Учитель. Назад в СССР 4
- -
- 100%
- +
– Да, – коротко бросила фельдшерица. – Спасибо.
– Было бы за что, – отмахнулся я.
Доктор приступила к осмотру, я по-прежнему стоял в головах Санька, придерживал его за плечи, чтобы не дергался, и любовался четкими уверенными действиями Оксаны Игоревны.
Фельдшерица принялась осматривать спину драчуна, местами повреждённую.
– Света мало, – пробормотала себе под нос девушка, склоняясь еще ниже над пациентом.
– Сейчас организуем, – откликнулся я. – Отойдите, пожалуйста.
– Зачем? – девушка вскинула голову.
– Чтобы ноги вам не отдавил, – пояснил я.
Фельдшерица отступила. Я ухватился за подлокотник диванчика, уперся и потащил мебель к директорскому столу, на котором стояла настольная лампа. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: шнур короткий, до пациента не дотянется. На мое счастье, диван оказался вовсе не диваном, а обычной деревянной кушеткой, обитой зеленым сукном в цвет столешницы. Уж не знаю, может это такая случайность, а может и мебельный комплект, не разбираясь, но смотрелось вполне себе достойно.
Еще один рывок. И еще. Тяжелая, зараза, а с виду деревяшка деревяшкой. И все-таки намного легче. Ка бы стоял настоящий тяжелый диван, пришлось бы звать на помощь. Но даже сейчас я успел заметить, как встревоженно смотрит Оксана Игоревна на мои физические упражнения. Кушетка хоть и легкая, да груз на ней вполне себе приличный. Уж не знаю, за кого девушка больше всего переживает: за пациента, чтобы не упал, или за меня, чтобы не надорвался.
Последний рывок и тут неожиданно ножки кушетки издали жуткий скрежет. На него моментально отреагировали за дверью кабинете, через секунду в директорскую заглянула чья-то кудлатая голова, тут же исчезла и на пороге появился председатель.
– У вас тут все в порядке? – поинтересовался товарищ Лиходед.
– В полном, – заверил я, дотянув, наконец кушетку к столу. – Все хорошо.
«Откуда этот черт взялся? Когда фельдшерица меня позвала на помощь, председателя в коридоре не наблюдалось», – настраивая дампу для дальнейших врачебных процедур, подумал я.
– Вы кто, товарищ? – строго поинтересовалась Оксана Игоревна.
– Семен Семенович Лиходед, – улыбнулся от души глава колхоза.
– Вы – гость? Покиньте помещение, не мешайте осмотру, – распорядилась фельдшерица.
– Я председатель колхоза, Семен Семёнович Лиходед, – опешил от напора руководящий работник.
– Все равно. Покиньте кабинет. Вы мешаете осмотру, – приказала фельдшерица.
– А… – Лиходед бросил на меня взгляд, потом на докторшу, покрутил головой, хмыкнул и молча вышел.
– Круто вы с ним, – усмехнулся я.
– Посторонним нечего делать в процедурном кабинете, – на автомате ответила Оксана Игоревна. – Ой… – тут же растерянно ойкнула и посмотрела на закрытую дверь. – Это выглядело невежливо, ну да пусть. Работа превыше всего, – пробормотала фельдшерица себе под нос, явно не обращая на меня никакого внимания.
Честно говоря, я даже почувствовал себя живой мебелью. Ну да ладно, девчонка молодая, волнуется, первый рабочий день как никак. Точнее, вечер, да еще такой бурный.
На этом все разговоры закончились, и Оксана Игоревна приступила к осмотру пациента. За четкими уверенными движениями девушки было приятно наблюдать. Фельдшерица с моей помощью еще раз осмотрела Санькину спину, на этот раз более тщательно. Я подсвечивал сверху, взяв в руки настольную лампу.
Осторожно обработала спину пострадавшего, затем пинцетом принялась вытаскивать осколки из ран. К счастью пьяного Санька осколки оказались достаточно крупными, и не так много, как показалось по началу. Убрав все стекло, Оксана Игоревна снова обработала спину пациента и задумалась.
