- -
- 100%
- +
– Вам нравится тушёная свёкла? – чей-то грубый голос оторвал её от неприятных воспоминаний.
За соседним столиком сидел пациент лет сорока. Его халат был расстёгнут, обнажая татуировку с драконом, который обвивал шею и исчезал под тканью. Он щёлкал зубочисткой и ухмылялся, показывая золотой клык.
– Не сегодня, – Кицуне отодвинула тарелку.
– Эх, зря. Вы же знаете, что больничная кухня – филиал ада? – Он наклонился ближе, и запах дешёвого одеколона ударил ей в нос. – Могу угостить чем-то вкусненьким… из-под полы.
Она встала, едва сдерживая дрожь в пальцах. В ушах неожиданно зазвучал тот самый звон – предвестник её пробуждения.
– Прикоснётесь – сломаю руку, – прошипела она, и золотой клык тут же скрылся за сжатыми губами…
Единственным светлым пятном в этой серой больничной реальности была соседка по палате – пожилая женщина-сова по имени Ёрико. Её койка всегда была завешана голубой шторкой, а на тумбочке стояла фарфоровая статуэтка совы с треснувшим крылом. Ёрико редко говорила, но когда заговаривала, её фразы звучали как загадки:
– Знаешь, почему совы молчат в полёте? – спросила она однажды, не отрываясь от вязания. Клубок шерсти в её руках был цвета ночного неба. – Они боятся разбудить древних богов.
Кицуне не ответила. С тех пор как таинственная старуха-сова исчезла у неё на глазах, она ловила себя на том, что ищет скрытые смыслы в каждом её слове.
– Ты слишком много думаешь о прошлом, – вдруг добавила Ёрико, дёрнув спицей. – Оно, как паутина: чем больше дёргаешь, тем туже опутываешься.
На седьмой день главврач вручил Кицуне документы на выписку и многозначительно щёлкнул языком:
– Вы – медицинский феномен, но я не стану об этом рассказывать своим коллегам, иначе они захотят сделать из вас подопытного кролика и написать об этом в «The Lancet»6. Надеюсь, ваши способности не принесут вам беды. До свидания.
– Надеюсь, прощайте. И спасибо вам за всё, – коротко ответила Кицуне, собирая свои немногочисленные вещи в сумку. Ей однозначно не хотелось возвращаться в это место снова, и она, попрощавшись со старухой-совой, спешно покинула палату.
За дверьми клиники, прислонившись к полицейской машине, её уже ждал Роберт. Солнечные блики играли на его серебряном жетоне.
– Принцесса на горошине, я к вашим услугам, – он протянул ей кофе в бумажном стаканчике, и аромат эспрессо смешался с запахом бензина. – Готова к новым подвигам?
– Сперва в офис, – Кицуне села в машину, намеренно грохнув дверью. – Мне кажется, Акира что-то скрывает.
Роберт завёл мотор, но перед тем, как тронуться, бросил взгляд в зеркало заднего вида:
– Возможно. Но не он один. – Роберт внимательно посмотрел на подругу. – Я видел твои анализы. Ты мне ничего не хочешь рассказать?
– Пока что нет. Я и сама не знаю, от куда у меня в крови эти клетки, которых не должно быть ни у человека, ни у оборотня.
Кицуне задумалась и ещё сильнее сжала свой стакан, что крышка треснула, и кофе капнул на сиденье, оставив тёмное пятно. Солнце находилось в зените, заливая город мягким сентябрьским светом. Машина Роберта выехала с территории больницы, окружённой садом с аккуратными клумбами азалий и клёнами, чьи листья уже начинали краснеть по краям. Медсёстры в белых халатах переходили дорогу, направляясь на ланч, а навстречу им шли посетители с букетами хризантем и прозрачными контейнерами домашней еды.
Первые несколько минут они ехали молча, пока Кицуне пыталась насладиться вкусом обжигающего напитка. Их маршрут лежал по знакомым улицам Энто, но Кицуне как-то по-новому смотрела на всё вокруг. После перенесённых событий каждая улица, каждый дом и даже каждая лавка с уличной едой, казались ей не такими, какими она их помнила.
Они свернули на центральную улицу Сэйдо-дори, где старые деревянные дома с резными балконами соседствовали с модными кофейнями. Из открытых нараспашку окон доносился аромат свежего кофе, ванильных эклеров и миндальных круасанов. Уличные торговцы раскладывали на тротуарах корзины с хурмой и виноградом, а пожилые женщины в кимоно неспешно выбирали овощи на мини-рынках, стоящих вдоль дороги.
