The Yellow Wallpaper

Эта грустная и неординарная история рассказывается от первого лица. Молодая женщина доверяет бумаге свои фантазии, страхи и желания.Исписанные тетради – её единственная отдушина. Но с внешней стороны рассказчица вовсе не одинока. У неё есть муж, человек крайне практичный и свободный от суеверных страхов, и маленький ребёнок.Семья проводит лето в арендованном загородном доме.У героини проблемы с ментальным здоровьем, и она нуждается в помощи. В согласии с медицинскими представлениями конца XIX века у пациентки предполагают склонность к истерии.Супруг героини Джон – практикующий врач. Это обстоятельство позволяет ему взять под полный контроль лечение супруги. Он прикладывает все возможные усилия, чтобы вернуть ей душевное равновесие. Героине предписываются сон и полный покой. Cовершать какие-либо умственные усилия крайне не рекомендуется. Также не приветствуется искренний разговор о том, что творится в сознании занемогшей женщины.Героине такой режим не идёт на пользу, ее обсессия усиливается, связь с реальностью становится всё более хрупкой. Катализатором ухудшения состояния её психики становятся жёлтые обои в комнате, куда женщину поместил муж, объясняя свой выбор исключительно заботой о ней. Но надо отдать доктору должное, Джон, если верить героине, действительно много работает.В детстве некоторые из нас могли иметь привычку рассматривать обои в квартире, отыскивать закономерности и отличия в их узорах. Я, к примеру, когда не могла заснуть, любила разглядывать в темноте очертания предметов мебели и прислушиваться к тишине.Как выяснилось, такое развлечение не всегда бывает невинным.Героиня рассказа, которую сразу стал раздражать жёлтый цвет обоев, проводит часы, изучая узоры на них. В результате они начинают казаться ей угрожающе живыми.Постепенно пугающе-притягательные обои преобразуются в подобие клетки, за которой живёт живое существо.спойлерМеста этому созданию хватает только, чтобы ползать. свернутьТесные рамки замкнутого пространства контрастируют с простором природы и раскинувшимся за окном комнаты парком. Открывающийся из зарешечённого окна вид олицетворяет для одинокой молодой женщины свободу. До неё, казалось, всего несколько шагов, но сделать их отнюдь не просто.А какой восхитительный парк! Я никогда прежде не видела такого парка – огромный, тенистый, с аллеями и длинными виноградными террасами, с беседками и уютными скамеечками. Еще здесь есть теплицы, но они почему-то закрыты.В какой-то момент героиня начинает идентифицировать себя с фантомной обитательницей обоев-клетки. В финале в серьёзности проблем супруги убеждается и Джон. То, что ему предстоит увидеть, по силе воздействия смутно напоминает картину, открывшуюся в одно утро семье героя «Превращения» Кафки. Но здесь, конечно, обойдётся без трансцендентных метаморфоз.Считается, что весь рассказ Шарлотта Перкинс Гилман – аллегория на угнетённое положение женщин и отсутствие у них возможности заявить о себе.Образ, который мерещится героине за жёлтой обивкой, призван во плоти отразить запертость женщин в навязанных обществом рамках. Можно скептически прокомментировать историю, отметив, что единственная возможность вырваться из замкнутого круга – лишиться рассудка, по крайней мере частично. Естественно, это ирония. В XIX веке у женщин были определённые, пусть и весьма ограниченные, возможности канализировать свою творческую энергию.Рассказ Шарлотты, который мы читаем в XXI веке, тому подтверждение. История, кстати, полуавтобиографична и написана после приступа послеродовой депрессии.Героиня «Жёлтых обоев» тоже могла заняться писательством, у неё есть настойчивая потребность выражать свои мысли на бумаге и богатое воображение.Возможно, она пробовала писать, но ей требовалось одобрение со стороны. Без поддержки она утратила веру в себя, и её нездоровье начало прогрессировать. Доктор, который привык игнорировать желания супруги, мог, сознательно или нет, выразить пренебрежение к её пробам пера. Нескольких слов неодобрения или холодного молчания с его стороны достаточно, чтобы заставить эмоционально неустойчивую героиню оставить надежду реализовать себя в творчестве… Я предложила один из возможных вариантов. К рассказу можно приложить другие приквелы – от развивающейся послеродовой депрессии до попытки намеренно свести героиню с ума при помощи психотропных препаратов (упоминаются таблетки, которые прописал ей муж).На вопрос «Что привело рассказчицу к финальной сцене в комнате с обоями?» можно ответить по-разному. В этой вариативности заключается сильная сторона рассказа.Уверенно можно утверждать только то, что Джон совершенно не прислушивается к супруге.Она просит перейти в другую комнату, где не будет этих ужасных обоев и решёток на окнах. Он отказывает ей в этом.Героине хочется проводить лето в другом месте, видится с друзьями? Нет, дом уже снят и они никуда из него не уедут. Как-то развлечь себя? Нет, дорогая, тебе необходимо полное расслабление, физическое и интеллектуальное.Делать записи в дневнике, из которого мы узнаём эту историю, ей тоже приходится в тайне.Доктор обращается с женой как с несмышлённым ребёнком. Изоляция героини такова, что ей даже собственное дитя не позволено видеть.Подводя итог, скажу, что для своего времени история звучала новаторски. Однако мне она видится заслуживающей внимания и сегодня.Рассказ выходит за пределы темы бесправного положения женщины. Он и об отсутствии понимания между людьми, живущими под одной крышей, и о давящем внутреннем одиночестве, когда, казалось, ты окружён вниманием. Эти, как и некоторые другие жизненные аспекты, автору удалось передать при помощи примерно 6 000 слов.

Маленький, этак на полчаса, рассказ, на который можно смотреть с разных колоколен. Святая Вики докладывает, что авторка писала его с мыслями о современном ей феминизме, но, честно признаюсь, если и можно в «Желтых обоях» рассмотреть феминизм, то разве что больной. Автобиографический (?) рассказ Шарлотты Перкинс Гилман – о женщине, которая постепенно сходит с ума после рождения ребенка. Муж не очень-то понимает ее состояние, хотя по профессии сам врач. Чтобы отстранить ее от обычной жизни (и чтобы она, со своей болезнью, не позорила его в кругу друзей и близких), он временно переезжает с ней в съемный дом. Главной героине достается комната с желтыми обоями, которые ей по необъяснимым причинам не нравятся. Сначала она просто заинтересована рисунком обоев. Потом это выливается в манию: она часами рассматривает эти обои, уверенная, что за ними заточена какая-то женщина. Она смотрит и смотрит, смотрит и смотрит, а «крыша» не спеша течет и течет. «Это рассказ о заточении женщины 19 века, о том, как предвзяты были медики к женщинам, как женщинам хотелось выбраться и…» Полукрепостное положение женщин в то время – известная вещь. Только «Желтые обои» скорее насмехаются над желанием женщин сбросить многовековые оковы. Главная героиня, которая и должна освободиться, – настоящая сумасшедшая. Ей нужно психиатрическое лечение. Авторка намекает, что в ее время это лечение было… неэффективно? Но, простите, не одни женщины страдали от ненормальных методов лечения. Разве к больным мужчинам были снисходительнее? Я что-то сомневаюсь. Главную героиню не отправляют в лечебницу, к другим психам, муж создает для нее более-менее нормальные условия. Да, он держит ее, по сути, взаперти и вдали от общества, но, в ее состоянии, это единственно доступный метод. А мог бы засунуть ее в психиатричку, и там бы ее лечили разными изуверствами. Как минимум, сковывали бы по рукам и ногам, побрили бы, опаивали разной мерзостью. Это было бы лучше? Опять же, жестокость к больным не была проблемой только женской или мужской, как раз в психиатрических больницах исчезал свойственный тому времени перекос: жестоки были ко всем вне зависимости от пола и даже возраста. Так отчего главная героиня чувствует себя «заточенной» за обоями? Оттого, что ее удерживают дома? Но она же осознает, что больна, а в больнице ей было бы намного хуже. Нормального лечения нет. Что, ей не позволяют писать? Нет, она все равно пишет, ручка и бумага имеются, но лучше бы она этого не делала: создается впечатление, что пережевывание больных впечатлений лишь ухудшает общее ее состояние. «Желтые обои» словно говорят тебе: либо ты следуешь правилам (хорошая жена, хорошая мать), либо окончательно слетаешь с катушек. И лучше сделать выбор в пользу сумасшествия. В финале главная героиня как бы выбирается из «заточения» своего времени, только вот воспринимается это, как апофеоз болезни, а не освобождение от гнета. Она не вылечилась, она в своем безумии стала похожа на животное. Не очень-то приятный образ феминизма, знаете ли. Возможно, раньше это было актуально, но нынче смотрится крайне странно. Женщины, к счастью, нашли способ обойти безумие и стали при этом свободными.

В безумии меня больше всего пугало то, что в него окунаешься не сразу, как в омут с головой, а скатываешься постепенно. Вот главная героиня «Жёлтых обоев». Сначала она видит в неясных узорах на обоях какие-то глазики–луковички. Все мы их видит время от времени. Потом смутные фигуры. Потом смутные фигуры, которые можно увидеть только под определённым углом, освещением и т.д. Потом смутную фигуру, которая движется. Потом… Ну, вы поняли, как в «Чёрном лебеде». Так вот в какой момент этого поиска фигур на обоях провести черту, за которой обычный невроз и скука превращаются в настоящий кошмар?Ладно, попробую по порядку, поэтому спойлеры. Рассказ автобиографический, по свежим следам. Автор – Шарлотта Гилман – пережила постродовую депрессию, и отношение к лечению этого явления ей очень не понравилось. Поэтому свою героиню она наделяет тем же самым. Шарлотту Гилман запирали в комнатах и отбирали даже ручку и бумагу, чтобы не дай б-же не волновалась. И с героиней происходит всё то же самое. Шарлотта Гилман долгое время сидела в четырёх стенах без посетителей. Героиня рассказа тоже. Вот только Шарлотте удалось вырваться из-под этого гнёта, а героине – нет. Хотя кто его знает, насколько глубоко автор успела погрузиться в безумие. Итак, общество и психиатрия того времени очень чётко делили лечение мужчин и женщин. Если на мужчину нападала тоска, сплин, короче, нерусская хандра, то ему предписывалось отвлекаться, развлекаться, упражняться, больше времени проводить в компаниях и вести себя активно. Женщине же, напротив, как существу якобы хрупкому, предписывалось заживо замуровать себя в стерильном шарике (стерильном не буквально, само собой), чтобы в него не проникли любые переживания. Поэтому общения ни с кем нет, прогулок нет, физической активности нет, а умственной – уж тем более, от неё одни треволнения. Лучше всего, если дама просто будет лежать кулём круглые сутки, кушать и дышать. Вероятно, в теории после такой терапии женщины должны были стать пустоголовыми крепышками (хотя с чего бы?), но практика очень быстро показала, что ни фига такой метод не работает.Тем не менее, муж главной героини рассказа – сам врач – не обладает взглядом провидца и свято верит всем достижениям медицины того времени. С чего бы ему не верить? Общество говорит, что эти таблетки лечат грипп, и они лечат. Ещё совсем недавно была тысяча различных болезней под общим названием «лихорадка», а теперь их все научились отличать и исцелять. Почему бы не верить этому же самому обществу, которое утверждает, что все женские неврозы и иже с ними лечатся именно так? Муженёк запирает жену в четырёх стенах, а дальше всё опять портит… Общество. Будь оно более свободное и открытое, то жена не стала бы бояться рассказать мужу о том, что с ней происходит. Но ей даже в голову не приходит поделиться с ним жуткими рассказами о том, что якобы происходит вокруг. Потому что не принято говорить о таких вещах. Потому что муж на другой стороне баррикад. Так и получается, что муж приходит домой, видит, что жена хорошо кушала (а что ещё ей было делать помимо паранойи?) и радуется, что терапия помогает. А жена улыбается и молчит, изредка зыркая на тени на обоях. Идиллия. В четырёх стенах много не наживёшь, начинаешь пристально всматриваться в то немногое, что тебя окружает… И если действительно были предпосылки к психическому расстройство, то эта изоляция быстро доконает пациента. На паре страничек рассказа мы постепенно углубляемся в безумие вместе с главной героиней. И вот уже на обоях не просто рожицы, а женщина, которая ползает-ползает-ползает, пытается вырваться наружу из узоров абстракции, вырывается, грызёт мебель, тенью ползает на периферическом зрении, в саду, опять за обоями, всё быстрее и быстрее, и вот уже женщин много! И в тот момент, когда героиня пишет в дневнике фразу, что она понимает эту бабцу за обоями, потому что тоже ползает… Я чуть кирпич не отложила, потому что представила это сразу в двух проекциях. Как это выглядит со стороны и как это происходит в голове у чокнутой дамочки.Раз уж пошли спойлеры, то не могу не упомянуть о логичном завершении рассказа. Жёлтый цвет безумия, который сводил с ума героев Достоевского, всё-таки наносит решающий удар и героине. Хотя дело тут не в цвете, будь обои красными, синими или розовыми, эффект был бы тот же, разве что скорость схождения с ума могла бы разниться. Та женщина за обоями, те женщины за обоями – это сама главная героиня. Поэтому она не может покинуть эту комнату, даже когда из дома пора уезжать. Сама-то она пишет, что хочет помочь женщине выбраться оттуда наружу, но так как у неё всё перепутано, по сути, она пытается прорваться внутрь, хотя она и так уже внутри. И тут не поможет уже ни чёртова кровать, привинченная к полу, ни тело упавшего без чувств мужа ,которое так мешает быстро-быстро ползать по комнате.Один из самых страшных рассказов, что я читала. Интересно додумать, что будет дальше. Ясен красен, что тётку сдадут в дурку, ей уже не помочь просто так. А потом муж найдёт её записи, прочитает их и офигеет. И что? Стал бы он сваливать всё на то, что она изначально была слишком больна, чтобы выздороветь? Стал бы он и дальше гнуть линию современности и заявил бы, что вот если бы не писала бы она эти записки, а больше лежала, то выздоровела бы? Или бы муж всё-таки написал пару писем профессорам, которые рекламируют такие методы лечения? Шарлотта Гилман такие письма писала, вот только толку от них было – ноль.