Ожог Крапивы

Глава 1

– Малыш… ну же… я не робот же… – рвано дыша, процедил Роберт в мой затылок, и я даже зажмурилась до искр под веками, сосредотачиваясь в отчаянной попытке ухватить все ускользающий оргазм, но это только все испортило.

 Я опять безнадежно не успела, только и осталось, что впитать его финал, наслаждаясь и утешаясь его удовольствием. Кайф любимого –  тоже кайф, тем более, время у нас еще есть, и Роберт всегда щедр на компенсацию. Был.

– Я в душ, – чмокнул любовник меня в плечо и, прижавшись в последний раз сильнее, освободил от своей тяжести.

 Я прикрыла глаза и, едва заслышав шум воды, скользнула ладонью под свой живот, добираясь пальцами до все еще пульсирующей в неудовлетворенной нужде точке, но замерла. Довести себя самой до пика сейчас будет нефиг делать и минуты не понадобиться, так заведена. Но что-то слишком часто мне приходилось это делать самой последнее время. А я хочу кончить не так. Сама – это просто разрядка. Я скучаю уже до боли за ребрами от полной потери себя в сильных, опытных руках Роберта, что умеет превратить мое тело в сплошную зону горения. Хочу ощущать его твердого в себе, когда внутри все будет сводить долгими жесткими спазмами.

– Ты что, уже уходишь? – вскинула я голову, заслышав шуршание ткани.

 Роберт стоял спиной ко мне, высокий, такой красивый и великолепно сложенный и одевался.

– Да, малыш, мне пора.

– Мы же  собирались эти выходные вместе провести.

 Я перевернулась на спину и раздраженно уставилась на него, чувствуя как непогашенное желание обращается гневом, а губы так и кривит в, наверняка, безобразной обиженной гримасе.

– Алиса, планы поменялись. Нас пригласили на приём в честь помолвки сына мэра. Я же говорил. – спокойно ответил он мне. Он ведь всегда такой непрошибаемо спокойный.

– Вас, да? – спросила, не сумев скрыть язвительности.

– Ты, кстати, тоже могла бы пойти. Сынок Пономарева всегда о тебе спрашивает с такой щенячьей надеждой на рязанской лоховской мордахе. Развлеклась бы.

– А не боишься, что однажды поведусь на его лоховскую мордаху, а? Или на чью другую. – в ответ только получила все такой же невозмутимый и чуточку самодовольный взгляд и Роберт мягко улыбнулся.

 Знает, знает, гад хладнокровный, что это треп один и ни на кого я не поведусь. Я ведь им больная на всю голову дура, никого не вижу и не слышу и так было изначально и длится столько лет без изменений. Я – его. Со всеми потрохами, желаниями и насквозь пораженными им мыслями. А вот он – нет.

– Ты обещал мне! – повысив голос, я села на постели и не думая прикрыться.

– Алис, ну ты же большая девочка уже у меня и все понимаешь. – Роберт перестал застегивать рубашку и потянулся потрепать меня по щеке, что всегда меня бесило.

Будто я еще под стол пешком хожу или вовсе глупая скандальная псина.

– Я большая девочка, да? – дернула головой, избавляясь от его прикосновения и соскочила с кровати, – То есть уже достаточно большая для того, чтобы ты, наконец, мог выполнить свое главное обещание?

– Алис, сейчас совершенно неподходящий момент для этого. – поморщился мужчина моей мечты и посмотрел с укоризной, которой я огромным усилием не позволила до себя добраться. Да сколько можно уже! – Ты же знаешь, что у меня десятого предвыборная стартует. Скандал с разводом мне будет как подножка. И не факт что новый шанс представится.

– У тебя всегда то репутация, то выборы, то еще какая нибудь дебильная хрень, Роберт!

– Алис, следи за языком.

– А на кой хрен мне это делать? Я же не долбанная жена сраного политика, чтобы следить за тем, что и кому говорю и как себя веду!

– Так, я понимаю, что ты сегодня не в духе, поэтому мы не станем говорить дальше в подобном тоне. Я ухожу, а ты сядь и хорошенько подумай, почему я считаю, что ты еще совершенно не готова занять место моей официальной супруги.

