Найду тебя в Нави

Шепот Нави, манящий глубже в лес

Сад под моими покоями – место уединенное, но не безмолвное. Здесь, среди аккуратно подстриженных кустов и благоухающих роз, я люблю вести беседы, которые на первый взгляд кажутся праздными, но на деле служат куда более важным целям. Моя служанка, Арина, девушка хоть и не слишком смышленая, но с ушами и языком, что работают исправно. А главное – она искренне мне предана, что делает ее идеальным инструментом для сбора вестей.

– Арина, милая, – протянула я, срывая увядший бутон пиона, – неужели Княгиня так сильно озабочена этим браком с Белоярском, что готова пренебречь… ну, скажем, мнением старых бояр? Ведь ходят слухи, что не все довольны таким союзом.

Я повернулась к ней, чуть приподняв бровь, и Арина тут же защебетала, как птичка, выкладывая все, что слышала на кухне и в прачечной.

– Ох, госпожа, да что вы! Бояре-то ворчат, конечно, но княгиня тверда! Говорят, она и сама не рада, но так надо, для мира. А вот еще… слышала я, что княжич Ратибор, он ведь…

Я лишь кивала, позволяя ей выговориться, собирая по крупицам картину дворцовых интриг. Каждый вздох, каждое "говорят" Арины было для меня ценнее золота.

Внезапно Арина вскрикнула, отвлекая меня от мыслей.

– Ой, госпожа, смотрите! Чудо-то какое!

Я проследила за ее взглядом и увидела, как из-под куста выползает маленький комочек белого меха. Лисенок. Он был совсем крошечный, но одно его движение выдавало беду – он хромал на заднюю лапку.

– Бедняжка, – прошептала Арина, протягивая к нему руку. – Давайте поможем.

Но стоило ей приблизиться, как лисенок ощетинился, зашипел, и в следующую секунду его острые зубки впились в палец служанки. Арина отдернула руку, морщась от боли.

А зверек, словно и не было ничего, повернулся ко мне. Его желтые, как янтарь, глазки смотрели прямо в мои, и в них не было ни страха, ни злобы, лишь… любопытство.

Лисенок осторожно подошел, ткнулся влажным носом в мою лодыжку, а затем начал ластиться, потираясь головой о мою ногу.

– Ну-ну, малыш, – проговорила я, осторожно наклоняясь. – Не бойся.

Я подняла его на руки. Он был легким, теплым, и его шерстка оказалась на удивление мягкой. Он тут же прижался ко мне, уткнувшись мордочкой в изгиб моей шеи, и лизнул кожу. Странное ощущение, но не неприятное. Его желтые глаза… они что-то напоминали мне, что-то очень старое, из забытых сказок, но я не могла вспомнить, что именно.

– Завтра же отведу тебя к лекарю, – пообещала я ему, поглаживая по голове. – Поправим твою лапку.

Арина, обиженно дующая на свой укушенный палец, лишь вздохнула.

Я принесла лисенка в свои покои. Он тут же обследовал каждый уголок, а потом свернулся клубочком на моей подушке.

Перед сном я привычно стала раздеваться, но вдруг почувствовала себя неловко под пристальным взглядом. Обернулась – лисенок неотрывно наблюдал за мной. Глупость какая!

Но все же, я осталась в легкой ночнушке, распустила длинную косу и зажгла свечу на прикроватном столике. Сегодня мне хотелось почитать. Мой выбор пал на старинный фолиант, повествующий о летописи Чернограда и его вечной вражде с Белоярском.

– Вечная вражда… – пробормотала я вслух, перелистывая страницы. – Как будто нет других способов укрепить государство. Княгиня, конечно, права, что пытается женить Ратибора, своего глуповатого, но податливого сына, на белоярской княжне. Это неплохое решение для начала… Но этого мало. Нужно что-то еще. Гарантии. Что-то, что свяжет их крепче, чем брачные узы и обещания. Может, торговые пути? Или общие военные предприятия? А может, заложники? Или контроль над их рудниками? Да, рудники… вот это было бы куда интереснее, чем просто мир. Мир – это хрупкая вещь, а вот золото… золото – это сила.

Я задумалась, глядя на пляшущее пламя свечи. Мой лисенок, тем временем, перебрался с подушки на мою грудь и тихонько засопел, пригревшись.

Я погладила его, и его мягкое дыхание убаюкало меня.

Я проснулась от ощущения, что на меня что-то давит. Тяжесть, невыносимая, давящая на грудь, мешающая дышать. Я распахнула глаза, в панике пытаясь понять, что происходит. И тут же замерла.

На моей груди, вместо маленького белого лисенка, спал… Кума.

Обнаженный. Лишь простынь, сбившаяся на бедрах, прикрывала его наготу, а из-под нее предательски торчал белый, пушистый лисий хвост. Его голова покоилась на моей подушке, а одна рука была закинута мне на талию.

