Путешествiе изъ Петербурга въ Гурзувiтъ. Или путевые записки праздного исследователя о расейских дорогах и о Мироустройстве Отечества при пересечении оного поперек с Севера на Юг и обратно

Из переписки Антона Павловича Чехова

ПСС, т. XIXХ, Москва, Академическое издание

Глубокоуважаемый Антон Павлович!

Смотрела Вашу пьесу «Иванов». Я восхищена!

Была у Корфа, играли так себе, но я представляла Вас, и вполне была удовлетворена. Это лучшее, что я когда-либо видела!

И сразу решила написать Вам. Так много времени прошло с нашей последней встречи, но ничего, будет следующее лето, и мы приедем к Вам в Ялту. Отвечаю на Вашу просьбу «держать в курсе столичных событий». События есть! Конечно, прежде всего, о театре. Петербургская публика недавно получила очередной шедевр: на сцене Александринского театра премьера, наверное, в подражании Вам, – «Изотов» – в постановке некоего господина Могучего, не в смысле телосложения, это у него фамилия такая. Вполне подходящая для утонченного театрального режиссера…

Ну что сказать о постановке, приведу лишь

заголовок из газеты по этому поводу – «Заяц-убийца!». Говорят, что ни руководство театра, ни актеры не знали, как будет выглядеть спектакль в день премьеры. Более добавить нечего. Мы ждем Ваших произведений – пишите, пишите, пишите…!

Да, чуть не забыла, в эту пятницу Головины давали бал по случаю успешного дебюта их дочери Катерины Ильиничны в Ковент-Гардене. Вспоминали Вас, все кланяются и ждут Вашего возвращения.

Примите уверения, дорогой Антон Павлович, в совершеннейшем к Вам почтении,

Ваша Мария Алексеевна Ч. СПб, 1 сентября.

Уважаемая Мария Алексеевна!

От всей души благодарю Вас за письмо, которое меня так порадовало свежими театральными новостями. Сейчас ходил вниз, в магазин Синани, пил там чай с бубликами. Бублики с маком. Даже не представляю, откуда берутся здесь эти бублики, народу-то никого! Совершенно некому ни печь, ни есть эти замечательные бублики. Позже подошел Алексей Максимович, так все бублики и съел! И хоть бы что. Какой матерый человечище! Можно было бы подумать, что у него одни бублики в голове! Так нет же – как он пишет, как пишет! Он еще с собой взял остатки. Голубушка, М.А., Вы уж пришлите с оказией этих бубликов с маком, а то он последние забрал. А других развлечений тут и нет. Приезжайте!

Ваш Антон Чехов. Ялта, 2 октября.

Дорогой Антон Павлович!

По-моему, «Вишневый сад» – это лучшая Ваша пьеса. Я полюбила ее даже больше «Иванова». Это не комедия, как Вы писали, а настоящая трагедия, так как, подумайте сами, сад-то, в конце концов, вырубили!

Теперь о столичной жизни, – все местные театралы перешли в стан синематографоманов – новое столичное поветрие. И я как-то зашла в Иллюзион, смотрела фильму «Фауст» господина Сокурова – фамилия японская, но пишется через «о». Полнейшая околесица, с претензией на пустопорожнюю философию. Бедный Гёте! Того и гляди поставят «Анну Каренину» с паровозом или, упаси, Господи, «Даму с собачкой» с собачкой же в главной роли. Кстати о Японии, с Дальнего Востока вернулся наш русский землепроходец Игорь Антонович, где вместе с Дерсу Узала посетил Ваши родные места. Была на его лекции в Географическом обществе – всё написанное Вами подтверждает документально, да как ярко, прямо Вашими словами! А Дерсу Узала даже на балалайке сыграл! Было очень весело! Велели кланяться. Жду не дождусь летнего тепла и нашей встречи. Хочу лишний раз заверить Вас в моём бесконечном уважении,

Ваша М. А., СПб, 3 ноября.

Дорогая Мария Алексеевна!

Благодарю за Вашу высокую оценку моих скромных трудов. А то, здесь пустынно и никого нет, а доброе слово и собаке приятно! Шучу, – кошке, конечно, это я еще помню. Здесь, между прочим, кошек видимо невидимо, по большей части всё мелкие какие-то, линялые.