– Смотри, тут даже днём пробки, – пробурчал Роберт, объезжая велосипедиста с корзиной, полной рыбы. На перекрёстке девушка в широкополой шляпе раздавала листовки нового магазина пряностей, а рядом уличный художник акварелью рисовал синие горы, которые уходили далеко за горизонт в море, напоминая слоёный пирог.
Они проехали мимо парка Ханами, где любили проводить свободное время жители Энто: дети, как обычно, бегали за воздушными змеями, старики на каменных столиках играли в сёги7, а молодые парочки мило болтали, сидя на скамейках. В этот момент Кицуне вдруг вспомнила странного оборотня-крота, встретившегося ей в этом парке по пути к дому 94, и ей снова стало не по себе.
– Почему ты решил, что Акира в этом как-то замешан? – спросила она, выжимая последние капли эспрессо из бумажного стаканчика.
– Я не думаю, что он как-то связан с этими убийствами – на такое он вряд ли способен. Но я абсолютно уверен, что он не просто так нанял тебя в агентство. И ещё он точно причастен к тому, что происходит с тобой, только я не знаю как. Это и предстоит нам выяснить, но нужно быть осторожнее, чтобы не спугнуть его. Тем более Джонс доверяет Акире, а значит, он под защитой полиции, и мы не можем игнорировать это.
Дорога пошла вверх, к холму Широяма, где располагался офис Зуруи. При дневном свете утопающие в цветах и зелени особняки, выглядели менее помпезно, чем вечерами, когда их каменные стены и черепичные крыши подсвечивались фонарями и луной. Через открытые ворота одного из домов виднелась аллея из клёнов, а у входа в другой дом садовник подстригал кусты, придавая им форму волн.
– Почти приехали, – Роберт свернул на тихую улицу, вымощенную брусчаткой, и остановил автомобиль прямо напротив здания агентства. Он заглушил мотор и посмотрел на Кицуне:
– Как думаешь, Акира уже вернулся? – спросил Роберт, доставая ключи из замка зажигания.
– Если нет, мы сможем обыскать его кабинет и стол, – Кицуне подмигнула Роберту, выходя из автомобиля, и они оба направились внутрь здания.
Акиры не оказалось в офисе, что удивило Кицуне: был полдень, и обычно в это время он находился на работе. Однако сегодня это было им на руку – Кицуне действительно надеялась, что в её отсутствие Акира мог оставить или забыть что-то важное для её расследования.
Она прошлась по холлу приёмной, осмотрела подсобку и даже заглянула в аквариум, но ничего необычного не обнаружила. Понимая, что её поиски не увенчались успехом, она направилась на второй этаж, где располагались библиотека и кабинет Акиры.
Кабинет директора напоминал гибрид алхимической лаборатории и музея древностей. Воздух здесь был пропитан смесью запахов: горьковатый аромат ладана переплетался с металлическим послевкусием химикатов. На тяжёлом дубовом столе, заваленном бумагами, стояла бронзовая чаша с тлеющими углями – дым от них вился вверх, образуя причудливые узоры. Полки вдоль стен ломились от различных артефактов: стеклянные колбы с мутной жидкостью, в которых плавали покрытые чешуёй органы, и древние свитки с сургучными печатями, частично съеденные временем. В отдельном углу стояла изящная маска тигра, выполненная из чернёного серебра, и её пустые глазницы, казалось, следили за каждым её движением.
Кицуне обыскала кабинет, заглянула в сейф и ящики стола, но ничего необычного не нашла. Она уже хотела покинуть кабинет, как вдруг её взгляд упал на фотографию, висящую на стене. Это был снимок, который она прежде никогда не видела, хотя заходила к Акире по несколько раз в день. На фотографии были изображены молодые Акира и его сестра, погибшая несколько лет назад от несчастного случая. Они стояли возле стола, на котором лежали чертежи с пометкой «Объект 07» и рисунок необычного кинжала с гравировкой «Для девятого хвоста».
Кицуне замерла перед фотографией. Сначала она почувствовала лишь лёгкое головокружение, как будто пол ушёл из-под ног, потом сердце забилось так громко, что заглушило даже вой ветра за окном. Пальцы задрожали, и фотография выскользнула из рук, медленно падая на пол. В ушах зазвенело, а в глазах поплыли чёрные пятна. Кицуне схватилась за край стола, чтобы не упасть. На языке был вкус меди – она прокусила щёку до крови.
