Война потерянных сердец. Книга 3. Мать смерти и рассвета
- -
- 100%
- +
– Решение принимала не я.
– Чушь собачья, – усмехнулся я.
Я почти ничего не помнил о своем судебном процессе. Но тем не менее я прекрасно понимал, что оказался в Илизате только потому, что так захотела Нура. Это осознание тоже вызывало где-то в глубине души странное чувство. Как мы докатились до такого?
Брайан скользнул по мне взглядом.
– Действительно, чушь собачья, – согласился он.
Лицо Нуры вытянулось, превратившись в холодную, суровую маску.
– Давай поговорим об этом позже. Нам нужно многое обсудить.
– Мы все обсудим прямо сейчас, – спокойно ответил Брайан. – И Макс не выйдет из этой комнаты, пока мы не поговорим.
Мне еще не доводилось видеть, чтобы королева проявляла к кому-либо подобную снисходительность. На шее у Нуры билась жилка, но, когда она смотрела на Брайана, что-то менялось в ее лице. Она выглядела моложе.
Свежеобретенные воспоминания не давали мне покоя. В детстве Нура обожала Брайана и всегда видела в нем пример для подражания. Как странно осознавать, что в глубине души она, похоже, все еще восхищается им, даже спустя столько лет.
Королева повернулась к целительнице, явно смущенной тем, что пришлось стать свидетелем спора.
– Можешь идти. Прикажи сиризенам отвести Максантариуса обратно в Илизат.
– Но…
– Иди, Вилла.
Казалось, целительница не верит своему счастью, с такой быстротой она покинула комнату. Нура повернулась к окну – теперь мы оба видели только ее спину.
– Брайан, я рада тебя видеть. Я по тебе скучала. И я благодарна за то, что сегодня ты сражался вместе с нами. Теперь ты знаешь, насколько плохи наши дела, и я затрудняюсь назвать человека, которого хотела бы видеть на нашей стороне больше, чем тебя. Но…
– Какое чудовищное неуважение. – Голос Брайана, холодный и смертоносный, прервал королеву на полуслове. – Это так ты решила отблагодарить моих родителей за то, что они относились к тебе как к родной дочери? Заперев их сына в Илизате?
Хотя Нура стояла спиной, видно было, что каждый мускул ее тела напрягся. Она глянула на Брайана через плечо, и все остатки теплоты в ее поведении исчезли.
– «Ваше величество», – прошипела она. – Обращайся ко мне как положено. И запомни, что никому не дозволено меня перебивать. Даже тебе. Когда я тебя увидела, я подумала, что…
Ее голос дрогнул, и в тот миг я все понял.
Она не гневалась. Она пыталась скрыть боль. Появление Брайана подарило ей надежду, и, несмотря ни на что, Нура позволила себе поверить, что он поможет Аре. Неужели она так отчаянно нуждалась в друге?
Теперь же она проклинала собственную глупость.
Дверь открылась, на пороге появились сиризены.
– Нура, он не покинет эту комнату, – твердо повторил Брайан.
Отступив на два шага, брат ловко оказался между мной и выходом.
Я ошеломленно моргнул. Неужели Брайан собирается из-за меня ввязаться в схватку?
Повисло долгое, напряженное молчание. Лицо Нуры заледенело.
– Или что, Брайан? – спросила она убийственно спокойным тоном и кивнула на меч у него на поясе. – Ты поднимешь оружие на солдат, которые служат своей – и твоей – родине? На людей, которым ты поклялся служить до самой смерти?
Брайан стиснул зубы. Никто не ждал от него ответа. Мы все знали, что он безоговорочно предан Аре. Брат никогда бы не обнажил меч против людей, которые в свое время были его братьями и сестрами по оружию.
И тогда я искренне порадовался этому.
Потому что не важно, насколько искусным воином был Брайан, – воспротивься он сейчас приказу королевы, единственным исходом стала бы его гибель. А шаткие остатки моего разума не выдержат его смерти.
Поэтому, когда Нура приказала сиризенам доставить заключенного обратно в Илизат, я не сопротивлялся.
Нура снова отвернулась к окну и не смотрела ни на кого, пока меня уводили. Брат неотрывно глядел мне вслед.
* * *Сражение тяжело отразилось на Аре. Башни устояли, но, оглянувшись, я заметил, что на верхних этажах Башни Полуночи выбито еще больше окон. Все пространство вплоть до берега устилали трупы. Охранявшие меня сиризены выглядели подавленными. Я не видел этих двоих раньше. Одна из стражниц двигалась как-то странно, неуверенно, будто постоянно опасаясь на что-то наткнуться. Красные шрамы на месте ее глаз выглядели совсем свежими. На вид я бы дал ей лет восемнадцать, и то с натяжкой.
Явно новенькая. Интересно, скольких сиризенов заставили завершить обучение раньше срока?
Колибри. Слово ни с того ни с сего всплыло в голове – еще один осколок бесполезного воспоминания. Раньше так называли сиризенов, потому что те передвигались размытыми тенями, выставив перед собой копье наподобие клюва. И при каждом ударе их форма спереди покрывалась кровью.
Сейчас, когда я наблюдал за спотыкающейся девушкой, прозвище казалось особенно жестоким. Колибри были крошечными и хрупкими, но все же птицами, а она явно еще не научилась летать. В следующий раз, когда на берегах Ары снова возникнут эти жуткие чудовища, ее просто раздавят. Мне стало безумно жаль молодую воительницу, и я даже не сопротивлялся, когда она подвела меня к берегу, а затем переправила через стратаграмму обратно в тюрьму.
Илизат, как всегда, встретил меня с распростертыми объятиями. Сегодня там царило странное спокойствие. Никаких галлюцинаций, никакого шепота. Я прилег посреди камеры. Тело налилось тяжестью. Раны уже затянулись – Вилла постаралась как следует, – но мышцы все равно протестовали против каждого движения. И голова… Головная боль сводила с ума: вернувшиеся воспоминания словно вырубали из черепа киркой.
По непонятным причинам меня охватила злость. Злость из-за всех смертей, свидетелем которых я стал сегодня. Злость на королеву за то, что снова отправила меня в тюрьму. Злость на себя за всех, кого не смог спасти, в том числе и самого себя. И даже на Брайана я злился, хотя причины этого бесследно ускользали.
Не знаю, сколько времени я так пролежал, прежде чем услышал знакомый скрежет каменной двери.
– Здравствуй, Макс.
– Зачем ты пришла? – спросил я, не двигаясь с места.
Мне не ответили. Наконец я не выдержал и сел. Нура стояла у стены, скрестив на груди руки.
– Зачем ты пришла? – повторил я.
– Ты получил серьезные ранения. Хотела убедиться, что ты не собираешься тут умирать. Ты слишком важен для нас.
Я бросил на нее взгляд, который ясно говорил, что я вижу ее притворство насквозь.
– Ты узнал Брайана, – сказала она.
– Узнал.
– Значит, ты вспомнил…
– Достаточно.
Наглая ложь. Воспоминаний явно было недостаточно. Но я заметил, как сильно смутилась Нура, услышав мой ответ. Видимо, наше прошлое хранило много такого, что она предпочла бы и дальше скрывать от меня.
– Понимаю. Тебе не нравится, что теперь я помню, кем ты была раньше, – рассмеялся я.
Ни один мускул на ее лице не дрогнул, но я понял, что угадал.
– Не будь таким самоуверенным. Ты так сильно ненавидишь себя за прошлое, что выбросил эту часть жизни из головы. А я не боюсь заглянуть в глаза своему прошлому.
– Ты даже мне в глаза смотреть боишься.
Она тут же встретилась со мной взглядом, словно принимая вызов.
– Брайан ушел? – поинтересовался я.
– Нет. Он, мягко скажем, не в восторге от твоего… положения, но он согласился остаться и сражаться за свою страну. Он поступил так, как я и предполагала.
Все правильно. Я с трудом мог связать между собой только что обретенные воспоминания, но даже самые разрозненные из них объединяло одно: Брайан великолепно владел военным ремеслом и любил его больше всего на свете.
– Отлично. Большая удача для аранской армии.
– Верно.
Повисла долгая тишина, во время которой мы просто рассматривали друг друга.
– Сегодня в сражении участвовал мальчик, – наконец сказал я. – Блондин. Соларий, из действующей армии. Его ранило, но я отвел его к целителю. Парнишку зовут Моф.
Нура нахмурилась.
– Моф, – повторила она странным тоном.
– Нелепое имя. Я просто… – Я прочистил горло. – Ты не знаешь, он выжил?
– Нет. Я не знаю.
– Он еще слишком юн, чтобы сражаться.
– Уверена, многие и моложе его сейчас носят форму.
– Ты считаешь, что это правильно?
