Созвездие разбитых сердец

Вспомнив об этом, она на секунду испытала те же самые ужас и горе, и обеими руками вцепилась в Павла, так, что он выронил ключи, и принялась вслепую ощупывать его, желая убедиться, что он здоров и цел, что он здесь, рядом – и кошмар остался далеко позади.

– Машка, погоди, давай дойдем до квартиры хотя бы! – усмехнулся Павел, приняв ее тревогу за новый порыв страсти, подобрал связку и, набрав код на замке, запиравшем подъезд, галантно пропустил ее вперед:

– Прошу, мадемуазель!

Она, устыдившись своей несдержанности, опустила глаза и молча прошла вперед…

«А еще не забудь, что он видел и таскал тебя пьяной!» – удовлетворенно заметила внутренняя мама. Возразить на это было нечего: действительно видел и таскал.

В подъезде с высоченным потолком и хорошо сохранившейся лепниной в стиле советского ампира – такой же, как и в доме Андрея – их встретил вахтер, он же консьерж, седовласый старикан в темно-синем кителе и фуражке с околышем, похожим на милицейский. Бердянский шутовским жестом взял под козырек:

– Здравия желаю, товарищ капитан! Разрешите проследовать к месту жительства!

– Вольно, рядовой, шагай уже, не мешай кино смотреть… – проворчал смотритель подъезда, в чьей комнатке и правда стоял телевизор, показывающий третью серию «Места встречи изменить нельзя».

Стоило Павлу остановиться и заговорить с вахтером, Мария тоже замерла рядом с ним, борясь с желанием спрятать лицо в шарф: ей казалось, что старик смотрит на нее с явным неодобрением.

«Ну еще бы… ты хоть примерно представляешь, сколько таких вот дур он сюда перетаскал… и еще перетаскает?»

– Иди к лифту, Маш, я сейчас догоню… – Павел задал ей направление, а сам сунулся поближе к вахтеру и совсем иным тоном, без всякого шутовства, спросил:

– Петрович, а… ты сегодня никого сюда по мою душу не пропускал?

– Нет, не пропускал, всех твоих малолеток отправил по домам, уроки делать… – все так же ворчливо ответил старикан и, кивнув в сторону незнакомой ему девушки, на всякий случай уточнил:

– Этой-то восемнадцать есть?

– А что, не похоже? – опять созорничал Бердянский, и вдруг понял, что понятия не имеет, сколько Машке полных лет. Двадцать два?.. Двадцать пять?.. Надо бы уточнить для приличия…

– Да черт разберет их нынче, почем мне-то знать? Ты вот мне и скажи…

– Не волнуйся, Петрович, все в рамках УК и ГК, так что пусть спит спокойно дорогой ЧК! – сымпровизировал Бердянский и, поспешив догнать Марию в лифтовом холле, доверительно сообщил ей:

– Домик этот непростой. Тут квартиры получали в основном чекисты заслуженные, да энкавэдэшники, еще при Сталине… так что в подъезде просто церберы караулят, ни одна мышь мимо не проскочит, будет за хвост поймана и с пристрастием допрошена, откуда, куда и зачем… Но постоянным посетителям могут и пропуск выписать…

– Ты поэтому здесь и снял квартиру… чтобы поклонницы не доставали?

– Почему снял? У родного дядьки выменял, отдал ему свою трешку на Беговой, в доме на ходулях. Ну а он мне по-родственному уступил свою шикарную двушку… Удобно, что до театрика нашего тут можно в случае чего за полчаса пешедралом добраться, а на тачке – так вообще минут семь… ну десять, если Садовое забито…

«Ууууу, Маняша, а твой Бердянский, оказывается, мажор! Дядя у него из „сталинских соколов“, и квартира у него, получается, своя, и уже не первая… Надо брать!» – на сей раз внутренний голос был подозрительно похож на Ленчика, и Мария не сдержала кривой усмешки… Ситуация ее не то чтобы коробила, но она не понимала, с чего это Павел распинается в таких подробностях, как будто собирается сдать ей комнату в своей квартире… или жить с ней вместе.

«Да уж, размечталась! Ты видела, как на тебя этот дедок смотрел?..»

– Ясно… значит, ты счастливый собственник жилой площади.

– А ты что же, нет? – Павел пропустил Марию в кабину подошедшего лифта, закрыл решетку и деревянные створки, нажал на кнопку и уточнил:

– На Старомонетном – это не твоя квартира разве?

