Фантастический боевик «Случайный вектор». Серия «Майор Голицын». Книга первая

4 октября 1993 г.

Москва. Центр.

14—00

…Выстрел прогремел неожиданно. Предатели все-таки пустили в ход артиллерию. точнее это были танки т-80 пригнанные из деревни Тарасково, что в Одинцовском районе Московской области, между двух убогих населенных пунктов с идиотскими названиями «Мыльный» и «КЭЧ».

Майор Голицын сидел, прислонившись спиной к сейфу, с которым у него была долгая и нудная беседа закончившаяся победой русского упорства над бельгийскими технологиями. Сейф стоял между двух окон на 8-м этаже здания, с недавних пор именуемого «Белый Дом». Так на американский манер было переименовано новоявленными демократами здание Дома советов.

– Болванка – автоматически отметил Голицын, когда в противоположной стене появилась бо-о-льшая дырка. – Хорошо, что не картечь.

Надо сказать, что эта самая болванка пронеслась, как бронепоезд, через все здание и причинила удивительный ущерб. Помещение сразу стало ни на что не похожим, даже где теперь входная дверь – непонятно.

«Интересно, как сюда затащили эту бандуру. Старались ведь», – майор подумал о сейфе, немного восхитившись подвигом грузчиков. Он убрал добычу в гораздо более надежное, чем бельгийский неподъемный шкаф, место – полиэтиленовый пакет стилизованный под пачку сигарет «Кэмэл»..

За те 20 минут, пока майор подбирал комбинацию цифр, контролировал вход в кабинет и поглядывал из окна на противоположный берег Москва-реки, ситуация там менялась стремительно. Бойцы, до этого мирно беседовавшие с разношерстной толпой крайне демократически настроенных придурков из числа горожан и снисходительно позволявшие некоторым, не в меру любопытным гражданским зевакам, чуть ли не в пушки головы совать, вдруг встрепенулись, в мгновенье ока разогнали толпу и выставили заслон. Экипажи быстро готовили технику к бою. Голицыну осталось проверить семнадцать комбинаций. Он успел до первого залпа. Повезло. В очередной раз…

В подразделение именуемое «Управление охраны высших органов государственной власти и правительственных учреждений» он пришел из ГРУ ГШ МО СССР (России),где согласно записям о военно-учетных специальностях он был шифровальщик-радист, снайпер 1-го класса и инженер-сапер.

В свое время он воевал везде, где родине требовалось установить статус-кво с остальным миром. Потом нефтяной кризис, предатель и скотина М. С. Горбачев, следом за ним – инвалид на всю «башню» Ельцин, размахивающий верхом на БТРе покалеченной рукой – следствием легкомысленного отношения к такому серьезному понятию, как «техника безопасности»…, и все! Вместо альфа-самца СССР появилась очень сговорчивая дама Россия. И не дорогая. надо сказать. … Сутенеры дешевили по-страшному!. Вот такой транссексуализм в планетарном масштабе. … И сейчас, пособники этих «инициаторов хирургического вмешательства в личную жизнь» некогда могучего государства, что зря, дырявят собственность народа из танковых орудий… Но это лирика…

В 1991-м по личному приглашению полковника Маркова А. А., который в настоящее время и командовал обороной этой последней крепости Верховного Совета, майор Голицын перевелся в подразделение по охране высших органов государственной власти. Мотивация, скажем так, была. Хорошая по этим временам зарплата, спокойная, местами даже респектабельная публика, в том смысле, что никто не хочет тебя убить, по крайней мере – сразу; возможность продвижения по службе и получения квартиры. Ну и прочее…, а в числе того самого прочего, еще и то, что это подразделение, находясь в структуре МВД, фактически подчинялось только решениям Верховного Совета, который, по мнению Голицына, все еще представлял волю народа и активно противился процессу проститутизации страны..

Бахнуло еще! На этот раз где-то ниже и левее. – Твою мать! Так ведь еще и попадут, не дай бог. Проказники! – про себя выматерился Голицын.

Он сидел на корточках привалившись спиной к сейфу. Мозг привычно просчитывал варианты действий и предположительного развития событий с одновременной инвентаризацией наличного имущества. Табельный ПМ, две обоймы к нему, АКСУ с одним магазином, картонный милицейский бронежилет и то, ради чего Голицын, собственно, и оказался в кабинете 813.Он выгреб из сейфа все: два маленьких черных бархатных мешочка, перетянутых кожаной тесемкой; американские деньги – изрядное количество; деревянную коробку с надписью «Ваширон Константин» и содержимым внутри, а также, коричневую кожаную папку «Петек» – тоже с каким-то содержимым.

Голицын, конечно же, знал пословицу о том, что если много будешь знать, то не дадут состариться, но все таки вынул папку из пакета, расстегнул молнию и достал содержимое.

То, что он увидел, было, мягко говоря, неординарным. Это были картонные скоросшиватели в количестве – два; они то как раз были самыми ординарными, а вот штампы «Совершенно секретно», «Хранить вечно» и какой-то список фамилий, якобы допущенных к чему-то там – вот они и вызвали легкое беспокойство и нешуточное любопытство майора. Фамилии «Голицын» в этом списке не было.

«Наверное, просто забыли вписать» – решил он, и открыл одну папку…

Наводка была Валеры Воронова.

…В ночь со 2-го на 3-е октября Голицын дежурил на посту №7. Странности начались после полуночи. Пост №7 – одиночный, но в 2 часа 15 минут Голицыну сообщили по рации, что к нему направлен сотрудник для усиления. Затем, около половины четвертого, к нему на пост заскочил Воронов.

– Волыните, лимитчики? – Валера подмигнул напарнику Голицына, присел на край письменного стола, за которым сидел, собственно, сам Голицын, и бесцеремонно вырвал из рук последнего газету. – А-а, «Московский комсомолец»…Ну это еще ничего. Ты бы видел, ЧТО эти извращенцы на 9-м читают. Кошмар! – Воронов источал, буквально, целую кучу оптимизма и жизнелюбия, что применительно к конкретной ситуации и времени суток выглядело довольно странно.

– Завязывал бы, ты с кокаином, Валерий Иваныч, – сварливо пробормотал Голицын, вырвав недочитанное издание из цепких лап товарища.

Воронов, демонстративно шмыгнув носом, радостно произнес:

– Да ладно, не завидуй товарищ майор – будет, когда-нибудь и на твоей улице праздник!

– Тебе че надо, неунывающий… децибел? – на языке у майора, почему то, настойчиво вертелось слово «имбицыл», но каким то чудом, ему удалось почти без заминки поменять его на сходное по фонетике и гораздо более нейтральное по смыслу «децибел». Слегка удивленный собственной сообразительностью, Голицын отложил на край стола надоевшую уже газету, откинулся на спинку стула и потянулся. Мышцы приятно заныли.

– А, ну да. Я по делу, пошли покурим, – Воронов вдруг стал собран, напускная веселость испарилась.

– Пять минут, – бросил Голицын, напарнику, поднимаясь. Тот ответил спокойным кивком.

По коридору они шли молча. Вдруг Воронов остановился, осмотрелся, видимо сверяясь с какими-то ориентирами, прошел вперед еще метров пять и жестом подозвал Голицына.

– В общем ситуация следующая, – понизив голос до шепота, начал Валера, когда они оказались в какой-то, одному Воронову известной, точке коридора, – смена закончится – запасаешься водой и провиантом. С утра здесь будет заварушка.

В голове майора сразу завертелся миллион вопросов. Но он не задал ни одного. Он был профессионал.

– Заварушка так себе, на троечку, даже с минусом., – тут же отвечая на невысказанный вопрос, поясняет Воронов. – Для таких моряков как ты – это просто брызги. Даже на ботинки не попадет, я думаю. А теперь задача….

Валерий Иванович Воронов не был начальником Голицына, по званию они оба были майоры, но …Воронов был, до перевода в МВД, элитой элиты – сотрудником СВР. Где-то ТАМ он провалился, и, по его словам, остался не у дел. Когда он, после недолгого раздумья, принял предложение Голицына о переходе во вновь создаваемую структуру в МВД, Голицын, скажем так, слегка удивился – как его вообще отпустили, да еще в такие сжатые сроки. И за два года совместной работы на новом месте Голицын практически убедился, что Воронов В. И., основного места службы не сменил, а был, так сказать, временно командирован. С оказией. И когда Валера изложил свою просьбу-приказ, Голицыну стало лень даже спрашивать: «Откуда сведения?», «По чьему приказу?», «Кто получатель?». Ответы он уже знал. Поэтому просто кивнул.

Позиция за сейфом казалась майору наиболее безопасной в сложившихся обстоятельствах. Он решал, что делать. А вопросы были!! Содержимое папок было… невероятным. Или полным бредом, как посмотреть. Голицын решил придерживаться, пока, первой версии. В пользу этой версии, были грифы секретности на папках. Предположение, что папки настоящие, а содержимое – нет, майор пока отверг.

«Папки надо отдать. Но их НЕЛЬЗЯ ОТДАВАТЬ!! Как быть?». – Это был один вопрос.

«Опять же: психи на улицах и танки на набережной – что им надо?» – краткий инструктаж полковника на поверке, по существу вопроса, пояснений не давал.

Ситуация была неоднозначная. С одной стороны те, кто находится в Белом доме действуют на основании должностных инструкций и Конституции РФ. Но информационная часть конфликта уже провалена и фактически, теперь именно они являются мятежниками, изменниками и вообще… – крайне гнусными личностями и врагами юной демократии!

Майор, мятежником быть не хотел.

«И что теперь делать?» – это был еще один вопрос, ответ, на который требовался, по сути, еще вчера! И еще одна мысль не давала покоя майору:

«Почему первый выстрел был именно сюда, по мне? Совпадение? А может вообще вся эта заваруха из-за этих папок, а весь этот демократический шум, так – ботва для осликов?! Собственно, исходя из того немногого, что мне удалось понять, эта версия вовсе не кажется совсем уж невероятной… И еще – откуда информация у Воронова? А МОЖЕТ, ВООБЩЕ, ОН ВСЕ ЭТО ОРГАНИЗОВАЛ? КТО ОН ВООБЩЕ ТАКОЙ?»

Голицын «выключил» свою паранойю. Он знал, что при недостатке информации, основываясь на каких-то предположениях, «белое» легко становится «черным», мир меняется до неузнаваемости. «Королевство кривых зеркал» – это мир большой разведки и шпионажа разной степени тяжести. Впечатлительные и мнительные граждане, соприкоснувшись с этим миром, как правило, рассказывали потом людям в белых халатах и понимающими улыбками на лицах, истории о заговорах, инопланетянах, эльфах и гномах.

…Телефонный звонок оторвал от нерадостных мыслей и заставил сконцентрироваться на поиске раздражителя.

– Херня какая-то. Ну и где ты звонишь? – не двигаясь с места, пытаясь сориентироваться на звук, сказал Голицын живучему аппарату. Все-таки какие-то подозрительные блики, сильно напоминающие блеск снайперской оптики, на крыше гостиницы Украина он засек.

Cреди остатков мебели, он, таки, разглядел возмутителя спокойствия. Это был серый аппарат внутренней связи.

Прикинув траекторию перемещения, с учетом возможного снайперского обстрела и тем фактом, что пыль, побелка и дым от чего-то горевшего все-таки ограничивали видимость плохим парням, он ползком добрался до аппарата.

– Городская поликлиника. Слушаю вас, – на том конце шутку не оценили, а если и оценили, то Голицын об этом не узнал. Не работал динамик, а может микрофон. В общем диалога не получилось.

– Валим, Сеня! Валим, – прошептал сам себе Голицын и рывком метнулся в проем, которого не было до того как, за перепланировку помещения взялись дизайнеры на танках.

Оказавшись в коридоре, он тут же бросился на пол и сосчитал до десяти. Стандартный противоснайпепрский маневр.

Одновременно с этим, он осмотрел коридор перед собой и левой рукой перевел приклад АКСУ в положение «упор», быстро перевернулся на спину, большой палец правой руки автоматически перевел предохранитель в положение «стрельба одиночными» и автомат привычно прильнул к правому плечу. Майор повел стволом.

Коридор был пуст и представлял плачевное зрелище. Внутренние стены-перегородки все в дырах. Болванка пробила их навылет, запах жженой проводки, пыль и, почему-то, вырванный паркет на полу.

«Да, хороший паркет», – уже наверное в сотый раз отметил про себя Голицын, направляясь к лестнице в правом крыле. На лестнице, он перекинул автомат за спину и подтянул ремень, чтобы тот не болтался. Из штатной кобуры достал пистолет. Снял с предохранителя, дослал патрон, отпустил курок с боевого взвода, придержав ударник. и в хорошем темпе рванул вверх по лестнице, на крышу.

– Стоять! Замри! Документы!

Голос за спиной точно был знакомым.

– Господи, что за текст, Крыжемилик!, – Голицын, однако застыл на месте. Пост на 15-м этаже в сортире для техперсонала предусмотрен не был, но видимо осторожный Смирнов, решив хоть как-то прикрыть себе спину, отрядил одного бойца контролировать вход на крышу. Позиция, надо сказать, была выбрана превосходная – слева от лестницы и за углом.

…Вместе с Валерой Вороновым, Голицын перетащил с собой к полковнику Маркову и Николая Смирнова. Они прослужили полтора десятка лет вместе. И если Валера был, так сказать, птицей более высокого полета – белая кость разведки, то Коля Смирнов был парень «свой». Обычный мочила из спецназа. Кличка «Садист». Умный (дураки там не выживают), хитрый, сильный, в общем отличный солдат. Но без двойного и тройного дна. Голицыну он был гораздо ближе и понятнее.

– Я Вахмурка, а не Крыжемилик, – голос за спиной явно подобрел. – Вечно, вы нас путаете товарищ майор.

Голицын, медленно, без резких движений развернулся в сторону «секрета». Из-за угла, стоя на одном колене и уперев приклад в плечо, его держал на «мушке» сержант Андрей Строжинский.

– Хорошая позиция. Здесь тебя не больно убьют, – вместо приветствия, сварливо пробурчал майор, чувствуя себя немного уязвленным тем, что умудрился так бездарно попасться.

– Подавятся, – Стражинский, вставая с колена левой рукой указал в сторону, то ли подсобки, то ли черт его знает чего еще. Справа от лестницы, напротив позиции Стражинского находилось помещение. Внутри было темно, видимо «глухое», без окон, дверь открыта и внутри ничего не видно.

«Ух ты! И „подчасок“ есть! Все серьезно. Ну, Садист по-другому и не делает», – с удовлетворением отметил Голицын. Пока Строжинский из-за угла задает свои дурацкие вопросы отвлекая тем самым вошедших в вестибюль на себя, их держит на прицеле второй боец. И, как только вошедшие опознаются как противник, Строжинский укрывается за углом, а вошедших снимает «подчасок». Одноразовая «сигнализация», но этого хватит, чтобы уйти с крыши.

– Там? Твой однояйцевый? – кивая в сторону подсобки спросил Голицын. В ответ в подсобке чиркнули зажигалкой.

«Однояйцевым» был старший лейтенант Денис Озерецковский. Они оба были то ли поляками, то ли украинскими евреями. Оба рыжие.. В общем-нормальные парни. И кто-то из сотрудников назвал их в честь героев мультика про двух закадычных друзей-Крыжемиликом и Вахмуркой. И как-то прилипло.

– Я что-то не понял, по нам что, из пушек бьют, а Сань?, – удивленно и с некоторой обидой в голосе, спросил Стражинский.

«Дети», – про себя вздохнул Голицын. А вслух ответил:

– Во-первых не Саня, а товарищ… нет, господин майор… Или просто-ГОСПОДИН. …Да нормально все будет. Пост держите. Сейчас, решим что-нибудь. Рация есть?

– Ну да.

– Что, вообще что-ль обалдели!? Что за: «Ну да.»? – Голицын был в недалеком прошлом кадровый офицер Минобороны, и перейдя в МВД, отдавал себе отчет, что эта структура менее формализированная, и обращения: «Так точно.», «Никак нет» и прочие здесь используют только по праздникам. Этим словоблудием и придирками к младшим по званию Голицын пытался скрыть собственное полное непонимание ситуации.

– Есть рация.

– Ладно, вояки, по местам. Патроны есть?

– У меня два, у Дениса четыре магазина.

– Нормально. На связи будьте.

Голицын открыл дверь на крышу, пригнулся и рванул вправо за воздуховод. Здание бывшего СЭВ было значительно выше крыши белого дома. И черт его знает, кто там сидит.

«Да, плохая позиция» – и почему-то сразу вспомнился 91-й год. Тогда, в Баку, они держали четную сторону улицы Ленина, чтобы колонна беженцев, в основном русских, дошла до аэропорта. Там их тоже прижали, в четырехэтажном доме с огромными лоджиями. Дом был очень красивый и, наверное, очень комфортный для проживания, но как оборонительная позиция – это был гроб. Вокруг стояли пяти – и девятиэтажные дома. Очень близко.