– Роберт… – её голос сорвался на шёпот.
– Что с тобой? – громко закричал тот, неожиданно появившийся на пороге кабинета, – Тебе плохо?
Еле сдерживая себя, Кицуне протянула руку к фотографии на полу и ткнула в неё указательным пальцем.
– Вот, смотри, что он хочет сделать со мной – словно сквозь зубы выдавила из себя слова Кицуне, – Нам нужно срочно уходить от сюда, иначе Акира поймёт, что мы всё знаем, а я не хочу спугнуть его раньше времени.
Роберт шагнул вперёд, его рука непроизвольно потянулась к её плечу, но замерла в сантиметре. Он помнил, как в школьные годы она ненавидела прикосновения – после приютского детства любое вторжение в личное пространство вызывало у неё панику, и только своему брату она разрешала обнимать себя.
– Помнишь, как ты вытащила меня из той аварии? – он проговорил тихо, глядя на её дрожащую спину. – Я был уверен, что умру. Но ты… ты тогда мне впервые показала все свои хвосты.
Кицуне обернулась. В её глазах стояли слёзы, но голос звучал твёрдо:
– Ты стёр полицейский отчёт, чтобы меня не привлекли за драку. Помнишь?
Роберт усмехнулся, доставая из кармана смятую пачку сигарет:
– Конечно. Потому что привлекать надо было не тебя, а тех хулиганов, которые протыкали колёса машинам. Однако это видела только ты, а то, как кое-кто рыжий им начистил загривки – несколько уличных камер наблюдения.
Он протянул ей сигарету – старый ритуал со времён их давнего знакомства. Кицуне отказалась – Я уже давно не увлекаюсь этим.
– И правильно… Если Акира тронет тебя, – Роберт зажёг зажигалку, и пламя отразилось в его глазах, – я разорву его на части, даже если мне придётся стать монстром.
Они покинули особняк, в котором располагалось агентство, стараясь ничего более здесь не трогать. Акира всё равно поймёт, что они были тут, так как сможет учуять их запахи, но Кицуне решила: скажет, что заезжала в офис за документами, которые оставила тут ещё неделю назад, отправляясь на задание.
– Отвези меня, пожалуйста, домой. Мне надо отдохнуть и прийти в себя после больницы, а особенно после того, как я узнала про замысел Акиры, – попросила она, когда они уже сидели в машине.
– Как скажешь, босс, мой «лимузин» в твоём распоряжении.
Роберт довёз Кицуне до её дома. Он заглушил машину, но пальцы всё ещё сжимали руль так, что костяшки на пальцах побелели.
– Ты уверена, что хочешь остаться одна? – спросил он, глядя куда-то мимо неё, в темнеющее окно. – А если Акира и правда задумал что-то с этим кинжалом…
– Я справлюсь, – перебила Кицуне, распахивая дверь автомобиля. Холодный ветер ворвался в салон, унося с собой запах кофе и тревоги. – Он не посмеет напасть при свете дня.
Роберт хмыкнул, но не стал спорить. Его взгляд скользнул по её дрожащим рукам – она до сих пор сжимала смятый стаканчик, словно оберег.
– Звони, если заметишь хоть что-то странное, – бросил он ей вдогонку. – Даже если это покажется глупостью.
Квартира встретила её запахами уюта и тишины. Кицуне щёлкнула выключателем, и неоновые полосы подсветки залили комнату синевой. Стена в прихожей была украшена свитком с иероглифом «терпение», вышитым серебряной нитью.
В гостиной на её рабочем столе стояла каменная лиса – та самая с треснувшим хвостом, из 94 дома.
– Ага, вот куда он тебя поставил! – обрадовалась Кицуне, вспоминая, как просила Роберта заехать к ней домой за вещами.
Она бросила сумку на пол и подошла к окну. Улица внизу была пустынна, но тень в подъезде напротив шевельнулась – слишком резко для кошки. Кицуне дёрнула шнур, и жалюзи с грохотом захлопнулись.
– Параноик, – фыркнула она сама на себя, срывая с запястья больничный браслет.
Горячий душ не помог – вода, стекавшая по её спине, казалась густой, как смола. Она закрыла глаза, и перед ней всплыли кадры:
Молодой Акира в лабораторном халате. Его руки в перчатках держат шприц с мутной жидкостью. За стеклом – клетки. В одной из них девочка с рыжими волосами смотрит прямо на него. Её глаза горят, как два раскалённых угля.
Кицуне вырубила воду и, едва не поскользнувшись, выбежала прочь из ванны. Она не понимала, что это было: её воспоминания, стёртые из памяти, или видения?
Она пыталась заснуть, но тишину разрывали посторонние звуки: скрип половиц, шорох за дверью, приглушённый звон стекла. В три часа ночи Кицуне не выдержала и вскочила с кровати, резко включив свет.
– Кто здесь? – вскрикнула она. Её голос дрожал, выдавая страх.
В ответ – тишина. На кухонном столе лежал конверт, которого раньше не было. Внутри была фотография: Акира стоит на фоне алтаря, а на камнях у его ног девять отпечатков лисьих лап. На обороте надпись:
«Они ищут тебя. Беги. Ё.»
Глава 5. Спасение Мацуки Ренто
На следующее утро её разбудил телефонный звонок. Из трубки послышался знакомый скрипучий сиплый голос, будто кто-то водил гвоздём по ржавому металлу в глубоком колодце:
– Киц, привет, это Майкл. Узнала? Просыпайся, у меня для тебя новости пожирнее моего крысиного хвоста.
Майкл – оборотень-крыса, бармен из «Подземки» – самого мрачного клуба Энто, спрятанного в лабиринте туннелей времён русско-японской войны. Место, куда даже смерть боялась заглядывать без приглашения.
Кицуне представила его: сутулая фигура в потёртом жилете, пальцы, вечно запачканные соком лайма с солью, и глаза-щёлочки, которые видели сквозь ложь. Он был тем, кто знал все секреты, но умел хранить их крепче могильных плит.
– Говори, – она сильнее прижала телефон к уху, пока за окном мелкий дождь стучал по крышам, словно пытался выбить шифр. После тяжёлой ночи она всё ещё слабо соображала, но старалась собраться, чтобы не упустить что-либо важное.
– Завтра здесь соберутся особые клиенты: те, что с татуировками по всему телу и золотом в карманах. Ровно в полночь. Не опоздаешь?
Его слова утонули в гудении телефонной линии. Кицуне ярко представила «Подземку», когда была там пару лет назад: низкие своды, проросшие корнями вековых деревьев, воздух, густой от дыма сигар и гниения камней. Барная стойка, вырезанная из тяжёлого тёмного дерева, вдоль которой тянулись трубы, подсвеченная снизу тусклыми красными лампами. И Майкл за ней – невидимый слушатель, чьи крысиные уши ловили каждый шёпот, даже сквозь бесконечный гул дизельного генератора.
Якудза приходили сюда, как на исповедь. Молодые кобуны8 могли орать в микрофон о своих «подвигах», пока члены старшего ранга, сятэй-гасира9, и уж тем более вака-гасира10, сидели в тени, попивая текилу или абсент с примесью святой воды. Серьёзные люди тихо шептались в отдельных комнатах, где стены были усыпаны отверстиями от пуль – реликвиями прошлых «переговоров». Но Майкл слышал всё. Даже то, о чём некоторые просто подумали в этих стенах.
Полиция знала о клубе. Пару лет назад Джонс грезил рейдом: «Накроем эту помойку!». Но трофеи бы оказались жалкими – пачка фальшивых купюр да парочка мелких воришек. Вместо этого «Подземка» стала ухом города. Майкл, с его талантом быть невидимкой, идеально вписался в роль бармена-шпиона.
– Ты же помнишь, как мы познакомились? – внезапно спросил он, и Кицуне услышала, как он переливает жидкость в стакан. – Ты тогда крыс ловила в участке. А я… – он хрипло закашлялся, – я подумал: какая зелёная ещё совсем, не знает, что иногда лучше не суетиться, и добыча сама придёт к тебе в руки. Как по бессмертному совету Лао Цзы: сядь на берегу реки, и вскоре ты увидишь, как мимо тебя проплывёт труп врага твоего.
Она сжала телефон. Они никогда не говорили о том, как он спас её из западни в порту Энто, предупредив о готовящейся засаде. Или о том, что она единственная, кому он доверяет из всех бывших коллег.
– Я буду там, – коротко бросила Кицуне, и в этот момент её перебил второй звонок – резкий, как сигнал сирены. Не попрощавшись, она тут же переключилась на вторую линию:
– Слушаю, – сухо ответила Кицуне, но внутри неё всё сжалось в комок.
– Школа на Акараю-дори. Террористы. Прилетай. Сейчас же, – капитан Браун бросил трубку, даже не представившись. Но она узнала его сиплый бас – тот самый, что годами орал на неё за нарушение протокола!
Мацуки!!!
Имя брата ударило в виски, словно пуля. Кицуне выбежала на улицу, даже не захлопнув дверь. Ноги несли её автоматически, а в голове крутился один вопрос: «Почему именно его школа? Возможно, это месть? Или предупреждение?» Её девять хвостов вырвались наружу и зашевелились, предчувствуя опасность.
На подъезде к школе воздух стал густым от гари. Сирены, крики, рёв вертолётов – всё слилось в какофонию ужаса. Родители метались у оцепления, как стая раненых птиц, а полицейские с лицами каменных идолов отталкивали их щитами.
– Кицуне! – Браун схватил её за плечо, но она вырвалась, впившись взглядом в его морщинистое лицо.
– Ты видел Мацуки Ренто? – её голос дрожал, но руки сжались в кулаки так, что ногти впились в ладони.
Браун оторопел от такой наглости перебить его и от обращения на ТЫ, но спустя мгновение он замер, вспомнив её фамилию. В его глазах мелькнуло что-то похожее на жалость.
– Списки эвакуированных у Роберта. Он за скорой.
Роберт стоял, прижимая планшет к груди, и его взгляд, встретившись с её глазами, сказал всё за него: «В списках его НЕТ!».
Она рванула к воротам, но патрульный перегородил путь, выставив ладонь:
– Мисс, вам туда нельзя!
– Мой брат там! – её крик перекрыл гул толпы.
– Правила для всех…
Он не договорил. Внезапно всё правое крыло школы превратилось в огненный шар и тут же прогремел взрыв. Она почувствовала, как горячая волна толкнула её в грудь, сбивая с ног. Уши заложило, в голове был сплошной гул, а мир вокруг превратился в хаос. Где-то рядом плакал ребёнок. Она почувствовала горячий пепел на губах, но перед собой видела только обрушенные стены школы, из-под которых, как огромные рёбра мёртвого кита, торчали чёрные балки перекрытий. Несмотря на боль, она знала, что никак не может сдаться, потому что где-то там, в этом аду, находится её брат, и только она может спасти его.
– Мацуки… – вскрикнула Кицуне, вскакивая на ноги, игнорируя кровь на локтях. Патрульный всё ещё лежал без сознания, и она, не думая, скользнула в проём, где мгновение назад были ворота.
Школа, где она сама когда-то училась, теперь напоминала сюжет из «Silent Hill»11. Коридоры, по которым они бегали на переменах, были завалены обгоревшими партами. Стены, испещрённые детскими рисунками, почернели.
Воздух гудел от жара, а дым ел глаза. Но Кицуне шла на запах – тот самый, что витал в их старом убежище: плесень, краска и пыль.
«Поворот налево, гардероб, плакат. Поворот налево, гардероб, плакат.» – она повторяла эти слова, словно мантру, спотыкаясь о разбитые стёкла.
Когда её младший брат только пошёл в первый класс, она рассказала ему про все места в школе для игры в прятки. Так как догонялки были запрещены, все любили играть в прятки, и одно из самых лучших мест находилось в женской раздевалке. Видимо, из-за ошибки строителей там образовался проём в стене, за которым была небольшая ниша. Девочки решили, если учителя узнают об этом, проём заделают, а потому они спрятали его за плакатом популярной поп-группы. Если постараться, в этой дыре можно было просидеть целый урок, чтобы никто не увидел, что ты прогуливаешь. Кицуне вспомнила, как Мацуки спросил тогда у неё: «А если я забуду, где прятаться?». Она привязала ему на запястье красную нитку – путеводную – и прошептала: «Она приведёт тебя ко мне»…
Она бежала по коридорам и лестницам школы, не видя ничего перед собой, всё плыло перед глазами. Из-за дыма она едва различала, куда бежать, но инстинктивно поворачивала и шла к определённому месту: «Поворот налево… гардероб… плакат… поворот налево… гардероб… плакат…»
Повернув налево, она переместилась из бледно-жёлтого коридора, в небесно-голубую комнату – женскую раздевалку. Пыльная засохшая от старости краска слезала со стен слоями, деревянные вешалки валялись на полу, а длинные скамьи-обувницы были сложены друг на друга.
