И вот, казалось бы, чего еще желать мне, мужчине, разменявшему четвертый десяток?
Деньги? Их хватит на две жизни вперед. Женщины? Их – как звезд на ночном небе. Машины, яхты, квартиры… даже дом на побережье возвел, с видом на закат.
Чего еще желать для полного счастья, спросите вы?
Маленькую, хрупкую фею, что сидит за соседним столиком в ресторане, и взгляд которой проникает прямо в душу.
И вот сижу я, лощеный и успешный, а сердце колотится, как у мальчишки-юнца. Смотрю на неё украдкой, боясь спугнуть неземное видение. В ней нет ни грамма показного лоска, которым так щедро приправлен мой мир. Ни бриллиантов, ни дизайнерских нарядов. Лишь простое платье, подчеркивающее хрупкость фигуры, и волосы, рассыпавшиеся по плечам мягкими волнами.
Что-то в ней заставляет меня забыть о всех тех женщинах, что висли на мне, как драгоценные украшения. О тех, кто ценили меня за деньги, за положение в обществе, за возможность прикоснуться к моей "успешной" жизни. В ней нет ни капли корысти, лишь чистота и невинность, словно она явилась из другого мира, где не знают о лицемерии и фальши.
Я наблюдаю за ней, как она смеется над чем-то, сказанным её спутником.
В этом смехе нет притворства, он искренний и заразительный. Она не пытается произвести впечатление, не выставляет себя напоказ. Просто живет, просто дышит, просто излучает свет, который проникает в мою душу и заставляет её дрожать от восторга.
Я вдруг осознаю, насколько пуста и фальшива моя жизнь. Все эти атрибуты успеха – лишь маска, за которой я прячу свою истинную сущность. Боюсь признаться себе, что за всем этим блеском и мишурой скрывается одинокий и потерянный человек, жаждущий настоящей любви и тепла. И вот она, эта хрупкая фея, словно луч надежды, пробившийся сквозь мрак моего существования.
Внутри меня разгорается неистовое желание подойти к ней, заговорить, узнать её имя. Но что я скажу? Как объяснить ей, зачем преуспевающему мужчине, окруженному роскошью, нужна такая простая и невинная девушка?
Из размышлений меня выдергивает картина, как ее спутник берет ее за руку и прикасается своими губами к тыльной стороны ее маленькой ладошки.
Ревность обжигает горло, как глоток крепкого виски. Кто он? Брат, друг, возлюбленный? Неважно. Важно лишь то, что он рядом с ней, а не я.
Я с силой сжимаю бокал, чувствуя, как хрусталь впивается в пальцы. Ярость и досада смешиваются в гремучий коктейль. Кто я такой, чтобы претендовать на ее внимание? Богатый, успешный… но такой одинокий. Он же, судя по всему, просто счастлив быть рядом с ней.
Наблюдаю, как они встают из-за стола. Она нежно улыбается ему, и он что-то шепчет ей на ухо.
Они направляются к выходу, и я, повинуясь внезапному порыву, поднимаюсь со своего места. Не знаю, что скажу, что сделаю, но не могу просто так отпустить ее. Нужно хотя бы попытаться.
Опережаю их у дверей, будто случайно оказавшись на пути. Она поднимает на меня свои огромные, чистые глаза, и я тону в их бездонной глубине. Забываю все заготовленные слова, чувствую себя полным идиотом.
– Выйдешь за меня замуж?
Слова вырвались прежде, чем я успел их обдумать. Тишина повисла в воздухе, нарушаемая лишь приглушенным гулом ресторана. Её глаза расширились от удивления, а спутник рядом с ней замер, словно каменная статуя. На его лице отразилось сложное сочетание недоумения, гнева и презрения.
Она молчала, и каждая секунда казалась вечностью. Я чувствовал, как кровь приливает к лицу, а сердце бешено колотится в груди. Только сейчас осознал всю нелепость и безумство своего поступка. Какой же я идиот! Как можно было выпалить такое незнакомому человеку? Тем более, в присутствии другого мужчины.
Наконец, она нарушила молчание тихим, почти неслышным голосом:
– Простите, но вы ошиблись. Я не знаю вас.
Щеки ее покрылись легким румянцем, а во взгляде мелькнула тень испуга. Я увидел, как она инстинктивно прижалась ближе к своему спутнику, словно ища у него защиты. Он же, наоборот, выпрямился во весь рост, испепеляя меня взглядом. В его глазах читалось неприкрытое презрение к моей наглости.
– Вам, наверное, стоит извиниться, – процедил он сквозь зубы, его голос был тих, но в нем чувствовалась стальная угроза. – Моя невеста не заинтересована вашим… предложением.
– Время покажет,– сказал я, слегка улыбнувшись.
Но внутри все сжалось в комок безумия. Её глаза – эти огромные, испуганные, но такие живые глаза – вонзились в меня, и я понял: я не могу просто так отпустить её. Не сейчас. Не после того, как она уже вошла в мою жизнь, пусть даже на секунду.
Они прошли мимо, оставив меня стоять у дверей, сжимая в руке воображаемый бокал, который уже разлетелся на осколки где-то в глубине моего сознания. Я видел, как он обнял её за плечи, как она чуть прижалась к нему, словно ища защиты. От меня.
От меня.
Кровь стучала в висках, и я вдруг осознал, что готов на всё. На любую глупость, на любую подлость, лишь бы снова увидеть её.
Я проследил за ними.
Не сразу, конечно. Сначала сделал вид, что просто вышел подышать воздухом, будто случайно оказался на той же улице. Они шли неспешно, смеялись, и каждый её смех вонзался мне в сердце, как лезвие. Он держал её за руку, и я представлял, как переламываю ему пальцы один за другим.
Я шел за ними на почтительном расстоянии, прячась в тени фонарей, но не теряя их из виду. Они казались такими… правильными. Её смех, его улыбка, их переплетенные пальцы – всё это вызывало во мне ярость, от которой сводило челюсти.
Невеста.
Это слово звенело в голове, как набат. Он назвал её своей невестой. Но разве может она принадлежать ему, если я уже чувствую, что она моя?
Я достал телефон и сделал несколько снимков издалека. Её профиль, её походка, её улыбка. Потом набрал номер своего помощника.
– Мне нужна информация,– говорю я в трубку. – Найди всё, что можно, об этой девушке. И о её ухажере. Имена, адреса, телефоны, всё, что угодно. И чтоб через час у меня было полное досье на них обоих.
Я знал, что это неправильно. Знал, что вторгаюсь в чужую жизнь. Но ничего не мог с собой поделать. Она стала моей одержимостью, моим наваждением. И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы заполучить её.
Они исчезли за поворотом, растворившись в ночном городе, но их тени продолжали танцевать у меня в глазах. Вернувшись в пентхаус, я заставил себя ждать, уставившись в окно на мерцающие огни. Каждая минута длилась годами.
Ровно через час в дверь постучали. Вошел Марк, мой помощник, с папкой в руках. Его лицо было бесстрастно, но в глазах читалось осуждение. Он знал меня слишком хорошо.
– Всё, что смог найти, – протянул он документы, будто передавал яд. – Её зовут Алиса Воронцова. Девятнадцать лет. Работает библиотекарем. Живёт с матерью в старом районе, ипотека…
Я перебил его, листая страницы: фотографии из соцсетей, адрес, расписание. Она – утренний кофе в крошечной кафешке, вечерние прогулки с тем самым ним. Степан Григорьев. Юрист. Скромная фирма. Чистые кредитные истории, ни единого пятна. Идеальная картинка, от которой закипала кровь.
Я захлопнул папку. Идеально – это скучно. А скука – это то, что я презираю больше всего на свете. – Марк, – сказал я, не отрывая взгляда от ночного города. – У Степана Григорьева не должно быть безупречной кредитной истории. И у его фирмы тоже. Пусть найдут что-нибудь… компромат, долги, связи с криминалом. Что угодно, чтобы он выглядел… менее привлекательным. Марк вздохнул. Он понимал, что возражать бесполезно. – Будет сделано, – ответил он, потупив взгляд. – Но… вы уверены, что это правильный путь? Она ведь… – Не твоё дело, – оборвал я его. – Просто сделай, что я сказал.
В следующие дни я жил только Алисой. Следил за ней издалека, изучал её привычки, её маршруты. Знал, какую булочку она покупает на завтрак, какую книгу читает в парке. Чувствовал себя одержимым, но эта одержимость приносила какое-то болезненное удовлетворение. Я был готов перевернуть мир, чтобы она стала моей.
Я стоял у окна её дома.
Не сразу, конечно. Сначала просто проезжал мимо на машине, делая вид, что случайно свернул не туда. Потом начал гулять по её району, будто меня привлекала старинная архитектура. А теперь вот – прячусь в тени деревьев напротив её подъезда, как самый настоящий маньяк.
Она вышла в семь утра.
Свежий ветер играл её волосами, а солнце золотило кончики ресниц. В руках – потрёпанная книжка и термос. Наверное, кофе. Я представлял, как подхожу, говорю что-нибудь остроумное, и она улыбается. Но вместо этого просто стоял, сжимая кулаки, пока она скрывалась за поворотом.
Марк докладывал мне каждый день.
Степан Григорьев задержан на 48 часов по подозрению в отмывании денег. Его фирма получила внезапную налоговую проверку. Кредиторы начали названивать Алисе, спрашивая, где он.
Я кивал, не отрываясь от экрана, где в реальном времени транслировались кадры с камеры, установленной напротив её работы. Она выглядела уставшей. Глаза – чуть припухшие, будто плакала.
Хорошо.
Боль – это рычаг. Страх – крюк, на который можно подцепить душу. Я знал это лучше, чем кто-либо.
На третий день она не пошла в библиотеку.
Я замер. Просмотрел записи с её дома – не выходила. Позвонил Марку, приказал срочно выяснить, что случилось. Через час он прислал сообщение:
– Вызвала скорую. Температура 40.
Я купил лекарства.
Не знаю, зачем. Просто встал, поехал в первую аптеку и скупил половину ассортимента: жаропонижающие, витамины, даже какой-то детский сироп «от кашля с малиной», потому что вспомнил, как мать в детстве давала мне его.