Предисловие к черновику.
Мир вам, дамы и господа!
Как обычно, предупреждаю, что данный черновик действительно является черновиком. То есть в процессе написания к нему не будут прикасаться ни редактор, ни корректор. Отдам на растерзание после окончания книги.
Хочу сразу ответить на вопрос, почему черновик стоит, как готовая книга. Дело в том, что мне необходимо насобирать сумму, достаточную на качественную озвучку аудиокниги сразу же после окончания текстового варианта. Поэтому прошу не ругаться в комментариях на жадность автора. Озвучивать своим голосом я не готов, поскольку пытался, и это оказалось невероятно сложно. Интонационно «вывезти» объёмный текст романа, это не сказку детям перед сном прочитать… Доверим это дело профессионалам.
А тем, кто не готов платить столько за незавершённую работу, рекомендую заглянуть на мой официальный сайт alexbrus.ru – там её можно приобрести дешевле, как квартиру в строящемся доме.
С любовью и уважением,
Автор.
Пролог.
– Ника, – позвал Леонид, тихонько постучавшись и приоткрыв дверь в её спальню.
Ответа не последовало.
– Ника!
Лишь еле слышное посапывание.
– Вера, вставай, блядина!
В следующую секунду в него полетела подушка. Вероника не любила, когда её называли только первой частью её имени.
– Сука, ты Лёня, – сонно пробормотала она. – Меня до четырёх утра сегодня мурыжили.
– Тебе нужно часов пятьдесят шесть в сутки, чтобы всё успевать, – он бросил подушку обратно, и она накрыла голову девушки.
– Я бы не отказалась, – приглушённо донеслось из-под подушки.
– Тогда тебе надо на какой-нибудь Юпитер, там, наверное, сутки как раз столько длятся.
– Хорошо. Я согласна на Юпитер, – она была готова на что угодно, лишь бы ещё немного поваляться в постели.
– Так тебя там расплющит на хрен, там сила тяжести раз в двадцать больше.[1]
– То, как меня сейчас плющит – Юпитер отдыхает… – она стащила подушку с головы и перевернулась на спину. – Но постой! Если меня там расплющит, зачем же ты тогда меня туда отправляешь?
– Потому что ты задолбала. Вставай, давай!
– Почему человек не может спать столько, сколько хочет?
– Потому что он тогда всё проебёт!
– А я и так уже всё проебала…
– Тебе кажется.
Он сдёрнул с неё одеяло. Открывшийся вид был прекрасен и завораживал, Леонид на мгновение перестал суетиться.
Она заметила его замешательство, и спросила с напускной истомой:
– Хочешь ко мне? Я, кажется, задолжала тебе за пару недель.
– Нет! Мне выходить уже надо. Ты помнишь, что сегодня великий день?
– Конечно. А сколько сейчас времени?
– Как раз успею в «Кристалл» к семи.
Несмотря на напускную строгость, явленную им в этом диалоге, у Леонида сложились замечательные отношения с квартиранткой, основанные на взаимной выгоде и уважении. Можно сказать, что отношения эти были гораздо гармоничнее и честнее, чем у подавляющего большинства супружеских пар.
И это несмотря на то, что Вероника не обладала достаточной в общепринятом понимании социальной ответственностью. Когда интересовались её профессиональной принадлежностью, она не без гордости представлялась порноактрисой. И если после этого смели намекать на низкопробность жанра, в котором она применяет свои таланты, заявляла с усмешкой: «Ну и что? Зато роли у меня всегда главные!» По совместительству она подрабатывала проституткой, или, как ей больше нравилось это называть, – эскортницей. Однако если сравнить доходы, которые приносили ей эти экстремальные и незаслуженно малопочитаемые способы зарабатывания денег, а также временны́е затраты на их осуществление, то занятость в порноиндустрии была скорее факультативной, а древнейшая профессия – основной.
[1]На самом деле на Юпитере сутки длятся около десяти часов, а сила тяжести больше, чем на Земле всего в два с половиной раза.
Глава α. В которой главный герой оказывается лохом по жизни.
