- -
- 100%
- +
По улочке, спускающейся к церкви, торопливо шли люди: по одному, парами, семьями. Кто спешил до начала службы спокойно поставить свечу и приложиться к особо чтимой иконе, а кто спешил успеть посплетничать…
На обочине в грязной траве лежала собака. Ее шерсть была сбита тугими колтунами, но даже через их плотный слой проступали ребра – собака была изрядно истощена. Растянутая кожа на животе и слегка налитые молоком соски говорили о том, что она недавно ощенилась.
С трудом поднявшись на лапы, она проплелась несколько метров к дороге и заскулила на проходивших женщин. Одна из них, не прерывая, видимо очень захватывающего общения со спутницей, резко замахнулась на собаку сумкой.
Собака отступила.
Мимо чинно шло семейство: муж, жена и двое детей. Как и подобает отцу семейства, мужчина вышагивал чуть впереди. Поравнявшись с собакой, он не поленился, подобрал валяющуюся корягу и грозно стуча ею загнал собаку вглубь палисадника.
С чувством выполненного долга он важно прошествовал дальше, как ледокол, прокладывая семейству фарватер.
Собака протяжно завыла.
Сухонькая старушка остановилась, пошарила в сумке и бросила собаке найденную там конфету. Не то собака не увидела, не то у нее уже не было сил, но собака даже не подняла голову.
Ударили в колокола.
Люди, собравшиеся во дворе церкви, уже вдоволь наговорившись, важно отвешивая поклоны, входили в храм.
Батюшка, как обычно, вышел в храм за полчаса, хоть и пути было не более 5 минут, но замок никак не хотел закрываться и батюшка припозднился.
Ни разу за свою бытность батюшка не опаздывал к службе. По улочке он бежал уже бегом, но услышав странный стон, остановился как вкопанный.
На обочине дороги лежала рыжая собака такой худобы, что ребра, обтянутые кожей ужасающе возвышались над головой. Встретившись с батюшкой взглядом собака истошно завыла.
– Плохи дела? – прошептал батюшка, нагнувшись над ней.
Мимо семенил крепенький старичок, увидев батюшку, склонившегося над собакой, он одобрительно пропищал: «Давно пора эту заразу прикончить, привела вон у колодца щенков спасу от них нет, гадят рядом с местом пития, так сказать, целой улицы».
– Это ж где ты жила, что так исхудала? – Батюшка положил ей руку на лоб и погладил. Собака удивленно подняла голову, не ожидая внимания со стороны человека.
Батюшка ловко осмотрел ее. Увидев зловонную рану на боку, он тяжело вздохнул и осмотрелся по стонам – улица была пуста. Что впрочем, было не удивительно – он долгие годы приучал прихожан приходить к службе заранее.
Собака медленно, стараясь не сбросить батюшкину руку, проползла чуть в сторону и завыла.
Глядя на батюшку, она испустила последний вздох и по морде медленно проползла слеза…
Батюшка поднялся и вдруг понял, что у нее остались щенки.
Прикрыв собаку валяющимся рядом кульком, он бегом побежал к колодцу.
У колодца вверху улицы в полуноре-полуяме мирно посапывали пять щенков, такие же тощие и грязные.
Рядом с норой лежала горсть огромных костей и головы копченной рыбы.
Рядом было пару таких нор, «заботливо» забросанных кульками с бытовым мусором. Видно чистоплотные хозяева принимали норы за ямы и скидывали туда мусор.
Собаке минимум три раза пришлось рыть ямы и перетаскивать туда щенков.
Вера в людей этой собаки удивила Батюшку: ведь как они ни обежали ее, не ушла в лес, не спрятала своих детенышей…
Через минуту батюшка уже бегом бежал вниз по улице, держа в руках ржавый таз, в котором удивленно тряслись пять пар глазенок.
Колокола призывно зазвонили. Бежать домой было совсем некогда, и батюшка направился в церковь.
В домике, рядом с церковью, кухарка удивленно взмахнула руками увидев новых постояльцев, но расспрашивать не решилась – Батюшка с суровым видом мыл руки и очищал одежду.
На клиросе уверенно читали псалтырь. Служба запаздывала уже на 15 минут, что явилось поводом горячих обсуждений.
– Конечно, столько живности развел, где уж к службе поспеть, – возмущалась дама в берете малинового цвета набок.
– Не иначе случилось че. Вон Надькину тетку вчера ограбили, – нарочито громко протянула грузная женщина лет 60.
– Да ты что? – хором воскликнули три женщины рядом.
– Не Надькину, а Галкину, – отчеканил важно мужчина, не отрывая взгляда от царских ворот, – А батюшку я утром видел, домой он бежал с кульком каким-то.
– Ох, эта молодежь – ничего святого нет. Вот в наше время, чтобы батюшка да от церкви бежал под звон колоколов… – трагически подкатив глаза под своды церкви, протянула старушка на стульчике.
– В ваше время коммунисты в церквях клубы устраивали, а колокола переплавляли – бойко отбила нападки на батюшку моложавая женщина.
Люди шушукались, но в глазах многих читался проблеск тщеславного укора, смешанного с удовлетворением.
В душе многие были довольны, что батюшка опростоволосился, и на самом деле, он – такой как все: вот уж и к службе опаздывает.
Ведь не редко именно они ловили на себе взгляд батюшки, который не раз после проповеди напоминал о необходимости приходить на службу вовремя, достойно вести себя в храме, не болтать, не толкаться…
Служба прошла как обычно, но врата разделили суть молитв.
Всю службу большинство прихожан терзались мыслями о том, почему батюшка опоздал, часть прихожан впрочем, как всегда, витала мыслями в бытовых вопросах, и только некоторые погружались душой в ход службы.
