Ангелов не убивают

– А чем ты вообще занимаешься по жизни? – поинтересовалась я, неловко развернувшись на каблуках, когда Леша снял свой шлем.

– Да ничем в принципе. Просто ремонтирую байки и отдыхаю с друзьями.

– Это уже немало.

Леша замолчал, его взгляд скользнул по ночному Исаакию – и в тот миг казалось, будто гранитные колонны вздохнули в ответ. Золотой купол мерцал под фонарным светом, как зашифрованное послание. Скульптуры апостолов наклонялись чуть сильнее, чем допускала геометрия.

Леша смотрел так, будто видел не здание, а что-то за ним.

– А ты?

Его голос растворился в гуле трамвая где-то на Конногвардейском.

– Я?… Я лишь пытаюсь отучиться на последнем курсе магистратуры. Трудно. Очень трудно.

– Что за специальность такая?

Я сжала в кармане карточку от аудитории. Ну и как мне объяснить ему, что я обучаюсь в самом необычном частном университете нашей страны? И что по специальности я – художник-реконструктор альтернативной истории. Да он просто подумает, что я пьяная или, того хуже – конспирологическая фанатичка. Я бы могла до бесконечности доказывать ему все логичные и очевидные факты о здешней высокотехнологичной архитектуре, об исторических событиях, которые не очень-то и укладываются в официальные учебники по истории, и многое другое… Но это бессмысленно.

Правда звучала бы так: «Я пишу диссертацию о том, что Петербург – это интерференция двух реальностей. Что первый камень заложили не люди, а те, кто напоминал нас, но по разуму и технологиям были в стократ выше нас. Что Петровские болота – лишь метафора, чтобы скрыть следы древнего механизма под Невой…»

Но рот сам выдавил:

– Менеджмент… С креативным уклоном.

Леша кивнул, но глаза его похолодели – точно река перед ледоставом.

Прогуливаясь по ухоженной улице мимо знаменитых отелей «Англетер» и «Астория» с затемненными грандиозными витринами, – старинная архитектура города нашептывала рассказы об ушедших эпохах, скрывая в своих каменных и мраморных строениях тайны неизвестной доселе истории. В моем университете нас – потомков ведающих поколений, пронесших тайные знания через века, – обучали многому, и если бы о нашей программе узнали обычные студенты – решили бы, что это всего лишь очередная заезженная серия RenTV или Х-файлов про летающие пирамиды, вампиров, и залетных драконов. Конечно. Ведь лучший способ скрыть тайное – приукрасить его до абсурдности и подать в массы.

Я вспомнила лекцию профессора Орлова: «Архитектура – это замороженная музыка, а петербургская – замороженная ложь».

– Ты, кстати, отсюда? – спрашивает Леша, когда мы переходим по мосту через Мойку.

Киваю. Незачем ему знать, что я родом из маленькой забытой деревушки в Карелии, о которой здесь никто и не знает.

– А ты?

Он пожимает плечами, поднимая глаза.

– Я из Валдая. Селигер и все такое. Сбежал из дома год назад. Остался, попал бы в очень плохое место. – он невесело усмехнулся, коснувшись шеи. – Ладно, петербурженка, – его голос прозвучал слишком ровно. – Расскажи мне что-нибудь необычное об этом городе. То, чего нет в интернете.

Я замедлила шаг, чувствуя, как гранитная набережная под нами тихо гудит.

– В интернете можно найти что угодно, – мой взгляд скользнул по арочным пролётам Красного моста, – но поверишь ли ты в это всё?… Например, этот мост, – я провела рукой по холодным перилам, – его строили не только люди. Легенда гласит: рабочие заключили сделку с тем, кто не называл себя. Они не успевали достроить мост в срок, пришлось заключить контракт. Мост будет готов за три ночи – но плата… плата была не деньгами. Рабочие подумали, что это лишь шутка. Но в первую полночь после открытия моста все, кто перешёл его, не вернулись домой. С тех пор фонари здесь гаснут ровно в три, а тени на мосту иногда на шаг длиннее, чем должны быть. А вода под ним никогда не замерзает, даже в сорокаградусный холод.

Леша вскинул брови, но уголки его губ дёрнулись – усмешка или признание?

– Ты знаешь это – и всё равно переходишь его ночью?

– Дьявола боишься? – я прищурилась, ощущая, как ветер свистит между арками.

Он рассмеялся, мотая головой.

