Эхо 53-го

Сняв с крючка кобуру, я ощутил тяжесть старого револьвера, пристегнул её к поясу, накинул на плечи плащ – словно броню – и надвинул на глаза поля шляпы. Рывком распахнув дверь, я шагнул в сумрак коридора.

В тот же миг отворилась соседняя дверь. Джозеф, нахмурив брови, спросил:

– Куда собрался?

– К профессору. Нужно расспросить его о медальоне и символах в дневнике. Может, он хоть что-то знает, – ответил я. Затем, взглянув на парня, добавил: – А ты отправляйся в его контору. Как же она там?.. А, точно: «Уэстморленд и партнёры».

Запустив руку в карман, я извлёк фотографию Фрэнка и протянул Джозефу.

– Держи. Она должна помочь.

– Хорошо, я сейчас же отправлюсь туда, – кивнул Джозеф, принимая карточку и накидывая на плечи плащ.

– Отлично, – кивнул я в ответ и повернулся к выходу. Прошёл по коридору и спустился по лестнице на первый этаж.

Из тёмного угла донёсся хриплый голос старика Риппа:

– Уже уходите, мистер Уэльс?

– Да. Новое дело, – ответил я и, подходя ближе, протянул руку. Морщинистая, но удивительно крепкая ладонь старика сжала мою. Он сидел в кресле-качалке, неторопливо потягивая чёрную трубку, и дым медленно клубился в воздухе.

Рипп Андерсен – отставной полковник морфлота, два года назад с почестями отправленный на заслуженный отдых. Его взгляд был острым и проницательным – казалось, он видел саму душу человека.

Он был одним из немногих моих знакомых, кто видел тот самый взрыв, прогремевший над Лондоном, его последствия и последующие события. Настоящий человек чести и достоинства – за это его глубоко уважали в своём кругу.

Рипп приподнял брови и посмотрел на меня испытующе:

– Будьте осторожны, мистер Уэльс. В последние дни на улицах города неспокойно.

– Вот как… – коротко откликнулся я, задержав взгляд на старике. Его глаза были серьёзны, полны тревоги. Скажите, что это лишь глупость, дежурная фраза, – но нет. Я знал, что он говорит искренне. Значит, Лондон вновь погрузился в безумие.

– Спасибо, мистер Рипп, – кивком поблагодарил я и направился к двери.

Стоило мне выйти, как в ноздри ударил резкий запах сырой земли, смешанный с тонким, едва различимым ароматом цветов – скорее всего, из лавки миссис Ламберт на углу. Дождь, успокоившись, теперь лишь тихо моросил. Холодный ветер мягко обдувал лицо, приятно освежая. Казалось, даже остатки хмеля с каждым вдохом улетучиваются, освобождая место для новых мыслей.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь. Город продолжал жить, несмотря ни на что. Часы показывали два часа дня. Люди, несмотря на лёгкий дождь, торопились домой на обед. Экипажи стучали колёсами, проносясь мимо и везя своих клиентов. Всё шло своим чередом.

Поправив воротник плаща, я подошёл к дороге и поднял руку. Секунда – и рядом остановился экипаж. Кучер, улыбаясь, быстро окинул меня взглядом, словно оценивая платёжеспособность.

– И не думай, – хмыкнул я, угадав его мысли. Я сунул руку в карман, достал жёлтый кругляш и, подбросив его, сказал:

– Довезёшь меня до места, которое я сейчас назову…

Заметив монету, кучер оживился, глаза его заблестели в предвкушении лёгкой наживы. Я мысленно хмыкнул: «Что ж, не могу его винить: все они были те ещё трудяги, а удача им улыбалась редко».

– Дождёшься меня, пока я вернусь, – продолжил я после паузы, – и отвезёшь обратно. Согласен?

– Есть, сэр! – оскалившись, кивнул кучер и щёлкнул вожжами. – Располагайтесь, довезу в лучшем виде.

– Отлично, – кивнул я, назвал адрес и забрался внутрь.

– Как доедем – разбудишь, – добавил я.

Ехать было около часа. Устроившись поудобнее, я провалился в сон.

***

Зелёное пламя камина плясало, отбрасывая причудливые тени и наполняя комнату тягучим теплом. Оно было единственным источником света в этом таинственном месте. В его мерцающем свете застыли, словно изваяния из ночи, два силуэта в чёрных мантиях. Их низкие голоса, усиленные зловещей тишиной, гулко разносились под сводами.

– Я не позволю вам забрать его! Только не его! – взревел тот, что стоял слева, ударив кулаком по столу. Дерево жалобно застонало под его натиском.

– Я понимаю твои чувства, но он – угроза, – возразил второй, в его голосе звучали спокойствие и стальная решимость. – Мы должны принести жертву. Отдать его ей. Лишь так мы утолим её голод и докажем верность.

– Но почему именно он? Неужели нет другой платы? – в отчаянии воскликнул первый, бессильно оседая на стул.

– Ты и сам знаешь, на что он способен, – продолжал второй, приблизившись и положив руку ему на плечо. – В его силах остановить нас, разрушить всё, что мы так долго и тщательно выстраивали. Ты этого хочешь, Ангус?

– Нет, Габриэль, – устало выдохнул Ангус, поднимая взгляд к пляшущим в пламени демонам. – Но я не могу… – его голос дрогнул и сломался. – Не могу предать его…

– Понимаю. Но выбора нет, – Габриэль мягче сжал плечо друга. – Либо он, либо она…

– Кто вы такие? Где я? – внезапно раздался мой голос, разрывая тишину. Я шагнул из клубящейся тьмы, ошарашенно глядя на них.

– Что?! – вырвалось у обоих, и они резко обернулись. Глубокие капюшоны по-прежнему скрывали их лица, оставляя в тени их намерения.

– Как ты сюда попал? – прорычал Габриэль и, резко вскинув руку, рявкнул: – Исчезни!

Тонкая, зловещая молния сорвалась с его пальцев, мгновенно пронзив меня насквозь.

Я хотел закричать от боли, но в тот же миг мои глаза распахнулись. Я проснулся.

***

Задыхаясь, я рывком сел, лихорадочно ощупывая себя. Ни единого следа ожога, ни малейшей боли. Лишь липкий пот холодил кожу, да сердце бешено колотилось, отбивая безумный ритм. Сон. Всего лишь сон. Но такой… обжигающе реальный.

– Эй, начальник, приехали! – гаркнул возница, с силой натягивая поводья и усмиряя заржавших коней.

– Да, выхожу, – отозвался я, стараясь унять дрожь в голосе.

Встряхнув головой, будто пытаясь стряхнуть остатки кошмарного видения, я поправил помятую рубашку и распахнул дверцу экипажа.

Волна щемящей ностальгии накрыла меня, когда я ступил на мостовую и поднял взгляд на старинное, исчерченное морщинами времени здание университета. В этих стенах остались лучшие годы юности, и на время учёбы этот храм науки стал мне вторым домом.

Кивнув вознице, чтобы не уезжал, я взбежал по широким ступеням и шагнул в прохладную тень вестибюля. Минуя знакомые колонны, направился к винтовой лестнице в дальнем углу.

Ржавые перила жалобно заскрипели под моей рукой, и этот звук вызвал в памяти каскад дорогих сердцу воспоминаний.

Поднявшись на третий этаж, я остановился перед ветхой деревянной дверью. В самом центре потемневшая от времени медная табличка хранила выгравированное имя: «Гаррет Фокс».

Улыбнувшись, я тихо произнёс:

– Здравствуйте, профессор.