Батюшка же всю службу сокрушался о людском безразличии, и о своем бессилии. Ведь сколько литургий простояли и сколько проповедей выслушали те люди, рядом с которыми медленно погибали живые существа
На секунду батюшке даже показалось, что его труды напрасны…
Батюшка сокрушался, что радовался такому числу людей в храме, а набожность-то была формальной.
Чем дальше шла служба, тем все больше и больше негодовал Батюшка.
Не о собаке он печалился, а о людях, до сердец которых не смог достучаться.
Сегодня он увидел не только их молитву, но и их дела. Он-то радовался, что церковь людей уже не вмещает, а оказалось – рано…
«Животные должны купаться в лучах человеческой любви, как в лучах солнца…» – вспомнил Батюшка недавно прочитанное.
Любовь…
Батюшка понял, в чем корень такого безразличия людского.
Отсутствие любви… Любви так мало, что она не может даже заполнить сердце человека, а ведь излиться на других могла бы только от переизбытка…
И стало батюшке так жалко этих людей, с их неполными сердцами.
Со слезами Батюшка молил Бога о растапливании льда в людских сердцах, о даровании любви людям…
Литургия закончилась, подошло время проповеди.
Выйдя, батюшка долго собирался с мыслями и угрюмо молчал…
Впервые в жизни он не смотрел в глаза прихожанам, а стоял, опустив глаза в пол.
Видя состояние батюшки, люди притихли.
Некоторые в предвкушении момента, задрали подбородки: как-никак, не каждый день батюшка извиняется за опоздания то…
Батюшка молчал.
– Простите меня братья и сестры, но сегодня нет во мне любви достаточной, чтобы передать ее вам в слове. Сегодня победила нелюбовь, увидел я ее, и переполнила она и мое сердце. Но прошу каждого из вас задуматься о том, чем наполнено ваше сердце, и когда найдете, что любви в нем мало – молитесь о даровании себе, и своим ближним, и всем нам любви. Если не изливаете вы ее на других, значит, нет ее в вас в угодном для бога объеме. Нет ее и во мне. Осенив всех крестом Батюшка, удалился.
Все застыли. Не такого финала ожидали требовательные прихожане. Никогда еще не видели они своего веселого и спокойного Батюшку таким отстраненным…
Неожиданный поворот сюжета напугал каждого.
Каждый стал судорожно примерять слова Батюшки к себе, и с ужасом понимал, что нет таки любви…
Нет…
Из церкви расходились тихо, без обычных шумных разговоров. Да и во дворе как-то не стоялось, сплетни не сплетались…
Как заигравшиеся дети благодушного родителя, забыв границы и приличия, в расслабленном состоянии вдвойне пугаются гнева отца, так и прихожане вдруг притихли и потеряли свою бойкость.
Двор быстро опустел.
Батюшка еще долго молился в алтаре. Ведь впервые с ним случилось так, что он не нашел теплых слов для своих прихожан. Да и не хотел искать.
В домик батюшка шел уже по абсолютно пустому двору.
Нехотя прихлебывая суп, он заметил торопливо идущих по двору подростков: двух мальчиков и девочку. Они уверенно направились к сторожке.
Заинтересованный громкими спорами кухарки с детьми он вышел.
Ребята испуганно замолкли. У девочки в глазах стояли слезы.
– Ефимовна, говоришь у тебя кекс к чаю? – посмотрел батюшка выразительно на кухарку, – А ну организуй нам застолье!
Ребята чинно расселись и стали переглядываться – видно явного лидера у них не было.
Как это обычно бывает, когда мужчины медлят, женщины перехватывают инициативу.
– Мы не здешние, мы очень много катаемся на велосипедах, – начала девочка.
– Три дня назад мы заехали за Кривое озеро, и нашли там собаку, рыжую такую, худую, – голос девочки сорвался, она заплакала.
Мальчишки переглянулись и хором начали горячо объяснять ситуацию. Батюшка ничего не мог разобрать, и как заправский дирижер подал знак руками закончить партию. Как ни странно дети его поняли.
– Говори ты, – обратился Батюшка к старшему на вид мальчику.
– Собака там была и маленькие щенята. Она там одна была. Мы ее бутербродами к домам заманили, и щенят в коробке перенесли, ну чтобы ближе к людям. Соорудили из коробок и веток домик и дали тетеньке все деньги, которые у нас были, чтобы она их кормила, мальчик от волнения сглотнул.
– А сегодня приехали их забрать – мы всем классом собрались и сделали будку и уговорили директора нам разрешить будку в школе поставить, ну на дальнем хоздворе… а сегодня приехали, – мальчик замолчал и покосился на девочку, словно боясь, что она сейчас разрыдается.
– А собака умерла, и на обочине лежит, – прошептал второй мальчик.
– А щенков нетуууу, – опять заплакала девочка.
И, как будто услышав о себе, щенята завозились в соседней комнате и один вдруг громко затявкал.
Глаза девочки широко раскрылись. Батюшка улыбнулся.
– Щенки здесь, живы и здоровы, – произнес он радостно.
Дети засуетились, бросили надкусанные ломти кекса и торопливо заспешили к щенкам. Глядя на то, как они радостно возятся со щенками и возбужденно обсуждают, кто и как будет дежурить с бутылочками, и что надо срочно «зоологичку» искать, и что к будке теперь надо ограждение приделать, батюшка вдруг понял, что не важно, срабатывает ли его молитва в данном конкретном месте, важно, что во всем мире просто молитв должно быть много.
И что не выиграть битву за сердца важно, а важно ее вести и не сдаваться…
– Ну, пойдемте чай допивать, да вопросы решать, – впервые за сегодняшний день радостно и громко прогудел батюшка.
Кухарка размашисто перекрестилась.