Это ЦТК!

© Сергей Буянов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Пробирка в руках Колбина с треском лопнула. Колбин отдёрнул руку. Пробирка упала на предметный столик: содержимое, вязкое и тягучее, пролилось на конспекты лекций.

Звонок наручного будильника оповестил об окончании эксперимента. Экспериментом Колбин считал рабочее время на кафедре. От нечего делать, лаборант смешивал остатки растворов, оставленные студентами после занятия. Что ещё можно успеть, когда нужно бежать на следующую пару? В анатомичку с едким запахом формалина, слезой вышибающим страх перед трупом, или в стационар на практическое занятие по уходу за больными.

Студент Колбин устроился лаборантом на ректорскую кафедру, поэтому пользовался некоторыми привилегиями. Ему, например, не нужно было извиняться за опоздания. «Работал у ректора»! – читалось в честных голубых глазах студента.

Колбин отёр руку о полу застиранного халата, бывшего когда-то белоснежным. Торопясь, студент оттёр тетрадь первой попавшейся под руку ветошью. Осколки пробирки он запихал в мусорный бак и захлопнул герметичной крышкой.

– Колбин! Что ты там делаешь? – раздался в тишине голос старшей лаборантки.

Колбин вздрогнул. Обернулся.

Глядя на его хлопающие веки, женщина в белом халате с прожжёнными дырами на подоле, не удержалась, хихикнула.

– Наталья Николаевна! – Колбин развёл руками. – Я тута…

– Ты уже тама! – женщина махнула рукой в сторону двери.

– Ага, ага! – Колбин вприпрыжку удалился.

– Видали? – спросила Наталья у пустых колб. – Экий раздолбай!

Продолжая ворчать, старшая лаборантка, собирала пробирки в раковину. Она занималась этой работой много лет, и могла бы считаться большим специалистом. Если бы лаборантам давали категорию – Наталья Семёнова заслужила бы самую высшую.

Наталья была уверена, что карьерный рост остался позади. Впрочем, так и не начавшись. Закончив второй курс университета, она ушла в академический отпуск. Вынудил молодой муж, которому хотелось зарабатывать много и немедленно. Он заливался соловьём, обещая Наташе стремительную карьеру.

– Без высшего образования люди имеют широкие возможности! —поучал он молодую жену.

Широкие возможности разом сузились, как только Наташа забеременела. «Академ» пришлось продлить, а ребёнок родился мёртвым. Патанатом сказал, что уродства плода несовместимы с жизнью.

– Это характерные дефекты для героиновых наркоманов! – сказал врач.

Его тихий голос шарахнул по барабанным перепонкам Натальи. Она прижала ладони к ушам и выскочила прочь из кабинета.

Разом стало всё понятным. Куда уходят деньги, откладываемые молодой семьёй для эмиграции в США – страну великих возможностей. Отлучки мужа «по делам», которые почему-то были неотложными. Его переменчивое настроение. И самое главное, нарастающее охлаждение и отчуждение.

Наталья потребовала разъяснений, и получила несколько ударов в живот. Коротких, но болезненных. Открылось внутреннее кровотечение, была операция, в результате которой Наташа получила диагноз-вердикт: – «Стерилистас II». Объяснять ей, что вторичное бесплодие не столь безнадёжно, никто не пожелал. У Наташи не осталось сил даже для ненависти. С мужем расстались без эмоций. «Наркоману всё по барабану»! – сказал он супруге.

По старой памяти Наташу пригласили работать на кафедру биохимии. Это было далеко до того, о чём мечталось. Но ближе к тому, что моглось. Наталья Николаевна знала, над какой темой работал каждый научный сотрудник: от заведующего до аспиранта первогодка. В последнее время работа ректора застопорилась. Скорее всего, старик устал. «Наелся», что называется. Докторскую степень он защитил давным-давно, звание профессора и члена-корреспондента получил, куда выше? Наталья понимала старичка и делала всё, чтобы никому не приходило в голову заподозрить светило мировой науки в наплевательском отношении к научной работе.

Сегодня она убирала за студентами, делавшими лабораторную работу по ферментному катализу. Половина группы работала с препаратами печени, другая половина – почек. Что с чем связывалось, и что получалось в результате, – Наталья Семёнова не знала, и вникать не хотела. Старший лаборант выполняла свою работу. Прогнав Колбина, она решила навести порядок самостоятельно. Настроение было подходящим. Когда на душе скребутся кошки, лучше всего заняться привычной работой. Наталья знала: этот рецепт от хандры срабатывает безотказно. Механически промывая пробирки и реторты, Наталья старалась выгнать из головы ненужные мысли, «загрузки».