Вот бывает же так, чтобы человек был не дурак, совсем не дурак, а всё равно лох. Каждый раз надеется, что его не обманут. Даже сам подставляется. Как будто действительно верит, что нужно поступать с людьми так, как хотел бы, чтобы поступали с ним: уступать, помогать, прощать, подставлять щёку… и в прочую, тому подобную ерунду. При этом получает какое-то странное удовольствие, когда его в очередной раз накалывают. Снова и снова убеждается в том, что люди в подавляющем большинстве своём мерзавцы и, подставляясь, как будто пытается закон вероятности переупрямить и повстречать наконец порядочного человека.
Вот и в этот раз, сидя в такси, Лёня молча ожидал сдачи, которая должна была равняться чуть не половине номинала купюры, отданной водителю. Чувствовал, как удушливо краснеет, но не от гнева, а от стыда за свою меркантильность. Водителя в отличии от пассажира ничуть не смущала всё более затягивающаяся пауза. Намекать было не удобно. «Ладно, – привычно подумал Лёня, – ему, наверное, нужнее. А, может, у него просто нет наличных. Кто кроме меня ими сейчас пользуется?» Поблагодарил и стал выкарабкиваться из тесноватой для него кабины автомобиля представительского класса.
Он пожалел, что взял дорогое VIP-такси с такой роскошью по нынешним временам, как живой водитель. И главное, на кого он хотел произвести впечатление? У чёрного входа курил один только бедолага-официант, которому было абсолютно плевать на Лёнины понты.
Когда пассажир вылез, кряхтя и раскачивая машину, и распрямился, она сразу приподнялась на несколько сантиметров над дорогой, но всё равно осталась ниже его груди. Как он сам про себя говорил – «два метра без дюйма». Эта шутка, основанная на несоответствии метрической и имперской систем измерений, мало кому кроме него казалась остроумной.
Потомственному петербуржцу Леониду Викторовичу Василеостровскому, ныне гражданину анархической агломерации Элиферии, в нынешнем 2043 году исполнилось тридцать четыре года. Будучи очень высоким, он имел довольно плотное сложение – при своём росте весил добрых килограммов сто двадцать, не меньше. Лицо его было круглое и часто красное, простодушное, иногда даже как будто глуповатое, заросшее до глаз густой, неухоженной чёрной бородищей. Но как раз сегодня, осознавая статусность мероприятия, в котором вознамерился поучаствовать, он слегка подскрёб бритвой щёки и шею.
Обычно Лёня одевался небрежно, так, чтобы было удобно, и его полнота не слишком бросалась в глаза. Однако на этот раз облачился в чёрный деловой костюм, от которого давно отвык и потому чувствовал себя в нём неловко. Когда-то костюм был сшит по фигуре модным портным для поездки в Швецию, но с тех пор Василеостровский поправился, и, если застёгивался на среднюю пуговицу, то от неё вокруг талии шла довольно заметная горизонтальная борозда, поэтому Лёня решил не застёгиваться.
Приехал он в модный ночной клуб «Кристалл». Здесь сегодня должен был состояться концерт «Открытый микрофон», в котором мог поучаствовать любой желающий, у которого найдутся пара лишних тысяч драхм за право выступить и, судя по стоимости участия, – прямо-таки отчаянное желание попробовать себя в качестве стендап-комика.
Василеостровский уже пытался поучаствовать на подобном мероприятии месяц назад, но тогда так и не решился подняться на сцену. При этом деньги ему не вернули, но пообещали, что в следующий раз дадут выступить бесплатно.
Уже знакомыми путями пробрался он по закулисью, но в этот раз в кресле продюсера сидел другой человек, который с недовольным видом выслушал его, а потом заявил:
– Давай сэкономим друг другу время. Или плати или в зал иди, смотреть, как другие выступают. Это понятно?
– Да я-то тебя понял, это ты меня не понимаешь, – пробурчал Василеостровский, доставая наличные.
– Ну зачем ты так? Солидный на вид человек. Думаешь, он врёт? – спросила нахала какая-то девица, возможно его помощница, когда Лёня уже отошёл на несколько шагов.
– Да ну его! – громко, совершенно не заботясь о том, что предмет обсуждения может услышать, ответил продюсер. – Лох какой-то по жизни. Квитанцию бы взял на худой конец, если деньги не забрал. В стендаперы он собрался… Где только эти динозавры наличные берут? Куда теперь девать этот мусор?
