Анатомия Греха

Вечер сгущался над городом, затягивая его в свою липкую, серую паутину. Внутри Директората, в моем кабинете, свет ламп казался еще более тусклым, а воздух – еще более спертым под конец дня. Я чувствовала, как усталость заполняет каждую клетку тела, от кончиков пальцев, барабанящих по клавиатуре, до затылка, ноющего от напряжения. Последние часы рабочего дня всегда были самыми тяжелыми, словно само время замедляло ход, издеваясь над моим желанием поскорее сбежать.

Я добивала очередной отчет, проверяя стенограммы интервью разных партий Директората – бесконечный поток лжи, полуправды и тщательно отполированной демагогии. Моя работа заключалась в том, чтобы найти в этом потоке хоть что-то, что можно было бы выдать за новость, за "общественное мнение", за "волю народа". Смешно.

Наконец, курсор замер, отчет был отправлен в бездонные недра бюрократической машины. Я встала, разминая затекшую спину, и вышла в приемную. Алина, моя помощница, сидела за своим столом, уткнувшись в экран, ее лицо освещалось холодным голубым светом.

– Алина, – мой голос прозвучал хрипловато, – что там за бизнесмен, которого мне сегодня еще предстоит интервьюировать?

Девушка подняла голову, моргнула, словно выныривая из виртуального мира, и сверилась с планшетом.

– Секундочку… А, это господин Феликс Кирш. Владелец косметического бренда «Аврора» и еще целого ряда компаний.

Я скривилась. Та самая «Аврора»? Значит, это его мы должны "благодарить"за назойливую рекламу омолаживающих инъекций, что лезет из каждого голографического билборда, обещая вечную молодость за непомерные деньги.

– Понятно. Очередной торговец иллюзиями, – пробормотала я.

Алина, кажется, не расслышала или предпочла проигнорировать.

– Он, кстати, главный спонсор кампаний и мероприятий Комитета Идеологической Чистоты. – добавила она, рассматривая что-то на экране. – …Симпатичный дядька.

Я почувствовала, как по мне пробежал неприятный холодок. Комитет Идеологической Чистоты? Больше всего не любила его. Их функция: «Обеспечение полного соответствия граждан и институтов доктринам Единой Воли, искоренение любых форм инакомыслия и "неправильного"мышления». Звучит как приговор.

– И что, – спросила я, стараясь сохранить безразличный тон, – он будет комментировать недавний законопроект? Про брачные пары?

Ассистентка кивнула, ее глаза расширились от важности.

– Да. Законопроект о создании брачных пар только через тест ДНК.

Евгеника. В чистом виде. Вот до чего мы докатились. А этот Кирш, ещё один богатенький бизнесмен, играющий в политику, финансирующий всю эту мерзость, чтобы придать ей респектабельный вид.

Мой желудок свело от отвращения.

– Зал номер семь, – произнесла Алина, возвращая меня к реальности. – Вам нужно быть там через пятнадцать минут.

Я кивнула, взяла свою сумку и телефон.

Зал номер семь был погружен в полумрак, словно специально, чтобы скрыть лица собравшихся. Я вошла как раз вовремя. Репортеры, люди от Комитета, какие-то серые личности из разных партий – все они уже ждали, их лица были неразличимы в приглушенном свете, но я чувствовала их нетерпение, их хищное ожидание.

Бизнесмен опаздывал. Я про себя подумала, что, возможно, он, как обычно, очень стар, медлителен, или, что еще вероятнее, просто заблудился в лабиринтах Директората. Я скучала, барабаня пальцами по столу, пытаясь отогнать мысли о том, как хорошо было бы сейчас оказаться дома, в тишине, подальше от этого цирка.

– Может, послать кого за господином Киршом? – спросила я у пустоты, но никто не ответил. Все были заняты своими мыслями. Или просто игнорированием друг друга.

И тут дверь зала открылась. Несколько человек в строгих костюмах вошли первыми. А за ними… За ними вошел Он. Тот самый брюнет из уборной.

Его руки были засунуты в карманы брюк, он безразлично осмотрел собравшихся, словно оценивая товар на рынке.

Мое сердце пропустило удар. Я встала, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, и кивнула первым двум мужчинам. Кто-то из них и был этим бизнесменом, подумала я.

– Господин Кирш, мы Вас тут заждались. Прошу, – произнесла я, указывая на центральное кресло, предназначенное для главного оратора.

Но мужчины лишь переглянулись, а затем, словно по невидимому сигналу, расступились, пропуская брюнета вперед. Он медленно подошел к креслу, его взгляд скользнул по мне, задержавшись лишь на долю секунды, а затем он развалился в нем, закинув ногу на ногу, словно был здесь хозяином, а не просто приглашенным гостем.

– А Вас не учили делать предварительное исследование субъекта, которого собираетесь интервьюировать? – спросил он, заключая пальцы в замок на колене. Он говорил это мне, прямо мне, и в его тоне не было ни тени вопроса, только выговор. – Я вот свое провел. Мисс Саар.