Задумавшись, она не заметила, что одна из пробирок разбита. Лаборантка порезалась и вскрикнула. Осколок тонкого стекла торчал из большого пальца. Наталья, зажмурившись, выдернула стекло. Женщина сполоснула под краном палец и забинтовала его. Боли не было, но лаборантка продолжала машинально дуть на повязку.

Наконец она сообразила: делает что-то не то. Наталья Николаевна вздохнула, надела резиновые перчатки. Лаборантка по-быстрому прополоскала пробирки и колбы, осколки стекла выбросила в металлический бачок с закрывающейся крышкой.

Подошло время обеда. Ещё немного, и рабочий день закончится. А потом всё по наезженному сценарию: магазин – лёгкий ужин – надоевший телевизор – неуютный диван. А с утра всё сначала.

– Наталья Николаевна! Вы как насчёт буфета? – спросил седовласый мужчина с профессорской бородкой.

Наталья, улыбаясь, стянула перчатки, сняла халат. Доцент Хлопин, когда был в хорошем настроении, приглашал в буфет.

– Что, Наталья Николаевна, по стаканчику красненького? – спрашивал он, потирая ладони.

Поначалу Наталья краснела оттого, что доцент говорил нарочито громко, чтобы слышали преподаватели за столиками, но вскоре привыкла и уже не представляла, что бывает иное «красненькое», кроме томатного сока.

Доцент принял из рук лаборантки белый халат, аккуратно повешал на крюк в стене с надписью: «Сотрудники кафедры». Хлопин Александр Юрьевич с утра чувствовал прилив энергии. Сорокалетний доцент предчувствовал добрые вести. Недавно Хлопин заполнил анкету в одно из новых СП. Обещали хорошие деньги за ту же работу, что и на кафедре. Какой образованный человек не хочет получать за свой труд заслуженную оплату? К тому же, есть возможность совмещения, о чём намекнул старый приятель, однокашник.

– Сомнительное предприятие, что и говорить, но деньги-то реальные! – говорил он Хлопину, похлопывая его по плечу как старого друга.

Хлопин поморщился и улыбнулся, махнув рукой.

– Согласен! – сказал он с деланным вздохом, после чего заполнил анкету. Бумага с водяными знаками и строгим шрифтом нисколько не убедила доцента, что совместное предприятие не схоже с известной фирмой «Рога и копыта». Однако не зиц-председателем же его берут!

О деятельности фирмы сообщалось как-то расплывчато.

– Это как: «гуманитарная помощь развитым странам»? – зачитал Хлопин, глядя на однокашника.

– Типа того, – ровесник обвёл рукой вокруг головы.

– Понял. Помощь развитым от недоразвитых!

– Типа того, – повторил друг, улыбаясь.

– И сколько дают за это, «типа того»?

– Пять тысяч за час работы.

– Американских долларов?

– Не «бакинских рублей» – «еврейских тугриков»!

Больше ничего от бывшего однокашника, ныне набивающегося в друзья лысого ровесника, выудить не удалось. Хлопин заполнил анкету со стандартными вопросами, никак не отражающими его профессиональный уровень. Договорились встретиться на днях, а то и раньше. Прошло две недели. Хлопин ждал звонка терпеливо, не навязываясь. Доцент имел в запасе такой козырь, при котором его однокашник станет не руководителем, а подмастерьем. Как полагается заядлому троечнику.

Доцент начал подзабывать о старом знакомом, как вдруг, сегодня утром тот объявился.

– Ты знаешь, сколько сейчас? – спросил в трубку Хлопин вполголоса, по привычке, стараясь не разбудить жену, которая удрала от него ещё прошлым летом.

– Половина пятого, мой друг!

– Лёнь, ты что, поддал?

– Удивляешь ты меня, Александр Юрьевич! Наша работа требует чёткого учёта времени. Экспозиция, называется!

– Леонид Николаевич! Не каждому доценту дано знать столь умные слова!

– Саня, не дуйся! Я ночь не спал, так что, днём меня не тревожить! Поэтому сообщаю, что твоя кандидатура одобрена! – высказался бывший однокашник и отключил связь.

После разговора с Леней доценту не спалось, что не изменило его хорошего настроения.

