Гуси-лебеди

Глава 1

Старенький выцветший автобус «пазик», похожий на видавший виды зеленый кузнечик, припарковался за углом автостанции. Его бока были покрыты пятнами ржавчины, краска на кузове выгорела до неузнаваемости, и казалось, что он вот-вот рассыплется от старости, но упрямо держался на плаву. Из приоткрытой двери веяло запахом солярки, пыли и чего-то неуловимо деревенского – то ли сена, то ли навоза, то ли просто запахом старой, честной работы. «Пазик» ждал своих немногочисленных пассажиров, терпеливо попыхивая мотором.

Водитель автобуса, маленький, кряжистый мужчина с большим пузиком, которое почти не умещалось за рулем, и широким добродушным лицом, скрытым под густыми, пожелтевшими от никотина усами, сидел в позе задумчивого стратега. На его голове красовалась потрёпанная кепка, а из-под неё выглядывали редкие, седеющие волосы. Он прятался за картонной табличкой, которую сам же и смастерил: на ней, разноцветными, чуть расплывшимися фломастерами, будто рисовал ребёнок, было коряво написано слово «Гуси».

Могло показаться, что этот радушный мужчина за рулём продаёт живых гусей, причём прямо из автобуса. Какой-нибудь городской житель, впервые попавший на эту автостанцию, мог бы так и подумать, глядя на эту самодельную табличку. Но нет – так называлась маленькая, затерянная среди лесов и полей деревушка на краю района, куда и направлялся этот ржавый, но такой надёжный для местных, автобус. «Гуси» были последним населенным пунктом на этом маршруте, и добирались туда обычно либо по большой нужде, либо по большому желанию – третьего не дано.

Наконец, когда стрелка часов на стареньком вокзале уже подбиралась к десяти утра, к автобусу подошли пассажиры. Их было всего двое, но они сразу привлекли внимание водителя. Это были две девушки, обе выглядели явно «городскими», и обе несли на себе отпечаток если не растерянности, то некой настороженности.

Первая была блондинкой. Её кучерявые волосы, цвета спелой пшеницы, казалось, жили своей собственной жизнью, подпрыгивая при каждом её движении. Она была улыбчивой, лучезарной, и даже сейчас, на этой пыльной автостанции, её глаза светились любопытством и какой-то неуёмной энергией. Движения её были порывистыми, будто она танцевала, а не шла. На ней была легкая, яркая футболка и свободные брюки, которые не сковывали движений. Она выглядела так, словно только что сошла с рекламного плаката, олицетворяя собой свежесть и беззаботность.

Вторая же, брюнетка, была полной её противоположностью. Её волосы, цвета воронова крыла, были идеально прямыми и строго собраны в низкий пучок на затылке. На правой щеке, чуть ниже глаза, у неё красовалась небольшая, но заметная родинка, которая придавала её серьёзному выражению лица ещё большую строгость и даже некую загадочность. На ней был классический костюм – тёмные брюки и строгий белый блейзер, который идеально сидел на её точеной фигуре. Её взгляд был сосредоточенным, проницательным, и казалось, что она анализирует каждый квадратный сантиметр окружающего пространства. Вся её поза говорила о собранности и сдержанности.

– Девчонки, вы ко мне? – улыбнулся водитель, его голос был скрипучим, но очень добродушным. Он вышел встречать девушек на улицу, поправляя свою кепку и выпячивая своё круглое пузико.

– Ну, если вы с Гусей, тогда да, мы к вам! – улыбнулась водителю блондинка, её глаза задорно блеснули. В её голосе звучала лёгкая игривость, будто она давно знакома с этим мужчиной.

Брюнетка скромно стояла рядом, чуть поодаль, не решаясь вступать в диалог с незнакомцем. Она лишь слегка кивнула, подтверждая слова подруги, но при этом её взгляд оставался таким же серьёзным и оценивающим.

– Ну вот и славно! – ударил в ладоши водитель, будто договорился о чём-то очень важном. – Значит, ждём третью, и отправляемся.

– Простите, а кто это – третья? – поинтересовалась брюнетка низким голосом.

– Ну как, кто? – водитель расплылся в улыбке, показывая редкие, но крепкие зубы. – Медик здесь, – он указал пальцем на блондинку, которая с готовностью кивнула, – педагог тоже, – кивнул в сторону брюнетки, которая слегка смутилась, – осталось дождаться новую работницу сельсовета.

– Вот оно как? – удивилась блондинка, её глаза широко распахнулись. – К вам и такие едут из города? Я думала, только такие, как мы.

– А то как же? – водитель гордо выпятил грудь. – У нас же этот, как его там… курорт! Лес, река, свежий воздух, грибы, ягоды, рыбалка, всё своё – молоко, яйца, мёд! Красота, одним словом!

– Да уж, – вздохнула блондинка, оглядывая пыльную автостанцию и редкие обшарпанные здания вокруг, – И до ближайшего салона красоты километров триста.

– Триста тридцать! – весело поправил её водитель, словно это была не проблема, а повод для гордости.

Брюнетка снова вступила в разговор.

– Простите, а как вы догадались, кто из нас педагог, а кто медик? Мы ведь вам ничего не говорили.

– Ну а как же, – улыбнулся мужчина, хитро прищурившись. Он обвёл обеих девушек внимательным взглядом. – Вы посмотрите на себя со стороны: тёмный низ, белый верх, волосы собраны в пучок, лицо строгое, взгляд сосредоточен, даже родинка эта – точно училка! А вторая, – он кивнул на блондинку, – вся на шарнирах, глаза горят, руки чешутся, так и хотят кому-нибудь укол поставить или пластырь приклеить, да и одежда лёгкая, удобная, как будто на смену в больнице готовилась. Ну кто, если не медработник? Я за свою жизнь столько народу через себя пропустил, сразу вижу, кто есть кто.

– Всё верно! – подметила блондинка, широко улыбаясь. Она протянула руку брюнетке для знакомства. – Я – Настя. Приятно познакомиться, коллега по несчастью… или счастью, ещё посмотрим.

– Татьяна, – менее эмоционально, но довольно приветливо ответила брюнетка, пожав руку девушки. А потом, по привычке, добавила, – Сергеевна.

– Ты тоже по программе? – продолжала знакомство Настя, всё так же улыбаясь своей новой знакомой.

Татьяна слегка кивнула.

– Да, я тоже за своим миллионом, или сколько там сейчас?

– Вот и здорово! Будем дружить, общаться.

Татьяна кивнула, слегка улыбнувшись. В её улыбке промелькнула редкая, но искренняя теплота.

– Я вижу, познакомились, – вставил реплику в разговор водитель, наблюдавший за ними с отеческой улыбкой. – А я – Михалыч. Вызвался, так сказать, вашим проводником в сказочный мир Гусей. Я там уже лет двадцать шофёром, знаю каждый куст и каждую кочку.

Девушки кивнули, и Михалыч пригласил их занять места в автобусе. Дверь «пазика» скрипнула, приглашая в своё душное, но такое знакомое нутро.

– Ну что, дамы, трое одного не ждут. – Михалыч взглянул на часы. – Будущий председатель, похоже, решила своим ходом добираться. Или на такси. Конечно, не барское это дело на автобусе трястись, да ещё с нами, простыми смертными.

Михалыч, кряхтя, завёл автобус. Мотор зачихал, закашлял, потом, словно проснувшись, равномерно заурчал. Из выхлопной трубы вырвалось облачко сизого дыма, пахнущего старой соляркой. Медленно, с тяжёлым скрипом «пазик» отъехал от здания автостанции. Постепенно за окнами автобуса бетон и кирпич стали сменяться зеленью. Посадки берёз и тополей, тянущиеся вдоль дороги, словно встречали их, слегка покачивая кронами. За ними открывались бескрайние поля, уходящие за горизонт. Изредка попадались небольшие овраги, поросшие буйной травой и кустарником, с блестящими на дне ручейками.

Ехали долго. Дорога, поначалу кое-как заасфальтированная, вскоре превратилась в разбитую грунтовку, и автобус, кряхтя и покачиваясь, переваливался с кочки на кочку. Водитель не спешил, словно давая девушкам возможность привыкнуть к деревенским ритмам. Он вёл машину плавно, объезжая самые большие ямы, и сам, кажется, наслаждался этой поездкой, порой посвистывая себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. За окном проносились настоящие, нетронутые виды природы: густые леса, пахнущие хвоей и влажной землёй, с просветами, сквозь которые виднелись поляны, усыпанные полевыми цветами – ромашками, колокольчиками, васильками. Иногда можно было заметить диких животных: шустрого зайца, мелькнувшего в кустах, или стадо коров, мирно пасущихся на лугу, их колокольчики издавали мелодичный звон. Небо было бездонно-голубым, а солнце, уже высоко поднявшееся, ласково согревало воздух. Это был тот самый простор, которым дышит настоящая деревенская глубинка, где время течёт по-другому, неторопливо и спокойно.

– Ну, и что заставило такую девушку как ты сбежать из города и попереться в эту глушь? – спросила Настя, на лице не сходила её обычная, заразительная улыбка. Она повернулась к Татьяне, которая сидела рядом с ней, прижав к груди небольшую сумку.

Татьяна, которая всё это время молча смотрела в окно, наслаждаясь видами, слегка вздрогнула от неожиданности.

– Ну, первая причина, как я тебе и сказала – это деньги.

– Правильно, пока молодая, холостая, можно и заработать, – одобрительно кивнула Настя. – А потом уже и о семье подумать. Парень-то есть у тебя?

– Был, – коротко ответила Татьяна и бросила короткий взгляд на окно.

– Так-так! Вскрываются истинные мотивы твоего побега! – засмеялась Настя, по-детски хлопнув в ладоши. – Значит, не только деньги! А ну-ка, колись, что там за история? Любовь-морковь?

– Нет, что ты, – отмахнулась Татьяна, покраснев. Краска залила её щёки, поднимаясь до самых ушей. Она почувствовала, как горят кончики её ушей, и поняла, что эта Настя видит её насквозь.

Возникла неловкая пауза, наполненная только равномерным гулом мотора. Настя, заметив смущение Татьяны, решила не давить, но и Татьяна не любила молчать, когда можно было задать встречный вопрос.

– Сама-то что? Зачем тебе в Гуси? – спросила Татьяна, поворачиваясь к Насте.

– Да мне хоть Гуси, хоть Лебеди! – Настя махнула рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. – Я люблю приключения, ненавижу сидеть на месте, и однообразие для меня смерти подобно. А ещё я до жути не люблю городскую суету, эти вечные пробки, грязный воздух. Так что для меня эта поездка – три в одном: деньги, опыт, приключения. Да ещё и природа такая, что дух захватывает. Мечта, а не работа!

– А как же семья, дети? Ведь это всё не за горами!

– Так я не тороплюсь! – Настя залилась смехом, её кудряшки запрыгали. – Я – девушка свободная, ничем не обременённая. Пока мне и так хорошо. – Она бросила взгляд на водителя в зеркало заднего вида. – А вообще, кто знает, может я и здесь, в Гусях, встречу свою судьбу. Да же, Михалыч?

Михалыч, который до этого момента внимательно слушал весь их разговор, поперхнулся воздухом. Его лицо покраснело, как спелый помидор, будто Настя с ним заигрывала. Он, мужчина в возрасте, женатый, и вдруг такая молоденькая, яркая девушка обращает на него внимание. Его усы слегка дёрнулись. Настя, увидев его смущение, подмигнула Татьяне, и продолжила подшучивать над водителем, наслаждаясь его реакцией.

– А вы женаты? – спросила она у него, её голос стал чуть серьёзнее, но в глазах плясали смешинки.

Михалыч запнулся. Он не ожидал, что молоденькая девушка станет уделять столько внимания его персоне, да ещё и задавать такие прямые вопросы. Он привык к пассажирам, которые либо спят, либо ковыряют в носу.

– Д-да, – ответил наконец он, заикаясь. – Ж-женат.

– А почему так долго отвечали? – Настя сверлила его взглядом в зеркале заднего вида, и он чувствовал его, словно горячий луч.

– Я… я за дорогой слежу, – Михалыч поспешил перевести тему разговора, указывая на вид за окном. – Вот, уже в Гуси въезжаем, девчата! Приготовились!

Девчонки весело засмеялись, глядя друг на друга. Смущение водителя их только развеселило.

Пред ними, словно по мановению волшебной палочки, предстали деревенские пейзажи. Первыми показались редкие, но ухоженные поля, за ними – небольшие, утопающие в зелени рощицы. А потом, наконец, появились и сами Гуси. Издалека деревня выглядела как пёстрое одеяло, сшитое из разноцветных лоскутков. Деревянные домики, большинство из которых были старенькими, но крепкими, стояли вдоль единственной извилистой улицы. Каждый дом был выкрашен в свой цвет: где-то ярко-голубой, где-то нежно-зелёный, кое-где даже попадались розовые или жёлтые стены, создавая впечатление праздника. Окна были украшены резными наличниками, а палисадники пестрили цветами – мальвы, флоксы, настурции.