– Нет, Паша. Счастье жить отдельно от родственников обходится мне в двести пятьдесят у.е. ежемесячно… плюс вода и свет. А почему, ты думаешь, я нанялась в театр сразу на две работы?.. И еще уроки танцев даю время от времени, ну это так, к слову…

– Вот бы никогда не подумал, что ты снимаешь… точнее, что тебе разрешили с котом жить в чужой квартире. Наверное, по знакомству удалось договориться? – Павел не был настроен сейчас вникать в бытовые трудности Машки, его настоящие желания были куда более эгоистичны и просты. Но сказанное ей запомнил и решил, что вернется к житейским вопросам позже, когда они узнают друг друга поближе и решат, что же дальше. Точнее, он как-то даже не сомневался, что уговорит Машку жить с ним, другой вопрос – как скоро… И это тоже было для него новым – обычно он сам до последнего уклонялся от навязчивых намеков любовниц на совместную жизнь. А тут вдруг решил, что у них с Марией должно быть только так и никак иначе…

Мария начала злиться, но затевать ссору в лифте, да и вообще в нынешних обстоятельствах, было бы уже полным идиотизмом:

– Нет, Паша. Проживание с котом мне как раз и обходится в лишних пятьдесят у. е. Без кота было бы двести… но я друзей не бросаю. И знаешь, Бердянский, лучше уж жить с одним котом, чем… – она прикусила язык и не закончила начатую фразу – «…чем таскать домой по три десятка любовниц».

– Чем с… кем? – Павел уловив ее недомолвку, мгновенно напрягся и снова вернулся мыслями к испанскому мачо, чьи фотографии в комнате Машки до сих пор были ему, как соринка в глазу – вроде бы ерунда, мелочь, а мешает…

– Ни с кем. Забудь. Это я так…

Лифт остановился на этаже, громко лязгнув железными мускулами, и Павел решил, что пора свернуть со скользкой темы. В конце концов, они еще успеют наговориться и друг другу исповедаться, если будет на то желание и время. А пока ему виделось совсем иное времяпрепровождение, и член уже снова сладко поднывал, жалуясь, что простаивает без дела…

– Приехали! Сейчас покажу тебе мою берлогу холостяка. Ты тараканов не боишься, надеюсь? А то они иногда ко мне на кухню забредают от соседа, чай пить…

– Ты моих чудищ не видел… вот таких… – она показала примерный размер на пальцах. – Не знаю уж, откуда они прибыли, не исключено, что прямиком с Мадагаскара. К моменту твоего визита Урфин их всех переловил, а новая партия еще не народилась, к его огорчению.

– Мои помельче будут… Ну значит визжать не станешь, если вдруг столкнешься… А то бывали прецеденты… с соседями…

Мария обреченно кивнула, прекрасно понимая, какие-такие «соседи» визжали при нечаянных свиданиях с Пашиными тараканами.

Бердянский дважды повернул плоский ключ в скважине замка, врезанного в массивную деревянную дверь, на которой сохранилась латунная табличка с фамилией и инициалами предыдущего обитателя квартиры, и, гостеприимно распахнув створку, пригласил Марию войти.

Она вступила в кромешный мрак длинного коридора, инстинктивно глубоко вдохнула, наполняя легкие запахом Пашиного жилища: оооо, дааа… это был запах собственного дома, ухоженного, насквозь пропитанного энергетикой владельца, а не сомнительные ароматы арендованной конуры, где давным-давно не было ремонта.

В доме у Пашки пахло теплым деревом, апельсином с корицей, не сильно – крепким трубочным табаком и самим Пашкой… тем неуловимым, чувственным, родным, что отличало его от всех прочих мужчин… и неимоверно возбуждало…

Мария невольно прижала руку к сердцу: так сильно оно заколотилось, а про тягучий жар между ногами лучше было вообще не думать, иначе она едва ли сможет совладать с искушением наброситься на Пашу прямо на пороге.

«Да, не хватает только, чтобы после начинающей алкоголички и сумасшедшей кошатницы ты показала ему еще и нимфоманку… Хоть сейчас веди себя пристойно, как полагается в гостях!» – не унимался внутренний голос, и Мария решила его послушаться.

Заперев дверь, Бердянский наощупь нашарил выключатель – и коридор залило светом сразу двух лампочек.

– Раздевайся, Маш… Давай, я за тобой поухаживаю… могу тебе даже тапки шикарные выделить, если нужно… – по-хозяйски предложил он, быстро скинул куртку на банкетку и вытряхнул ноги из ботинок. В своем доме ему нравилось ходить босым, благо, паркетные полы были застелены ковровыми дорожками, а в обеих комнатах лежали толстые спортивные паласы.

– Спасибо, я сама… – Мария покраснела и принялась расстегивать пальто и разматывать шарф. Она вдруг вспомнила, что уже пару лет, или больше, не была в гостях у мужчины, тем более, в таких двусмысленных «гостях»… Хулио она в основном принимала у себя, и в Москве, и в Барселоне, не считая тех шести месяцев, что они прожили вместе – а Виталик Лещинский ни разу не приглашал ее домой, за все десять месяцев их необременительного служебного романа.