Глядя на старшую лаборантку, Хлопин улыбался.

– Я что-то делаю не то? Или не так?

– Что вы, что вы, Наталья Николаевна! – всплеснул руками доцент. – Я своим мыслям улыбаюсь.

– То-то и оно, – пробурчала вполголоса Наталья. Она улыбнулась и непроизвольно сунула пораненный палец в рот.

– Производственная травма? – шутливо нахмурил брови доцент.

– Вроде того, но, – Семёнова встрепенулась, – никаких больничных листов, Александр Юрьевич!

– Понятно, – вздохнул доцент, как будто мечтал подписаться под актом производственного травматизма.

Наталья не понимала причину хорошего настроения старшего преподавателя. Бабу, что ли, нашёл? Она оглядела доцента с ног до головы так, чтобы он ничего не заметил. Брюки давно не глажены, распушенная серая нитка на правой ноге, нечищеные туфли, галстук набекрень, как у задиристого пионера. Чужая жена бы не решилась выпустить любовника в таком виде! Наталья прыснула.

– У вас, вижу, приподнятое настроение! Так держать, Наташа! – Хлопин тряхнул сжатым кулаком.

– «И пусть они падают передо мной штабелями»… – процитировала доцента Семёнова. Голос её остался безучастным, как у диктора за кадром.

Хлопин, смутившись, сделал вид, что поперхнулся. Он взял салфетку со стола, прижал к губам.

– Извините, – щёки лаборантки окрасились вишнёвым цветом.

– Не хватай чужие предметы гигиены! – сказал доцент, ухмыльнувшись.

Наталья опустила глаза. Угораздило же прижать к больному пальцу салфетку и положить обратно на край стола! И это она, только что, мысленно осуждала неряху доцента! Какой стыд.

Хлопин повернулся к ней спиной, кликнул коллегу. Завязался рабочий разговор. Кто проводит семинар, кому читать лекцию, сколько часов осталось отработать до конца семестра.

У Натальи заболел палец. Рана запульсировала. Старшая лаборантка пошла в медпункт.

– Ерундовая царапина, на нашей работе и не такие бывают! – сказала Наталья, увидев расширенные глаза медсестры.

– Обработаю йодом и наложу повязку! – заявила молодая девушка. Её с большим трудом устроили в медпункт при медицинском институте, с далёким прицелом на поступление. Дважды она завалилась на экзамене и не любила заносчивых сотрудников института. Девушка знала, старший лаборант биохимии никак не может влиять ни на вступительные, ни на последующие экзамены.

– Не лучше фурациллином? – поинтересовалась Семёнова.

– Не лучше, – буркнула медсестра.

Наталья зажмурилась в ожидании. К её удивлению жжения не было. Выходит, не такая страшная рана. «Непроникающая», – мелькнуло в голове слово, услышанное от какого-то студента. Когда-то в детстве, маленькая Наташа разбила во дворе коленку, и мама обработала ссадину йодом. Как кричала тогда девочка Наташа! Стоило вспомнить, так горло Натальи засаднило. А вот теперь, хоть бы что!

– Это точно йод?

– Спиртовой раствор йода.

– Спасибо, – сказала Наталья, отказалась от повязки и ушла.

Молоденькая медсестричка тотчас забыла о пышнотелой лаборантке с кафедры биохимии. Нужно было найти подружку для субботнего вечера. Володенька, студент второго курса выставил условие: привести «тёлку» для его товарища.

– Иначе, сама понимаешь, – сказал он, покачивая головой из стороны в сторону, – с тоски сдохнем, Ленок!

Она понимала. В прошлый раз так оно и было. Сутулый товарищ Володи без конца болтал, явно не собираясь «сходить, просвежиться». Так и просидели втроём в душном рыбацком вагончике. А планы на Володю были большие.

Девушка с отвращением принялась за уборку вверенного ей медпункта. Она смахнула в ящик стола кипу бумаг, оставленных физруком, обмахнула влажной тряпкой крышку шкафа с медикаментами. Унылая, однообразная работа! Вот, когда дадут диплом врача, она сама будет придирчиво тыкать пальцем в укромные места, отыскивая пыль. Ох, и не поздоровиться тогда процедурной медсестре!

Замечтавшись, Лена уронила со стола лоток с использованными шприцами, тампонами и грязными ватными шариками. Эмалированный лоток обиженно звякнул о кафельный пол, перевернулся. По форме он напоминал человеческую почку, только покоцанную с одного края. Эмаль затрещала, откалываясь мелкими частичками.