– Что-то не так? – поинтересовался у фельдшерицы.
– Все в порядке, – тут же ответила девушка, даже не глянув на меня.
Затем решительно залезла в свой медицинский саквояж, достала из него запакованный бинт и принялась химичить. Вскоре на порезы легли аккуратные небольшие тампончики, а затем Оксана Игоревна принялась заклеивать раны широким пластырем.
Я молча наблюдал за процессом, не комментируя и не встревая.
– Готово. Завтра на перевязку и на осмотр, – выпрямляясь, заявила фельдшерица.
– Ну, это вопрос не ко мне, – ответил я.
– А кому? Вы разве не товарищ? – удивился я.
– Нет, я случайный помощник, – улыбнулся девушке и задумался, кому передать информацию. – К кому? Даже не знаю. Наверное, к бедняжке Соне, про которую товарищ все время твердит.
– И где эта ваша Соня? Мне нужно ей дать рекомендации по уходу, – требовательно поинтересовалась Оксана Игоревна, собирая инструменты в саквояж.
– Понятия не имею. Уточним у товарищей в коридоре. Думаю, они в курсе.
– Хорошо, – деловито кивнула докторша, щелкнула замочком вместительной сумки, отряхнула подол халата, подошла к двери.
– Товарищи, кто родные товарища? Товарища Александра? – запнувшись на имени, строго поинтересовалась товарищ Гринева.
– Так эта… холостой он, товарищ фельдшери. Нету у него сродственников, чтоб там жена и прочее, – прокомментировал все тот же умник.
– Может, на поруки возьмёте? – пошутил еще один.
– Не шутите, товарищ, – еще строже заявила Оксана Игоревна, моментально вычислив шутника в поредевшей толпе. – Он зовёт какую-то Софью, она ему кто? Жена? Невеста? Может, сестра? – уточнила девушка.
– Подруга дней его суровых, – хохотнул все тот же языкатый гость. – Дружат они… Недавно…
– Ну, хорошо, а родители у товарища Александра есть? – настойчиво допытывалась фельдшерица. – Товарища необходимо перенести домой. Ему нужен покой. Завтра обязательно на осмотр и перевязку.
– Оксана Игоревна, – вступил в разговор председатель, оторвавшись от беседы с нервным директором столовой. – Пускай пока в кабинете очухается, а потом я лично его лично домой доставлю. Не волнуйтесь, товарищ доктор. Куда ж его сейчас, такого… носилок у нас нету, а на руках нести, так спину повредим. Повредим жеж? – пытливо глянул на фельдшерицу.
Товарищ Гринева задумалась, мило нахмурив брови, затем нехотя кивнула, признавая правоту Семена Семеновича.
– Ну, хорошо товарищ председатель. Но завтра товарищу непременно на осмотри и перевязку. Под вашу ответственность, – вскинув голову, сурово объявила фельдшерица.
– Непременно, многоуважаемая Оксана Игоревна. Вы закончили? – поинтересовался товарищ Лиходед и отчего-то посмотрел на меня.
Я промолчал, давая возможность хозяйке ситуации самой отвечать за себя и свои действия.
– Да, мы закончили. Скажите, как мне добраться до моего места жительства? Товарищ, который меня привез… Он… может… Может, он сможет отвезти меня обратно… Я… еще плохо ориентируюсь в вашем селе… – попросила смущенно Оксана Игоревна. – Простите.
– Ну, что, вы, дорогая Оксана Игоревна! – широко улыбнулся Семен Семенович и кому-то махнул. – Доставим в лучшем виде.
– Спасибо большое, – облегчённо выдохнула фельдшерица, и хотела что-то добавить, но тут в коридоре появился жених с невестой и начался третий акт жеребцовского балета.