– Я? Нет. Его-то зачем мне бояться?

Я усмехнулась, лениво потягиваясь, но внутри уже клокотало.

– Думаешь, у тебя ангелы за плечами сидят?

Его взгляд резко стал прямым, с прищуром.

– А ты так не думаешь?

Моя улыбка померкла, пока я вглядывалась в тёмные воды реки.

– Я верю только в то, что могу видеть. Ангелов я не видела.

Но если их не существует, то я не видела бы и других. Антиподов прекрасных существ с белыми крылышками. А в детстве я насмотрелась всякого, чтобы уверовать на всю жизнь.

Ночь растягивала тени по булыжным мостовым, точно чёрные реки, стекающие с парапетов набережной. Фонари мерцали тускло, будто боясь привлечь чьё-то внимание. Леша шёл рядом, но его шаги были неровными – то замедлялись, то ускорялись. Пальцы постоянно тянулись к татуировке на шее, свежей, ещё не до конца затянувшейся.

Мы проходили мимо фасадов, выстроившихся в ровную линию, как солдаты на параде. Дома здесь помнили всё: шёпот заговорщиков в подвалах екатерининской эпохи. Шаги призраков декабристов, так и не нашедших покоя. Тени от фонарей, которые иногда двигались самостоятельно. Но за этой парадной красотой скрывалось нечто иное. Там, где обычный прохожий видел только тёмный парк и заброшенный особняк петровских времён, мои глаза различали истину.

Распутинский университет – не просто здание. Это место, где знание становится ключом в высшие круги общества, а сохранение секретности дороже любой жизни.

– А как ты относишься к нарушениям правил? – с загадочной улыбкой спросила я своего спутника.

Леша взглянул на меня с явным замешательством.

– Смотря о чем речь…

Я натянуто улыбнулась, переплетая свои пальцы с его и направляя нас в сторону парка, за которым скрывался вход на обширную территорию университета.

Здание университета не подчинялось обычным правилам пространства: стены сложены из чёрного базальта, камни покрыты руническими трещинами, окна – узкие, заполненные витражными стёклами с изображением алхимических символов. Цвета витражей меняются в зависимости от фазы луны: кроваво-красные в полнолуние, ядовито-зелёные – в новолуние. Шпили университета искривлены, будто их дёргали за невидимые нити с небес. На самом верху каменные горгульи не просто украшают карнизы – они следят за каждым, кто приближается. Дверь выглядела недавно отреставрированной, ее полированная поверхность переливалась в лунном свете.

Как только я потянулась к ручке, рука Леши накрыла мою, и от этого неожиданного и теплого прикосновения по спине побежали мурашки.

Леша извлек небольшой перочинный нож и поддел им створки двери. Та протестующе скрипнула, но всё же поддалась его волевому усилию.

Что ж. Хотела воспользоваться студенческой карточкой, но так даже лучше. Не надо ему знать, что я здесь учусь.

– Класс! Видна рука мастера. И часто ты таким занимаешься? – поинтересовалась я, проскальзывая внутрь с бешено колотящимся от предвкушения сердцем.

Парень беспечно пожал плечами, с интересом оглядывая вестибюль.

– Не выглядит заброшкой. Интересно, что это за особняк такой?

Я обернулась, встретив его с мягкой улыбкой на губах.

– Это мой дом, приглашаю всех желающих в гости!

Юноша подошел ближе с игривой ухмылкой, вытаскивая из кармана куртки бутылку колы. Кроме колы, там определенно было что-то еще.

– Устроишь мне экскурсию по своему дому?

Блуждая по полумраку коридоров университета, мы непринужденно смеялись и вели легкие беседы. Все казалось просто чудесным, пока из-за угла не раздался матный возглас.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – проревел низкий мужской голос из глубины соседнего зала.

Вздрогнули мы в унисон.

Схватив Лешу за руку, я затащила его в сумрак какой-то аудитории. Запихнув парня под профессорский стол, я скользнула за ним следом – наши плечи плотно прижались друг к другу.

– Ага, кажется, это опять случилось!

На пороге аудитории выросла громадная фигура – обрюзгший мужчина с черной бородой и фонариком в руке. Мое сердце упало, когда в ноздри ворвался едкий запах: безошибочная вонь серы, смешанная с чем-то гнилостным и разлагающимся. Нет…

Я тяжело сглотнула, инстинктивно прижимаясь ближе к парню. Нет… Только не это. Детские видения возвращались, снова прокрадываясь в мой разум, невзирая на все мои отчаянные попытки избавиться от них.