Я резко оттолкнула его от себя. Тот, не ожидавший такого, свалился с кровати на пол, глухо ударившись. Сонно моргнул, его желтые глаза, те самые, что я видела у лисенка, сфокусировались на мне.

Кума лениво потянулся, потирая ушибленный бок, а затем, с хитрой, дразнящей улыбкой, проговорил:

– И тебе доброе утро, хозяюшка.

– Ты что здесь делаешь?!

– Сама подобрала меня вчера в саду. Или забыла? – Кума оскалил свои острые белоснежные клыки в улыбке. – А я же говорил, что люблю женскую ласку… А ты так прелестно меня приласкала ночью… Я не удержался.

Ох, и бежали мы! Лес вокруг заснеженный, деревья стоят, как белые стражи, а за нами – целая свора этих шуршиков! Мелкие, противные, с острыми коготками и зубами, они роились вокруг, как злые осы, пытаясь ухватить за платье, за волосы. Кирилл отмахивался от них своей сумкой, а я, честно говоря, только и могла, что спотыкаться да задыхаться от бега. Дымка шипела и пригибалась к земле, но даже она понимала – бороться бесполезно, их слишком много. Проще убежать.

– Держись, Милава! – крикнул Кирилл, его голос был хриплым от натуги. – Мы почти пришли! Мой старый дом уже близко!

Я лишь кивнула, задыхаясь. В голове промелькнуло утро в Навьграде. Мы тогда проснулись на постоялом дворе, после того как я рассказала накануне Кириллу про свою маму. Кирилл… он тогда так побледнел, будто увидел лешего, а потом просто молча налил себе еще квасу, самого крепкого. Ни слова не сказал. Я тогда так и не поняла, что это было, но он потом сказал, что нам надо идти к его старому поместью.

– Шура, – сказал он тогда, глядя куда-то вдаль, – твоя мама, она точно придет туда. Там ты и воссоединишься с ней.

И вот теперь мы бежали, спасая свои шкуры, чтобы добраться до этого места.

Внезапно дремучий лес расступился. Мы вылетели на поляну, и я чуть не рухнула от удивления. Снега не было! Совсем! Вместо него – земля, усыпанная… красными розами.

Тысячи, миллионы алых бутонов, распустившихся прямо посреди зимы, укрывали землю, словно кровавый ковер. И посреди этого великолепия стоял особняк. Каменный, старинный, с высокими окнами, из которых, казалось, смотрели чьи-то невидимые глаза.

Это было так странно, так не по-навьски, что я споткнулась о какой-то корень и упала, больно ударившись коленом.

Шуршики, словно обезумевшие, ринулись на нас. Кирилл тут же встал передо мной, заслоняя, и начал отбиваться. Его сумка свистела в воздухе, но этих тварей было слишком много. Они облепили его, как саранча, пытаясь прорваться ко мне. Дымка прыгнула на одного из них, вцепившись когтями, но и ее тут же окружили.

Я лежала на земле, пытаясь подняться, и видела, как Кирилл отчаянно сражается, а шуршики все прибывают. Я уже думала, что это конец, что они разорвут нас на части, но тут…

Воздух вокруг нас задрожал. Небо над поместьем словно налилось багровым светом, и от него пошла волна. Невидимая, но ощутимая сила ударила по шуршикам, отбрасывая их назад. Они взвизгнули, закружились в воздухе, а потом, словно по команде, обратились в бегство, растворяясь в морозном лесу.

Тишина… Только мое тяжелое дыхание и хриплый кашель Кирилла.

Мы обернулись. Из-за края леса, откуда только что отступил морок, вышла женщина. Она была… неземной. Длинные светлые волосы водопадом ниспадали по плечам, алые губы выделялись на бледном лице, а глаза… глаза были багровыми, как закатное солнце. На ней было странное черное кожаное платье, облегающее фигуру, с глубоким вырезом, и на шее её висел большой красный амулет, который словно светился изнутри. Она шла медленно, и каждый ее шаг казался шагом по воздуху.

Морок окончательно рассеялся перед ней, и я, не веря своим глазам, вскочила на ноги. Слезы хлынули из глаз, застилая взор, но я видела ее, видела!

– Мама! – выдохнула я, и голос мой сорвался. – Мама! Ты пришла за мной!

Где смерть и любовь сплетаются в танце

Мое сердце, казалось, остановилось, а потом забилось с такой силой, что, наверное, весь Навь-мир мог бы услышать. Милава! Моя девочка, моя кровиночка! Она бежала ко мне, раскинув руки, и я бросилась ей навстречу. Обняла крепко-крепко, прижала к себе, вдыхая её запах, запах родного, любимого. Целовала ее в щеки, в лоб, перебирала пальцами ее волосы, такие же светлые, как мои.

– Милая, ты в порядке? Ничего не случилось? Ты цела? – слова вырывались сами собой, прерываемые всхлипами облегчения.

А потом я подняла взгляд. Кирилл. Он медленно поднялся с земли, отряхиваясь от красных лепестков роз, и замер. Его глаза, широко распахнутые, смотрели на меня, и в них читалось столько всего – шок, неверие, боль, надежда.

Я медленно, не отрывая от него взгляда, сделала шаг, потом еще один. Подошла ближе.

– Кирилл… это я. Я вернулась.

Он моргнул, раз, другой, а потом его колени подогнулись, и он, словно подкошенный, рухнул на землю.

Дымка, моя верная Дымка, тут же подлетела к нему, ткнулась носом в его щеку, провела лапкой по лбу, а потом обернулась ко мне.

– Слабые нервы, госпожа. Слишком много для него впечатлений за раз.

Я бросилась к Кириллу, опускаясь рядом, пытаясь привести его в чувства. Милава стояла рядом, моргая, ошарашенная происходящим.

Кое-как, с помощью Милавы, мы втащили Кирилла в особняк. Внутри царил полумрак, пыль витала в воздухе, но даже сквозь нее я узнавала каждую деталь.

Вот здесь, в большом зале, мы собирались по вечерам, смеялись, спорили. Здесь Юргис, вечно острый на язык, отпускал свои колкие шуточки, а Агний, мудрый и спокойный, давал свои наставления. Вон там, у камина, всегда сидел Казимир со своим молитвенником, холодный и отстраненный, а Ратиша, проказник, вечно носился по дому, полный неуемной энергии. И Моран… Мой Моран. Его нигде не было. И я не чувствовала его энергии в доме. Сердце сжалось от тоски… Где же ты, любовь моя?

Милава, словно прочитав мои мысли, тут же принялась хлопотать. Она нашла старый чайник, каким-то чудом сохранившиеся травы и принялась заваривать чай. Мы отпаивали Кирилла, и он постепенно приходил в себя. Его взгляд метался от меня к Милаве, и я видела, как он поражается нашим сходством. Мы и правда были похожи, как две капли воды – светлые волосы, черты лица, даже изгиб губ.

– Что с вами случилось? – спросила я, когда Кирилл смог говорить. – Где остальные? Где ребята?

Юноша тяжело вздохнул, и его взгляд потемнел.

– После того, как ты ушла… с Княгиней и Ратишей… барьер, что защищал нас, рухнул. Твари, что жили за его пределами, хлынули сюда. Мы сражались, но их было слишком много. И тогда… тогда Моран признался. Признался, что мы… что мы больше не живы. И это… это Навь-мир. После этого начался настоящий кошмар… Казимир… он будто сошел с ума. Он решил отомстить Морану за всё. Ударил его серебряным кинжалом в спину и бросил на растерзание тварям. А сам сбежал из поместья. Теперь… теперь Моран не может вернуться в человеческий облик. Он сошел с ума и сбежал в горы. Звериный дух поглотил его. Теперь он просто волк, без единой человеческой искры. – Кирилл замолчал, разминая свои тонкие пальцы. – Мы все разделились. Агний… он в Навьграде, открыл свою лечебницу. Юргис… он охотник, в какой-то деревне у Калинова моста.

Милава, до этого слушавшая молча, вдруг вздрогнула. Ее глаза расширились.

– Мам… – она сжала мой рукав, закусив губу. – А этот Моран… он… он мой отец?

Я осторожно кивнула, и печаль пронзила мое сердце. Глаза у Милавы округлились и она опустила взгляд.

– Знаю я, как Морану помочь! – вдруг мурлыкнула Дымка, гордо выпрямив спину. – Я одному торговцу сотню лун назад помогала! Надо его в мир Яви вернуть, чтобы он человеческий облик свой принял!

Я нахмурилась.

– …Вернуть? Что значит вернуть?

Дымка радостно замахала хвостом.

– Раз на них твари Нави нападают, значит, в них еще теплится живая сила! Значит, в мире людей они не совсем умерли еще!

– …Как такое возможно? – не верила я. – Ведь столько веков прошло!

– А так! – фыркнула Дымка. – Раз Княгиня Чернограда их сюда заточила, значит, и тела всех волколаков у нее хранятся! Она же с твоей помощью вытащила своего младшего сына отсюда. Тело его у нее было, значит. Получается, и остальные могут быть.

– …Даже если так. Как мы совладаем с Мораном? – перебила Милава. – Если он волк теперь и не контролирует себя полностью?

Я посмотрела на Кирилла. В его глазах загорелся огонек решимости.

– Придется собрать всех братьев вместе. Снова. Сказать им, что они могут вернуться обратно в мир живых. А потом… потом мы и решим, как действовать. И Морана схватим общей силой.