Лена присела на корточки и загляделась. Один из микроскопических отломков отскочил в глаз. Медсестра схватила первый попавшийся тампон и протёрла им глаз.

Боли не было, только немного покраснел глаз. Ничего, поутру после вечеринки, и не такое бывает. Уже к обеду проходит. Лена собрала мусор медицинской щёткой в разбитый лоток и выбросила в контейнер с надписью: «Отходы класса «В».

До конца рабочего дня оставалось немногим больше получаса, этого времени с избытком хватит, чтобы обзвонить подружек, возможных кандидаток в партнёрши к угреватому, косноязычному дружку Володи!

Глава 2

Из сверкающего чёрного до синевы «Бумера» появился носок лакированного туфля. Затем появился носок в фиолетовую полоску, после чего – коротко подрубленная штанина неглаженных брюк. Некоторое время спустя явился миру водитель иномарки.

– Ты время не тяни! Под дурика косить не прокатит! – гаркнул старший сержант, держа в руке жезл гаишника, повернув обратной стороной к голове водителя. – Дыхай сюда!

Увидев перед собой металлическую трубку жезла, молодой человек поморщился.

– Дыхай!

– Отдыхай, дядя! – сказал водитель, подмигнув «гаишнику».

Сотрудник ГИБДД опешил. Если у людей обычных в таких случаях челюсть отвисает, то у лиц при исполнении, наоборот, сжимаются зубы до скрипа.

– Если не хочешь разойтись по-хорошему, любезный, могу устроить проверку на служебное соответствие! – молодой человек улыбался, и от его улыбки веяло чувством превосходства.

Гаишник продолжал стоять, держа перед собой жезл как рог тамада, плотно сомкнутые челюсти не собирались разжиматься, чтобы дать ответ нахальному пацану.

Парень сунул руку в карман.

– Дача взятки должностному лицу, – сказал наконец сержант, подставив ладонь.

– Карается законом! – подхватил молодой водитель. – Поэтому, товарищ сержант, никаких полюбовных разговоров! Едем в твой участок и оформляем протокол!

– По полной программе! – разозлился милиционер.

– И на всю катушку! – улыбнулся нарушитель.

Он взял сержанта за локоток и повёл к милицейской «Ладе». Обескураженный милиционер всё никак не мог прийти в себя. Только пройдя полпути, он дёрнул рукой, высвободившись от ненавязчивого захвата. В следующий момент сержант крутнулся на месте, захватив запястье молодого нахала, вывернул ему руку за спину.

– Мыкола! Ты шо творишь?! – крикнул напарник, выпрыгивая из машины.

– Да вот, задержал нарушителя!

– Пусти его, болван! – мохнатые брови старшины сдвинулись на переносице.

– Ты что?

– Быстрей отпускай! Шуро, говорю тебе! – старшина аж подпрыгнул. Ещё момент промедления, и двинет в рыло напарнику. Не смотря на боль в вывернутой руке, молодой человек хихикнул.

Сержант отпустил задержанного и уставился на старшего по званию. Огненный взгляд требовал объяснений.

– Извиняйте, дорогой! – засекотил старшина, извиваясь ужом вокруг нарушителя. – Це ж, Мыкола – лимита! Шо он знает?

Молодой человек перестал улыбаться.

– Мы же ж, могём… – мент сдёрнув фуражку, протёр лоб синим носовым платком, – возместить.

– Живите, ментяры! – улыбнулся парень, пригрозив пальцем нисколько не пострадавшей от ментовского захвата руки. – И другим давайте!

Он развернулся и пошёл к машине.

– Шо ты наделал, дурень? Це ж хлопец добрый!

– Да пошёл ты! – дёрнул плечом напарник, разозлившись оттого, что его не желают посвящать в тайны большого города. Откуда ему, второго дня службы знать, хто добрый хлопец, а хто байстрюк?

Молодой человек уже был далеко. Хохлы гаишники позабавили его, но с мысли не сбили. Он продолжал размышлять, что не мешало ему превышать скорость до заоблачных высот.

Не сегодня – завтра, крайний срок, наклёвывается удачная сделка. Он это чувствовал нутром, каждая клетка организма трепетала. На месте не сиделось, поэтому нога всё сильнее вдавливала педаль газа. Молодой человек ёрзал, поглядывая на мигающий мобильник.