Она рассмеялась хриплым, безобразным смехом:
– Нет. Конечно нет, Макс. Все, что сейчас происходит, неправильно. С начала этой войны погибли тысячи аранцев. Тысячи. А треклятый король фейри еще даже не ступил на наш остров. Он не исчерпал и малой доли своих возможностей. Ты думаешь, я не понимаю всей тяжести нашего положения?
Она сжала кулак и приложила к груди, над сердцем, словной для большей убедительности.
Тысячи. Конечно, я мог в общих чертах представить, насколько плохо обстоят дела, основываясь на увиденном около Башен в те редкие дни, когда Нура вызывала меня из Илизата при дневном свете. Сегодня я разглядел разрушения в городе. Я видел, как чудовища разрывают солдат пополам, будто лист бумаги. Если подумать, я сам чудом избежал подобной участи.
Честно говоря, я ей верил. Не оправдывал ее поступки, но верил ей.
– Зачем ты пришла? – снова спросил я.
Нура глубоко вздохнула и медленно выдохнула:
– Я пришла, потому что хочу, чтобы ты понял, как сильно нам нужен.
– Почему именно я?
Я так и не смог найти ответ на этот вопрос.
Бесчисленное количество раз Нура вызывала меня из Илизата и отдавала в руки Вардира для опытов. По растущему отчаянию королевы я видел, что она во мне нуждается. Но я не понимал почему. Почему я так важен? Что есть такого во мне, чего нет ни у кого другого?
Я никак не мог подобрать этот кусочек головоломки.
Нура бросила на меня взгляд, говоривший то, чего ей явно не хотелось произносить вслух.
– Скоро Вардир опробует на тебе измененный процесс, – сообщила она. – Я пришла сюда, чтобы на коленях умолять тебя помочь нам.
– Почему ты уверена, что я смогу помочь? Не то чтобы я намеренно мешаю опытам Вардира.
Я удержался и не стал добавлять, что определенно бы так и поступил, если бы мог.
– Ты вспомнил Брайана.
– Какое это имеет отношение к остальному?
Нура поджала губы. Она явно колебалась, прежде чем ответить, словно не желала раскрывать какую-то тайну:
– Вардир считает, что мы не можем добраться до твоей силы, потому что ты запер ее внутри себя. Твоя собственная связь с магией разорвана.
– Великолепно, учитывая, что именно из-за тебя я стал таким.
– Не собираюсь приводить доводы в свою защиту. Я не стыжусь того, что сделала с тобой, но и доказывать свою правоту не считаю нужным. Да, скорее всего, именно из-за меня тебя приговорили к заключению в Илизате. Но что случилось с твоим разумом? Я не имею никакого отношения к твоим внутренним проблемам.
– Нура, – позвал я, когда она начала отворачиваться.
Королева замерла.
Возможно, мне стоило оставить этот вопрос при себе. Я даже не знал, как его сформулировать.
– Что произошло? – наконец спросил я. – С нами?
Она долго молчала, стоя ко мне спиной.
– Я любила твою семью. Не важно, как я поступила с тобой. Не важно, что мне пришлось сделать с тех пор. Я любила твоих родных.
Не успел я ничего добавить, как стена раздвинулась и Нура исчезла в проеме.
Глава 11
Мне снился город в лесу. Я шла по подвесным мостикам под кронами деревьев, а среди листвы проглядывали хрупкие деревянные строения. Оглянувшись, я увидела Кадуана: он шел позади. Выглядел иначе, чем сейчас, – моложе. Король одарил меня легкой улыбкой, и я, не задумываясь, ответила.
Затем картинка размылась, и через мгновение мы оказались в переполненном зале, где вокруг столов и скамей собрались шумные компании фейри с кружками меда в руках. Мои чувства притупились, затуманились множеством выпитых стаканов вина. Кадуан тоже опьянел и выговаривал слова слегка невнятно. Мы о чем-то спорили.
Внезапно вдребезги разлетелось окно. Мы начали падать, огонь охватил все вокруг.
Мы лежали на земле. Кадуан не шевелился. Я наклонилась, прокусив его запястье, глотнула крови – и жизнь расцвела в нас, соединяя нитью и делая обоих сильнее.
Повсюду люди. Боль в животе. В меня вонзилось копье и пригвоздило к стене.
Магия Кадуана ореолом окружает его, пока он пробивается ко мне.
Я поняла, что вижу воспоминание. Давнее воспоминание.