Новобрачные принялись приглашать бедную уставшую девочку за свадебный стол. Фельдшерица отнекивалась, как могла. Мол, и с дороги, и устала, и неудобно, и не празднично наряжена, и без подарка. Но все аргументы Оксаны Игоревны разбивались о несокрушимое желание молодых отблагодарить за помощь гостю и за спасение свадебного застолья.
В конце концов, девушка, не имея опыта сопротивления такому напору, сдалась и приняла приглашение.
– Егор Ляксандрыч, ну чего? Как оно там: Санек-от жив или как? – приметив меня, входящего в зал, подскочил тут же Митрич.
– Жив, что ему сделается, – пожал я плечами.
– Вот и ладненько, вот и хорошо! – заулыбался мне Митрич. – Ну, какова, а?
– Кто? – не понял я.
– Дык, фельдшерица, понятно дело, – дядь Вася подмигнул мне, кивая куда-то в сторону.
Я оглянулся. В паре шагов от меня стояла Оксана Игоревна, уже без белого халатика и шапочки и растерянно оглядывалась. Поймав мой взгляд, девушка робко улыбнулась, но сказать ничего не успела. Гостеприимные хозяева тут же фельдшерицу подхватили под руки, и повели к столу. С другой стороны меня тоже ухватил кто-то за локоть и тоже потащил за стол.
Как-то так получилось, что мы с фельдшерицей оказались рядом за свадебным банкетом, отчего-то смущенно переглянулись, улыбнулись друг другу и тут же отвернулись. Непонятное смущение быстро прошло и я склонился к девушке с вопросом:
– Кушать хотите? Что вам положить? – поинтересовался у фельдшерицы.
– Спасибо, я сама, – тут же отказалась Оксана Игоревна.
– Ну, уж нет, за красивой девушкой принято ухаживать. Позвольте, я буду вашим кавалером на этом празднике жизни, – не принял я отказ.
– Ну… хорошо, – кивнула смущенная девчонка. – Немного салата, пожалуйста. И лимонад можно?
– Можно и нужно. Вина? Водки?
– Спасибо, я не пью, – отказалась Гринева и окончательно смутилась.
– Совсем?
– Совсем, – подтвердила фельдшерица.
– Тогда, пожалуй, мы сделаем вот так.
Я взял фужер, наполнил его лимонадом, пока все отвлеклись на молодых, которых снова заставили целоваться за подарок.
– Держите. Пусть думают, что в бокале игристое.
– Спасибо, – поблагодарила Оксана Игоревна, как мне показалось от души. Видимо, бедняжка замучилась объяснять, что не пьет.
– Я от алкоголя пятнами иду, – доверительно шепнула мне девушка. – Аллергия…
– Запомню, – кивнул фельдшерице.
– Приятного аппетита, – пожелал девчонке и с удовольствием принялся наверстывать упущенные за целый день возможности.
Только сейчас сообразил: день выдался настолько суматошным, что позавтракал я перед работой, а пообедать и поужинать так и не сумел. Желудок торжествующе заурчал, и на какое-то время я выпал из реальности, поглощая вкусные простые незамысловатые кушанья.
Свадьба катилась дальше, набирая обороты. Собственно говоря, никакая драка не способна остановить широкую русскую свадьбу. Времена, конечно, меняются, но при этом всегда остаются одинаковыми. Изменятся только тенденции и мода на, скажем так, сценарий торжества, на украшения и прочие атрибуты. В шестьдесят седьмом в советской глубинке традиции, смешанные с традициями наших предков, своеобразно соблюдались. Понятное дело, ни о каком венчании речи не шло, но сватовство и прочие обряды в той или иной мере присутствовали.
А уж в селе, в котором смешались нравы и обычаи двух советских областей, свадьба и вовсе вышла колоритной.
Как по мне, самый тяжелый свадебный момент – вручение подарков молодоженам. Честно говоря, молодым в это время приходится несладко. Не успели присесть, как объявляют следующего гостя, который долго поднимается, долго готовится, поднимает наполненную рюмку или бокал, велеречиво и долго, или, наоборот, коротко и емко произносит тост. Ну и по старой доброй традиции каждый уважающий себя гость заканчивает свой тост радостным «Горько!». После которого молодые просто обязаны поцеловаться, а гости бодренько принимаются считать количество поцелуев.
Зинаида Михайловна, Зина, Зиночка в красивом белом платье с веночком на голове в короткой фате, раскрасневшаяся, слегка смущенная и счастливая выглядела чудо как хорошо. Жених смотрел по сторонам гоголем, видно было невооруженным взглядом, что Зинушу свою Петр любит и бережет свое сокровище, ревнивым взглядом оценивая каждого гостя мужского пола, кто подходит к его уже жене.
Насытившись я оглядел стол, кивками поздоровался со знакомыми. Среди которых обнаружил своего половину школьных коллег.
– Слово предоставляется нашему дорогому Егору Александровичу Звереву! Учителю! – торжественно провозгласил тамада.
Уж поднимаясь, я осознал, что подарки для новобрачных так и остались стоять на подоконнике.
Глава 3
– Оксана Игоревна, – наклонившись к фельдшерице, шепнул я. – Нужна ваша помощь.
– Что случилось? – всполошилась девушка.
– Ничего страшного, – ответил девушке и чуть громче добавил. – Минуточку, товарищи! – и снова зашептал девчонке почти в ухо, ощущая, как всех взгляды собравшихся с любопытством сосредоточились на нас двоих. – Вы можете принести подарки. Я их на подоконнике оставил, в коридоре. Когда все началось.
– Товарищ Зверев, просим! – напомнил о себе тамада.
– Еще минуточку, товарищи! – я выпрямился, посмотрел на молодых. Зрители, в смысле гости, с интересом ожидали, чем все закончится.
– Извините, – звонко выпалила Оксана Игоревна, смутившись из-за того, что я отодвинул стул, помогая выбраться из-за стола. – Я сейчас.
Гости проводили фельдшерицу неодобрительным взглядом, но тут же снова сосредоточились на мне. Я поднял рюмку, широко всем улыбнулся и начал здравницу.
– Дорогие Петр и Зинаида! Поздравляю вас с бракосочетанием…
Я остановился, придумывая, чтобы такого пожелать молодым. И тут вспомнил своего старого друга-кавказца, большого умельца по части тостов.
– На Кавказе говорят: «Выпей вина – если захочешь стать счастливым на один день. Пей вкусное вино два дня, если желаешь продлить счастливое состояние на два дня. Но если ты захочешь быть счастливым всю свою жизнь, береги. уважай, цени и люди свою жену.
Я замолчал, окинул взглядом гостей и молодых, заметил Оксану, входящую в зал, и закончил.
– Так выпьем же за молодую жену, Зинаиду Михайловну, замечательного доктора и человека. И за ее счастливого молодого мужа. Пусть муж и жена продлевают жизнь друг друга всю свою жизнь! Долгую и счастливую! – под конец я импровизировал, как мог. – Этот подарок от нас с Оксаной Игоревной для молодой семьи. Пусть ваш дом всегда будет полной чашей, а на столе для дорогих гостей и родных всегда будут хлеб-соль, – закончил я, дождавшись, когда фельдшерица подошла ко мне.
– Зачем вы! – сердито шепнула девушка, останавливаясь рядом со мной. Я перехватил у нее тяжелые коробки, обругав себя за то, что не подумал, насколько неудобно хрупкой девушке нести мои подарки.
– Все в порядке, скажите тост, все ждут.
Оксана Игоревна улыбнулась, подняла фужер с лимонадом и звонко произнесла:
– Будьте счастливы! Любите и уважайте друг друга!
Гости поддержали тост одобрительными выкриками, но продолжали выжидательно на нас смотреть. Тут я сообразил и громко выдал:
– Горько!
– Горько! – подхватила фельдшерица.
– Горько! Горько! – заорали, загомонили подвыпившие гости, и свадьба покатилась дальше своим чередом.
Подарки мы с девушкой отнесли на стол, который специально выделили под это дело, затем вернулись на своим места.
Русская свадьба, неважно, советская или российская, это широта души и застолья. Песни, танцы, конкурсы, щедро замешанные на традициях. Сколько я их повидал на своем веку, неизменным оставалось одно: безудержное веселье, к концу переходящее в обычную пьянку.
Я выжидал момент, чтобы уйти незаметно и без обид со стороны новобрачных. Когда, наконец, все подарки были подарены, все свадебные благодарственные булочки от молодых вручены каждому гостю, я вздохнул с облегчением. Начались танцы, теперь модно и улизнуть потихоньку. Я решил выйти покурить, затем зайти попрощаться и покинуть веселье. Завтра, конечно, воскресенье, но у меня на него грандиозные планы. Для начала не помешает выспаться, а затем мы договорились с завхозом встретиться в мастерских и продолжить химичить большую лампочку Ильича для демонстрации в честь Великого Октября.
Затык у нас с товарищем Бородой случился из-за креплений. Мы со Степаном Григорьевичем никак не могли определиться, на чем и чем крепить конструкцию, чтобы выглядело красиво, при этом не рухнуло в самый неподходящий момент.
Из размышлений меня вырвал вежливый голос фельдшерицы.
– До свидания, Егор Александрович, – попрощалась девушка.
– До свидания, – машинально откликнулся я, но тут же сообразил, что не так, и уточнил. – Подождите, вы куда?
– Домой, – бросив на меня изумленный взгляд, ответила девушка. – Поздно уже. Да и с дороги устала. Я даже вещи разобрать не успела, как меня сюда вызвали.
– Погодите, я вас провожу, – велел я, сунув окурок в пепельницу.
– Да что вы, я сама, – принялась отказываться фельдшерица. Впрочем, не очень уверенно. В голосе мелькнуло облегчение и затаенная надежда. Я-то помнил, что Оксана Игоревна просила довезти ее обратно домой, потому как плохо ориентируется в сельских улицах. Это фельдшерица еще мягко сказала. Не ориентируется совсе, так оно вернее будет.
– Адрес знаете? – уточнил я.
– Какой?
– Ну, где вас поселили.
– Знаю, – девушка нахмурила лоб, припоминая. – Садовая… а номер дома забыла… – испуганно пробормотала фельдшерица.
– Стойте здесь, никуда не уходите. Сейчас все выясню, – велел я и нырнул обратно в столовую.
– Василий Дмитриевич, – я выловил подвыпившего Митрича. – Вы домой собираетесь?
– Пора уже, пора! – закивал дядь Вася, совершено не делая попытки подняться и направить стопы в сторону дома.
– Адрес фельдшера знаете? – я отбросил прелюдию и приступил к делу.
– А тебе зачем? – хитро улыбнулся Митрич, прищурив левый глаз.
– Домой надо девушку отвести. Одна заблудится, – терпеливо ответил я.
– Так эта… я щаз отвезу… я мигом… – всполошился дядь Вася.
– Василий Дмитриевич, я сам отведу. Ножками. Куда вам за руль. Вы уже выпили, – остановил я. – Вам бы домой. Мария Федоровна ждет.
– А-а-а… – Митрич еще шире улыбнулся и погрозил пальцем. – Ляксандрыч, молодец, одобряю! Только смотри у меня! Не бедокурь! – пригрозил дядь Вася, сурово нахмурившись. Но тут же его лицо разгладилось, в глазах заплясали черти. – А то и весной свадебку, а? Хороша девка-то!
– Василий Дмитриевич, адрес, – терпеливо повторил я, игнорируя дурацкие намеки.
– Так эта… от тебя в двух домах-то проживает новая фельдшерка. Пустой там-то дом на два-то хозяина видал?
– Видал, – подтвердил я.
– Ну, так-то одна половина-то тебе преда. предзанч… тьфу ты. Полдома-то твои, а вторая ейная.
– Какая половина? – не понял я.
– Ну, так дома-то на два хозяина. Достроили, окаянные. Тебя-то, Ляксандрыч, по первой-то в него поселять собиралися. Да вон вишь, какая оказия, до ума-то не довели, вот и определили в домик-то покойницы. А оно вона какая оказия вышла, – повторил Митрич, разведя руками. – Так что теперича вместе будете там проживать, – хохотнул дядь Вася.
Я мало что понял из его пьяных рассуждений, но выцепил одно: адрес, куда вести фельдшера.
– Вещи ее где?
– Так тама уж, в дому, – кивнул Митрич.
– Хорошо. Вы бы домой шли, Василь Дмитрич. Поздно уже, – напомнил я.
– Так эта… люди обидются… – махнул рукой дядь Вася.
– Ну как знаете, – кивнул я и пошел попрощаться с молодыми.
Расставание получилось затяжным, я надеялся, что чересчур самостоятельная и деловая Оксана Игоревна дождалась меня и не отправилась сама на поиски своего нового жилья. Но, слава партии, девчонке хватило ума дождаться меня и не блукать в поисках приключений по всему селу.
– Ну что, пойдёмте?
– Пойдемте, – радостно ответила фельдшерица.
Я предложил руку, но девушка, поколебавшись, отказалась. Так и пошли мы рядышком, не прикасаясь друг к другу.
Поначалу общение не складывалось. Оксана напряженно вглядывалась в темноту улицы, вздрагивала от ночных звуков, но упрямо не брала меня под руку. В какой-то момент я сообразил и отобрал у девушки ее медицинский саквояж, за что удостоился благодарного взгляда и тихого «спасибо». А потом как-то незаметно мы разговорились. Я поинтересовался, откуда она к нам пребыла, какое заведение закончила. Попутно выяснил про родителей и про личную жизнь.
Оказалось, мы с Оксаной Игоревной из одного города, из Москвы. Девушка легко поведала о том, где училась, как училась, но обошла стороной вопрос о том, как попала в нашу Тмутаракань. Со слов нового фельдшера выходило, что медицинское училище Гринева закончила с красным дипломом, на одни пятерки. Была одной из лучших студенток. При всем желании я не мог понять, как медичка оказалась черти где от Москвы. Насколько я помнил, таким золотым девочкам и мальчикам позволялось самим выбрать место отработки обязательной.
На мой прямой вопрос Оксана Игоревна не ответила, сразу как-то напряглась и закрылась. Я не стал настаивать и перевел разговор на другую тему.
Не знаю, как так получилось, но когда мы подошли к дому девчонки, расставаться нам обоим не хотелось, во всяком случае мне точно. Я готов был еще несколько раз прогуляться от столовой и обратно, лишь бы не расставаться с Оксаной. Сна не было ни в одном глазу, как не пытался отыскать.
– Оксана… Игоревна… Не хотите прогуляться до реки? – ни на что не надеясь. поинтересовался я, не задумываясь над тем, как это выглядит со стороны.
Девушка изумленно на меня глянула, задумалась, и неожиданно для меня согласилась.
– Только сумку поставлю… только если недолго… погулять… – неуверенно произнесла Гринева.
– Недолго. И домой вас потом провожу, – улыбнулся я. – Вам помочь? – предложил девчонке.
Но тут же наткнулся на подозрительный взгляд.
– Спасибо, я сама.
– Как скажете, – я поднял ладони в шутливом жесте, мол, сдаюсь и не настаиваю.
Девчонка отобрала у меня свой медицинский саквояж, толкнула калитку и торопливо пошла по тропинке к дому, пару раз ойкнув.
– Оксана Игоревна, с вами все в порядке? – окликнул я.
– Да, спасибо, – уверенно ответили мне из темноты. Затем загремели ключи, хлопнула дверь, зажегся свет в одном из окон.
Минут через десять девушка нарисовалась возле калитки, в теплой кофте и платке, накинутом на плечи.
– Идемте, Егор Александрович, – немного нервно произнесла девушка. Кажется, фельдшерица уже пожалела о своем согласии на прогулку, но слово дала, а как взять обратно, не знала.
– Не туда, – я указал рукой направление, не делая попыток прикоснуться к напряженной девчонке.
И снова мы брели по темным сельским улицам и разговаривали обо всем и ни о чем, перескакивали с одного на другое, смеялись, ойкали, вспоминая, что уже поздняя ночь, и мы нарушаем покой спящих людей. Полная луна освещала широкую сельскую улицу, а затем протоптанную к реке тропинку. Дорожка вполне вмещала нас двоих, но Оксана так и не взяла меня под руку. Хотя пару раз оступалась, и мне приходилось подхватывать девушку под локоть, чтобы она не упала. Но затем я тут же отпускал девчонку, чтобы она не подумала ничего плохого. За что удостоился еще одного благодарного взгляда.
– Красиво как, – прошептала Оксана, глядя на то, как луна серебрит речную воду, прокладывая мостик на другой берег. – А дышится как легко!
Девушка глубоко вздохнула, запрокинула голову и раскинула руки. – Ой, мамо-очки-и-и-и… В Москве такого нет, – выдохнула фельдшерица. – Там машин много, а здесь природа, воздух просто пьянит, – доверительно сообщила мне Оксана, разворачиваясь ко мне лицом.
В свете луны волне можно было разглядеть точеные черты девичьего лица, счастливую улыбку на губах, искрящиеся счастьем глаза. Внезапно захотелось поцеловать эти красиво очерченные, чуть припухшие губы. Но я сдержал свой порыв. Зачем портить отношения, едва-едва проклюнувшееся доверие? Впереди вся жизнь, как минимум несколько лет, покуда Оксана здесь на отработке.
«Саныч, притормози коней», – одернул сам себя. – Чет ты раздухарился, старый пень».
– Красиво, – согласился я, с трудом переводя взгляд на реку. – Летом здесь еще лучше. Грибы, ягоды. Местные здесь купаются и загорают. Только одна сюда не ходите, – вспомнив пьяного Рыжего и историю с Леной Верещагиной, попросил я девушку.
– А что такое? Волки? – тут же всполошилась Оксана и принялась озираться.
– Иногда люди хуже волков, – философски заметил я. – Просто мало ли что, заблудитесь. Да и одной тут некомфортно. Люди далековато, всякое может случится. Начнете тонуть, а помощи нет, – как мог, выкрутился я.
– Хорошо, – просто ответила девушка. – А давайте присядем, Егор Александрович, – внезапно попросила девчонка.
– А давайте, – я оглянулся в поисках удобного бревнышка, не обнаружил такового, скинул пиджак и бросил на песок.
– Ой, зачем же вы… – запротестовала фельдшерица.
– Не на земле же сидеть, присаживайтесь, – предложил девушке.
Оксана изящно опустилась на мой пиджак, я примостился рядом, впервые с момента знакомства ощутив тепло женского тела. Наши плечи соприкоснулись, но к моему удивлению, девушка не отпрянула. Вздрогнула, но осталась сидеть, касаясь своим плечом моего. Сколько мы так просидели, не знаю. Да и неважно. Впервые за свою долгую жизнь мне было хорошо и спокойно.
Женщины в моей жизни присутствовали, куда ж без них. В той своей жизни всегда был вполне себе видным мужиком, опять-таки, холостой и при деле. Так что в редкие свободные дни и в короткие отпуска вполне себе пользовался вниманием женского пола. Но вот желания жить с кем-то, или там жениться за время отношений, к примеру, за все годы так и не возникло. От друзей отшучивался: мол, не встретил ту самую, единственную. Иной раз прям тоска брала: ни детей, ни жены, ни внуков. Но жить абы с кем, потому что так надо, так положено, не хотелось. Потому и выбрал путь бобыля-одиночки. Сколько друзья-товарищи мне сватали, сколько прекрасный пол не боролся за право потащить меня в ЗАГС, я не сдавался. Не встретил, и все тут.