Захотелось вернуться и со всего размаху заехать гадёнышу по морде. Но Лёня, как всегда в таких случаях, удержался, напомнив себе, что он здесь не за тем, чтобы устраивать безобразный скандал, за который его в лучшем случае просто выставят из клуба. Деньги были не лишние, но желание тряхнуть стариной стоило куда больше.
Почему «тряхнуть стариной», спросите вы. Дело в том, что в студенческие годы Василеостровский увлекался стендапом. У него было амплуа комика, которого слушают не для того, чтобы посмеяться, а потому что интересно. «Болтов» в его выступлениях было немного, больше историй, подаваемых под соусом тонкой самоиронии. Но истории его быстро закончились, не так много их оказалось на тот момент в его юной жизни, и Лёня стремительно удалился от стендапа в сторону науки, захватившей его полностью… И вот по прошествии многих лет, у него накопилось достаточно опыта и образовалось необъятное количество времени, которое он не мог тратить впустую, не привык. Полгода писал монолог, и наконец решился проверить его на публике.
Ещё один момент, который, наверное, стоит пояснить: почему Василеостровский расплачивается наличными. Единственно потому, что больше, чем взял с собой, не потратишь. Он совершенно не умел считать электронные, неосязаемые деньги, тратил, пока не кончались.
Отдав почти все бывшие при нём средства, Лёня пошёл в зал и сел за причитающийся ему, как заплатившему за выступление столик. К нему подбежал официант. От шампанского или «чего покрепче» Василеостровский отказался, попросил свежевыжатый грейпфрутовый сок. Любил он больше апельсиновый, но подумал, что заказать его было бы слишком банально.
Алкоголь Василеостровский не жаловал. Под его воздействием он становился просто патологически доверчивым, да ещё и сентиментальным. Люди, естественно, этим пользовались. Однажды в студенчестве, будучи подшофе, он чуть было не ответил на ухаживания одного пожилого гомосексуалиста. И вовсе не потому, что проявились его доселе латентные нетрадиционные наклонности, а как всегда, из жалости и соображения «наверное, ему больше нужно». Тогда он всё-таки нашёл в себе силы отказать, но испугался своей готовности согласиться настолько, что решил навсегда прекратить алкогольные эксперименты над собственным организмом.
В прошлый раз он нетвёрдо знал текст. Хотел в случае чего положиться на импровизацию. За кулисами, прогоняя текст про себя, он внезапно «завис» надолго, испугался, что подобное может произойти с ним на сцене и ретировался, не забрав денег.
Дома, репетируя выступление перед Вероникой, которую в шутку называл «комеди боди», а не «камеди бади», он научился на лету связывать между собой части выступления, заполнять паузы из-за забытого текста и относительно остроумно отвечать на «реплики из зала». Но в «Кристалле» за пять минут до выступления испугался. И это несмотря на то, что опыт публичных выступлений у него уже был и перед гораздо более требовательной публикой, нежели посетители «Открытых микрофонов»…
Василеостровский посмотрел несколько выступлений. Надеялся посмеяться и вдохновиться, научится полезному от более опытных артистов разговорного жанра, но не вышло. Шутки были в большинстве своём ужасными: плоскими, грубыми и глупыми. Однако подвыпившая публика смеялась и аплодировала.
Недокомики, несмотря на наличие в зале заметного хмурого субъекта, хвалили зрителей за тёплый приём и уходили со сцены довольными.
Он даже успел подумать, что от плохих выступлений, возможно, даже больше проку для него, как для начинающего. Хорошее, что? Посмотришь, посмеёшься, и всё. Точно также не сделаешь…. А плохое учит, как делать не нужно. Он подметил в чужих монологах несколько приёмов из этой серии и выкинул пару подобных мест из своего.
И вот наконец наступила его очередь.
Когда он встал в пятно света, его взгляд сразу же упал на столик, который располагался по центру зрительного зала, ближе всего к сцене. За ним в ослепительном красном платье в окружении каких-то серьёзных мужчин в чёрных одеждах уверенно расположилась Вероника. Ещё секунду назад он боялся впасть внезапно в состояние фрустрации и сморозить какую-нибудь глупость, но теперь ему стало спокойно.