– Ты… ты что такое?! – мой голос прозвучал куда более растерянно, чем мне хотелось бы. Я оттолкнула его, но Кума, словно приклеенный, лишь сильнее прильнул ко мне. Он смеялся – медовым, мурлыкающим смехом, который, к моему ужасу, не вызывал отвращения. Его желтые глаза, так похожие на лисьи, горели озорным огнем.

– Ой, как грубо, госпожа! – проворковал он, потираясь щекой о мою руку. – А ведь ты так сладко спала…

Я вскочила с кровати, путаясь в простынях, которые обмотались вокруг моих ног, словно змеи. Споткнулась, и Кума, с неожиданной для его хрупкого вида силой, подхватил меня. Его руки были крепкими, а тело – горячим. Он легко поднял меня и снова уложил на кровать, прижимаясь всем телом. Его пушистый белый хвост, выбившийся из-под простыни, скользнул по моей ноге, лаская кожу. Неприятно. Или… нет?

– Отвечай! – прошипела я, пытаясь отстраниться, но он лишь сильнее прижал меня. – Кто ты? И почему ты… можешь быть лисой?

Он улыбнулся, и эта улыбка была полна лукавства.

– Лисий облик, госпожа, это и есть мой истинный. Моя сущность. А человечий… человечий мне Темная Княгиня даровала. За службу долгую, за верность. За…

– За верность? – я прервала его, вскинув бровь. – И ты, значит, ее теперь предаешь? Зачем? Если она тебе столько дала?

Кума усмехнулся, его взгляд скользнул по моим губам.

– Предаю? Ох, нет, госпожа Велена, что ты! Я лишь… ищу новые пути служения. Наша Княгиня – великая сила, но даже самый могучий дуб нуждается в свежих корнях, чтобы расти дальше. А ты, моя госпожа… ты – молодая поросль, полная жизни и амбиций. Разве не мудро ли для старого лиса найти себе новый, более плодородный лес? К тому же, дары Княгини… они порой бывают тяжелы. Золотая клетка, знаешь ли, все равно клетка.

Он говорил это так, словно делился со мной великой тайной, и его слова, как ни странно, находили отклик в моей холодной, расчетливой душе. В конце концов, я сама стремилась к власти, и уже понимала, что иногда для этого нужно менять покровителей.

Я резко дернула рукой и схватила его за хвост. Он вскрикнул, зашипел, его тело напряглось.

– Ай! Госпожа! Это… это самое мое больное место!

– Вот именно, – я крепко сжала его пушистый отросток. – Слушай теперь меня внимательно. Я готова принять твое предложение. Ты даешь мне свои знания и помощь в продвижении к Темной Княгине, а я… я даю тебе ласки и заботу, о которой ты так просишь. Но если ты хоть на йоту предашь меня… я отрежу тебе этот твой хвост. Понял?

Лис моргнул, его желтые глаза сузились, а потом он лукаво прищурился.

– Понял, госпожа. Понял. Твоя воля – мой закон.

И прежде чем я успела что-либо сказать, он скользнул вниз, к моим ногам. Его губы коснулись моей щиколотки, затем поползли выше, оставляя за собой дорожку легких поцелуев.

Я почувствовала, как по телу пробежала странная дрожь.

– Стой! – я перехватила его лицо ладонями, останавливая его. – Сейчас не время для ласк. И я… я устала. Очень устала.

Кума откинул голову, его взгляд был полон насмешки.

– Устала? Как же так, госпожа, когда ты так сладко спала под моим телом? Всю ночь тебя грел, только приятные сны подпускал.

Я почувствовала, как краска приливает к моим щекам. Я очень злилась на него, на себя, на эту ситуацию.

Я попыталась оттолкнуть его снова, но Кума, словно змея, закружил вокруг, а потом, совершенно неожиданно, притянул меня в свои объятия. Его руки крепко обхватили мою талию, и он зарылся носом в мои волосы, жадно вдыхая их запах.

– Теперь ты моя хозяйка, – сладко прошептал он. – И я буду служить тебе. Что хочешь, то буду делать.

Он легко прикусил мочку моего уха, и прежде чем я успела отреагировать, отпустил меня и, едва слышно ступая босыми ногами, выскользнул за дверь.

Я осталась стоять, ошеломленная.

Что это было? Что я буду делать с этим… существом? Я пока не решила. Но одно я знала точно: девичью честь свою я ему отдавать точно не стану. Ни за что.

Кирилл с мамой ушли, оставив нас с Дымкой в огромном, пыльном особняке. Мама, прежде чем выйти за порог, начертила в воздухе что-то невидимое, и я почувствовала, как по стенам пробегает легкий холодок – это она защиту ставила, чтобы нечисть не чуяла моего живого тепла.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.