Молодой человек краем глаза заметил, что на шоссе выходит грунтовая дорога, но не придал этому никакого значения. Обычно колхозники долго стоят на месте, прежде чем выехать на трассу, пропускают летящие машины, на которых едут люди. Похоже на этот раз водитель «буханки» с красным крестом спешил сильнее удачливого бизнесмена. Он вырулил на скоростную трассу, не утруждая себя томительным ожиданием.

Прямо перед глазами водителя ВМW вырисовался «уазик», нахально развернувшийся к иномарке задом. Парень выругался, вывернул в сторону, вильнув задом. В этот момент заработал мобильник. Автоматически включилась громкая связь.

– Вадюха! Пляши! – проорал хрипловатый голос.

Вадюха, вперившись в дорогу глазами, ничего не ответил. На бешеной скорости он завершал обгон облезлой «буханки». Хотелось обойти того козла, вынудить остановиться, а потом уж разобраться по полной программе! Пистолет, вынутый из бардачка, придавал уверенности.

– Чего молчишь? Ты где? Уже отмечаешь? – посыпались вопросы товарища.

– Потом, Сява! Всё потом, будут и танцы, и маскарадные костюмы! – последние слова молодой человек произнёс на злом выдохе, стараясь не упускать из виду оставшегося позади придурка.

Сява понял, Вадюхе не до базара. Похоже, занят с важными людьми. В последнее время дружок Сявы, что называется, «образовался». Вадюха стал молодым, подающим надежды бизнесменом, и зовут его теперь Вадимом Палычем! Понтов-то больше шлюхи привокзальной, одним словом «президент»! Но Сява в любой момент мог напомнить корешку, по чьей милости пять годков хлебал тюремную баланду. Он тогда пошёл «паровозом» за групповое ограбление банка. Денег менты, естественно, не нашли. Теперь появилось солидное СП, президентом которого стал сопляк Вадик. По выходу из зоны Сява перекрестил Вадика в Вадюху, объяснив, что так солиднее.

– Солиднее было бы, Вадим Павлович.

– Бы, бы, бы! – передразнил его Сява, закончив дискуссию.

Сегодня фраер из НИИ обещал подогнать нового человечка. Судя по всему, полезного. У него в интеллигентной башке бродят умные мысли, можно хапнуть по-крупному. Работать с молдавашками – дорого и неэффективно. Их дохлые организмы разлагаются ещё не доехав до границы.

Тем временем Вадюха заставил-таки водителя «буханки» остановиться. Мужичок, судя по всему, не был конченым дураком, потому не орал из приоткрытой двери. Прихватив ствол, Вадим Палыч вышел из машины, встал на дороге. Не барское это дело – подбегать на полусогнутых к виноватому.

Виноватый не спешил выскакивать из машины, грохаться наземь и ползать на коленках.

«Уазик» стоял на дороге, заглушив мотор. Как будто водитель закончил вынужденную гонку и теперь свалился без сил, почивая на лаврах победителя.

Вадим Павлович постоял некоторое время. Как ему показалось, больше пяти минут. На самом деле не прошло и десяти секунд. Кровь закипела в молодом теле, ноги мелко задрожали в предвкушении грандиозной драки. Не хотелось подпортить свой бизнес-фейс, поэтому президент СП выставил перед собой пистолет и двинулся к обшарпанной «буханке».

– И ещё скажи, что у тебя тут больной погибает! – закричал он, распаляя себя.

Тишина в ответ никак не способствовала примирению. Вадюха в два прыжка оказался рядом, рванул что есть сил за ручку кабины «Уазика».

В следующий момент Вадюха рефлекторно отбросил пистолет.

Из кабины вывалился усатый мужичок в замызганной кепчонке. Малорослый и дохлый, в пиджачке с протёртыми рукавами на локтях, он меньше всего походил на наглого козла, бросившего вызов крутому «бумеру». К тому же, по неизвестной причине, издох.

Вадюха едва не заплакал от досады. Надо же так попасть! Перегородив машиной скоростную трассу, оказаться посреди дороги с дохлым дистрофиком! Плюс ко всему, рядом незарегистрированный ствол! Начавшиеся проблемы грозили опустошить неприкосновенный запас. А его-то накануне крупной сделки трогать не хотелось. Вадим Павлович запнул пистолет под дно своей машины и нагнулся над мужичком, имитируя оказание первой помощи.

– Чё там, зёма? – раздался за плечом приблатнённый голос.

Вадим Павлович промолчал. Говорить с шестёрками шоферами не в его правилах. Хотя ответить нужно. Иначе, не поймут те, которые продолжают сидеть в салоне подкатившего пятисотого «мерина».

– Чуть не сбил меня, падла! А сам, похоже, окочурился, – сказал Вадим, не оборачиваясь.

– Да плюнь ты на него! – сказал мужик, сопроводив слова смачным плевком.

– Может, больных вёз?

– Так, посмотрим! – шофёр запрыгнул в кабину «уазика», заглянул в салон. Мгновенье спустя, он выпрыгнул на дорогу, матерно выругавшись.

– Что там? – выкрикнул кто-то из вороненого «мерина».

– Пустой жмуровоз со жмуром за баранкой!

– Каких только козлов на наших дорогах не встречается! Эй, парень! Убери тачку с дороги!

– Он, кажется, живой! – выкрикнул на радостях Вадюха, учуяв сильный запах перегара.

– Хрен с ним, он-те что, отец родной? – спросил водила.

– Ладно, – махнул рукой Вадим Павлович. Он быстро сел в свою машину, отогнал к обочине.

Люди проехали по своим людским делам.

Вадим задержался на трассе. Первым делом он пробежал по дороге к месту, куда запнул ствол. Пистолета не было. Вадим обследовал трассу, насколько это было возможно – постоянно в обе стороны сновали иномарки, поднимая пыль. Пистолета не было. Похоже, водила прибрал его к рукам. Вадим усмехнулся. Он запомнил номер «мерина». Не успеет доехать до города, как его повстречает Сява и накрутит крысиный хвостик!

Вадюха выдернул мобильный из кабины, нажал кнопку вызова Сявы и, не дожидаясь гудка, влез в «труповозку». У скамейки стояли контейнеры для сбора медицинских отходов, помеченные буквой «В». Вадим знал, что это означает «особо опасные медицинские отходы». В термоконтейнерах чаще всего перевозят удалённые органы для трансплантации. Сама удача прыгнула в руки, как радостная малолетка на коленки заступника от банды ровесников. Он присел на корточки, протянул руки к крышке термоконтейнера. В следующий момент в глазах Вадима Павловича потемнело, сквозь голову пролетел миллиард ярких звёзд, сознание уплыло по Млечному пути…

Глава 3

Александр Юрьевич читал студентам лекцию. Оплата была символической, зато Хлопину сам ректор предоставлял свободу выбора темы, независимо от учебного плана. Студенты не возмущались. Лекции Хлопина были интересными, голос живым, примеры удачными. Если сам ректор что-то бубнил, рассыпая химические формулы по доске, то доцент Хлопин рассказывал байки о сложных процессах в организме человека на примерах из повседневной жизни. Сегодня лектор был в ударе.

Хлопин ходил вдоль большой доски, размахивая руками. Студенты оторвали носы от конспектов, глядя на преподавателя с раскрытыми ртами. Изредка академическое молчание прерывалось мелкими вспышками смеха.

– Итак, доктора, перед вами простая задача с нелёгким, на первый взгляд решением! – сказал лектор, повернувшись лицом к аудитории.

Мало кто помнил о задаче, потому что Хлопин говорил много остроумных вещей, о какой из них речь? Доцент имел привычку обращаться к кому-нибудь из зала с вопросом, и никто не хотел выглядеть посмешищем в глазах товарищей. Поэтому каждый напрягся, вспоминая последние слова лектора.

– Замёрз, Колбин? – Хлопин ткнул пальцем в сторону «камчатки».

– Никак нет! – бодро, по-уставному ответил студент.

– Тогда скажи, дорогой, что ты сделаешь в этом случае?

Колбин проморгался и ляпнул наугад:

– Постараюсь выйти с меньшими потерями!

– Соображаешь! – доцент покачал вытянутым кверху указательным пальцем.

Аудитория замерла в ожидании очередной хохмы, которой не последовало.

Хлопин вернулся к теме лекции.

– Итак, дома пустой холодильник, стенки кошелька, как и желудка, слиплись, соседи жадные – позакрывались на все запоры. В магазине в долг не отпускают! Что делать, дорогой?

– Обратиться к опыту старшего поколения! – отозвался наглый студент.

– Это как? – спросил лектор с заинтересованным лицом, не предвещающим никакого подвоха.