– Эти бродячие кошки уже задолбали меня! – сердито рявкнул охранник, шагнув внутрь.

Я зажмурила глаза. Этого не может быть. Этого не существует.

Неожиданно Леша ухватил меня за руку. Я вздрогнула от прикосновения и против воли распахнула глаза.

– Угу, второй раз за неделю! Да… Закрывай эти новые двери получше. Проходное отверстие там было в самый аккурат для лошади, а не для кошки!

Мой взгляд безотчетно переместился на грузного сторожа, стоящего к нам спиной, и ужас сковал меня пополам, когда я увидела то, что так боялась обнаружить. То, что затаилось у него на спине, —безобразное существо, копошащееся в своих же испражнениях. Это было омерзительное чудовище, черномазое и прогнившее до костей, похожее на гигантскую кошку, тело которой было напичкано червями.

Я зажмурила глаза и постаралась отрешиться от увиденного. Леша сжал мою руку, наверное, решив, что я так сильно перепугалась из-за охранника, а не из-за того, что сидело сейчас у него на спине, запихивая ему в уши червей и придушивая его шею костлявым хвостом. Он не видел этого.

Беса видела лишь я.

В воздухе все еще висел тяжелый запах серы и гнили. Я осторожно выглянула из-под стола, пытаясь услышать хоть что-нибудь в гнетущей тишине. До меня донеслось удаляющееся эхо шагов по коридору.

В момент охватившего страха я крепко вцепилась в Лешину ладонь, и наши пальцы переплелись.

Казалось, время тянулось бесконечно, пока, наконец, тяжелый лязг закрывающихся входных дверей университета не разогнал мертвую тишину. Только тогда я позволила себе выдохнуть. Бородатый ушел. И его инфернальный спутник тоже.

Выбравшись из своего укрытия под партой, я плохо рассчитала свои действия и врезалась лбом в висок Леши.

– Ай! – прошипела я, потирая лоб, пока он повторял мой жест. – Прости…

Мои извинения были полусерьезными, так как от его обескураженного лица из меня неудержимо вырывался смешок. Его замешательство было почти комичным на фоне того напряжения, которое мы только что испытали.

Мне хотелось поскорее оставить это место позади, но действие смешанного алкоголя навалилось в виде сильного головокружения.

Покачнувшись назад, я невольно прижалась к парню: его теплая грудь показалась мне неожиданно комфортной.

Слегка повернув голову, я прижалась щекой к его плечу. Было так приятно ощущать мужское присутствие. Снова почувствовать себя защищенной в чьих-то крепких руках.

Господи, но ведь я уже подцепила того красавчика в баре сегодня… А теперь так тянет на тепло этого байкера. Да что со мной не так?!

– Ты пьяна, – тихо прошептал Леша.

Лука точно развлекается сейчас где-нибудь со своими друзьями, лапая каких-нибудь девок… Ему все лето кто-то писал. Наверное, очередная его поклонница… И пошел он. Меня тоже парни окружают! И я им нравлюсь.

– Да, я пьяна… А ты будешь последним дураком, если не воспользуешься этим.

Его руки ответили раньше, чем он. Пальцы впились в мою талию, не сжимая, а словно примеряясь к изгибу.

Он притянул меня ближе, и я ощутила жёсткость его бёдер через ткань джинсов. Леша не торопился. Его движения были медленными, но неуверенности в них не было – только расчёт. Одна рука скользнула вниз, обхватывая моё бедро чуть ниже ягодицы, пальцы сжали мое бедро, заставляя меня резко выдохнуть. Он усадил меня на край стола, раздвигая мои колени.

Наш рост сравнялся, и теперь его губы были в сантиметре от моих. Он не целовал меня сразу – выжидал, когда это сделаю я.

Я не стала ждать. Мои пальцы вцепились в его кожаную куртку, срывая её с плеч. Футболка была следующей. Ткань замялась под моими ладонями, когда я провела руками по его животу, чувствуя, как мышцы напрягаются под моими прикосновениями. Я задержалась у пояса, зацепив большим пальцев за край материи, и медленно потянула вверх, обнажая сантиметр за сантиметром.