Пожалуй, настоящие «гости», с тортом, чаем, Джо Дассеном на кассете и романтической французской комедией по видеомагнитофону, у нее случались только в старших классах школы и на первом курсе института, во время отношений с Жоркой Кривым – самым «чётким» районным хулиганом, безбашенным оторвой… и нежным галантным рыцарем в глубине души…

Павел положил руки на Машкины плечи:

– Давай, я все-таки помогу… – уверенным движением опытного костюмера он снял с нее пальто и шарф, и водворил все это в шкаф. – Тапки?

– Ненавижу тапки. Сроду их не носила и не ношу… и слово это дурацкое терпеть не могу.

– Тем лучше, сам ненавижу любую их разновидность, кроме джапанок… ну… таких пляжных шлепанцев… – Бердянский помог Марии разуться и, покончив с первым этапом разоблачения гостьи от лишней одежды, повел ее на экскурсию по квартире:

– Вот, смотри, как я живу… Тут можно руки помыть и все такое прочее, только колонку не нужно беспокоить, она с капризами, прям как я… А это вот кухня… – он снова щелкнул выключателем, и квадратное помещение с высоченным потолком и хромированной барной стойкой, осветилось сразу несколькими потолочными лампочками, а с разделочного стола торопливо прыснула парочка обещанных Павлом «домашних животных».

– «Алиса, это пудинг, пудинг, это Алиса…»

– Ну да, как-то так… – он смущенно ухмыльнулся, и повел ее на осмотр остальных своих владений.

– Здесь у меня должен был быть солидный рабочий кабинет, если бы я пошел по стопам своего папани, но вместо этого – вот… – открыв дальнюю комнату, Павел с какой-то мальчишеской гордостью продемонстрировал Марии настоящий домашний спортзал: с беговой дорожкой, парой силовых тренажеров, турником и горкой гантелей в углу. – Поддерживаю форму, не отходя далеко от кухни и холодильника…

– Ага… и поедая бутерброды с колбасой в два часа ночи, не забываешь сказать своим гостям, что ты на массе?

Бердянский взглянул на Машу с укоризной:

– Ну ты меня прям подколола по-пацански… «На массе»… с бодибилдерами, что ли, общалась?

– Общалась… прямо сейчас с одним из них говорю… если у тебя все это, конечно, не для красоты…

Мария подошла к одному из тренажеров, села на скамью и взялась за хромированные ручки, обтянутые черным эластиком.

– Ээээ, погоди, я вес поправлю, а то придется тебе потом пупок обратно завязывать… – Павел спешно подскочил к задней части тренажера и, выдернув железный стержень почти с самого низа стопки дисков, переставил его наверх, оставив от силы пять кило на жим. – Вот, теперь можешь подкачаться… А потом, если захочешь, я тебе покажу, как еще тут можно использовать каждую поверхность… – добавил он со знанием темы и картинно изломил соболиную бровь.

«Другим жертвам твоей неземной красоты ты тоже показывал?..» – захотелось ей задать ехидный вопрос, но вместо этого она сказала:

– Ты сейчас похож на кота Тома из мультика.

– Всегда пытался понять, кстати, а какого пола в том самом мультике мышь Джерри?.. И про наших Волка и Зайца тоже… Заяц – парень или девка? – спросил вдруг Павел.

– Что?.. Ты серьезно?

– Вполне.

Мария на секунду задумалась и выпустила ручки тренажера.

– По-моему, там все мальчики…

– Вот и я о том же… «Голубая лунааааа… голубая лу…» – а вот я не такой!

– Так я вроде в этом не сомневаюсь.

– Ладно, пойдем, я тебе не все показал, а у нас еще богатая культурная программа впереди…

– Подожди… – под его пристальным взглядом и при упоминании «культурной программы» Мария снова покраснела, и сама на себя разозлилась, что никак не может справиться с мучительным чувством неловкости… Дома, на своей территории, она держалась бы гораздо увереннее, но в гостях у Павла не могла расслабиться и спокойно наслаждаться романтическим вечером. Как будто, перешагнув порог берлоги Бердянского, она оставила снаружи что-то важное, питавшее ее силой, и превратилась из особенной – в одну из…

«Да-да. Ты все правильно понимаешь. Все именно так и есть, не надо питать иллюзий. Ты никакая не особенная для него, ты именно что – „одна из“, просто новенькая… и поэтому он позволяет себе выглядеть влюбленным… он притащил тебя к себе только потому, что ты в прошлый раз посмела отказаться… а ему нужен все-таки твой скальп в коллекции, и еще одно имя в списке побед.»

– Чего ждать-то, Маш? – Павел приблизился к ней сбоку и, присев рядом на корточки, положил ладонь ей на бедро, заглядывая в глаза снизу вверх:

– Тебе у меня не нравится? Что-то ты все веселье растеряла, пока мы сюда ехали…