Из окна седьмого этажа по ним, как сумасшедший лупил пулемет, с противоположной стороны улицы, буквально через дорогу, по ним работал АГС… Да-а, тогда они выжили только чудом!…

Крыша Белого дома по площади как полтора футбольных поля, искать Смирнова и изображать из себя мишень майору не хотелось. Если в дело пошли танковые орудия, значит, скорее всего, никаких переговоров, основанных на взаимном уважении, а также доверии и соблюдении Конституции…, ну, или элементарной порядочности с ними никто вести не собирается. …Видимо, предположил Голицын, переговоры прошли несколько ранее и судя по результату, к консенсусу высокие договаривающиеся стороны так и не пришли. Их всех здесь просто завалят и всех делов. А значит кто-то оценил жизнь майора ровно в стоимость боеприпаса калибра 7,62 или 12.5 мм. Он слышал, что новые дальнобойные винтовки с таким калибром уже поступили на вооружение. Живо представил себе, как кто-то осматривает крышу через 10-ти кратный прицел (спецы предпочитали недорогие и надежные – «Леопольд-Ультра», напимер). Майор собрался и рванул обратно.

– Вахмурка, вызывай Смирнова, не могу сориентироваться, где он находится.

Стражинский нажел тангетку:

– Седьмой четвертому, седьмой четвертому.

– Четвертый..Прием.

– Ржевский объявился. Спрашивает, где вы конкретно. Прием.

– Седьмой. Ждите, мы к вам. Конец.

– Ноль-ноль.

Компания прибывших, была колоритная…, до усрачки. Первым влетел головой вперед и споткнувшись, рухнул на пол персонаж в квадратной фуражке и форме бежево-песочного цвета, увешанный медалями и с серебряными квадратиками на погонах.

Следом, почти одновременно, пулей влетели Смирнов и какой-то здоровяк в полевом масхалате без знаков различия, но при разгрузке, гранатах РГД-5 и с АК-74.

За долгие годы службы Голицын и Смирнов научились понимать друг друга без слов, и даже без жестов. В ответ на немой вопрос: «Коля, я дико извиняюсь, но кто эти люди?», Смирнов ответил вербально:

– Сань, это свои.

Голицын проглотил, так и напрашивающуюся реплику о том, где он видел таких «своих» и чем, по его твердому убеждению, такие «свои» должны заниматься.

– Это, – Смирнов указал на мужика в квадратной шляпе, – полковник польской армии, пан Кшиштов Лебовски. А это, – он кивнул в сторону верзилы в камуфляже, – Степа.

– Просто Степа, – протянул руку верзила.

Голицын машинально ответил на приветствие.

– «Просто Степа» позавчера прибыл из Приднестровья со своими друзьями, – закончил Смирнов.

– Я даже знать не хочу подробностей. И, конечно, пропуск у вас спрашивать бессмысленно, – только и смог выдавить Голицын.

– Ну, а как НАШИ дела?, – покончив с формальностями, сменил тему Смирнов.

Голицын без зазрения совести посвятил Смирнова во все подробности его разговора с Вороновым.

– Нормально. – сказал Голицын, и жестом добавил: «Уходим. С этими двумя – прощаемся».

Мгновенно, майору показалось, что даже раньше чем он закончил фразу, раздалось два одиночных автоматных выстрела – «просто Степа» получил пулю в правую височную область головы, а пан Кшиштов – точно в грудь. Оба умерли. И тут, как в анекдоте: «…и все посмотрели на библиотекаршу» – все посмотрели на Смирнова. Голицын – задумчиво, Стражинский и Озерецковский – офигевше-удивленно. Пауза длилась секунд пять.

– Коля-я! Ты что, перегрелся? – заглядывая в глаза товарищу, ласково спросил Голицын.

– Ля! Ты сказал: «С этими двумя – прощаемся». Че вы на меня уставились?

– Коля! «Прощаемся» – это значит: «Господа, было очень приятно с вами познакомиться, но нам пора…». Чувствуешь разницу?

Смирнов вздохнул.

– Знаешь, Сань. Ты в следующий раз так и говори! «Господа-а»… «познакомиться»… Нахватался. Пижон!

И тут же, что бы вывести молодежь из ступора, скомандовал:

– Сержант Стражинский! Наблюдение! Быстро! Лейтенант Озерецковский! Досмотр! Выполнять!

Стражинский, хоть и пребывал в шоковом состоянии, по видимому, средней тяжести, но команду выполнил довольно шустро – взял на прицел лестницу,

Озерецковский, продолжая стоять как прибитый к полу и непонимающе таращиться на Смирнова, спросил, растягивая слова: