Сквозь тоннели кошмара

Глава 1. Прощание с прошлым

Осенний вечер. Крупные капли дождя барабанят по крышам, словно чьи-то торопливые шаги по мостовой. Воздух пропитан влажной духотой и запахом сырости, который проникает в каждую щель, в каждое окно. Двое парней вышли из бара покурить. Один из них – коротко стриженный, с аккуратной бородкой рыжеватого цвета – был одет в зелёную лёгкую куртку, а второй – длинноволосый и гладко выбритый – в тёплый свитер. Первый достал из кармана пачку сигарет и угостил товарища.

– Эй, Майк! Как думаешь, Тони понравился подарок?

– Да ты что, Курт! Конечно, понравился! – Майк расплылся в улыбке. – Тони без ума от музыки, а такой стратокастер – мечта любого гитариста! Ручная роспись принта на деке с постерами классических фильмов ужасов, подпись его любимого музыканта… Да он будет прыгать от радости! Хотя, признаюсь, не понимаю, почему кусок дерева стоит пять косарей. Но будь я на его месте, визжал бы как девчонка!

Курт усмехнулся, прикуривая сигарету.

– Слушай, а какие планы на следующие выходные?

– Да какие планы… – Курт выдохнул горький дым. – Работа, только работа. Заказов навалилось – мама не горюй. Придётся впрячься по полной: проектировать детали, колёса, редукторы… Всю неделю, включая выходные, буду в офисе торчать. Времени совсем не будет.

– Да ты что, совсем озверел? – Майк покачал головой. – Работа – это хорошо, но не до такой же степени! Превратился в трудоголика! Мы и так видимся раз в полгода, а раньше-то, как было: приключения, путешествия, девчонки… Куда всё делось, а?

– Эх, были времена… – Курт задумчиво посмотрел вдаль. – Помнишь, ту вечеринку на яхте?

– А ту историю с тем итальянским рестораном? – Майк захохотал. – Когда мы перепутали столики и чуть не подрались из-за твоей шуточки про девчонку того парня! Да уж, свидание им было точно испорчено.

– Да-да! – Курт тоже рассмеялся. – Хорошо было… Может, в следующие выходные всё-таки оторвёмся? Без работы, просто отдохнём?

– Обязательно! – Майк хлопнул друга по плечу. – А то так и состаримся за офисными столами, не заметив, как жизнь пролетит.

– Ладно, пойдём к Тони, а то он там уже, наверное, весь извёлся без нас!

– Пошли! Только давай быстрее, а то дождь усиливается!

Друзья затушили сигареты и направились обратно в бар, где их ждал именинник.

– Да, были времена… – Майк задумчиво покачал головой. – Знаешь, эта фраза «были времена» – она как будто из какого-то старого фильма, да?

– Может, и из фильма, – Курт улыбнулся, глядя на друга. – По-моему про каких-то гангстеров, «равина» и «босса». Еще кличка была у главного героя, «цепной пёс». Никак не могу вспомнить название… Так, ладно, жизнь куда интереснее любого кино.

– Ага, особенно когда смотришь, как твои друзья превращаются в примерных семьянинов! – Майк рассмеялся. – Подумать только, я женат, у меня сын растёт! А у Тони скоро появится малыш… Никогда бы не подумал, что первым остепенюсь я, а не ты! Помнишь, как ты каждую ночь с новой девчонкой? Я был уверен, что рано или поздно какая-нибудь красотка заявит тебе о беременности… А ты взял и зарылся в работу с головой!

– Жизнь меняет приоритеты, – Курт пожал плечами, в его голосе проскользнула лёгкая грусть. – Иногда мы сами не замечаем, как всё меняется.

– Это точно… – Майк затянулся в последний раз и затушил сигарету в урне. – Слушай, а ты вообще не жалеешь? Ну, что выбрал такой путь?

– Нет, – Курт посмотрел на небо, где дождь становился всё сильнее. – Просто иногда оглядываюсь назад и думаю, что могло бы быть по-другому.

– Ну что, пойдём к имениннику? А то он, наверное, уже весь извёлся там без нас! – Майк хлопнул друга по плечу.

– Пойдём, – Курт тоже затушил сигарету. – Дождь, кажется, собирается нас проучить.

Они вошли в бар, где тепло и музыка встретили их как старых друзей, укрывая от промозглой осенней сырости.

Бар назывался «Пустышка» – название странное и бессмысленное, вызывающее у всех разные ассоциации. Но для троих друзей это было любимое место. Не роскошный ресторан, но и не забегаловка. Внутри царила атмосфера уюта: чистота, характерный запах сигаретного дыма и, конечно же, аромат пива. Просторный зал с барной стойкой в конце. Симпатичные официантки сновали между столиками, принимая заказы.

Вечером здесь всегда было оживлённо. Гости были разные: от студентов в футболках с логотипами любимых команд до солидных бизнесменов в дорогих костюмах. Все они собрались здесь, чтобы забыть о рабочих заботах и насладиться вечером в компании друзей.

Столик друзей находился в самом дальнем углу зала. За ним сидел Тони, а рядом стоял гитарный кофр – подарок от Майка, который так ждал своего часа.

– Надеюсь, не играл тут на ней? А то охранник быстро выкинет тебя отсюда! Чтобы отдыхать не мешал, – Майк присел рядом с Тони.

– Соблазн велик, но я потерплю! Дома поиграю! Надеюсь, и звучит она так же прекрасно, как выглядит!

– Смотри, а то Мелани начнёт ревновать. «Променяешь жену на кусок дерева!» —сказал Курт.

– Не беспокойся, не променяю.

Вечер плавно перетёк в более расслабленную фазу, когда на столе появились бутылки виски. Алкоголь, словно катализатор, развязал языки друзей, и воспоминания полились рекой, смешиваясь с янтарной жидкостью в бокалах.

В этот момент к их столику подошла официантка – молодая девушка с аккуратной причёской и профессиональной улыбкой. Её шаги были почти бесшумными, а движения плавными и отточенными. Она остановилась, ожидая, пока собеседники закончат оживлённый разговор.

– Добрый вечер! – произнесла она приятным голосом, когда на мгновение воцарилась пауза. – Могу предложить вам что-нибудь ещё?

Друзья на мгновение замолчали, переглянулись и заказали ещё пару закусок, продолжая обсуждать свои истории. Официантка аккуратно записала заказ в блокнот, не перебивая их и не мешая течению беседы.

Когда она удалилась, разговор снова стал оживлённым, но теперь в нём появились новые нотки – лёгкость и беззаботность, которые привносил не только алкоголь, но и атмосфера уюта и тепла. Все таки, это их любимый бар.

Тони, отхлебнув из своего бокала, разразился хохотом, вспоминая один из самых ярких эпизодов из студенческой жизни Курта.

– А помнишь ту вечеринку на втором курсе? – подмигнул он. – Ты тогда глаз не мог оторвать от той первокурсницы с рыжими волосами. Как её звали? Ах да, Лиза! Ты тогда был настолько очарован, что даже забыл про свою гитару. А потом месяц ходил как в тумане, лечился от этой «любовной лихорадки» в больнице.

Курт рассмеялся, вспоминая те дни.

– Да уж, молодость – она такая. Но зато какие были эмоции! – ответил он, поднимая бокал. – Кстати, говоря о помощи, не забывай, как мы с Майком спасли тебя от тех хулиганов в школе. Помнишь ту историю с разбитым окном в музыкальном классе?

Майк, который до этого молча слушал воспоминания друзей, оживился.

– Точно! – воскликнул он. – Ты тогда так увлёкся игрой на гитаре во время урока, что не заметил, как за тобой следят эти типы. Они уже готовились устроить тебе взбучку, но мы успели вовремя.

Тони поёжился, вспоминая тот случай.

– Спасибо вам, ребята. Без вас я бы, наверное, не смог продолжить заниматься музыкой.

Разговор плавно перетёк к более весёлым воспоминаниям. Майк, хитро улыбнувшись, начал рассказывать свою историю.

– А помните мой мальчишник? – начал он, и его глаза заблестели от воспоминаний. – Мы тогда решили оторваться по полной. Я, конечно, немного перестарался с декором гостиничного номера. Подушки летали, шампанское лилось рекой, а я… – он сделал паузу для эффекта, – решил устроить настоящее шоу с фейерверками из конфетти.

Друзья расхохотались, представляя картину.

– И что было дальше? – спросил Тони, вытирая выступившие от смеха слёзы.

– А дальше было самое интересное! – продолжил Майк. – Персонал отеля был в шоке, но они были настолько вежливы, что даже не выгнали нас. Правда, потом счёт за уборку номера был просто астрономическим. А я всю ночь не мог уснуть – вечеринка продолжалась, только уже без меня.

Вечер продолжался, наполненный смехом, воспоминаниями и тёплыми моментами дружбы. Друзья наслаждались обществом друг друга, понимая, что такие моменты бесценны.

Глава 2. Погружение в кошмар

Почти полночь. Курту надо добираться до дома, а метро закрывалось в час. Ловить такси в позднее время Курт категорически избегал после того случая. В его памяти до сих пор живо всплывали детали той роковой поездки. Он сел к троим незнакомцам, которые показались ему вполне обычными парнями. Они любезно согласились подвезти его, а потом свернули на пустынную дорогу.

Всё произошло стремительно. Внезапно машина остановилась, и двое выволокли его из салона. Били несильно, но достаточно, чтобы сломить сопротивление. Отняли всё: дорогие часы, новенький смартфон последней модели, вытащили всю наличку из кошелька. Единственное, что оставили – документы, словно специально, чтобы он мог идентифицировать себя в больнице.

После этого инцидента Курт дал себе слово: больше никогда. Теперь в тёмное время суток он предпочитал два варианта – либо метро с его толпами людей и камерами видеонаблюдения, либо добираться с кем-то из знакомых, кому доверял. Метро стало его спасением, его надёжным укрытием от подобных ситуаций.

Но сегодняшний вечер складывался иначе. Друзья разъехались по домам, телефон разрядился, а до дома было слишком далеко, чтобы идти пешком. Оставался единственный вариант – метро. Курт вздохнул и направился к станции, мысленно проклиная свою удачу. В голове крутилась мысль: «Никогда не знаешь, что ждёт тебя за следующим поворотом».

Он распрощался с друзьями. Почему-то, когда они напивались по какому-либо поводу, прощание затягивалось, и на душе было ощущение, что они больше не увидятся. Никто друг другу об этом не говорил, но лучшие друзья понимают всё с полуслова. Может, это было связано с тем, что они редко встречались – Курт был полностью увлечён своей работой инженера-проектировщика, а у Тони и Майка уже были семьи.

В этот вечер что-то необычное происходило с Куртом. Обычно после встреч он легко прощался с друзьями, но сейчас внутри него разгоралось странное, необъяснимое чувство. Это была не просто усталость или алкогольное опьянение – что-то глубоко личное, почти интуитивное, подсказывало ему остаться.

Он ощущал, как в груди нарастает необъяснимая тревога при мысли о расставании. Словно невидимая нить связывала его с этими людьми, и разрыв этой связи мог привести к чему-то непоправимому. Курт ловил себя на том, что ищет любые предлоги задержаться, продлить этот момент, который казался таким важным.

Может быть, это было предчувствие? Или просто игра воображения? Он пытался анализировать свои чувства, но чем больше думал, тем больше запутывался в собственных ощущениях. Что-то важное должно было произойти, он чувствовал это каждой клеточкой своего существа.

Но реальность оказалась сильнее. Друзья начали расходиться, их настойчивые взгляды и лёгкие подталкивания вывели его из оцепенения. Курт ещё пытался сопротивляться этому наваждению, но тело уже двигалось к выходу, ноги сами несли его прочь от места, где он так хотел остаться.

И вот он уже шагал по пустынным улицам, погружаясь в свои мысли. Ночной город окутывал его своей таинственной пеленой, а впереди маячила станция метро – символ неизбежного возвращения к привычной рутине. Но в глубине души Курт знал: что-то важное осталось позади, что-то, чего он, возможно, больше никогда не увидит.

Станция метро – серая громада, возвышающаяся перед ним во всём своём бетонном величии. Мерцающие неоновые вывески расплывались перед глазами, словно масляные пятна на воде. Оставалось всего каких-то триста метров – расстояние, которое в трезвом состоянии можно преодолеть за пару минут. Но сейчас, когда голова кружилась, а ноги казались ватными, эти триста метров превращались в бесконечный марафон.

Каждый шаг давался с трудом, будто невидимая сила тянула назад, а асфальт под ногами то поднимался, то опускался, словно палуба корабля в шторм. Фонарные столбы качались из стороны в сторону, их свет слепил глаза, превращая ночь в калейдоскоп размытых красок.

В ушах гудело – то ли от выпитого, то ли от городского шума, который сейчас казался оглушительным. Время, казалось, замедлило свой бег, растягивая каждую секунду в вечность. Метры превращались в километры, а километры – в непреодолимые дистанции.

Мысли путались, сплетаясь в причудливый узор алкогольного бреда. Казалось, что до бара не триста метров, а целая вечность пути – через лабиринты улиц, мимо подмигивающих витрин и усмехающихся теней. И с каждым шагом это расстояние словно увеличивалось, дразня и издеваясь над его состоянием.

Но он упрямо шёл вперёд, борясь с головокружением и предательской слабостью в ногах.

Курт достал из куртки проездной, прошёл через турникет и спустился на платформу. В столь поздний час на платформе никого не было. Совсем никого. Ни полицейских, следящих за порядком, ни работников метро или уборщиков – да самих пассажиров не было! Поезда, кстати, тоже.

В этот час станция подземки обладает какой-то мистической, пугающей, но все же красотой. Желтоватый свет создаёт непривычную, почти мистическую атмосферу.

Эскалаторы, обычно живые и шумные, сейчас похожи на спящих гигантов. Их ленты неподвижно застыли, словно окаменев от ночного холода. Электронные табло отсчитывают минуты в тишине, нарушаемой лишь редким эхом шагов дежурного персонала.

Пустой перрон кажется бесконечным. Мраморные колонны, обычно скрытые толпой пассажиров, теперь возвышаются как молчаливые стражи подземного царства. В их отражениях пляшут странные блики от редких фонарей.

Тишина здесь особенная – вязкая, осязаемая. Даже звук собственных шагов кажется неестественно громким, словно нарушающим этот ночной покой.

Минуты через три приехал поезд. В вагонах – ни души. Курт часто пользовался общественным транспортом в часы пик, и сейчас, когда вагоны были пусты, он мог почувствовать себя как в раю.

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…»

Вместо названия станции был слышен только какой-то шум, похожий на радиопомехи. Поезд тронулся.

В вагоне было тепло, а алкоголь и так действовал на Курта как снотворное (только с головной болью на утро в качестве побочного эффекта), и он уснул…

…Курт открыл глаза. Он не знал, сколько он проспал. Сначала он даже не понимал, где он, но постепенно память стала возвращаться к нему. Он был в баре со своими лучшими друзьями – Тони и Майком. У Тони был день рождения. А сейчас он в вагоне метро. Но почему так тихо?

Поезд стоял в кромешной тьме, лишь редкие мерцающие огни создавали жуткие тени на стенах вагона. Свет в вагоне почему-то мерцал – для Курта, приходившего в себя, это было настоящей пыткой. Каждый проблеск света резал глаза, словно лезвие. Голова и без того раскалывалась, а тяжёлый, затхлый воздух метро только усиливал боль.

Густой, спертый воздух казался вязким, словно желе. Курт чувствовал, как каждый вдох давался с трудом – в лёгкие попадала смесь запахов ржавчины, машинного масла и чего-то гнилостного.

Мерцание ламп создавало жуткие световые эффекты, отбрасывая искажённые тени на стены. Курт пытался сфокусировать взгляд, но комната кружилась перед глазами, а воздух становился всё более плотным и тяжёлым. Он чувствовал, как пот стекает по лбу, пропитывая рубашку.

Каждый вздох сопровождался хрипом, будто лёгкие наполнялись не кислородом, а густой, вязкой массой. Курт попытался встать, но ноги подкашивались, а голова кружилась всё сильнее. Воздух словно пытался удержать его, не дать подняться.

В этом душном пространстве каждый звук отдавался в ушах эхом, каждое движение требовало неимоверных усилий. Курт понимал, что это не просто усталость после вечеринки – что-то было не так с самим воздухом вокруг него, словно само пространство метро пыталось его поглотить.

Он с трудом поднялся, держась за поручень, и тут же почувствовал, как пространство закружилось перед глазами ещё сильнее. Воздух казался настолько плотным, что его можно было потрогать руками. Курт закашлялся, пытаясь прочистить лёгкие, но вместо облегчения почувствовал, как тошнота подступает к горлу.

– Значит, хорошо посидели, – сказал он, вытирая платком следы с губ.

Обычно во время каждой действительно хорошей вечеринки Курт всегда пренебрегал количеством выпитого, следствием чего, конечно же, являлось недомогание. «Если Курт не испытывал недомогание, значит, вечеринка не удалась», – так говорил Майк.

Курт сидел в вагоне уже минут пять. На платформе не было никого, и вагоны были так же пусты, когда Курт сел в поезд.

«Может быть, станция закрыта, а меня забыли разбудить», – думал Курт. Приняли за бездомного и не стали выгонять. Какой идиотизм.

Спустя минут 20 Курту полегчало. Не совсем, но стало гораздо легче. И тошнило не так сильно. Всё-таки уже привык к подобного рода мероприятиям.

Он встал и вышел из вагона. Станция была незнакома ему. Выход с платформы всего один. Всё серое и мрачное – плохое освещение, стены отделаны какой-то плиткой, которая покрылась многолетним слоем грязи, колонны из чёрного мрамора. Всё это стало настораживать Курта.

«Может быть, сел не на тот поезд? Я никогда не ездил в другую часть города», – думал он.

Курт сделал пару шагов в сторону выхода и понял, что идёт он по чему-то липкому. Он посмотрел под ноги. Какая-то тёмная густая жидкость, цвет которой из-за плохого освещения Курт определить не смог.

«Чёрный. При таком свете всё, что можно охарактеризовать как что-то тёмного цвета, можно приравнивать к чему-то чёрного цвета».

Голова явно работала лучше. Потому что в ином случае такая сложная мысль вряд ли возникла бы у него в голове.

А след из «чёрной» жидкости тянулся до самого выхода и даже вверх по ступенькам лестницы.

Курт двинулся вперёд. Ещё он заметил, что на станции отсутствовали какие-либо источники информации – хотя бы о станциях, до которых следуют поезда. Ничего ровным счётом. Ноль.

Курт дошёл до кабины машиниста. Пусто. Видимо, это конечная, и все уже давно ушли домой, а его забыли. Ну как можно забыть человека в вагоне?!

Курт медленно поднимался по бетонным ступеням, каждая из которых словно уходила из-под ног. Внезапно его слух уловил странный звук – будто что-то тяжёлое волочили по полу. Сначала он списал это на воображение, но звук становился всё отчётливее, превращаясь в навязчивый скрежет.

След вёл за угол, и, что было совершенно необъяснимо, казалось, становился свежее с каждым мгновением. Кто-то прошёл здесь буквально секунду назад. Может быть, это работник тащит канистру с маслом?

Курт понимал, насколько нелепой была эта мысль, но она казалась единственным рациональным объяснением происходящего кошмара.

За поворотом, в пяти метрах от него, двигалось нечто. Существо волочило за собой верхнюю часть женского тела – без ног, с длинными волосами, с остатками женской груди.

Монстр лишь отдалённо напоминал человека. Лица не было видно, если оно вообще существовало. Руки выглядели почти человеческими, но нижняя часть представляла собой нечто невообразимое – словно взрослый мужчина срослись с трёхколёсным велосипедом. Три маленьких колеса и металлическая рама были частью его плоти, единым целым с телом.

«Что за дьявольщина?!» – пронеслось в голове у Курта. Существо, похожее на персонажа из хоррор-игры, тащит полутруп девушки. «Может, я всё ещё сплю?»

Он зажмурился, открыл глаза – монстр никуда не делся. Сделал это ещё дважды – чудовище лишь немного продвинулось вперёд, двигаясь с трудом.

Страх сковал его внутренности ледяными тисками. Не парализующий ужас, но настоящий, животный страх, какой испытывает ребёнок, впервые увидевший монстра из ночного кошмара.

Нужно было подойти ближе. Ноги словно вросли в пол, но Курт заставил себя двигаться. Как ребёнок, который боится заходить в воду из-за воображаемой акулы, но всё же решается сделать шаг.

Он приближался тихо, стараясь не издавать ни звука. Монстр мог оказаться куда опаснее, чем выглядел. Когда между ними осталось всего несколько шагов, Курт окликнул существо.

Монстр остановился. Вблизи он выглядел ещё отвратительнее: морщинистая желтоватая кожа, лысая голова, отсутствие глаз – только пустые глазницы. Левой рукой чудовище держалось за останки девушки, словно мёртвая хватка последней надежды. Костлявые пальцы монстра, покрытые бурой коркой запекшейся крови, впились в безжизненную плоть, оставляя глубокие борозды на разорванной ткани белоснежного платья.

Останки девушки представляли собой жуткое зрелище – полуразложившаяся плоть, сквозь которую проглядывали белые кости, всё ещё сохраняли следы былой красоты. Длинные волосы, когда-то блестящие и ухоженные, теперь представляли собой спутанную массу, пропитанную кровью и грязью.

Чудовище двигалось с неестественной грацией, будто наслаждаясь своей добычей. Его пальцы, похожие на кривые когти, методично ощупывали останки, словно пытаясь извлечь что-то ценное из мёртвой плоти. В этом движении было что-то первобытное, звериное, что вызывало у наблюдателя приступ тошноты и отвращения.

Каждое движение монстра сопровождалось противным хлюпающим звуком – это его пальцы погружались в полуразложившуюся плоть, а затем с чавканьем высвобождались, оставляя после себя кровавые следы на полу.

Курт, наблюдавший эту сцену, почувствовал, как к горлу подступает ком тошноты. Он понимал, что перед ним не просто монстр, а существо, наслаждающееся своей жестокостью, смакующее чужую боль и страдания. В этом было что-то настолько противоестественное, что разум отказывался принимать происходящее за реальность.

Останки девушки, за которые держалось чудовище, казались символом всего кошмара, происходящего в этом проклятом месте – напоминанием о том, что здесь творится нечто непоправимое, нечто, что невозможно объяснить или оправдать.

Существо медленно повернулось. Вместо глаз – пустота. Уродливый нос, кривой рот, полный гнилых зубов. Оно рассмеялось – мерзким, старческим смехом.

Курт развернулся и бросился бежать. В этот момент раздался странный звук – шум, похожий на радиопомехи. Смех монстра и треск помех слились в единый кошмарный звук. В глазах потемнело.

Впереди была лестница. Курт оступился и, потеряв равновесие, полетел вниз, кувыркаясь в пустоте, словно тряпичная кукла.

Глава 3. Ловушка

Прошло не больше полминуты, прежде чем шум окончательно стих. Курт осторожно открыл глаза. На грязном бетонном пол, виднелись тёмные пятна – его собственная кровь, растёкшаяся после падения, когда он разбил нос. Пятна расплылись причудливыми узорами, словно чьи-то застывшие чернила, а в некоторых местах уже начали подсыхать, приобретая бурый оттенок. Неровные края пятен свидетельствовали о том, как отчаянно он пытался подняться, оставляя за собой следы своего падения.

Пошатываясь, он поднялся на ноги и замер в изумлении. Платформа изменилась до неузнаваемости. Это было совершенно другое место – чистое и светлое. Блестящие мраморные плиты платформы отражали яркий свет многочисленных люстр, создавая ощущение стерильной чистоты. Строгие линии архитектурных элементов, хромированные поручни и современные информационные табло придавали пространству футуристический вид.

Лёгкий шум вентиляции смешивался с размеренным гулом приближающегося поезда, а в воздухе витал характерный запах металла и машинного масла, смешанный с ароматом дезинфицирующих средств. Сам Курт стоял точно в центре платформы. Исчез отвратительный старческий смех, пропал поезд.

В голове не укладывалось происходящее. Адреналин всё ещё бурлил в крови, сердце колотилось как сумасшедшее, а руки дрожали от пережитого ужаса. Ещё мгновение назад он спасался от жуткого создания – старика на колёсах, волокущего за собой останки девушки. Каждое движение того существа эхом отдавался в его ушах, а леденящий душу скрежет колёс до сих пор стоял в памяти.

И вот теперь, придя в себя, он не мог поверить своим глазам: как из царства кошмара он оказался здесь, в этом совершенно ином месте, где царили тишина и спокойствие. Его разум отказывался принимать реальность, тело всё ещё содрогалось от пережитого кошмара, а в душе бушевала буря противоречивых эмоций – от облегчения до леденящего страха перед тем, что могло произойти дальше.

Но самое пугающее открытие ожидало впереди: на платформе не оказалось ни одного выхода наверх. Ни эскалаторов, ни лестниц – только глухие тупики по обеим сторонам. Единственным путём к возможному спасению оставались тоннели.

Внезапно Курт вспомнил о телефоне. С лихорадочно бьющимся сердцем он вытащил мобильник из кармана. Дисплей показывал застывшее время – половина первого ночи. Связи не было, хотя батарея оставалась почти полной. Остальные функции работали, но от этого толку не было никакого.