Сюрприз заказывали?

Глава 1

Яна открыла глаза. Без четырех минут семь. Протянула руку и отключила будильник. Она терпеть не могла вставать по звонку и поэтому так натренировала свой организм, что просыпалась за несколько минут до сигнала, возвещающего начало нового дня. Но если приучить свои глаза открываться в нужное время Яне удалось, то заставить просыпаться одновременно с глазами все остальные части тела пока не получалось. Яна вздохнула, перевернулась на спину и потянулась. «Раз, два, три», – мысленно сосчитала она и рывком села. Взглянула в окно. Солнце. Это хорошо. Вчера целый день лил дождь. Казалось, ему конца и края нет. А вон как все повернулось. Впрочем, для Питера в этом нет ничего удивительного. Погода здесь меняется по десять раз на дню. Только что падал снег, а уже, смотрите-ка, жара подползает. И наоборот. Поэтому не забыть бы послушать метеопрогноз: надолго ль к нам солнце или так, подразнить?

Яна встала, подошла к окну и потянула на себя фрамугу. Тихо. Никого. Яна любила просыпаться в одиночестве. Никто не мешает раскачаться, никто не путается под ногами. Впрочем, в строгом смысле слова она не была сейчас одна. Дочь спала в своей комнате. Наверняка проспит до обеда. Каникулы. Чем ей еще заниматься? Она, правда, рвется работать. Зарабатывать. Чтобы были свои деньги. Как будто ей не хватает тех, которые дает Яна. Или отец. Но дочь желает самоутверждаться. Пускай. Хоть при деле будет. В дни летних каникул Яна часто ловила себя на мысли: чем заняты все эти мальчики и девочки, толпами слоняющиеся по городу? Чем она, Яна, заполняла свое лето, когда училась в школе? Да ничем. Они с сестрой ездили на море, к бабушке. А там всегда находилось чем заняться. Подрабатывать? В голову не приходило. В этом смысле они были куда более инфантильными, чем современные дети.

Яна потянулась и почувствовала, что наконец-то включилась в новый день. Так, следующий пункт программы – зарядка. Вот только заправит постель… Зарядку Яна стала делать недавно. Вообще она никогда не думала, что дойдет до такого. Зарядка всегда казалась ей уделом толстых теток, которые только и думают о том, как бы избавиться от пары-тройки килограммов на бедрах. Для чего еще нужны все эти подпрыгивания и приседания? Яна не понимала этого до своей тридцать пятой весны. «Что это?» – однажды вздрогнула она, взглянув на себя в зеркало. Подошла поближе, прищурилась… Целлюлит, ей-богу, целлюлит. Когда прилип? Наверняка ведь не вчера. И еще руки – какая-то лишняя кожа от локтя и выше, там, где должны вырисовываться мышцы. Раньше такого не было. «Раньше, – подсказал внутренний голос, – тебе было двадцать». И Яна стала понемножку истязать себя под бодрый голос и улыбку Синди Кроуфорд с экрана.

Не ускользающая красота беспокоила ее. Яна боялась недомоганий, плохого самочувствия. Она не умела болеть. Она и не болела. Так, простуды, грипп, однажды сломала руку. И все. Она даже представить себе не могла, каково это – страдать чем-нибудь хроническим. Годами лечиться, надеяться и терять надежду, радоваться улучшениям и в то же время знать, что все это временно. Казалось, что подобное ей не под силу, а ведь с годами болезни становились все более вероятными. Тем более, если вспомнить про работу… Попаши, как она, – вылезет какая угодно болячка. «Надо укреплять иммунитет, – советовали знакомые врачи. – Чтоб организм сам сопротивлялся». Зарядка стала первым этапом в деле укрепления иммунитета. И еще – биодобавки. И отказ от курения. Не то чтобы Яна дымила как паровоз, но, бывало, выкуривала сигаретку-две в день. Теперь и от них отказалась. Укреплять так укреплять. И Яна щелкнула пультом DVD-плеера.

Синди Кроуфорд махала ногами как заведенная. Но Яна не повторяла движения за ней – из всего комплекса она выбрала для своих утренних занятий только разминку и упражнения для рук. Синди Кроуфорд ей была нужна не для того, чтобы сверять свои движения с заданными, а для компании. В компании всегда веселее, особенно когда делаешь то, что тебе не очень нравится. Говорят, она должна втянуться и потом даже полюбить утреннюю гимнастику настолько, что, если пропустит хотя бы пару дней, почувствует нехватку движений. Яне все это казалось пустой болтовней. Она не втянулась, хотя общалась с Синди Кроуфорд уже целых семь месяцев. Ежедневно – кроме выходных.

Душ. Горячую воду уже отключили на профилактику. Хорошо, что технический прогресс продвинулся настолько, что изобрели бойлеры. А как люди жили раньше? Осматривая в турпоездках какие-нибудь развалины, Яна частенько недоумевала: как же можно было в этих условиях поддерживать чистоту жилища и тела? А потом спохватывалась: все дело в стандартах, тогда они были иными, чем сейчас. А стандарты откуда? Да все от того же прогресса. Придумали дезодоранты, и теперь чуть только пахнуло на тебя чужим потом, ты уже морщишь нос. А раньше все так пахли, и в этом, наверное, даже был свой особый шарм.

Яна вытерлась полотенцем, бросила взгляд в зеркало. Надо бы постричься. Как-то по-другому. Сменить имидж. Ничего кардинального, конечно, но не помешает хоть какой-то свежий штрих. Яна бросила полотенце на веревку и вышла из ванной комнаты.

Кофе сегодня был особенно вкусным. Он не всегда бывает таким. Плюс солнце. Значит, день задался. Незадавшиеся дни узнаешь сразу же, не успев открыть глаза. Глухое раздражение, тревога – кажется, они сопровождали тебя всю ночь, с ними ты пробуждаешься, с ними проживаешь целый день, надеясь, что следующий будет совсем не таким. Яна научилась диагностировать, удачный или неудачный день ее ждет, по первой мысли, приходящей ей после пробуждения. «Как я устала» – предвещало начало дня утомительного, беспросветного, бестолкового. Для хороших дней оставались все остальные мысли.

И вот что удивительно: удачный и неудачный дни могут в точности, в самых мелких деталях, походить друг на друга, но при этом быть абсолютно разными. В неудачный день все раздражает и заводит тебя, а в удачный то же самое просто смешит. В чем тут секрет, Яна не знала. Не успела додуматься. На все нужно время. Особенно на то, чтобы поразмыслить о жизни. А времени обычно катастрофически не хватает.

Будильник подтверждал это. Провозилась. Всего двадцать минут осталось на то, чтобы допить кофе, накраситься и одеться. Благо все поглажено с вечера. Два варианта: на дождливую и на солнечную погоду. Яна всегда так делала, чтобы не терять утром ни минуты драгоценного времени. Сегодня она надела белый лен. Впервые в этом сезоне.

Она вышла из квартиры в восемь десять. «Не забыть бы поговорить с шефом насчет отпуска», – подумала Яна и, закрыв входную дверь на верхний замок, уже было вставила ключ в нижний, но вовремя спохватилась. Здорово было бы, если бы она намертво заперла спящую дочь. Нижний замок можно было открыть только снаружи. Дочь, правда, подобным не испугаешь. Она найдет выход из любой ситуации. Позвонит подружкам, выбросит им ключ в окно – и те отопрут ее. А не доищется подружек, может и МЧС на ноги поставить. Дочь – особа весьма деловитая. И слава богу. При Янином подходе к жизни другая дочь была бы обузой. Возиться, сюсюкать, постоянно держать в голове все ее проблемы… Материнский инстинкт? Увольте. Яна им не страдала. Яна рожала не из-за него.

У нее был исключительно практический повод обзавестись ребенком. Ей хотелось, чтобы от нее все отстали. Женщина в своей жизни должна выполнить три задачи: стать женой, стать матерью, стать хозяйкой. Это – обязаловка. Все остальное – по желанию. Хочешь карьеру – валяй. Хочешь самореализацию – тоже можно. Но только после того, как отчитаешься по первым трем позициям. А если не отчитаешься, начнут доставать: кто упреками, кто сочувствием. Яна довольно рано просекла все это. И для того, чтобы облегчить свою дальнейшую жизнь, быстренько провернула все три дельца. Вышла замуж, родила ребенка и создала домашнее хозяйство. Все сразу же заткнулись. После этого можно было спокойно заняться тем, что ее в действительности интересовало.

Дочь? Дочь воспитывал муж. Его материнского инстинкта с избытком хватило бы на десять семей. Яна участвовала только в решении глобальных вопросов. Обычно они были связаны с деньгами. И это понятно – главным добытчиком в семье всегда была она.

Муж работал менеджером в какой-то конторе, название которой Яна периодически забывала, получал небольшие деньги, зато мог свободно распоряжаться своим временем, что было ему на руку – ведь маленький, а затем большой ребенок требовал постоянной заботы и внимания. То своди ее в художку, то на английский, то на спорт. А еще дочь болела. Не часто, но тем не менее. Кто-то же должен был сидеть с ней. В последние годы супружеские роли претерпели серьезные изменения. В Яниной семье главой была она. Ведь глава – это тот, кто содержит, верно?

Зачем ей это было нужно? Ну, вышла замуж, ну, родила, чтоб все заткнулись. Потом ведь можно было развестись, отдать ребенка мужу – и все на этом. Свобода. Но нет, она тащила их за собой по жизни, оплачивала все их желания – зачем? Все предельно просто. Это был бартер. Одним своим присутствием в ее жизни они оказывали ей неоценимую услугу. Яна знала, что успехами в карьере она во многом обязана не своим способностям, а своему имиджу. Способности у нее были весьма средние. Но ведь пробиваются не талантливые, а расторопные. Те, кто вовремя понимает, что важно для того, чтобы пробиться. Яна знала, что имидж – это все. И тщательно лепила его. Муж и дочь были частью ее имиджа. Типа товарного знака. Вроде воздух, а весит. И за это она им платила. Деньгами. А что? Хорошая сделка, хоть и не скрепленная подписями и печатями. Никто, во всяком случае, пока не жаловался.

Сейчас одна из частей Яниного имиджа, у которой было имя, руки, ноги, голова и хорошо развитое чувство юмора, сладко спала в дальней комнате. «У нее ведь сегодня встреча по поводу подработки», – вспомнила Яна, спускаясь по лестнице. Ну и ладно. Это не ее проблема. Пусть муж разбирается. Муж, который уже умчался куда-то с утра пораньше.

Яна вышла во двор. С машиной все было в порядке. Нельзя, конечно, оставлять ее на ночь не на стоянке, дворик тот еще. Хотя по части машины Яна везунчик, тьфу-тьфу. Никаких аварий, поломок за последние три с половиной года. Никаких вообще эксцессов. Но искушать судьбу все же не следует – когда-то заканчивается любое везение.

Яна нырнула в салон и включила радио. Старичок Элтон Джон возник в эфире. «Believe…» – подпевала ему Яна, выруливая на набережную. Вырулила и уткнулась носом в пробку. «Ладно, постоим», – подумала меланхолично. Ничего экстраординарного. Здесь всегда пробка в это время дня. С расчетом на это Яна и выезжала так рано.

От нечего делать она принялась рассматривать людей, стоявших на автобусной остановке. Усмехнулась. Плоская попа, короткие ножки, фиолетовые замшевые туфли – убожество. Ах да, фиолетовый платочек в тон туфлям. Она думает, что, нацепив эту дешевую полиэстеровую тряпку на шею, отвлекла внимание от своей неаппетитной попы и коротюсеньких ножек. Бедолажка!

Бедолажка внезапно повернулась, и Яна скользнула взглядом по ее лицу. Юная, розовая мордашка с огромными светлыми глазами. Яна почувствовала легкий укол в сердце. Молодость. У нее может не быть абсолютно ни одной привлекательной черты, кроме молодости, и она все равно имеет фору перед ней. Грустно… Что? – очнулась Яна. Грустно? С чего бы это? Позавидовала молоденькой дурочке с остановки? Чему позавидовала-то? Странно. День вроде начался удачно. И правильно, таким он и будет. А эта коротконогая забудется через пять минут.

Машина, стоявшая впереди, тронулась. Ну, вот и отлично.

На работу Яна доехала без приключений. О дурочке с остановки больше не вспоминала.

– Доброе утро, – подскочила при Янином появлении секретарша.

– Здравствуйте, Оксана, – кивнула Яна, проходя мимо секретарского стола и скрываясь в кабинете. – Кофе, как обычно, через полчаса.

Глава 2

«Меня зовут Олеся, – фыркнула про себя секретарша, – и я уже почти полгода работаю у вас, а вы все никак не запомните».

Нет, все-таки Яна – жаба. Причем конкретная. Не внешне, конечно, нет – внешностью ее Бог не обидел. Хороша собой, всегда с улыбкой, всегда вежлива до тошноты. «Повезло тебе, – завидовали Олесе девчонки из кадров, когда ее неожиданно перевели на это место, – она отличная баба, не то что наш Зверев». Зверев, конечно, полный отстой. Хам, каких еще поискать. И припадочный – чуть что, сразу орать. Яна казалась даром Божьим по сравнению с ним. Как выяснилось – только казалась.

Она и в самом деле ужасно вежлива. И все время улыбается. Вот только за этими вежливостями и улыбками не кроется ни грамма уважения к тебе или хотя бы простой человеческой симпатии. Ей наплевать на всех, кроме себя. И это жутко бесит.

«Брось придираться, – говорила Олесе сестра, – таких вокруг полным-полно. Тех, для кого интересы свои и своей семьи превыше всего». Олеся согласно кивала. И даже считала это естественным. Твои близкие и ты – вот центр Вселенной. Нормально. Типа биологического инстинкта выживания рода. Но вот только ей казалось, что для Яны семья находится среди тех, на кого наплевать. Муж-то точно.

Однажды Олеся видела его. Симпатичный, вменяемый мужчина. Шутит, говорит комплименты, смешно улыбается, как маленький ребенок – радостно-радостно. Странно, что такой, как он, смог ужиться с этим монстром в деловом костюме. Хотя мужики – страшно любопытный народец. Вон, например, муж Олесиной сестры, Андрюха, – тот сбежал из идеальной семьи, где все было поглажено, приготовлено и выстирано, к их Лизке, у которой в доме вечно все в дыму и опилках. «Хочу, – заявил, – приключений». Флаг ему в руки – приключений Лизка ему обеспечит до конца дней.

А Янин мужичонка, наверное, тащится от того, что позволили ему рядом с такой женщиной пожить да о ней позаботиться. Ничего эта жаба дома не делает, даже не знает, что у них там творится. Олеся сто раз слышала, как она разговаривает с ним по телефону, просто уму непостижимо! Олеся поначалу думала, что мужик Янин не работает.

Как на Западе. Говорят, у них модно, чтобы домохозяйкой становился муж. У нас не принято, ясное дело, потому что у наших мужиков перекос с самооценкой. Им самооценка дороже семейного благополучия. А тут на Олесиных глазах происходило непривычное, можно сказать, сверхъестественное – мужчина взял на себя все заботы о доме, ребенке и самой жабе. И бросил для этого работу. Вскоре, правда, Олеся сообразила, что здорово заблуждалась.

Муж Яны еще и пахал в какой-то конторе. То есть работал столько же, сколько жена. А вечером возвращался домой и – к станку. Яна же или торчала в офисе до полуночи, или, покинув рабочее место, отправлялась развлекаться. То вечеринки какие-то, то концерты, то театральные премьеры. Брала ли с собой мужа? Иногда брала, когда ситуация требовала присутствия второй половины. Испытывала ли при этом удовольствие? Олеся не знала, не довелось наблюдать (рылом она не вышла для мероприятий, которые посещала жаба).

Поразительно, что именно таким бабам достаются порядочные мужики. Невозможно представить жабиного мужа гуляющим на стороне. Понятно, что все мужики гуляют, это закон. Но все равно его Олеся в роли гуляющего представить не могла. Хотя… случись такое, она бы порадовалась. За мужика – по-хорошему, за Яну – со злобинкой. Но это – из области фантастики. Так Янин мужик и состарится рядом с этой стервой, которая любит только себя.

Притворяется она, однако, отменно. Олеся тоже повелась на веселые ямочки, которые появлялись на Яниных щеках, когда та улыбалась. Щебетать начинала что-то про погоду и последние новости, Яна даже что-то ей отвечала на это, и Олеся это «что-то» принимала за искренний Янин интерес к своей персоне. Длилось такое чуть больше месяца. Прозрела Олеся внезапно. Не без помощи книжек о технологиях общения, которых читала в ту пору множество. Вгляделась как-то в Янины глаза и вздрогнула. «Не может быть!» – подумала Олеся и стала наблюдать за своей шефиней. Может, может, поняла она спустя несколько дней. Ничего в тех глазах не светилось, кроме равнодушия. Правда, мастерски замаскированного, тут Яне надо отдать должное. Настолько мастерски, что, похоже, мало кто понимал, что происходит на самом деле. Все покупались на ямочки и иронический, но дружелюбный прищур Яниных серых глаз, но Олеся-то видела, как быстро линял этот прищур, когда собеседник исчезал из поля зрения жабы. «Ей бы на сцену!» – частенько восклицала Олеся, когда рассказывала сестрице о Яне.

«Ты ей элементарно завидуешь», – изрекла однажды сестра. Олеся обиделась, набросилась на нее чуть ли не с кулаками, а потом села в уголочке и призадумалась. Завидует? Ну конечно! Завидует ее уму и практической сметке, ее умению пробиться в жизни, да мало ли чему! Жаба, как ни странно, нравится Олесе ужасно. Просто какое-то извращение! Но ведь она великолепна, за это и нравится.

Сестра Олесина, правда, считала, что такими не становятся, а рождаются. Что если Олеся по происхождению своему из области средней статистики, а по сути шляпа из шляп, значит, это навечно. Олеся возражала: у жабы тоже совсем обычная семья, в смысле та, в которой она воспитывалась. Мама преподавала, папа работал где-то в порту начальником отдела или что-то в этом духе. Еще у жабы имелась сестра-близнец, ничем не примечательная особа. Олеся в такой же среде родилась и выросла, вот только отличалась от своей шефини, как бескрылая курица от быстрой чайки.

Не-ет, жаба не от рождения такая, жаба относится к той категории женщин, о которых на Западе говорят: self-made. А значит, Олеся тоже так сможет. И тоже станет умной, холодной, расчетливой и амбициозной. И рано или поздно наступит день, когда Олеся зайдет в кабинет к жабе, и та вскрикнет от удивления. И уж точно вспомнит, что никакая она не Оксана. Но для этого надо изрядно потрудиться. Почитать, что ли, до того момента, когда нужно будет нести жабе кофе? Олеся тяжело вздохнула, достала из ящика «От Золушки к успешной бизнес-леди» и погрузилась в чтение.

Яне было прекрасно известно, как на самом деле зовут секретаршу. Яна просто проверяла девчонку. Когда она взъерепенится? Когда не выдержит и рявкнет: «Да не Оксана я!»? Или не рявкнет, а тихонько, почти неслышно прошепчет? На что способна эта платиновая блондиночка со вздернутым носом? На полет или на ползание в пыли? Яна ставила на пыль. Все полгода, которые девица работала у нее, та никак не проявила себя. Сначала, правда, норовила залезть в душу. Разговорчики, комплиментики, даже какие-то откровения проскальзывали. Яна быстро это пресекла. Не хватало еще подружиться с секретаршей. Это – прямая дорога к всеобщему посмешищу. Это Яне совсем не нужно. Так что она подпустила в голос льда, а во взгляд усмешечки, и девчонка отстала. После чего надулась. Вот это уже было интересно. Куда заведет ее злость? Девчонка читала умные книжки, копила информацию, но как собиралась ею воспользоваться? Яна подумала, подумала и внезапно поняла: «Хочет стать такой, как я». И, помнится, рассмеялась тогда вслух.

Не получится – был ее приговор. Не та закваска. Спроси кто-нибудь у Яны, в чем именно «та закваска» должна выражаться, Яна не сообразила бы, что ответить. Она это чувствовала интуитивно. Ей достаточно было взглянуть на человека, чтобы сразу определить, на какой высоте он летает. Или если еще не летает, на какую способен подняться. У секретарши были куценькие крылышки – летать ей вообще трудно. Лучше бы и не пыталась. Бегала бы себе по земле, как сейчас, так было бы надежнее.

Хотя Яна уже и определила ее, но испытывать не прекратила. Хотелось проставить все точки и запятые в своем понимании этой блондиночки. Не потому, что девица была ей интересна, – просто игра такая у Яны. Сегодня девчонка почти дошла до точки кипения, подумала Яна, усаживаясь за стол и пододвигая к себе ежедневник. Завтра можно еще поджать. И здорово развлечься. Или обломаться. Ну нет, отрицательно покачала она головой в ответ на свои мысли. Обломаться вряд ли. Шансы ничтожные. Впрочем, зачем загадывать? Завтра и посмотрим.

Она пробежала глазами список дел на сегодня. Да уж. И все нужно было сделать еще вчера. Как обычно. Яна уже и не помнила, когда работала в медленном ритме. Наверное, в прошлой жизни. Впрочем, сегодня должно произойти нечто, что может существенно изменить запланированное течение дня. Или уже произошло? Надо бы проверить. И Яна сняла трубку телефона.

– «АСГ Корпорэйшн», Алина, доброе утро, – звонко проговорила в трубке референт генерального.

– Здравствуйте, Алина, – сказала Яна. – Как настроение?

– А, привет, – ответила Алина. – Настроение? В общем и в целом…

– Ясно, – сказала Яна. – Что нового?

– Нового? – переспросила Алина. – Да так… Алина обладала уникальным умением уходить от ответов на вопросы, но с Яной эти номера не проходили.

– Приехали? – спросила Яна.

– Что? – удивилась Алина.

– Я говорю: приехали? – повторила Яна, легонько улыбаясь.

– Кто? – В голосе Алины звучало искреннее недоумение.

– Хвалю за хорошую актерскую игру, – сказала Яна, – но ты не на ту напала.

– О чем ты? – продолжала валять дурака Алина.

– О господах из головняка, – ответила Яна. – Уже здесь? Или еще в гостинице?

– Слушай, Вересова, – вздохнула Алина, – откуда ты все знаешь? Кто тебе сказал?

– Да никто, – рассмеялась Яна.

– Ладно врать-то.

– Не веришь?

– Не верю.

– И напрасно. Так где они?

– Скоро будут.

– И сколько их? – не отставала Яна.

– Двое, – буркнула Алина.

– Кто?

– Рыбкин и Свирский. Только я тебя умоляю…

– Не беспокойся, – заверила Алину Яна, – буду молчать как рыба.

– Глубоководная?

– О'кей, – согласилась Яна, – глубоководнее не бывает.

И положила трубку. Улыбнулась. Потянулась. Значит, приехали все-таки.

«Головняком» она называла головной офис в Москве. Рыбкин служил в нем директором по развитию, Свирский – директором по финансам. Яна знала, зачем они приехали. Нет, ей действительно никто ничего не говорил. Она сама догадалась.

Она работала в этой компании уже одиннадцать лет. Пришла сюда простым бухгалтером по расчету заработной платы, а теперь вот госпожа финансовый директор. За эти годы Яна изучила среду вдоль и поперек. Могла предсказывать что угодно, начиная от динамики взаимных симпатий и антипатий в коллективе и заканчивая перспективами развития новых товаров и услуг. Всего-то надо было захотеть этому научиться. Не то чтобы Яне было интересно, не то чтобы она чувствовала себя неотъемлемой частью компании, нет, просто она отлично понимала, что информация – это главное. Любая информация. И поэтому еще в самые первые годы работы здесь превратилась в своеобразную антенну. Ловила, усваивала, анализировала, хранила. Чтобы в нужное время использовать. Вот сейчас это самое время и наступило.

Все, толком работать она сегодня не сможет. Да и не надо. Если все будет развиваться так, как она спрогнозировала, смысла в этой мышиной возне, которой она занималась, сидя на своей должности, уже никакого нет.

А если не будет? Такое тоже может случиться. У любого события есть два варианта развития: либо оно происходит, либо нет. Вот и Янины ожидания могут не оправдаться. Она уставилась в окно. Она уже не впервые думала об этом. Что, если она ошиблась? Неверно просчитала? И не впервые отвечала сама себе: ничего смертельного. Биться головой об стену или замирать от подавленности она не собирается. На случай провала у нее есть запасной вариант. У Яны всегда были запасные варианты. Она вообще не представляла себе, как можно жить без запасных вариантов. Это так… так… она заколебалась, подбирая подходящее слово. Это так по-детски. Вскричать: «Ах! Как же так?!» – и всплеснуть руками. Нет, это не по ней.

А работать все равно надо. Хотя бы для того, чтобы чем-нибудь занять себя до того момента, когда жизнь повернется на сто восемьдесят градусов. Или на все триста шестьдесят? Яна немного поразмышляла над этим, потом поморщилась. На девяносто. По большому счету все останется в ее жизни по-прежнему. Она будет жить в том же городе, встречаться с теми же людьми. Да, перемена ее ждет серьезная, но не переворачивающая все с ног на голову. Компания ведь не занимается улучшением жизни своих сотрудников – компания думает в первую очередь о себе. Поэтому кардинальных перемен от нее не дождешься. Кардинальных перемен можно добиться только самостоятельно. Над этим Яна неустанно работала. То, что должно было произойти в ближайшие дни, было одной из ступеней на пути к осуществлению ее мечты. Медленно, да, конечно, медленно, что ж поделать? Быстро только блохи плодятся. Так, ладно, за дело – чтоб скоротать время в ожидании.

Яна еще раз пробежала глазами сегодняшний план. Это можно отложить на завтра, это – так, мелочовка, ее она прибережет для коротких передышек, которые Яна делала через каждые пятьдесят минут. А вот и то, что отнимет немало времени. Предварительный бюджет на следующий год. Что там наваяли ее замечательные подчиненные? Надо бы проверить. Ни разу еще не было так, чтобы правильно ее поняли и чтобы не наделали ошибок. Каких только нелепостей не находила Яна в прежних бюджетах. Просто уму непостижимо! Иногда мелькала мысль, что уже пора собирать эти перлы в коллекцию. Мелькала и тут же исчезала – да кому нужна такая коллекция? Это ведь только настоящий профессионал способен оценить, но настоящих профессионалов среди Яниных знакомых было маловато. Да и вообще – со знакомыми у нее было негусто. Некогда – вот и вся причина.