Все замерло, как будто само время затаило дыхание.
Я наблюдала за происходящим вокруг: застывшие языки пламени, беловолосый человек с широко раскрытыми глазами, дым, неподвижно висящий в воздухе. Мой взгляд задержался на Кадуане. Поначалу я определила выражение его лица как спокойное, сосредоточенное… но его взгляд и то, как он смотрел на меня… Возможно, тогда я не знала, как распознать скрытую ярость. Но теперь я хорошо понимала, что вижу.
В груди все сжалось. Я протянула руку, словно хотела дотронуться до него, и…
Мир раскололся надвое. Что-то в глубинных слоях магии раскололось на части, причем раскололось неправильно, совсем неправильно. Словно рана, разрывающая душу.
Воспоминание исчезло. Меня выбросило из прошлого, и я оказалась в настоящем.
Но я находилась в трех разных местах одновременно.
Моя комната в Эла-Даре.
Камера из белого камня, захлестывающая разум паника и смерть повсюду. Я узнала глаза. Глаза Максантариуса.
Палатка из синей ткани, смотрящая в бескрайнее небо. Горе, поедающее изнутри, но спрятанное от окружающих. Спрятанное так глубоко, как только можно. Я узнала душу. Душу Тисааны.
На одно краткое мгновение, которое длилось целую вечность, я почувствовала этих двоих так отчетливо, словно их руки переплелись с моими.
Но затем грохот этой ужасной, расколотой магии унес меня прочь.
* * *Спотыкаясь, я пересекла свою комнату. В ушах все еще шумело, а кожа покрылась мурашками.
Я видела не сон и не воспоминание. Прямо сейчас что-то происходило. И что бы это ни было, оно не отпускало меня, маня за собой.
Я подошла к двери и прислонилась к ней лбом. Несколько секунд рассматривала свои пальцы, обхватившие ручку.
Кадуан всегда говорил, что я могу уйти, когда захочу, но меня еще ни разу не посетило желание покинуть комнату. Я ненавидела ее всей душой, но, по крайней мере, здесь, вдали от осуждающих взглядов, чувствовала себя в безопасности. Даже сейчас я колебалась, настолько сильным было искушение остаться тут, в уединении.
И все же… зов был слишком сильным. Я открыла дверь.
* * *Не понимаю, откуда я знала, куда идти. Просто знала.
Я быстро шагала по пустым залам замка, а затем устремилась вниз, все ниже и ниже, по одной лестнице за другой. В конце спуска я обнаружила, что вдыхаю холодный ночной воздух, а босые ноги ступают по лесной траве. Я миновала здание, куда Кадуан водил меня раньше, и продолжила путь.
Шаги получались неуклюжими, я спотыкалась, и виной тому были вовсе не изрезанные травой и камешками голые ступни. Разрыв в глубинной магии выбил меня из колеи. Что бы ни случилось… это неправильно. Опасно. Но оно манило меня, постоянно подгоняло вперед.
Я поравнялась с небольшим каменным строением. Дверь легко открылась от одного прикосновения, и в лицо ударил оранжевый свет. Резьба на полу из темного ржавого металла спиралью сходилась в центре и мерцала слабым пульсирующим сиянием. Посередине комнаты стоял большой круглый стол, на котором повторялся тот же узор. На столе лежал шар. При моем появлении он вспыхнул так ярко, что тени рассеялись, а я на мгновение ослепла.
Свечение потускнело. Глаза приспособились к темноте, и от увиденного я против воли охнула и споткнулась о выступ.
Комнату заполняли создания, сотканные из теней. Они совершенно неподвижно выстроились у стен, а их лица зияли пустотой. Без единого звука они один за другим начали отступать вглубь, растворяясь во мраке.
Странные существа. Неестественные. Им не место в нашем мире.
– Эф?
Вздрогнув от внезапного звука голоса, я повернулась в ту сторону, откуда он раздался. Я была настолько поражена происходящим в помещении, что не заметила Кадуана: он привалился к краю каменного стола, словно не мог держаться на ногах без опоры.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
– Я…
Слова застревали в горле. Шум в ушах наконец стал тише, но лишь слегка. И я все еще не могла отвести глаз от странных существ.
Кадуан проследил за моим взглядом:
– Не волнуйся. Тени тебя не тронут, и к тому же они скоро исчезнут.
Его голос звучал странно, а ресницы трепетали, будто у короля не осталось сил смотреть мне в глаза.