Его кожа была горячей, почти обжигающей, и я не устояла – припала губами к маленькому шраму чуть ниже соска, чувствуя, как его сердце бешено бьётся под моими губами. Леша вздохнул, и его руки сжали мои бёдра крепче, прижимая меня к себе, чтобы я не съехала со стола. Он не торопил меня, но я чувствовала, как его тело окаменело от напряжения.

Когда я подняла голову, он уже ждал. Его губы нашли мои во тьме без ошибки. Поцелуй был глубоким, медленным, но в нём не было нежности – только голод, который разрывал меня и его изнутри. Его язык провёл по моей нижней губе, прося разрешения, и я приоткрыла рот, позволяя ему войти.

Парень тихо застонал, когда мои руки впились в его густые волосы, оттягивая назад. Его руки опустились ниже, сжимая мои ягодицы, и он приподнял меня, прижимая к себе так, чтобы я почувствовала его возбуждение.

– Ты самая красивая девушка, которую я видел, – его шёпот был хриплым, как будто он пробежал километры, чтобы сказать это.

Я хотела посмеяться, отшутиться, но его глаза остановили меня. Они были тёмными, как сама ночь, и в них не было лжи.

– Ты так говоришь потому, что эта девушка тебя только что целовала, – я попыталась сделать голос лёгким.

Леша покачал головой, и его губы коснулись моей шеи, чуть ниже уха, там, где пульс бьётся чаще всего.

– Нет. Я так говорю, потому что с того момента, как только увидел эту девушку, мне захотелось её поцеловать.

Я не смогла сдержать улыбку, но она была грустной. Лука вырвал крылья у всех моих бабочек, но Леша… Леша заставил меня забыть об этом на эту ночь.

Его руки продолжали исследовать меня, а мои – его. Мы не торопились, зная, что ночь длинная.

Леша подвел меня к своему мотоциклу, припаркованному неподалеку. Вручил мне шлем, и я надела его, ощутив то самое чувство полуночной свободы. Я всегда любила ночь больше дня. Я чувствовала себя более живой в это время.

Ветер развивал мои волосы, пока я крепко держалась за талию парня. Огни города расплывались перед глазами, а в ушах стоял шум мотора и звуки песен уличных музыкантов.

Вскоре мы свернули на Большую Конюшенную, улицу с множеством живописных зданий: кафе, книжных магазинов, бутиков и исторических достопримечательностей. Именно здесь я прожила все свои школьные годы с мамой. Пока она… Пока она не попала в реабилитационный центр.

Стоило нам подъехать к моей парадной, как я испытала легкое разочарование от того, что поездка уже закончилась, но, вспомнив о том охраннике, я тут же взяла свои мысли обратно.

Пожелав Леше спокойной ночи, я назвала ему свой номер, в котором он тут же удостоверился, отправив мне сообщение с пьяным эмодзи.

Как только я поднялась по до боли знакомой лестнице в свою старенькую квартиру, на меня нахлынули воспоминания. Само здание было пережитком прошлого: его богато украшенный фасад с затейливой резьбой и выцветшими пастельными тонами – искусство, что нам уже не превзойти… Я не хотела с этим расставаться. Но решение было принято. В следующем месяце я сдам квартиру в аренду.

Сбросив куртку, я направилась на кухню за водой, паркет приятно поскрипывал под ногами; старинные часы успокаивающе тикали в гостиной, заставленной антикварной мебелью: бархатный диван бордового цвета, витражный журнальный столик и шкафы, уставленные мистическими, эзотерическими книгами с пожелтевшими страницами и потрескавшимися корешками.

Мой дом.

Готовясь ко сну, я включила в наушниках медитативную музыку с дождевым фоном и позволила этим звукам погрузить меня в сон.

Я долго ворочалась в постели, пока внезапный ледяной порыв ветра не пронесся по комнате, отчего окно распахнулось настежь.

Паника подкатила к горлу. Я до сих пор отчетливо видела того беса, замаскированного под кошку – его сверкающие желтые глаза змеиного разреза пристально вглядывались в меня.

В комнате по-прежнему царил полумрак, лишь бледный лунный свет просачивался сквозь распахнутое окно. На улице был ливень. Прямо как когда-то в моих наушниках…

Сердце сжалось в тиски, когда мой сонный взгляд наткнулся на какую-то темную фигуру, замершую в углу моей спальни.

Казалось, время остановилось на месте. У меня перехватило дыхание, и в горле застрял крик.

Это же был… Лука.