперёд, вглядываясь в пляшущие всполохи.

Сначала ей показалось, что это просто игра теней – будто песок, поднятый ветром, рисует на стенах причудливые узоры. Но постепенно эти узоры начали складываться в нечто большее. В колеблющемся свете факела проступили смутные очертания кораблей, чьи паруса, будто охваченные пламенем, развевались на несуществующем ветру. Мачты падали одна за другой, словно тонкие тростинки, а вокруг них кружились тени воинов.

Галена различила мелькание мечей и копий, но всё было размыто, словно увиденное сквозь пелену дождя. Волны накатывали одна на другую – не морские, а людские, тёмные на светлых, светлые на тёмных. Галена почувствовала, как земля уходит из-под ног, как холод сковывает сердце. Она не могла понять, что видит – то ли это прошлое, то ли будущее, то ли просто игра теней в пламени факела. В воздухе повисло тяжёлое предчувствие беды.

«Что с тобой, дочь? Тебе плохо?» – голос Энфрита донёсся будто издалека, сквозь пелену видения.

Галена вздрогнула, возвращаясь в реальность. Пламя факела снова стало обычным, тени успокоились, а образы растаяли, оставив после себя лишь тревожное послевкусие.

«Не волнуйся, отец! Приму отвар, и мне станет легче», – прошептала она, доставая из поясной сумки целебное снадобье.

Её сердце продолжало биться учащённо, а в сознании всё ещё кружились обрывки размытых образов. Она понимала – это было не просто видение, а предупреждение, чей смысл пока оставался для неё загадкой.

Внезапно во дворе раздался оглушительный грохот, подобный удару небесного молота. Земля под ногами содрогнулась от ритмичного топота. Тяжёлые ворота затрепетали под мощными ударами. Два стражника в сверкающих доспехах, словно высеченные из единого куска стали, синхронно навалились на створки. С протяжным, протестующим скрипом, будто не желая пропускать столь знатных гостей, ворота медленно распахнулись, открывая взору величественную процессию.

В зал вступили королевские воины. Их доспехи, выкованные лучшими мастерами Альбы, переливались в свете факелов всеми оттенками серебра и золота. Каждый стражник двигался с безупречной выправкой, чеканя шаг так ровно, что казалось, будто они шагают по натянутой струне. Их щиты, украшенные золотым гербом королевства, образовывали сверкающий коридор, ведущий к центру зала.

Когда стража заняла свои позиции, образуя живой коридор, в зал вошла королевская советница Амеша. Её сопровождал верховный друид Зинбель, чей древний посох с хрустальным навершием сверкал словно сказочный алмаз. За ними следовала Катрина, невозмутимая, молчаливая и грозная.

Амеша и Зинбель увлечённо беседовали о древнем наследии предков и сохранившихся языческих святынях острова. Их разговор был настолько непринуждённым и доверительным, что вождь Долмех почувствовал, как внутри него закипает жгучая зависть и раздражение. Как получилось, что верховный друид оказался ближе к королевской советнице, чем он сам – вождь туата Руадри?

С трудом подавив вспышку негодования, Долмех выпрямился во весь рост и изобразил учтивый поклон, который, однако, вышел несколько натянутым.

«Ваше Величество, для нас честь принимать вас в моём скромном жилище, – произнёс он с лукавой учтивостью.

Стоявшие чуть позади вождя Энфрит и Галена поспешно присоединились к приветствию, склонив головы в почтительном поклоне. Их движения были более естественными и искренними, чем у Долмеха. Взоры Её Величества тотчас обратились к Энфртиу и его дочери, словно она заметила в их взглядах неподдельную прямоту.

Её глаза, привыкшие читать между строк, внимательно изучали каждого из присутствующих, пытаясь разгадать их истинные намерения. В зале повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь едва слышным потрескиванием дров в очаге и тяжёлым дыханием Долмеха, который изо всех сил старался сохранить маску учтивости.