– Что с тобой? – Я медленно подошла к нему.
– Тебе не следовало сюда приходить.
– Что это? Что это было… Я почувствовала что-то такое странное. Что-то в самой глубине…
Не зная, как описать случившееся, я снова обвела взглядом комнату. Остановилась на столе в середине и исходящем от него свечении.
«Здравствуй, потерянное дитя…» – прозвучал в голове шепот, и я содрогнулась.
На лице Кадуана промелькнуло выражение, которое я не смогла разгадать. Он оглядел комнату, как будто только сейчас осознав, где мы находимся.
– Тебе не следовало сюда приходить, – повторил он. – Я работал.
– Работал?
Он поднял на меня взгляд, и я отшатнулась:
– Прекрати.
– Что прекратить?
«Вот так смотреть на меня», – ответила я про себя.
Кадуан выпрямился, осторожно разминая ноги.
– Я закончил, – заявил он. – Пошли. Провожу тебя обратно.
Он сделал два шага ко мне, но его заметно пошатывало.
– Что с тобой? – резко спросила я, сама не зная, почему его вид так меня беспокоит.
– Просто устал. Ничего страшного, правда. – Он протянул мне руку. – Пошли.
* * *Даже ночью глаза Кадуана, если смотреть вблизи, сохраняли пугающе-яркий зеленый цвет, словно изнутри, сквозь радужную оболочку, пробивалось свечение. С другой стороны, вполне возможно, что они могли казаться такими яркими из-за появившихся сейчас темных кругов.
У меня почти не сохранилось воспоминаний о прошлой жизни. Но в тот момент я вспомнила, как когда-то чувствовала себя обнаженной под таким же пристальным взглядом.
Я встряхнула головой, отгоняя эти мысли. Намного проще не помнить.
Я сомневалась, что Кадуан сможет идти, но он справился, хотя двигался медленно и хватался за деревья чуть ли не на каждом шагу.
Долгое время мы шагали молча, как в странной игре. Мы оба пристально наблюдали друг за другом, при этом делая вид, что ничего не замечаем.
– Ты создавал… их, – наконец произнесла я.
– Для войны.
– Это тени?
– Да.
– Из-за того, что сказала сегодня Луия?
Губы Кадуана сжались в тонкую линию.
– Из-за того, что нам нужно больше сил на Аре, и я скорее пожертвую тенями, которые ничего не чувствуют, чем людьми.
– Тот фейри, которого мы сегодня видели… Аранская королева поступала так со многими.
– Я знаю. – Его взгляд потемнел.
– И не одна она. Многие аранцы такие же. Они отвратительны.
– Да.
Я испытала это на себе. Прошли сотни лет, и во мне не осталось ничего, кроме боли и нужды, – словно зияющая дыра, которая требовала все больше любви, власти и безопасности. И этот голод никогда не будет утолен. Рана, оставленная людьми, поглотила все остальное.
– И все же ты бросил меня там. – Слова сорвались с губ прежде, чем я это осознала.
Кадуан остановился и повернулся ко мне – резким, почти гневным движением, и на миг я обрадовалась, что будет схватка, кровь, что мне причинят боль.
Но тут луна выглянула из-за облака, и в холодном свете я увидела на его лице только грусть.
– Я думал, ты погибла. Я думал… – Он с трудом сглотнул. – Ты помнишь Нираю?
Нирая. Прекрасное королевство, полное цветов и камня. Смеющиеся дети. Робкая надежда. И…
Кровь и битое стекло на полу. Мертвые тела. Горечь вины и предательства.
И еще две картины, настолько отчетливые, что потрясли меня до глубины души. Кадуан зажимает руками рану на животе… Кадуан опрокидывается спиной через перила…
Самые яркие воспоминания за долгое время. Я ничего не ответила, потому что не могла говорить.
Мы продолжали путь в молчании, которое Кадуан нарушил уже почти у дверей замка.
– Королевство уничтожили, – тихо проговорил он. – В ту ночь погибло множество фейри. Я очнулся на берегу реки со сломанными ногами. Я бы там и умер, если бы Ишка не вернулся за мной.
От звука этого имени у меня внутри все напряглось.
– Он вытащил меня из-под обломков и отнес в Дом Своевольных Ветров. – Голос Кадуана звенел от напряжения, как натянутая тетива. – Он сказал, что мы единственные выжили. Что люди убили тебя.
