Короны Ниаксии. Певчая птица и каменное сердце. Книга первая из дилогии о тенерожденных

– Отец, не будем откладывать воздаяние… – начала она.

– Сама Темная матерь дала мне поручение, возложила на меня важную миссию. – Голос Азара был холодным и жестким. Он рассекал воздух, словно вынутый из ножен клинок. – Ты готова отказать ей ради своей дурацкой затеи?

Я перестала дышать.

Темная матерь?

Неужели Ниаксия?!

Ниаксия была богиней вампиров.

Какую же, интересно, миссию она могла на него возложить? Для выполнения какой задачи может потребоваться магия Атроксуса? Вряд ли это что-то хорошее.

– Не надейся, девчонка для тебя абсолютно бесполезна, – заявила Эгретта.

Азар метнул на меня взгляд и без обиняков спросил:

– Это верно?

– Что верно? – заморгала я. Вопрос застал меня врасплох. Все так долго говорили обо мне в третьем лице, как об отсутствующей, что, когда ко мне обратились напрямую, я растерялась от неожиданности.

– Ты в состоянии или нет применять магию Атроксуса?

Азар говорил уверенно, подчеркивая каждое слово. Мне показалось, что ответ ему хорошо известен – или, по крайней мере, он так считает. Похоже, он не из тех, кто задает вопросы, на которые еще не знает ответов.

Я медлила, не зная, как быть.

Если скажу правду, то меня убьют. Я больше не боялась смерти. Но я подумала о Райне и Орайе, о своей голове в подарочной коробке и о войне, в которой моим друзьям не выжить.

Выбор был прост.

– Магия Атроксуса по-прежнему со мной. – Я выжала из себя лучезарную улыбку, не имевшую ничего общего с тем, что чувствовала. – Согласна, татуировка моя уже не в лучшем виде. Но магия никуда не делась.

Азар самодовольно улыбался. Эгретта казалась раздосадованной. Рауль был полон сомнений.

И вот, пока никто из них не заговорил – пока я сама не начала в себе сомневаться, – я вытянула вперед руку.

– Сейчас покажу.

Азар отступил назад, освобождая мне пространство. Едва заметная ухмылка дернула уголок его рта.

Знал бы он, насколько преждевременной была эта улыбка. Я и сама толком не представляла, что же будет дальше.

Все молчали. Сотни глаз с жадным любопытством наблюдали за мной.

Я почувствовала себя так, будто мне снова восемь лет, я стою на ступенях Цитадели и моя судьба зависит от одного лишь отчаянного призыва к божеству.

Но тогда я была так мала, так чиста и невинна. Совершенное приношение совершенному богу. Весьма многообещающее будущее.

Однако сейчас все кардинально изменилось. Я была грязной, жалкой и безнадежно запятнанной собственными ошибками. Мне нечего было предложить богу, который когда-то дал мне все.

И тем не менее – пусть кто-нибудь назовет это глупостью – со мной все еще оставалась надежда.

«Свет мой, – начала я молитву. – Знаю, я предала тебя. Понимаю, что не заслуживаю твоей милости. Но сейчас, в последний, единственный раз я взываю к тебе. Молю».

Тишина.

Ну еще бы. Та самая тишина, какую я слышала каждую бесконечную ночь прошлого года.

Глаза жгло. Ладонь оставалась пуста.

Но потом вдруг раздался голос. Он зазвучал точно так же, как в тот давний день на ступеньках Цитадели:

«Я вижу тебя, а’мара. Открой руку».

Поначалу я подумала, что мне, наверное, все это показалось. Но потом перестала колебаться: меня затопило тепло. Оно зажгло мою душу, как рассвет однажды согрел мне лицо, ликующий, не оставляющий сомнений.

В моей ладони расцвел цветок. Мне выпал невероятный, ошеломляющий второй шанс.

Я снова была маленькой девочкой, которую спас ее бог.

Из горла вырвалось подобие смешка, щеки заболели от широкой улыбки. Мне потребовалось призвать на помощь все самообладание, чтобы не разразиться слезами. Я едва почувствовала новый ожог на руке, новый шрам в мою коллекцию. Да и какое это имело значение? Что такое один-единственный шрам по сравнению с тем, что сейчас происходит?

Я невольно подняла взгляд на Азара, который наблюдал за мной со скрытой одобрительной ухмылкой. Он повернулся к сестре, словно бы собираясь сказать: «Я же говорил!»