И настроение такое же. М-да…

Но от кошек прямо деваться некуда, весь сад потоптали. Вот был у меня Алексей Максимович, так и тот говорит – что это ты, Антоша, котиков столько понаразводил? Вот литературный исполин, слово-то какое выдумал! Понаразводил! Вот он, истинный русский талант! Завидую ему, все у него прямо, понятно. А с кошками и вправду надо что-то делать, не травить же…

Жду с нетерпением Ваше семейство, как глоток чистого Петербургского воздуха.

Ваш Антон Чехов. Ялта, 4 декабря.

Уважаемый Антон Павлович!

Сейчас прочла пьесу «Три сестры». Потрясена, не могу опомниться. Нахожусь в небывалом восторге. Считаю пьесу лучшей из всего прекрасного, Вами написанного. Это будет посильнее, чем «Вишневый сад» и «Иванов» вместе взятые. Что касается столичной театральной жизни, то она испытывает бурные потрясения. Что еще можно сказать, если теперь в Михайловском правит бал какой-то торговец овощами по фамилии Кехман! Фамилия, конечно, соответствует наклонностям. Мало того, в театре Суворина, известном как БДТ, теперь распоряжается грузин! Так и вижу как он с саблей гоняется за бедными артисточками.

Вы представляете, что будет дальше?! Того и гляди театральное искусство нам будет преподавать какой-нибудь тунгус по фамилии Бекмамбетов! Лучше чем Цицерон и не скажешь – О, времена! О, нравы!

К нам в имение приезжали Васильевы, мило посидели. Пал Саныч изобразил крик марала в весеннем лесу, очень, знаете, похоже, правда, я никогда до этого не слушала марала. Ну, чем не сюжет для Вас.

Примите мою личную Вам преданность,

Ваша М. А., СПб, 5 января.

Уважаемая Мария Алексеевна!

Ну-с, голубушка моя, вчера я был у Толстого. Застал его в постели. Упал, ушибся и теперь лежит. Он в последнее время часто стал падать. Как не придешь, он все лежит, охает. Рассказывает, что пошел на Крестовую гору, так опять упал и скатился на самое побережье.

Или еще случай с ним был: отправился к Мальцову на скалу Диву, и, что вы думаете, повалился как сноп соломы, да так неудачно, что опрокинул соседнюю скалу Монах, а говорят землетрясение, землетрясение, – а что Вы хотите, такая глыбища таланта. Теперь даже рассказа не может написать – все руки, ноги поотшибал. Мы с Софьей Андреевной не пришли ни к какому выводу.

Что делать, ума не приложу.

К вечеру подъехал Алексей Максимович, тот ничего – твердо на ногах стоит, не валится по любому случаю! Вот исконно русский мужик, его палкой бей, а он стоять будет, не то что наш граф. А и то сказать, никого же вокруг нету, упадешь вот так и пролежишь до лета где-нибудь под кипарисом.

Так что приезжайте, Мария Алексеевна, мы с Алексеем Максимовичем ждем Вас. Он уже присмотрел для Вас симпатичную скалу для прогулок.

Ваш Антон Чехов. Ялта, 6 февраля

Уважаемый Антон Павлович!

С ума сойти, что за прелесть Ваша «Чайка»! Была на премьере, труппа – второй состав, но какие страдания! Несомненно, это лучшее, что вышло из-под Вашего пера! Я потрясена окончательно!

Теперь о происшествии, которое случилось в Большом театре. Некие злоумышленники, я думаю из народовольцев, облили кислотой лицо художественному руководителю театра Филину. Вы не подумайте, что Филин – это птица или пьеса, как Ваша «Чайка», нет-нет, такие уж фамилии царят на нашей сцене. Но, прости, Господи, вот что значит отсутствие культуры в нашем обществе, ведь он руководитель балета, и обливать надо было не лицо, а ноги!

Когда же дух просвещения коснется нашего народа, вопрошаю я?

К слову, из Москвы вернулась моя тетушка Надежда Васильевна и рассказывает, что вторую столицу просто заполонили блаженные и юродивые. Одни скачут на паперти, а другие собираются на болотной площади и справляют свой шабаш. Страсти-то какие!

А у нас сейчас холодно, минус 10 градусов по шкале господина Цельсия и настроение совершенно не весеннее. Б-р-р!

Примите мою признательность за Ваше внимание и желание продолжать общение,

Ваша М. А. СПб, 7 марта

Уважаемая Мария Алексеевна!

Вы пишите, что в Петербурге холод и не чувствуется весны, а тут замечательная погода, тепло, солнце, абрикосы и миндаль в цвету… По случаю просветления мы с Алексеем Максимовичем отправились по Царской тропе прогуляться, благо, что царя в Ливадии еще нет. Вышли к ротонде, залюбовались бескрайними далями. Алексей Максимович и говорит: смотри, Антошка, море бурлит, буревестники кружат, пингвины калдыбашутся у скал, хорошо!

Я, конечно, поправил его, говорю, что это чайки-мартынки и бакланы черноморские, а он своё – романтик – нет, говорит, пингвины это, надо будет какую-нибудь вещицу про них написать.

И ушел. Писать, наверное.

На Страстной я жду Вас, уже все сроки прошли. Приезжайте со всем театром, будем у меня в саду пьесы разыгрывать, заодно кошек разгоним, одолели – к весне их стало еще больше! А то тут, кроме кошек, никого и нет, ни единой души. Вот разве что Алексей Максимович кланяется, обещал посвятить Вам свою новую поэму про пингвинов. Он собирается в Петербург, прямо не знаю, что я буду без него делать!

Печально.

Ваш Чехов. Ялта, 8 апреля

Глубокоуважаемый Антон Павлович!

Прочла «Дядю Ваню», до сих пор под впечатлением! Ничего подобного не знала мировая драматургия. Даже Ваши же «Три сестры», простите, не стоят одного этого дяди.

О новостях могу сообщить следующее: в Петербурге дают «Идиота». Шестичасовой спектакль про идиота от господина Някрошюса это мне кажется чересчур, и фамилия его настораживает – веет чем-то потусторонним. Почему-то наша русская публика принимает литовских антрепренеров за режиссеров.

Приехал Алексей Максимович и восторженно рассказывал о ваших встречах. Смешно.

Я чувствую, что пока мы соберёмся, Вы сами успеете вернуться. Приезжайте прямо в наше имение Вартемяки – это совсем рядом от Ильи Ефимовича в Куоккале и Владимира Витальевича в Киссоле, помните? Так что, милости просим, прямо к нам, к нам…

Да и Алексей Максимович будет доволен, он поселился у нас, и каждый вечер делится воспоминаниями о своих трудных детстве, отрочестве и юности, а то сядет у печки и затянет «Дубинушку» – чудо как хорошо!…

Ну, Вы знаете.

Еще раз позвольте заверить Вас в искреннем к Вам почтении,

Ваша Маша, СПб, 10 мая.

Партизанские тропы…

Мы познакомились с ним в прошлом году в Крыму, и я поначалу не придал значения этой случайной курортной встрече.

Он тогда представился как Н. из Полтавы (по понятным соображениям, я пока не буду раскрывать его настоящее имя, хотя было ли оно настоящим?).

А недавно Н. позвонил мне в мой родной город и попросил о встрече.

В Крыму, назвавшись блогером, Н. дал мне ссылку на свои опусы и рассказал, что он является противником нынешнего режима на Украине. Ну-да, знаем, подумал я при первой встрече, в России вы все оппозиционеры. Но ключевое слово – блогер – заставило меня отнестись к нему более серьезно. Конечно, блогеры бывают разные, сфера их деятельности широка и необъятна – от демонстрации собственных прелестей и приключений до менторских поучений из области глобальных экономики и политики. Однако мое представление однозначно: это сосредоточенный и упорный человек, не боящийся изо дня в день вещать в прямой эфир некие доморощенные сентенции. Иногда вполне разумные.

К тому же, Н. производил впечатление вполне адекватного человека, и высказывал довольно трезвые суждения. Чем и зацепил. Он рассказывал, что на Украине не все скачут в безумном восторге от Евросоюза, а в «глубинке», даже украиноговорящей, так народ и вообще за СССР. Я, конечно, усомнился – выборы да безропотное поведение обывателей показывают обратное.

Нет-нет, сказал он тогда, существует движение сопротивления, и, мол, скоро я увижу, что это так.

Не знаю, чем я привлек его внимание – может быть разговорами о мужественном Крыме, его истории, беспокойной истории и его родины, рассуждениями о справедливости и равновесии мира, но как бы то ни было, через год он все-таки позвонил.

Я еще раз просмотрел его блог – ничего особенного (прости!): видеоряд о путешествиях, полезных советах и какой-то украинской чепухе типа как сэкономить на квартплате и электроэнергии. Всё довольно нейтрально, и зачем ему нужен я было непонятно.

Одним словом, Н. меня заинтриговал, и я с интересом пошел на эту встречу.

– О, какими судьбами?! – так начал я.

– По делам! – так же радостно ответил Н.

– Какие могут быть дела у Украины в России? – продолжил я в приподнятом тоне.

– Сейчас узнаешь, – зловеще произнес он.

Мы встретились в одном из кафе в центре города на Невском проспекте. И вот тут-то и началось самое интересное!

Далее он высказался в том смысле, что ОНИ тщательно просмотрели мой сайт, и решили, что мне можно довериться. Спасибо, сказал я, и спросил – кто это МЫ?

– Партизанский Отряд Имени Сидора Ковпака – ПОИСК! – торжественно выпалил он.

Я опешил.

– Мы реально боремся с фашистским режимом, в чем ты сомневался!

– Я и сейчас сомневаюсь, как-то не заметно вы боритесь, по-украински…

Он задохнулся от возмущения:

– А взрывы в Одессе, Киеве, а «зачистка» местной власти, а демонстрации перед Радой!…

Я что-то пробурчал себе под нос про «методы врагов», а вслух ляпнул:

– Ну и в России ты, конечно, за деньгами…

– Нет! Мы принципиально не выходим на взаимодействие с русскими властями. Здесь я, как официальный представитель ПОИСКа, объезжаю землячества и наших бежавших граждан, которым в Украине грозили если не смертью, то тюрьмой.

– Так-таки и смертью, – все еще сомневался я.

– Да, в прямом смысле. Но главное мы налаживаем связи с правительством спасения Украины.

– Должен сказать – продолжил Н., – что в наших рядах разные люди, вплоть до ярых самостийцев, но не русофобов, и мы, штаб ПОИСКа, пытаемся учитывать все точки зрения, кроме бандеровских и фашистских. Вот сейчас вышли на Азарова, помнишь такого? Расширяемся, возвращаем в Украину людей, способных принести пользу неньке.

Азарова я хорошо помнил. Особенно помнил то, как он злобно посылал подальше всех тех, кто сомневался насчет прелестей Европы и бескорыстных посулов Америки, что я видел собственными глазами.

– Зря, – сказал я, – они вас тут же продадут. – Они все из одной шайки, только одних отодвинули от корыта тогда, а других сейчас.

– Надо использовать любую возможность консолидации! – в глазах Н. светился огонь борца, наверное такой же, как в свое время у защитников майдана.

Я вздохнул, и, после глотка кофе, спросил:

– А мне ты зачем все это рассказываешь? В дремучие партизанские леса призываешь или в махновское Гуляй поле?

– Ты русский, для украинской борьбы за свободу не подходишь, – жестко приговорил меня Н. – Но для начала всеобщего оповещения ты можешь пригодиться. Мы уже набрали силу и готовы вести борьбу открыто.

– Упаси меня, Господи, встревать в драку истых и не истых украинцев! В истории это уже было не раз, а результат? – не менее жестко ответствовал я.

В общем, он еще час рассказывал мне о «боевых тройках»; конспирации; сети «опорных пунктов»; о своем блоге, напичканном шифровками для соратников; о патриотичных олигархах, выделяющих средства…

И неожиданно закончил:

– А с Донбассом сотрудничать трудно, кто их разберет, чего они хотят – в Украину, из Украины. Вот сейчас опять придумали: Малороссийская республика! Мы еще не решили как к этому относиться. Что скажешь?

– А что я могу сказать? Дело, конечно, чем сидеть на заклании сложа руки. Сидор Ковпак одобрил бы.

Я не сказал ему ни «да», ни «нет» и вскоре мы дружески расстались.

Пожав мне руку, Н. моментально затерялся в толпе российских граждан, заполнивших улицы по случаю хорошей погоды.

Конспирация! – уважительно присвистнул я.

Вот и думай, что хочешь…

Мистификация?

И все-таки я публикую этот… мммммммм… очерк.

Все точки над i…

В последнее время политическая жизнь на планете Земля бьет ключом. Кажется, что это сфера игр каких-то неведомых гигантов и редко непосредственно затрагивает обычного маленького человека. К тому же эти политические игры, как утверждается в СМИ, проходят по непонятным «двойным стандартам», иногда они бывают «подковерными», а порой «лицемерными».

Но раз это мало касается простого человека, то он, человек, и воспринимает ее, политику, абстрактно и отстраненно, с юмором. Она далека, думает он, от его жизни, его переживаний, его забот, от культуры и искусства, в конце концов.

Да и официальные источники преподносят информацию холодно и скупо, как о чем-то потустороннем, недоступном пониманию и далеком от простых человеческих чувств.

А раз так, то придется назвать вещи своими именами мне.

Некоторые события последних лет, связанные с нашей соседкой Украиной, да и не только, далеко выходят за рамки политики и переходят в плоскость общечеловеческой морали и нравственности.

И даже дальше – в Преисподнюю.

Я достаточно сдержанный человек, можно сказать – хладнокровный. Но до поры, до времени. Дела на Украине меня, конечно, волновали, но я старался быть объективным, мол, разберутся братья-славяне сами, без меня, не может же сумасшествие всего народа продолжаться вечно.

Но подлость я не прощаю никогда. Ее нельзя объяснить привычными словами «так получилось»…, «обстоятельства сложились»…

Да, пожалуй, начиная с заголовка, это резко, но я не смог удержаться, слишком серьезный повод дал сначала некий шановний пан из Киева.

Украинский чиновник, по виду которого и не скажешь, что он законченный националист, со своей страницы призвал пользователей Интернета раскрывать известную им информацию о российских военных, принимающих участие в военной операции РФ против террористов ИГИЛ в Сирии. Естественно, Минобороны РФ жестко ответили на это заявление, вспомнив Мазепу и предложив наградить украинского чиновника петровским «Орденом Иуды». Но дело даже не в этом малозначительном украинском деятеле, который и стал известен-то не как созидатель во имя любимой страны, а как мелкий пакостник исподтишка. Таких чиновников в Киеве, с разной степенью ответственности и умственного развития, пруд-пруди.

Речь о подлости.

Невозможно говорить о подлости народа, скажу о подлости отдельных лиц представляющих этот народ, следовательно, выражающих, страшно даже представить, его общее мнение. Но придется так думать, раз народ их выбрал и молча покрывает.

А как еще можно расценить то, что Украина отрубила Крыму воду, перекрыв Крымский канал? Причем, воду Днепра, текущего из России. Тем самым украинцы лишили воды не президента Путина или Минобороны, а простых людей, как они сами заявляют, своих же граждан!

Вспоминается снятый по реальным событиям в украинской Одессе фильм «Жажда». В нем фашисты, подошедшие вплотную к городу, отрезали от него водоснабжение. Единственной надеждой умирающего от жажды города становятся советские матросы, давшие ценой собственной жизни Одессе воду. Советские, то есть наши с украинцами соотечественники.

Да что говорить…

А блокада поставок продуктов Крыму на границе? Ну это ладно, Россия покрыла некоторую недостачу, я тому свидетель, но история опять повторяется, теперь вспомним осажденный Ленинград! Чьи это методы? Человек без пищи может прожить дней двадцать, а без воды три дня и умирает в страшных мучениях. На это и рассчитывали украинцы?

Немного полегче со следующим пунктом украинской программы по уничтожению населения гордого полуострова – с отключением электричества. Без света все-таки жить можно, в дневное время. Но как быть, скажем, с больницами, роддомами, – срочные операции проводят и рожают не выбирая время суток! Что это как не подлость?!

Я уж не говорю про отношение к своим же гражданам на Донбассе. Поливать кассетными и фосфорными бомбами даже не передовые позиции защитников, а жилые кварталы, школы и детсады, это что?!

Кассетные – это бомбы, разрывающиеся на тысячи частей, а фосфорные – выжигающие все дотла, даже металл.

Все аргументы властей Киева, провозглашаемые с международных трибун, о целесообразности подавления бунта русскоязычного населения всеми средствами меркнут перед одной фразой девушки Юлии из Донецка:

– Мне не руку и ногу оторвало, а разорвало душу.

В четверг, 22 января 2015 года, Юля, как обычно зашла в троллейбус и села на сиденье, расположенное в задней части салона.

– Только я села, взяла в руки телефон, чтобы переписываться, и – прилёт. Первая мина. Меня оглушило. Рука оторвана была сразу, я видела две торчащие кости, все это висело на мышце. Нога была вывернута в сторону. Я оборачиваюсь назад, сзади меня сидели две женщины, головы у них были странно наклонены, неестественно, и я понимаю, что они мертвые.

Несмотря на продолжающийся обстрел, подбежали люди, стали оказывать помощь. И тут зазвонил телефон, который лежал рядом, и Юля увидела, что звонит бабушка, но взять его уже не смогла.

Кто-то схватил телефон, ответил.

И Юля закричала:

– Только не говорите бабушке… у меня все хорошо…

После всего этого прямые оскорбления даже не отдельных личностей, а всего русского народа, и призывы буквально вырезать всех нас уже не кажутся бредом сумасшедшего!

А что было бы с Крымом, с русским Севастополем?

Я не могу представить!

И я не могу поверить!

Я не могу поверить, что это украинцы – земляки Николая Гоголя, Тараса Шевченко, Петра Столыпина, Сергея Прокофьева, Михаила Булгакова, Сергея Королева и многих, многих других великих людей.

Где вы, добрые селяне, что с вами стало?

Мы не враги вам, нам в худшем случае просто наплевать на вашу зависть и гонор. Мы все понимаем. И все видим. И в большинстве случаев прощаем. Такова русская натура.

Но бывают случаи…

Все, больше не могу.

Глава 1. Дорога Туда

«Я взглянул окрест меня – душа моя, страданиями человечества уязвленна стала. Обратил взоры мои во внутренность мою – и узрел, что бедствии человека произходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы. Уже ли, вещал я сам себе, природа толико скупа была к своим чадам, что от блудящаго невинно, сокрыла истинну на веки? Уже ли сия грозная мачиха произвела нас для того, чтоб чувствовали мы бедствия, а блаженство николи? Разум мой вострепетал от сея мысли, и сердце мое далеко ее от себя оттолкнуло. Я человеку нашел утешителя в нем самом.»

Позавтракав кофеем с баранками, мы, осенив себя крестным знаменем, тронулись в путь, и по обыкновению своему я, будучи водителем экипажа, поскак… нет-нет, помчался во всю мочь, благодаря чему уже через час другой, обогнув все заторы и извивы, были на коренном московском тракте.

Надо сказать, любезный читатель, что путь сей мне хорошо знаком – не раз я со свистом пролетал его и в худшие и в лучшие времена.

Вот сейчас, после величественных свершений политических, опять отправились глянуть, что же новаго да свежаго случилось и с путь-дорогой нашей и со странами ея окружающими. Конечный пункт наш – Крымский Край – занимал нас и меня в частности с точки зрения благоустроуства новых земель и содержания жизни жителей, чему я придавал особливое значение.

Что дорога! – ее в привычном безхозном виде нет, одна сплошная ровная полоса шириной в три-четыре почтовых кареты. И такая гладкая будто в след Государя и не ездил никто! Где былая грязь да распутица, где непроходимые дебри бурьяна по обочинам?! Где приключения в конце концов?!

Вот, на скаку минуя Тосно и Новгород, наш экипаж по новейшей объездной, протянувшейся на сотню верст, без задержки проследовал Валдай, Тверь и даже Клин.