Было заметно, что сюда давно не заглядывала цивилизация в её привычном городском понимании. Асфальтового покрытия не было от слова совсем, только укатанная грунтовка, которая после дождя наверняка превращалась в непролазную грязь. Уличных фонарей тоже не было, только редкие лампочки над крыльцами. Но при этом всё было ухожено, всюду царил порядок и какая-то особая, деревенская красота. Возле каждого дома стояли аккуратные дровницы, во дворах сушилось бельё, а по дворам, огороженным деревянными штакетниками, важно расхаживали куры и утки. Воздух был чистым, свежим, пахнущим дымком из печей, свежескошенной травой и цветами. Солнце заливало всё вокруг, создавая ощущение тепла и уюта. Это была настоящая деревня, живая и дышащая, со своим особым ритмом и неповторимым очарованием.

Наконец, после долгих минут тряски по просёлочной дороге, автобус Михалыча, кряхтя и виляя, подъехал к одному из домиков, который находился на самом краю улицы. Он резко отличался от всех остальных домов в деревне. Тогда как остальные были хоть и старенькими, но аккуратными и яркими, этот стоял особняком, словно изгой. Он был выцветшим до грязно-серого цвета, краска давно облупилась, обнажая тёмные, местами подгнившие брёвна. Крыша, некогда красная, теперь была покрыта пятнами мха и местами просела, слегка деформировавшись, из-за чего казалось, что дом криво ухмыляется. Окна были тусклыми и пыльными, а вокруг дома царило какое-то запустение, несмотря на общую ухоженность деревни.

– Интересно! – произнесла Татьяна с удивлением в голосе. Она разглядывала своё будущее жилище со стороны, пытаясь понять, как такое здание может быть пригодным для жилья. – Кто жил здесь раньше? И почему он такой… необычный?

– Старый детский сад, – тут же объяснил водитель, его голос был полон ноток лёгкого смущения, но в то же время и некой гордости, словно он лично этот сад строил. – Год назад всех детишек перевели в новый детсад, который при школе.

– Интересно, а почему нельзя было держать их здесь дальше? – поинтересовалась Настя, нахмурив брови. В её голосе прозвучало лёгкое недоумение.

– Ежу понятно, почему! – ухмыльнулся Михалыч, поправляя свою кепку. – В один день крыша упадёт на голову маленькому карапузу, кто потом виноват? Тут стены дышат на ладан, а уж потолок и подавно. Хорошо, что успели перевести. А вот для вас – самое то, никто жаловаться не будет.

– Ага, то есть, если это случится с нами – то ничего страшного? – Татьяна нахмурилась. На этот раз её голос прозвучал резче.

– Ну… То же – дети, – пожал плечами водитель, явно понимая, что ляпнул что-то не то. Он нервно почесал затылок и поспешил перевести тему разговора, чтобы не усугублять ситуацию. – Давайте помогу вам занести вещи!

Тут он увидел проезжающего мимо на велосипеде парня. Это был молодой человек лет двадцати – двадцати пяти, высокий, худощавый, но с заметной мускулатурой. На нём была старая, потрёпанная бейсболка, чуть сползшая на затылок, выцветшая майка и спортивные треники. Под бейсболкой скрывались кучерявые волосы каштанового цвета, такие же пышные и непокорные, как у Насти. Его лицо было загорелым, с лёгкими веснушками, а в глазах плясали озорные огоньки. Он крутил педали с такой скоростью, что казалось, вот-вот взлетит.

– Стас, помоги нам! – окликнул парня Михалыч, едва не сорвав голос. – Тут девушки из города приехали, надо помочь им с багажом. У меня спина, сам знаешь…

Тот тут же спешился, бросив велосипед прямо на траву, и быстрым шагом подошёл к автобусу. Не говоря ни слова, он схватил своими сильными, жилистыми руками два самых больших чемодана девушек, которые Михалыч даже не пытался поднять, и легко поднял их, словно пушинки.

– Мне тяжёлое носить нельзя, – оправдывался Михалыч, стараясь выглядеть как можно более жалостливо, потирая поясницу. – Грыжи, протрузии, ну вы понимаете. – Он кивнул Насте, обращаясь к ней, как к специалисту, словно та должна была сразу поставить ему диагноз.

– Да кончай ты уже заливать, Михалыч! – оборвал его Стас с усмешкой на губах. Он был даже чем-то похож на Настю, тоже всегда улыбался, и его глаза, как и у неё, излучали жизнелюбие. – Я своими глазами видел, как ты тащил с работы две здоровенные канистры. Немощный ты наш!

– Так то пустые были, – оправдывался Михалыч, краснея еще больше.

– Ага, пустые! – Стас покачал головой, его губы растянулись в широкой ухмылке. – Чтобы Михалыч, и с работы, и пустые?!

Неизвестно, чем бы закончилась эта весёлая перепалка водителя и его знакомого, Стаса, если бы не внезапно подъехавшая к дому машина. Её появление было настолько неожиданным и ярким, что все трое, включая Михалыча, замерли. Это был «мерседес» – редкая для здешних мест марка, тем более такая модель. Спортивная, молодёжная модель вишнёвого цвета, словно только что сошедшая с глянцевой обложки журнала. Её блестящие диски сверкали на солнце, а низкий профиль и агрессивные линии кузова говорили о скорости и роскоши. Она резко затормозила у обочины, подняв небольшое облачко пыли.

Все обернулись, и наблюдали, как из автомобиля выходил её водитель. Это была эффектная молодая девушка, с такой лёгкостью и грацией, что казалось, она не касалась земли. Шатенка с шикарными волосами, цвета горького шоколада, которые струились по её плечам, густые и блестящие. Она была ухоженной до кончиков ногтей, спортивной, подтянутой, с такой фигурой, что позавидовала бы любая модель. На ней был стильный спортивный костюм, который идеально облегал её стройные формы, подчёркивая каждую мышцу. На глазах – дорогие солнцезащитные очки, за которыми трудно было разглядеть её взгляд, а на голове – модный ободок, удерживающий непослушные пряди. От неё веяло уверенностью, богатством и неприкрытой властью. Она выглядела так, словно только что сошла с обложки модного журнала, полностью выбиваясь из привычного деревенского пейзажа. И, судя по всему, она была той самой «третьей пассажиркой».

Девушка шла к ним, цокая подошвами кроссовок по гравию, и ругаясь себе под нос. Её губы шевелились, а на лице читалось явное раздражение. Казалось, она едва сдерживалась, чтобы не разразиться громким возмущением. Она то и дело поправляла модный ободок, словно он мешал её мыслям, а затем брезгливо оглядывала пыль на своих дорогих кроссовках.

– А вы, простите, кто? – поинтересовался Михалыч. Он попытался разглядеть глаза подошедшей девушки сквозь её темные очки, но они, казалось, были непроницаемыми, как два маленьких зеркала.

– Я кто? – девушка удивилась так, словно все должны были знать, кто она такая, и его вопрос был верхом невежества. – Я – Полина Морозова. Дочь Павла Морозова. Наверняка знаете, кто это такой?

Михалыч, почесав затылок, прищурился, пытаясь вспомнить. В его голове промелькнуло лишь одно имя.

– Павлик Морозов? – улыбнулся водитель, и в его голосе прозвучало некое благоговение, смешанное с деревенским простодушием. – Конечно, слышали! Чай в школе учились. Героем был твой батя! Царство ему небесное!

Лицо Полины, до этого момента лишь раздражённое, исказилось от недоумения, а затем от гнева. Она даже приоткрыла рот от возмущения.

– Нет, вы, наверное, путаете его с кем-то! Мой отец жив, он – депутат, известный в области.

– Тьфу ты! – Михалыч хлопнул себя по колену, его широкое лицо озарилось пониманием. – А я и думаю, не сходится что-то! Нет, твоих Морозовых мы не знаем. До нас депутаты не добираются.

– А вот зря! – Полина, казалось, восприняла это как личное оскорбление. – Я сейчас позвоню, и вашему главе прилетит по самое не хочу, за то, что «джи-пи-эс» у вас не работает, и дороги так запустили! Я на своей машине всё днище расцарапала! Вы хоть представляете, сколько стоит ремонт такого автомобиля?!

Стас, который до этого молча наблюдал за происходящим, внимательно выслушав претензии девушки, не выдержал. Он засмеялся, звонко и беззаботно. Его смех был настолько искренним и неприкрытым, что Полина замерла, с недоумением глядя на него.

– Конечно! – выдохнул Стас, вытирая слёзы смеха. – Ты бы ещё на гоночном болиде приехала к нам! Здесь только «нивы» да «уазики» в почёте, а не эти ваши «бэхи».

– Вообще-то, это «мерседес»! – огрызнулась Полина, её глаза под очками сверкнули. Она явно не привыкла к такому обращению.

– Да хоть «феррари»! – Стас махнул рукой, продолжая смеяться. – Продавай это ведро, купи себе нормальную машину для деревни! Например, УАЗ-буханку, и будешь самой крутой в районе.