– Видите? – просияла я. – Магия Атроксуса по-прежнему со мной.

Голос мой звучал сдавленно, но они, кажется, ничего не заметили. Рауль сложил руки за спиной и отвернулся.

– Хорошо, – промолвил он. – Забирай ее, Азар. Нижний мир – уже сам по себе наказание.

Моя улыбка потускнела.

Нижний мир?

Нижний мир?!

Азар кивнул, признавая свою победу, и поднял мои цепи.

Губы Эгретты, словно бы испачканные ягодами, скривились в жестокой усмешке. Ее голос заполз мне в мозг.

«Дурочка, – произнесла принцесса. – Ты могла бы умереть чистой смертью. А вместо этого собственными руками обрекла себя на гораздо более худшее».

Я вышла из зала в ночь, и меня окружил холодный влажный воздух. Стало полегче. Казалось, огонь, который я вызвала, до сих пор горит в желудке, лицо пылает, а шаги мои неуверенны. Азар шел впереди, держа цепь, которая сковывала мне запястья. Хранитель призраков не оглядывался, но вроде бы мне не показалось, что он замедлил шаги, когда мы покидали замок, словно сдерживался, чтобы не побежать оттуда бегом. На пороге он чуть замешкался, плечи у него опустились от незаметного вздоха облегчения, и мы пошли дальше.

Я все время вызывала искры на кончики пальцев. Погасить, зажечь. Погасить, зажечь. Каждый раз было больно, но я не могла остановиться. Мне хотелось скакать. Прыгать на одной ножке. Упасть на колени и зарыдать. Молиться Атроксусу, чтобы снова услышать его голос, доказать себе, что он мне не почудился.

Вместо этого я так сосредоточилась на своих шагах, что, когда Азар остановился в дверях, буквально налетела на него, уткнувшись лицом ему между лопатками.

Он дернулся в сторону, бросив на меня через плечо суровый взгляд. Сейчас, когда его поврежденный глаз на фоне ночи горел более резким светом, это выглядело особенно зловеще.

– Прости, – пробормотала я.

Азар не удостоил меня ответом и пошел дальше, бесцеремонно дернув сковывавшие меня цепи.

Как грубо.

Я спотыкалась, пытаясь за ним угнаться, неуклюже восстанавливала равновесие на неровных, мощенных камнем улочках. Порыв пронизывающего ветра откинул волосы с моего лица. И окутал меня коротким, но сильным запахом – холодным и цветочным.

Мы завернули за угол, и перед нами открылась захватывающая дух панорама. Я остановилась и потрясенно прошептала:

– Боги, вот так красота!

Последние несколько лет я провела в Доме Ночи – земле пустынь и гор. Немало времени прошло с тех пор, как мне выпал шанс полюбоваться океаном. Столица Дома Тени располагалась на юго-восточных его берегах. Замок тенерожденных угнездился на одном из самых высоких утесов. Мы стояли высоко над морем, а оно бесконечным серебром простиралось до бархатно-черного горизонта. Величественные каменные гребни – обсидианово-угольные, покрытые изумрудно-зеленым мхом – вырывались из океана в упрямом противостоянии с волнами. Слева от нас вольготно раскинулись роскошные покрывала зелени, которой славился Дом Тени. Трава, плющ и розовые кусты поглотили все: камни, здания, холмы.

Что-то неправильное было в том, что это так меня завораживало. После всего, что со мной там сделали.

И, словно бы желая прогнать едва возникшее восхищение, я снова вызвала искры на кончики пальцев, находя удовольствие в этой краткой боли. Азар опять нетерпеливо дернул цепи.

– А куда мы идем? – спросила я. И зачастила дальше, не сразу сообразив, что мне не пристало разговаривать: – У тебя миссия от Ниаксии, да? Она велела тебе отправиться в нижний мир? А там что? И зачем тебе нужна я? И…

На последнем вопросе я прикусила себе язык, поняв, что иначе никогда не остановлюсь. Я и в хорошие-то времена много болтала, а теперь меня просто распирало желание говорить: все, что скопилось в душе, просилось на поверхность.

Азар снова не удостоил меня вниманием. Я смотрела на его плечи, крепкие, квадратные. Шрамы были заметны даже со спины, на участке кожи между воротником и волнами его густых волос. Сейчас, в лучах луны, эти шрамы отсвечивали пурпурным, почти светились.

Хранитель призраков.

Я в жизни немало сталкивалась с легендами. Как-никак, я ведь и сама была избранницей бога солнца. Так что всякими там мифами меня не напугать. Мифы – это просто искаженная правда, и все мы гораздо больше похожи друг на друга, чем сами себе в том признаемся.

И тем не менее. Нельзя было не терзаться вопросом, правда ли все то, что говорили про Азара.

Но чудовище он или нет, а жизнь мне спас. Поэтому я сказала:

– Да, кстати. Спасибо.

Он снова покосился на меня через плечо, сверкнув в лунном свете поврежденным глазом.

– Никакого одолжения я тебе не делал.

У Азара был низкий голос, чуть хрипловатый, словно он не привык им пользоваться. И прозвучал этот голос сейчас совсем не так, как в бальном зале, – словно та его ипостась, что я там видела, была лишь маской, которую мой спутник сбросил.

Я пожала плечами, отчего цепи звякнули. И одарила Азара улыбкой – самым мощным своим оружием.

– Знаю, но все равно. Просто мне показалось, что стоит поблагодарить тебя за проявленное милосердие.

Он бесстрастно отвернулся.

Я вызвала на кончиках пальцев очередную искорку, не в состоянии сдержать порыв.

– Зачем ты все время так делаешь? – поинтересовался Азар, не глядя на меня.

Я смущенно соединила пальцы. На подобный вопрос у меня не было подходящего ответа.

– Куда мы идем? – спросила я вместо этого.

– А сама как думаешь?

Мы снова завернули за угол. Порыв морского ветра окатил нас холодным соленым воздухом.

Я почувствовала неприятное давление в висках, словно чьи-то невидимые пальцы тянулись к моим мыслям. Не похоже на то, как рылись там Эгретта или Рауль. Сейчас действовали намного аккуратнее, деликатнее – и это странным образом показалось мне знакомым.

А потом по коже вдруг пошли мурашки. Пожалуй, это уже чересчур. Проникает в самое нутро.

Я яростно замотала головой:

– Не надо так со мной!

– Не трать ни мое, ни свое время, задавая вопросы, на которые у тебя и без того есть ответы.

– Но…

– А сама-то ты, Пьющая зарю, как думаешь: куда мы идем?

– Я думаю, что в Мортрин.

Слово это тяжело легло на язык.

Мортрин.

Тюрьма, созданная самими богами задолго до того, как Обитры стали Обитрами, задолго до того, как появились вампиры. Каждый из трех вампирских домов охранял место великой магической силы. Дом Ночи держал Лунный дворец и раз в сто лет проводил там в честь Ниаксии турнир Кеджари. Дом Крови владел бесплодными полями, где был убит и расчленен бог смерти Аларус.

А у Дома Тени имелся Мортрин. Место, считающееся про́клятым даже по вампирским меркам.

– Для обращенной и Пьющей зарю ты слишком много знаешь о Доме Тени, – заметил Азар. – Ты, наверное, очень образованная.

Легкий оттенок сарказма оставил у меня стойкое ощущение, что на самом деле он хотел меня оскорбить.

– Ага, много читаю, – подтвердила я. – Так вот почему про тебя столько лет никто ничего не слышал, да? Потому, что ты был в Мортрине?

Интересно, в качестве узника или тюремщика?

«Этого всего пару веков назад выпустили из клетки», – сказала про брата Эгретта. Может, и нет особой разницы, в качестве кого ты там обитаешь. То, что Рауль несколько сотен лет молчал о своем незаконнорожденном сыне, ясно свидетельствовало: каким бы ни было это заточение, его следовало стыдиться. Не исключено, кстати, что это была насмешка, обыгрывающая прозвище Азара.

– Ниаксия поэтому к тебе приходила? – попробовала я угадать. – Из-за того, что ты связан с…

Азар резко обернулся:

– Что ты себе позволяешь? Видно, зря я, как ты выразилась, проявил к тебе милосердие.

Он говорил тихо, но каждое слово было резким и уверенным, таким же, как и его движения. Фигуру его привычно, как старого друга, окутала тьма. От этого все время казалось, что контуры тела моего спутника очерчены черным, и в результате он выглядел очень большим, зловеще огромным.

Нетрудно было представить себе, какой страх нагоняет Азар на окружающих.

«Но только не на меня, – сказала я себе. – На других, более здравомыслящих».

Кончики пальцев пульсировали от остатков пламени.

Почему Атроксус вернулся ко мне именно сейчас, ни раньше ни позже? Чтобы дать мне средство освободиться? Солнце – мощное оружие в мире вампиров. Их естественный враг. Если Атроксус хочет, чтобы я освободилась, то мне надо сделать это немедленно. Мне почему-то казалось, что если я позволю Азару завести меня в стены Мортрина, то оттуда будет уже не выбраться.

Я, вообще-то, дерусь вполне сносно, считаюсь неплохим бойцом. Но главное – я избранная Атроксуса. А это будет посильнее, чем любой заговоренный меч.

Я отступила на полшага и приоткрыла дверь своей ловушки, примирительно заметив:

– Я просто спрашиваю.

Азар нетерпеливо вздохнул и мысленно потянулся ко мне.

Надо было воспользоваться шансом.

Я углубилась внутрь себя, устремившись к той маленькой частице своего сердца, что все еще оставалась человеческой, и воззвала к солнцу.

Вызвать его оказалось неожиданно тяжело, словно бы я тащила тележку в гору по непролазной грязи. На какую-то пугающую долю секунды я даже подумала, что меня снова бросили.

Но потом у меня в ладонях ожил огонь.

На лице Азара отразилось изумление, которое затем сменилось гневом, а на моем тем временем возникла радостная ухмылка.

Я начала было наносить удар, но…

«Не сейчас, а’мара. Еще рано. Дождись меня».

Голос Атроксуса звучал издалека, но спутать его с другим было невозможно. Бог отвлек меня, и удар вышел неточным.

Азар легко его отразил и отправил меня прямиком в розовый куст. Когда я открыла глаза и увидела его, склонившегося надо мной, вид у Хранителя призраков был всего лишь раздосадованный.

– Ты только попусту тратишь время, – вполголоса процедил он.

– Погоди… – начала я.

Но он молча опустил руку мне на глаза, и вместе с нею пришла волна черной ледяной пустоты.

Глава четвертая

– Мише, смотри!

Моя голова лежала на коленях у Сейши. Я знала, что она разрешила мне всласть поспать, потому что так было проще за мной присматривать. Но мне нравилось, что юбка у сестры пахла домом: влажной землей и соленым океаном. Когда мы доберемся до цитадели Предреченной Зари, ее заставят постирать одежду, и запах исчезнет вместе со всем остальным, что составляло нашу прошлую жизнь.

За долгие недели пути я так обессилела, что сейчас у меня лишь дрогнули ресницы. Но сестра легонько потрясла меня за плечо:

– Смотри!

Я сморгнула песок в глазах, прогнав остатки сна, и увидела Сейшу, купающуюся в свете, с такой широкой улыбкой, будто солнце смыло всю грязь с ее лица.

Я посмотрела в ту сторону, куда показывала сестра. Солнце, казавшееся пятном чистого золота, расцветило горизонт сполохами розового и оранжевого. Оно угнездилось в долине меж двух далеких гор, обрамлявших его сверкающие лучи, которые щедро проливались на лес, на небо, на камень.

Все эти недели моя сестра спала лишь урывками, но, несмотря на тени под глазами, выглядела она сейчас просто сногсшибательно.

– Мише, повелитель света на нашей стороне! – выдохнула Сейша. – Что может значить восход? Мы пережили еще одну ночь. И что бы ни случилось, для нас всегда наступит рассвет. Не забывай об этом.

Я знала, что это правда, потому что она никогда мне не лгала. Я глядела на этот драгоценный восход, уютно устроившись в двойных объятиях: сестры и солнца.

Вечность… Тепло… Было так тепло… Горячо…

Жар усиливался, тлел, разгорался…

Боль прожгла меня. Я вскрикнула и вскочила.

– Сейша, помоги мне! Помоги!

У меня треснула кожа. Через открытые раны вырывались языки пламени. Но я посмотрела на сестру и, позабыв о боли, закричала от ужаса.

Ее лицо побледнело, глазницы были пусты, а горло превратилось в сплошную массу разорванной плоти.

– Сейша! – закричала я – вернее, попыталась закричать, но имя сестры утонуло у меня в глотке в потоке крови.

Я попыталась выплюнуть кровь, но она заполнила мне легкие. Обезумев, я повернулась к солнцу, моля своего бога спасти меня, – и спасти мою сестру, потому что она заслуживала этого больше, чем я.

Но было уже слишком поздно. Кровь полилась у меня изо рта. Солнце одолело меня.

И в конце концов мое существо забрал огонь.

Вздрогнув, я резко проснулась, с именем сестры на устах, а образ ее мертвого тела горел под веками. Посмотрев на свои руки – ногти были покрыты черной кровью – и перевернувшись на другой бок, я зашипела от боли. Я расчесала места ожогов, и самые свежие сейчас вовсю кровоточили. Любая другая рана уже наверняка затянулась бы. Но с магией солнца вампиры взаимодействуют плохо. Ожоги заживают долго.

Сны преследовали меня с тех пор, как меня обратили. Некоторое время, пока я жила у Райна, было еще вполне терпимо; а может, просто казалось, что с ними легче справиться, когда рядом кто-то тоже сражается с ночными кошмарами. Но по окончании Кеджари они вернулись, чтобы отомстить, – после нападения на Лунный дворец, когда Атроксус забрал мою магию окончательно и навсегда. Сновидения теперь были такими реалистичными, живыми и яркими, словно бы все происходило наяву… Мне потребовалось несколько секунд, чтобы избавиться от странного ощущения, как будто мне в затылок дышит привидение.

Я села, и суставы протестующе застонали.

Меня окружала… пустота.

Ну да, бесконечное ничто.

Ни тебе стен. Ни решеток. Ни стражников. Ни окон. Не было даже линии горизонта или неба, потолка и пола.

Вообще ничего.

– Эй! – позвала я.

«Эй!» – отозвался мой голос далеким эхо.

В затылке покалывало. Тот маленький осколок человеческого в центре сердца – тот кусочек плоти, который по-прежнему оставался все таким же уязвимым, – трепетал от страха.

Мортрин был местом, которого коснулись боги. Говорили, что он якобы стоит на краю мира смертных. Дом Тени, как и все вампирские Дома, тщательно охранял свои секреты. Мало что было известно о Мортрине, помимо слухов и легенд. Но здесь я чувствовала, хоть это и не поддавалось логике, что все многочисленные легенды – правда.

Райн частенько поддразнивал меня: дескать, я слишком серьезно отношусь к мифологии. Для него Лунный дворец в Сивринаже был игрушечным домом, Мортрин – игрушечной тюрьмой, а Кеджари – турниром, полным магических фокусов. Пророчество – просто забавным стихотворением, в котором, если подумать, все логично. Боги представлялись ему злыми и капризными, и все их действия объяснялись причудами.

Я понимала, почему Райн так считал.

Но знала, что он ошибается.

Есть то, что предназначено нам судьбой. Есть божественные дела. Боги ведут большую игру, увидеть которую целиком никто из нас не может. Я и раньше подозревала, а сейчас знала наверняка, что Мортрин – не просто старый замок, а нечто гораздо большее.

Я встала. На мне до сих пор было то белое бальное платье, испачканное моей кровью и чуть обожженное по краю левого рукава после неудачной попытки бежать.

В голове эхом звучал голос Атроксуса: «Дождись меня».

Ну и чего, интересно, дожидаться?

Я медленно повернулась, вглядываясь в темноту, и резко остановилась.

Может, конечно, мне это померещилось, но в воздухе плыл череп.

Он был похож на лисий: две большие пустые глазницы, тонкая длинная морда и поблескивающие зубы. Я попыталась подойти поближе и разглядела все остальное: тело, как у волка, но более грациозное; лапы длинные и тонкие, словно у оленя; движения мягкие и беззвучные, как у пантеры. Тело не выглядело цельным, по крайней мере по сравнению с сияющей бронзой передней части черепа. Цвет, казалось, менялся каждый раз, как я смотрела на тело, играя оттенками черного, синего и зеленого, переливавшимися независимо от света и тени.

Невероятно. Никогда прежде такого не видела.

При приближении загадочного существа я встала на колени и опустилась на пятки, – наверное, это было глупо с моей стороны. Как будто я могла представлять какую-то угрозу для этого неведомого пса, самого крупного из всех, каких я видела: ростом он был почти с меня.

Но я все равно улыбнулась удивительному созданию и протянула ему руку, чтобы оно ее понюхало. В детстве я гордилась способностью немедленно влюблять в себя собак. Боги, как же мне их не хватало. В Обитрах мало домашних животных. Вампиры, как правило, редко заводят питомцев – только если эти питомцы выполняют какую-нибудь полезную работу, например выгрызают лицо врагу.