И вот он тот самый плакат с шестью красавцами. Их концерты занимали первые места по количеству зрителей, а девчонки не могли сконцентрироваться на уроках, продумывая планы, как уговорить родителей купить им билеты на концерт. Лица идолов прошлых лет уже почти истёрлись от старости, а цветные огни прожекторов на заднем плане потускнели и почти потухли.
Сорвав плакат со стены, Кицуне убедилась, что не ошиблась – за ним, в пыльной нише, прижав колени к груди, сидел мальчик. Его чёрные волосы и школьная форма, как и всё вокруг, были в пыли, белая рубашка стала серой, а галстук изорвался. Он весь дрожал, а в глазах застыл животный ужас. Увидев свет, он перепугался, подумав, что это террористы нашли его, но тут же понял, что это его старшая сестра.
– Сестрёнка… – он хотел было броситься к ней на шею и спросить, закончилось ли всё, но она прижала его к себе, закрыв ладонью рот:
– Тише! Уходим скорее…
Она помогла брату выбраться из тесного пространства, и они стали пробираться к выходу, расположенному в задней части школы за спортзалом. Когда они уже почти повернули к выходу, позади раздался женский смех – холодный, словно трескающийся лёд. Он шёл из глубины длинного коридора, всё ещё окутанного смесью пыли и дыма. Кровавая тень женщины медленно выплыла из тумана, её платье мерцало алым, словно языки пламени. Она приближалась сквозь дымовую завесу и с каждым мгновением становилась всё отчётливей. С холодной насмешкой и даже ехидством тень произнесла:
– Воссоединение семьи, это так трогательно, не правда ли? – она истерично рассмеялась. – Но ты опоздала, Кицуне, – её голос звучал как скрежет металла. – Я знала где прячется твой брат и знала, что ты непременно придёшь за ним, но лучше бы ты бросила его там, в гардеробе – мог бы остаться в живых. Теперь он умрёт в огне вместе с тобой, а твоя сила лишь ускорит ваш конец.
Кицуне узнала в этой тени силуэт, который явился ей в доме номер 94 в день седьмого убийства. Она почувствовала, как что-то дикое в её груди рвётся наружу, и сжала зубы ещё сильнее.
– НЕ СЕЙЧАС! НЕ ПРИ НЁМ! – закричала Кицуне, выставив свободную левую руку прямо перед собой.
В этот момент пространство вокруг них всколыхнулась и поток обжигающего воздуха прошёлся по коже. Потом вспышка света и через секунду произошёл новый взрыв. Весь корпус был в огне, стены рушились, крыша обвалилась, казалось, выжить уже невозможно. Все, кто был за территорией школы, наблюдал как здание превращается в груду бетона.
Мацуки очнулся. Белый свет резал ему глаза, словно кто-то направил на него тысячи софитов. «Рай? Ад?» – промелькнуло в его голове, но тут он почувствовал песок на губах и запах гари. Руки, ноги – целы. Сердце колотилось, будто хотело выпрыгнуть из груди. Мацуки подумал, как же он смог выжить?!?
– Сестрёнка… – хрипло выдохнул он, поднимая голову. И замер – неописуемый инфернальный ужас сковал его.
Кицуне стояла над ним, подняв руку к небу, будто держала невидимый щит. Её пальцы сжимались в кулак, а из глаз лился фиолетовый свет, густой, как жидкий аметист. Бетонная плита, которая должна была раздавить их, зависла в воздухе, треща по швам. Вокруг бушевал вихрь: обломки парт, осколки стекла и клочья учебников кружились в бешеном танце, цепляясь за её волосы.
– Вставай! – её голос прозвучал громко и гулко, как будто из подземелья, с чуждыми, очень низкими и даже какими-то демоническими нотами.
Мацуки попятился, натыкаясь на горячий бетон. Волосы на затылке встали дыбом, кожа покрылась ледяной испариной. Сила, исходившая от сестры, была пугающей.
– Киц… – он протянул к ней руку, но она резко махнула в сторону. Плита с оглушительным рёвом врезалась в стену, рассыпавшись на куски.
– Беги! – рыкнула она, и её голос эхом ударил по стенам, заставляя Мацуки дрогнуть.
Он побежал, спотыкаясь о камни и мусор на полу. Кицуне шла следом, её шаги оставляли на бетоне трещины, заполненные фиолетовым огнём. Всё вокруг гнулось под её волей: языки пламени гасли от взмаха руки, бетонные завалы расступались, словно боясь прикосновения. Мацуки видел, как её глаза меняли цвет – от кроваво-красного до ледяного синего – и не понимал: она ли это?