Полина, кажется, была настолько ошеломлена такой наглостью, что даже не сразу нашлась, что ответить. Она обернулась к Михалычу, её лицо было красное от возмущения.

– У вас в деревне все такие невоспитанные? – спросила она, приподнимая свои очки и кивая в сторону Стаса, словно это был какой-то диковинный зверь.

– А вы, я так понял, и есть та самая дама, которую я должен был встретить на автостанции? – Михалыч, словно не слышал вопроса Полины, продолжал гнуть свою линию. Он привык к таким «барышням», и знал, что с ними лучше не спорить.

– Да, но я решила ехать своим ходом. – Полина скривилась. – Ненавижу ваши душные автобусы.

– Ну уж, какие дают! – развёл руками Михалыч. – Главное, вы на месте. Милости просим!

И Михалыч, словно фокусник, предложил Полине войти в её новое жилище, указав на старый, покосившийся домик.

– Так, я не поняла, – возмущённо сказала девушка, её голос снова зазвенел. Она сняла очки и её глаза, яркие и резкие, уставились на Михалыча, а затем на дом. – Я что, буду жить в этой лачуге? Это же какой-то сарай!

– Ну, не только вы! – отвечал Михалыч, его голос был на удивление спокойным. – Вот вам девушки для компании: Татьяна и Анастасия. Надеюсь, подружитесь.

Настя и Татьяна, приветственно кивнули Полине, стараясь выглядеть дружелюбно, несмотря на явное высокомерие новенькой. Полина окинула их оценивающим взглядом, её глаза пробежались по их одежде, по их лицам, словно она выбирала между товарами на прилавке. Ни одобрения, ни осуждения – просто холодная оценка. Затем, набравшись храбрости, или скорее, превозмогая брезгливость, она решительно вошла в дом. Однако её пребывание там было крайне недолгим. Едва переступив порог, Полина тут же выскочила из него, как ошпаренная кошка, её лицо исказилось от ужаса.

– Я… Я… Я не буду в этом жить! – кричала она, её голос звенел от возмущения, разносясь по тихой деревенской улице. – Только что при мне по кухне пробежал таракан! Огромный, усатый!

Михалыч, который уже привык к деревенским реалиям и воспринимал их спокойно, лишь усмехнулся.

– Эт не таракан, это мокрица, скорее всего! – успокоил её он, пытаясь придать своему голосу максимально уверенные нотки. – Они тут водятся, любят сырость. Откуда здесь тараканам взяться? Тут же есть нечего! Вот заселитесь, обживётесь, продуктами запасётесь – там может и придут к вам тараканы.

– Спасибо, успокоили! – помотала головой Татьяна. Она была явно не в восторге от перспективы делить кров с местной фауной.

– Ну, чего стоим? Заселяемся, – подбодрил девчонок Михалыч, явно не желая затягивать прощание. Он энергично подогнал Стаса, который всё ещё стоял рядом с чемоданами, словно ждал указаний. – Давай, Стас, помоги девушкам вещи занести, а то у нас тут концерт по заявкам.

Стас, который уже успел привыкнуть к капризам городских барышень, безропотно взял чемоданы и, кряхтя, занёс их в дом. Настя и Татьяна, вздохнув, последовали за ним. Внутри было пыльно и пахло старым деревом, но в целом, не так уж и страшно, как описывала Полина.

Как только все вещи были занесены в дом, Михалыч и Стас откланялись.

– Ну, мы пошли, девчата, – сказал Михалыч, поправляя кепку. – Если что, меня в конторе найдёте, или у себя дома. Дом мой – тот, что с зелёными наличниками. А Стас… он всегда где-то поблизости. – И они вышли из дома, оставив девушек одних в их новой обители.

Настя и Таня, осмотревшись, решили не занимать ту комнату, что была ближе к кухне, а заселились в гостиную, которая была самой большой и светлой. Они рассудили, что это будет справедливо, оставив Полине право занять отдельную комнату, так как она явно нуждалась в уединении.

– Нет, спасибо! Я здесь не останусь, – сказала Полина твёрдым тоном. Она взяла в руки телефон, словно это была её единственная связь с цивилизацией, и вышла на улицу. Её намерение было ясным: она звонит кому-то, кто должен её отсюда вызволить.

На улице, рядом с домом, всё ещё стоял Стас, который, похоже, ждал, пока автобус Михалыча уедет, чтобы продолжить свои дела. Видя, что Полина, прижав телефон к уху, отчаянно пытается дозвониться до кого-то, он улыбнулся.