Видимо, я и впрямь сильно соскучилась по собакам, если даже эту, с черепом вместо головы, сочла довольно милой.

– Привет, – ласково сказала я. – Как тебя зовут?

Загадочное существо остановилось совсем рядом. Хотя его глазницы были пусты, мне все равно показалось, что его обидел мой слащавый тон. Наверное, это все-таки не собака, а волк.

Я не столько услышала, сколько почувствовала слова, которые скользнули мне прямо в мозг: «Следуй за мной».

Я заморгала, пытаясь понять, уж не плод ли это моей фантазии.

Внезапно руки зачесались. Я посмотрела на них и увидела, что вокруг запястий у меня обвиваются две струйки тьмы, а когда снова подняла взгляд, позади волка оказалась арка. Она была из чистого золота, а на вершине изображен глаз – символ Аларуса, бога смерти.

«Следуй за мной», – настойчиво повторил волк, наклонив голову, – как мне показалось, чтобы продемонстрировать впечатляющие клыки.

Наверное, стоило бы испугаться. Волки-призраки. Таинственные порталы. Тюрьмы, освященные богами. Но похоже, я все еще пребывала в эйфории от голоса Атроксуса, потому что вместо страха испытала любопытство.

Я встала, успокаивающе подняв ладони:

– Хорошо, хорошо, следую за тобой.

Волк удовлетворенно заворчал и повернулся к двери. Однако я едва слышно усмехнулась, чем заслужила еще один суровый взгляд.

– Извини, пожалуйста, – сказала я. – Просто это… Очень забавно выглядит. Собака командует: «Ко мне!» – и я срываюсь с места!

Угадайте, как отреагировал на это волк?

Ну разумеется, он лишь невозмутимо повторил: «Следуй за мной».

Да уж, действительно забавно.

Перед дверью я замешкалась. Кто его знает, что там внутри…

«Следуй за мной», – настойчиво твердил пес. Или волк?

Повинуясь довольно ощутимому тычку его костлявой морды, я неуверенно шагнула в арку – и очутилась в залах Мортрина.

Это было одно из самых прекрасных мест, которые я когда-либо видела.

Я стояла в длинном извилистом коридоре. Пол был зеркальным, словно гладкая поверхность тихого пруда. Если здесь имелся потолок, то он находился так высоко, что терялся в призрачной дымке. Шары света висели над нами, как маленькие луны, разливая серебро и золото по матовым стенам и позолоченным колоннам, которые изгибались во все стороны и соединялись арками, пугающе напоминая ребра грудной клетки. По колоннам взбиралась причудливая резьба, подрагивавшая в неровном свете. Их обвивали шипастые плети, поросшие листьями с кроваво-красными кончиками. Листва поднималась вверх, становясь все гуще, и окончательно терялась в дымке. Стены были расчерчены арками вроде той, через которую я сейчас прошла, вот только каждая из них оказалась заложена кирпичом. Проход, через который я сюда попала, теперь был точно такой же: арка обрамляла сплошную стену.

В полном изумлении я прошла чуть вперед по коридору, пытаясь охватить все это взглядом. Под каждым моим шагом чернильно-черный пол покрывался рябью, хотя ноги у меня оставались сухими.

– Святые боги… – прошептала я.

Я чуть ли не всю жизнь провела путешествуя. И встречала поистине изумительные вещи: впечатляющие произведения смертных, настоящие шедевры искусства и архитектуры; величайшие творения богов, если говорить о природе.

Но то, что я видела сейчас, превосходило их все. Ну просто потрясающее зрелище.

Волк, который успел уйти чуть вперед, недовольно обернулся.

– Знаю-знаю, – сказала я. – Следую за тобой.

Поначалу я пыталась отслеживать, как мы идем, но это оказалось пустой затеей. Коридоры извивались каким-то причудливым, не совместимым с человеческой логикой способом, запутанные, словно плети растений, покрывавших стены, – и почему-то я была уверена, что они тоже живые. Мимо мелькали арки, укутанные плющом, и на каждой сверху красовался черный витражный глаз. Мягкие волны дымки стелились по полу и растекались вверх по стенам, отчего тюрьма казалась бесконечной. Волк шел впереди, и его беззвучные шаги оставляли на зеркальной поверхности кровавые отпечатки, сперва яркие, но затем медленно тускнеющие. Я покосилась назад через плечо и увидела, что они тянутся за нами, как дорожка из опавших розовых лепестков.