Как же хотелось, чтобы меня действительно убили в тот день!
Смерть в чем-то похожа на потерянного возлюбленного. Мы долгие годы кружили друг возле друга. Я жаждала каждого ее прикосновения. Все, о чем я мечтала, – это чтобы она заманила меня в свою постель и никогда не отпускала.
Я попыталась представить мир, в котором жила много лет назад. Примерить на себя образ той Эф.
– Какой я была? – прошептала я.
– Ты была исключительной, – без колебаний ответил Кадуан.
Мы уже подошли к двери, но он остановился и тяжело привалился к каменной стене замка.
– Ты не походила ни на кого из других фейри, которых я встречал. Страстная, напористая и честная, чем сильно отличалась от большинства наших соплеменников в те дни. Благодаря тебе я увидел, каким может стать новый мир фейри. Но с твоим исчезновением… случилось все, чего я опасался. Между Домом Своевольных Ветров и Домом Обсидиана началась война, спровоцированная необдуманными поступками твоего отца, и она едва не привела к нашему исчезновению…
Мой отец. Я не помнила о нем ничего, кроме смутного образа и застарелой грусти. Словно протянутая тебе рука, которая всегда оказывалась пуста.
– Вот почему ты вернул меня, – произнесла я. – Потому что у меня есть сила и ты нуждаешься в ней, чтобы победить в войне.
– Эф, все не так просто.
– Не стоит щадить мои чувства. Я прекрасно умею быть чьим-то орудием.
– Сейчас ты вообще не умеешь ничего иного, кроме как быть чьим-то орудием, и это злит меня настолько, что не передать словами.
Кадуан открыл дверь и придержал ее для меня. Когда она захлопнулась, нас обоих поглотила темнота пустого коридора.
– Ишка был рядом со мной не одну сотню лет, – продолжал Кадуан. – Он стал моим близким другом и надежным советником. Но когда он признался, что с тобой сделал… что они с тобой сделали…
Он выпрямился, вскинул голову и отвернулся от меня. Я смотрела на его вздымающиеся и опускающиеся плечи и думала о том, как это было – чувствовать, что сквозь тебя проходит чье-то дыхание.
– Тогда зачем ты вернул меня, если не собираешься использовать как оружие?
Кадуан молчал так долго, что я начала подозревать: он меня не услышал.
– Пять сотен лет – это очень долгий срок, – наконец сказал он. – Сто восемьдесят тысяч дней, и каждый из них я думал о тебе.
По неизвестной причине у меня перехватило дыхание.
– Та женщина, которую ты помнишь, не имеет ко мне никакого отношения.
– В чем-то имеет, в чем-то – нет.
Он медленно повернулся ко мне, и по его губам скользнула слабая улыбка.
– Спокойной ночи, Эф. Спасибо, что побыла со мной.
Он по-прежнему неважно выглядел. Бледный, круги под глазами как будто потемнели еще сильнее. В груди шевельнулось странное чувство. Почему-то захотелось протянуть руку, чтобы он мог опереться на нее.
Кадуан повернулся и, опираясь о стену, направился по коридору. В голове эхом звенели его слова: «Сейчас ты вообще не умеешь ничего иного, кроме как быть чьим-то орудием». Зияющая рана, оставленная людьми, пульсировала болью.
Я одновременно любила их и оплакивала. А еще ненавидела. За то, что они использовали меня, и за то, что бросили.
– Подожди! – выпалила я.
Кадуан послушно остановился и развернулся. Не знаю, почудилось ли мне удивление на его лице.
– Что?
– Я знаю, где она. Тисаана. Иногда я… вижу ее во сне. Чувствую ее.
Между бровями короля залегла морщинка. Казалось, он оценивает меня.
– Не знаю, как это описать, – несколько беспомощно добавила я.
– Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду.
Он направился ко мне, а я сделала шаг ему навстречу. Его пальцы коснулись моего виска. Я почувствовала странное напряжение, словно он потянулся сквозь меня к нитям, соединяющим мое естество с глубинными слоями магии. Слоями, которыми я когда-то делилась с людьми.
Кадуан убрал руку. Я пыталась прочитать выражение его лица, но безуспешно.
– Благодарю тебя, – после долгого молчания произнес он.
Я кивнула. Часть меня… радовалась. Гордилась собой.
Я молча наблюдала за удаляющимся по коридору королем. Когда он уже собирался завернуть за угол, сама того не ожидая, я выпалила: