Короны Ниаксии. Певчая птица и каменное сердце. Книга первая из дилогии о тенерожденных

Глава вторая

Сразу стало понятно, что все многочисленные слухи о нем – правда.

Даже люди всё знали о королях Обитр, земли вампиров. Как-никак, у вампирских правителей были века, чтобы выстроить свои мифические дворцы, выкованные в пламени их кровавых деяний.

В землях человеческих народов о них шепотом говорили как о чудовищах.

В Обитрах же их считали чуть ли не богами.

За долгие годы я успела переслушать все истории. Винсент, отец Орайи и бывший король ночерожденных, был словно обнаженный клинок: убийца хладнокровный, как сама ночь. Данте, король кроверожденных, был хищный зверь, какого свет не видывал: сплошные зубы и когти. Когда-нибудь наверняка сложат и будут шепотом рассказывать также легенды и о Райне с Орайей, и мне уже не терпелось их услышать.

Но все это меркло перед Раулем, королем Дома Тени.

Он был старшим из вампирских королей, и ему дольше всех удавалось оставаться во власти. Как и большинство правителей-вампиров, он сорвал корону с отрубленной головы своей предшественницы, собственной матери, не успев вытереть клинок после ее убийства. Два века назад Рауль чуть ли не полностью уничтожил Дом Крови без единого сражения, полагаясь вместо воинов на пытки и шпионов. Поговаривали, что он умеет срывать из чужой головы мысли, как виноград с лозы, и с той же легкостью их давить. И что он и без цепей превратит кого угодно в раба.

Пока я была человеком, я любила эти истории, потому что мне нравились сказки. Я и воспринимала их как вымысел. Считала мифами и легендами.

Но сейчас, когда король тенерожденных смотрел на меня и я чувствовала, как само его присутствие давит на ум, словно ночь, набрасывающая свой покров на горизонт, я понимала, что ошибалась. Все это наверняка было правдой.

То ли человек во мне испытывал бессознательное желание повернуться и убежать прочь.

То ли это вампир животным инстинктом опознавал более сильного.

Но так или иначе я никуда не побежала. Хотя, вообще-то, и стоило.

Вместо этого я сделала то же, что и всегда: улыбнулась этому негодяю самой широкой и ослепительной своей улыбкой.

Светловолосая женщина рядом с королем – явно жена – взирала на меня с гневом чуть более утонченным, но отнюдь не менее яростным, чем у ее мужа. Она стояла неподвижно, не дыша, под руку с Раулем. И смотрела на меня так, словно ей не терпится вонзить зубы мне в горло.

От блондинки исходила опасность. Этакое потайное лезвие, приближения которого никто не замечал, наблюдая за мечом ее супруга.

Кто-то грубо толкнул меня в спину, видимо рассчитывая, что я упаду на колени, но я удержалась и высоко подняла голову, когда Эгретта прошла мимо.

– Отец, я захватила ее сама. – Голос раздувшейся от гордости молодой женщины наполнил зал. – На это потребовалось некоторое время, но в конце концов мои шпионы разведали, где она обитает. Оказалось, всего в нескольких милях к северу от наших границ. Мерзавку наверняка подослал Дом Ночи. Я хотела было убить ее прямо сразу, на месте, но потом подумала… – По ее накрашенным рубиновой помадой губам растеклась зловещая улыбка. – Может быть, ты захочешь сам вонзить зубы ей в горло.

Я сложила все вместе.

Мое платье. Бал. Голос Эгретты – слишком громкий, слишком уверенный, слишком жестокий. То, как она каждые несколько секунд поглядывала на отца, словно бы не могла дождаться конца собственной речи, чтобы увидеть его реакцию.

Мне хорошо удается распознавать, что у окружающих на уме. И сейчас я смотрела на Эгретту и видела отчаяние.

Эта женщина использовала меня как хитроумную уловку, чтобы снискать милость отца. Получить то, чего ей, видимо, никогда не удавалось добиться.

Заберите меня боги. Мне предстоит умереть, оказавшись пешкой в чьей-то семейной драме.

Рауль глядел на меня немигающими глазами, лишенными возраста.

– Дом Ночи… – медленно произнес он, и смех его змеей пополз по воздуху.

Его злобная радость вонзилась мне прямо в мозг.

Он рывком поднялся:

– Королевство ворон и летучих мышей подсылает ко мне шпионов? Никогда прежде Некулай не доходил до такой наглости.

Я моргнула и нахмурилась.

Некулай? Некулай был королем Дома Ночи еще до Райна и Винсента – он умер несколько сотен лет назад.

Довольные смешки среди веселящихся гостей утихли. Все обменивались неловкими взглядами. Эгретта сделала еще один шаг вперед. Ее глаза метались от толпы вампиров к отцу и обратно.

– Некулай заслужил видеть крах своего королевства, что и получил сполна, – сказала она. – Да, отец, ночерожденные всегда были чересчур наглыми.

Слабая попытка прикрыть его ошибку. Не сработало.

Лоб Рауля недоуменно нахмурился. Король потер висок.

– Винсент… – проговорил он, словно бы напоминая себе. – Неужто у Винсента хватило духу подослать ко мне шпионов? Да я их… Я их ему по кусочкам верну, как раньше… – Рауль резко повернулся к жене, злобно кривя губы. – Этого нельзя было допускать. Где Малах? Приведите его ко мне.

Гнев еще на одного мертвого короля. Приказ позвать своего погибшего сына. Что-то тут явно не так.

– Идите и приведите его! – заорал он так, что воздух просто взорвался и разлетелся на куски.

Я сложилась пополам от боли, внезапно пронзившей мозг. В ушах завибрировал низкий гул. В зале вдруг потемнело, со стен закапали тени, будто кровь из рассеченного горла. Стало трудно дышать. И думать тоже. Правда, мне удалось приподнять голову и увидеть, как остальные гости тоже схватились за виски. Поставщики человеческой крови осели на пол, у них закатились глаза и на губах забулькала пена.

Королева оперлась на руку мужа. Она сунула ему в руку бокал и помогла отпить вина. Король сделал большой глоток.

А потом так же внезапно все прекратилось. Звук, боль, темнота исчезли.

Я выпрямилась, хотя меня все еще потряхивало от внезапной вспышки ярости, которую только что продемонстрировал Рауль. Гости приходили в себя, потирая глаза и лоб. Я ожидала от них какой-то реакции, но все восприняли случившееся как должное.

Значит, подобное происходило уже не первый раз.

Здоровье Рауля определенно расшаталось. Несмотря на все могущество, он был такой древний, что, теряя силы, неизбежно утрачивал контроль над своей магией. И это не просто позор для Дома Тени. Это… опасность.

Король Дома Тени стал серьезной обузой.

Похоже, у меня на лице было написано, что я все поняла, потому что Эгретта глянула на меня, и я услышала в голове ее голос: «Ни слова, шпионка. Не вздумай что-нибудь сказать».

Но лицо Рауля уже разгладилось, глаза посветлели. Он подошел ко мне. Вампиры с возрастом теряют множество эмоций. Раулю, древнему старику, уже не надо было даже моргать.

– Ты убила моего наследника, – заявил он.

Король так бесцеремонно расчленял на части мои воспоминания, словно делил на дольки апельсин. Я снова почувствовала у себя в руках меч. Ощутила вкус крови принца, брызнувшей мне в лицо. В ту ночь я не стала при Орайе слизывать эту кровь с губ. Как ни нравился мне ее железный привкус.

Магия короля Дома Тени вызывала у меня отвращение. И все же она взывала к моей и наоборот, ощущая в Рауле часть того, кто обратил меня.

– Отец, мой подарок тебе – не только воздаяние, – промолвила Эгретта. – Да, эта девчонка убила Малаха. Но мы все знаем, что она при этом действовала не одна. Казни ее за страшное преступление. Верни ее Дому Ночи по частям. Покажи королю-рабу и королеве-полукровке, что́ мы думаем об их предательстве.

Тут мое сердце перестало биться.

Я представила себе, какие лица будут у Райна и Орайи, когда им принесут посылку с моей головой. Да они ведь начнут войну, чтобы отомстить за меня. И потерпят поражение, ибо их едва лишь родившаяся власть еще слишком слаба. Ради меня они доведут Дом Ночи до погибели. Без колебаний, без лишних вопросов. Я сбежала, чтобы защитить своих друзей, а теперь получается, что все равно их уничтожу.

Рауль явно заинтересовался предложением дочери и на некоторое время задумался.

Он отвлекся совсем ненадолго, однако я получила передышку, чтобы спрятать эмоции за возведенные мысленно стены. И выдавила из себя смешок.

– О боги. Как лестно, что вы считаете мою персону столь важной. Но хочу сказать, что королю с королевой Дому Ночи на меня ровным счетом…

– Молчи, – приказал Рауль.

Мой рот сам собой закрылся. Меня замутило, и навалилось желание подчиняться.

«Молчи. Молчи. Молчи».

Король поднял мне подбородок. У него была слишком гладкая, слишком холодная кожа. Неприятное прикосновение, но я не могла заставить себя отпрянуть. Он скользнул мне в ум, и я лихорадочно захлопнула двери, как будто я дочь-подросток, прячущая от родителей в шкафу любовника.

Но Рауль все равно вернулся к этому воспоминанию: о смерти своего сына. Воспоминанию о лице, которое так походило на его лицо, о глазах, которые остекленели и опустели, когда я вонзила меч принцу в грудь. Король разматывал это воспоминание снова и снова.

И в этот момент я поняла, что прекратить надвигающееся нет никакой возможности.

Наконец Рауль отпустил меня и велел:

– На колени.

«На колени. На колени. На колени».

Я рухнула на пол, стукнувшись коленками о мрамор.

Мне предстояло умереть.

– Хороший подарок, дочка, – зазвучал его голос. – Покажем-ка Дому Ночи, как мы поступаем с убийцами.

Слезы ожгли мне глаза. Радостное хихиканье толпы слилось в неровный шум. Эгретта отдала стражнику какое-то приказание, но я ее не слушала. Гости рассмеялись. Мечи покинули ножны. Момент исполнения приговора приближался.

Мои мышцы сковало велением Рауля, так что я повалилась на землю. Да и сражалась бы я, даже если бы могла? Сколько можно избегать смерти? Мне казалось, что я должна была погибнуть еще в первую же ночь, когда мой бог окончательно меня оставил. Я так долго ждала прощения грехов. И теперь уже никогда его не получу.

Может быть, смерть – это лучший исход.

Но… боги… А как же Райн и Орайя? Ну да, это единственная несправедливость: мою смерть используют, чтобы их уничтожить.

Получается, что я тоже их предала. Как и остальные.

Кто-то схватил меня за волосы, откинул голову назад, чтобы открыть горло.

Поднялся клинок…

– Прекратите! – прогремел по всему залу низкий голос. – Остановитесь! Она нужна мне!

Глава третья

Мгновение тишины.

Прошла секунда, потом другая.

Я открыла глаза. Потребовалось некоторое время, чтобы понять: я все еще жива.

Давление воли, исходившее от Рауля, отпустило меня. Правда, стоявший сзади стражник все еще держал меня за волосы, заставляя сгибать шею. Я видела, что король смотрит куда-то мимо меня, на дверь. Он застыл с поднятой рукой – безмолвный приказ, который только что спас мне жизнь.

На какое-то время.

Гости умолкли и обменивались потрясенными взглядами. Они тоже взирали на того, кто стоял у дверей.

– Убожество, – медленно сказал король, вытащив на свет слово, сочащееся ядом.

Позади него рассмеялась Эгретта:

– Мстишь за нашего брата, убожество?

Нашего брата?!

Я рылась в памяти, вспоминая, что знаю о королевской семье Дома Тени. У Рауля двое законных детей – по крайней мере, было, пока я не убила одного из них. Но я слышала также и о третьем его ребенке. Старая история, с тех пор прошло уже несколько веков. Незаконнорожденный сын, который когда-то командовал всей армией шпионов Рауля, пока не…

Что с ним случилось? Разве он не погиб?

– Мертвый пленник бесполезен, – произнес все тот же низкий голос. – Убить ее сейчас было бы глупой ошибкой.

«Глупой ошибкой».

Он только что назвал короля Дома Тени глупым.

Все, кто находился в зале, затаили дыхание. Лицо Рауля застыло, как мертвое.

– Отец, это было бы… недальновидно, – проговорил мужчина, пытаясь смягчить свои слова, но что сказано, то сказано.

Мгновение я не сомневалась: Рауль едва сдерживается, чтобы не приказать немедленно лишить жизни нас обоих.

Почему же он этого не сделал? Короли Обитр забирали жизни и за гораздо меньшие проявления неуважения.

Но Рауль лишь холодно осведомился:

– Зачем ты здесь?

– Наверное, я пришел потому, что сыну подобает присутствовать на праздновании дня рождения отца.

Эгретта фыркнула.

– Элиас, откинь-ка ты ковер в сторону, – громким шепотом велела она телохранителю. – Этого всего пару веков назад выпустили из клетки. Сомневаюсь, что он приучен соблюдать чистоту в доме.

Толпа захихикала.

Но король снова поднял руку, на этот раз наставив ее не на стражу, а на дочь и гостей. И потер висок, словно бы у него внезапно началась сильная головная боль.

– Довольно. Довольно! – Он повернулся и сурово посмотрел на вновь прибывшего. – Азар, говори что собирался. Я уже устаю, и меня начинает мучить жажда, а ни то ни другое не способствует терпеливости.

Азар.

Кровь застыла у меня в жилах.

Это имя было недостающим фрагментом мозаики, и теперь все мои размытые знания, почерпнутые из легенд, резко сложились воедино. Все встало на свои места.

Азар Волдари. Хранитель призраков.

Истории, которые про него рассказывали, больше подходили мифическому герою, чем реальному существу, даже по меркам жутких вампирских преданий. Все эти легенды разом пронеслись у меня в памяти: мрачные сказки о пытках и шпионском ремесле, кровавых поручениях и еще более кровавых средствах их исполнения. У любого короля есть тот, кто выполняет для него грязную работу.

Я уже очень и очень долгое время ничего не слышала про Азара Волдари. Боги, я даже считала, что он давно мертв, а точнее, что его на самом деле никогда и не существовало.

Если это мой спаситель, то, может быть, смерть и вправду избавление.

Я попыталась поднять голову, но стражник снова толкнул ее вниз, так что щека прижалась к полу.

Тишину нарушили шаги.

Они были размеренными. Медленными. Выверенными.

В поле моего зрения оказалась пара сапог – некогда изящных, но сейчас изношенных и потертых, так что изумрудно-зеленый цвет превратился почти в черный. Меня овеяло холодным цветочным ароматом, он казался мучительно знакомым, но исчез раньше, чем я смогла понять, что же это такое.

Я снова попыталась поднять голову, но охранник тут же толкнул ее обратно, на этот раз так сильно, что я стукнулась о мраморный пол. Из глаз посыпались звезды.

– Ах ты, зараза! – прошипела я.

– Ну хватит, – отрезал голос. – Пусть она встанет.

Перед глазами все плыло: и от удара, и под воздействием магии Рауля. Я оперлась на руки. Пол вдруг накренился.

Боги. А смогу ли я встать?

«Сможешь», – прошептал голос у меня в уме. Хотя, возможно, я просто себе его выдумала.

Подняв голову, я разглядела протянутую мне руку: загорелая кожа и тонкие пальцы.

Но я не взялась за нее. Я заставила себя встать без посторонней помощи, чуть не качаясь, превозмогая тошноту. И вот я наконец увидела Хранителя призраков.

Я не собиралась ахать, но все получилось как-то само.

Наверное, когда-то этот мужчина был очень хорош собой, красив утонченной красотой. Лицо одухотворенное, с правильными чертами. Волевой подбородок, брови вразлет и пронзительные, почти черные глаза. Точеные ноздри, которые слегка раздулись от любопытства, когда он встретился со мной взглядом. Густые темные волосы, некогда изящно подстриженные, но давно уже отросшие, волнами ниспадали на лоб. Он был очень высок и широкоплеч, а расстегнутая верхняя пуговица рубашки открывала мускулистую грудь. И нигде ни единой морщинки или каких-либо иных признаков возраста – все стерло омерзительное совершенство вампира.

Однако на этом совершенство и заканчивалось.

Хоть я за всю свою жизнь путешествовала немало, таких шрамов еще ни разу не видела.

Они расползались по левой стороне лица Азара Волдари, будто колючие плети растений. Иссиня-черные шрамы глубоко вгрызались ему в плоть, словно бы то, что нанесло их, когтями продиралось через мышцы и кости к самой его душе. Они бежали из-под воротника, вились вверх по шее, через подбородок, скулы, ухо. А левый глаз…

Был лишен зрачка. И радужной оболочки. Этакое море серебристых облаков, которые сменяли друг друга в постоянном движении, испуская завитки дымного света.

Откуда это у него? Любопытная жрица внутри меня, девочка, которая когда-то посвятила жизнь изучению магических возможностей мира, оживилась. Я пялилась на сына Рауля, не в силах отвести взор.

Азар долго смотрел мне в глаза. Я поняла, насколько долго, только когда он отвернулся и кашлянул. Он покосился на мои скованные запястья.

Длинные пальцы опустились мне на руку. От их прикосновения у меня по коже пошли мурашки. Где-то глубоко в груди зашевелилось дурманящее чувство, толкаясь в грудную клетку.

Азар моргнул, еще на долю секунды встретился со мной глазами и отвел взгляд. Я почувствовала с его стороны краткий всплеск удивления, которое он сумел скрыть гораздо лучше, чем я.

Одним резким движением Азар вздернул рукав моего платья.

Я попыталась спустить его обратно, но Азар крепко держал меня за запястье. От овевавших руку потоков прохладного воздуха мне становилось неловко. Не хотелось туда смотреть. Но взгляд все равно упал на кожу.

И тут я сама себе показалась лицемеркой: разве можно ужасаться ранам Азара, когда мои собственные шрамы выглядят такими пугающими. Я старалась смотреть на них только по необходимости. И здесь, на свету, меня снова передернуло от того, какими уродливыми они стали.

Поначалу раны были небольшими и скапливались на сгибе локтя. После того как меня обратили, каждый раз, когда я применяла магию Атроксуса – пламя или силу солнца, – меня вознаграждал очередной ожог. Я была так благодарна своему богу, который по-прежнему разрешал мне практиковать магию даже после обращения, что не обращала внимания. Большинству тех, кто поклонялся богам Белого пантеона, и близко так не повезло. Да и вообще: разве я не заслужила это наказание за то, кем стала? Как-никак, солнечный свет – враг вампиров, такова уж их природа.

Но с годами ожоги становились сильнее. А уж в последний год, когда Атроксус полностью лишил меня магии, – совсем беда. Шрамы теперь бежали от запястья вверх к локтю. Некоторые сочились гноем и черной кровью – самые свежие, новые: то были следы бесплодных попыток призвать пламя в тюремную камеру.

На руках у меня уже не осталось ни одного нетронутого куска кожи.

Осторожно, обходя самые свежие раны – необъяснимое проявление сострадания, – Азар закатал мне рукав выше локтя.

– Взгляните на это, – сказал он.

Эгретта и ее телохранитель встали рядом с королем. Теперь все трое смотрели туда же, куда и Азар: вниз, на мою татуировку, уже едва заметную под зарубцевавшейся кожей.

Боги, какая же она стала уродливая…

Когда-то чернила были яркие, как рассвет, который татуировка символизировала, и сияли благословением Атроксуса. У меня на руке сидела на фоне пламени золотая птица, обвивавшая мой локоть перьями: феникс, символ ордена Предреченной Зари. По крайней мере, так было задумано. Помнится, Сейша посмеялась надо мной, впервые увидев татуировку, потому что я принесла мастеру рисунок птицы, больше похожей на обычного вьюрка, чем на феникса.

«Что ж, это в твоем духе, – заметила сестра, укоризненно качая головой. – Что-то внезапно взбрело тебе в голову – и пожалуйста, на руке остался какой-то ужас».

«Ничего и не ужас, – отвечала я, нежно поглаживая татуировку. Кожа в том месте, где ее набили, все еще побаливала. – Очень даже дружелюбная птичка».

Так вот, дружелюбным мой феникс теперь уже больше не выглядел. Да и вообще с трудом можно было понять, что изображено на татуировке. Чернила потускнели и расплылись, сияние давно угасло, оттенки розового, золотого и красного смазались, превратившись в коричневую кашу.

Рауль, Эгретта и Элиас, кажется, остались равнодушны.

– И что? – спросила принцесса, явно раздосадованная тем, что ее шикарный подарок оказался с таким изъяном.

– Это символ ордена Предреченной Зари, – пояснил Азар. – С Пьющими зарю можно проделывать намного более полезные вещи, чем кромсать их на куски.

Я была изумлена – даже, пожалуй, восхищена – тем, что он так много знает о человеческих народах и определил мою принадлежность к секте Атроксуса по одной лишь татуировке. Но еще сильнее я удивилась, услышав про Пьющих зарю. Так меня уже очень и очень давно никто не называл.

– Неужто упустишь возможность убить ее из-за какой-то старой татуировки? – фыркнула Эгретта.

Азар смерил сестру презрительным взглядом.

– Магия Атроксуса – редкое богатство в Обитрах. Мне это нужно для дела.

Он произнес это так, точно говорил с ребенком. Чем явно вызвал недовольство Эгретты: у нее был такой вид, словно она с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза.

Интересно, для какого дела я ему понадобилась?

– Огромное количество обращенных когда-то, в прежней жизни, еще будучи людьми, поклонялись членам Белого пантеона, – резко ответила Эгретта. – Однако боги бросили их всех, как только они стали вампирами. Уверена, что и эта девица тоже не исключение. В ней более не осталось магии Атроксуса.

Ее слова вонзились мне между ребрами и оставили рану, сочащуюся стыдом.

Конечно же, принцесса была права.

Но в ее голосе, глубоко спрятанная под надменным чувством превосходства, прозвучала нотка отчаяния. Эгретта бросила на Рауля неуверенный, можно сказать, умоляющий взгляд.