– Это не я не готова занять его, это ты мне просто не даешь такого шанса! – сорвалась уже на крик я.

– Алиса, я не какой-то оборванец с улицы и не мажор бездельник даже. Моя супруга обязана соответствовать определенным критериям и держать себя в рамках. Любой намек на скандальность недопустим.

– И она у тебя уже есть, так? И на кой же тебе я? О, я знаю! Тебе просто по кайфу потрахивать юное мясцо вместо совсем не первой свежести жилистой породистой конины, так?

 За гадкие слова стало стыдно, но от этого злости только прибавилось. Плевать мне насколько такое мерзко с моей стороны – говорить подобное о родном человеке. В любви правил и оглядок на совесть и родство нет, и я имею право ненавидеть ее за то, что захапала все права на мужчину, которого я люблю, и остановиться самой в этом потоке яда – не вариант. А вот Роберту хоть бы что. Он всегда был как будто над всем. И временами мне удушить его хочется за эту недостижимость, от которой ощущаю себя такой глупой, мелочной, истеричной.

– Алиса, ты сейчас добиваешься конфликта. Мне этого не нужно. Успокойся. Я заеду ещё сегодня. Или же вырвусь завтра.

 Накинув пиджак, он наклонился, собираясь поцеловать меня на прощанье, но я отъехала на заднице по простыне, создавая больше дистанции.

– Да пошел ты, Роберт! Мне осточертело все это! То я была слишком юной и наши отношения угрожали твоей карьере, теперь я – большая девочка и должна понимать, что неподходящее время сегодня, завтра, через месяц, год, десять. А оно вообще наступит, время это или же ты всю оставшуюся жизнь собираешься держать меня для тайных потрахушек?

– Девочка, ну вот зачем ты сама себя так унижаешь? – вздохнул мой любовник и посмотрел с такой бесконечной жалостью, что я себя окончательно ощутила жидким никчемным дерьмом. –  Ты же знаешь, что я люблю тебя, что без тебя я не смогу жить уже никогда и, чтобы я не делал – это для нашего будущего. Какая разница, что между нами в глазах остальных, если ты – главная женщина в моей жизни.

– Настолько главная, что женой ты своей меня видеть не хочешь.

– Малыш, ну что такое “жена”? Слово, статус. Разве это о чувствах? О том, что между нами?

 Роберт схватил мою руку с тем самым кольцом, поцеловал палец с ним и приложил ладонь к своей груди над сердцем, накрыв своей, тоже с кольцом. Точной копией официальной обручалки, вот только мы вдвоем знали, что внутри выгравировано совсем не имя его жены.

– Почему ты не отвечаешь прямо, а? Вечно это словоблудие. – я жестоко задавила ту малодушную, всегда с готовностью отзывающуюся на его нежность и красивые слова, жалкую сердцевину и упрямо повторила. – Не хочешь?

– Алисонька, хочу. Хочу больше всего на свете. И ты ею будешь. Но не сейчас.

– Пять лет, Роберт! – его близость, тепло, тон, взгляд обратили злость в горькую-горькую обиду, непрошенные слезы брызнули из глаз и, не выдержав этого позорного прилива, я отняла у него свою руку, сорвала кольцо, швырнув ему в грудь. –  Пять долбаных лет я слышу это! И знаешь что? Да ну на хрен! Это все дебильные притворяшки! Говоришь я большая девочка? Так вот, я выросла из этих детских игр в тайные отношения. Следующий раз ты дотронешься до меня только тогда, когда готов будешь сделать чёртово предложение и расстанешься с ней. Понятно?

– Прекрати! Я не потерплю ультиматумов! – ну наконец-то маска невозмутимости хоть чуть треснула и Роберт досадливо скривился.

– Да ради бога, не терпи! Но я сказала.

– Мне некогда разбираться с твоими истериками сейчас. – резко поднявшись, Роберт пошел к двери. – Выпей успокоительное, выспись и обдумай свое неподобающее поведение. Увидимся позже.

– А у меня до фига времени было на размышления. И меня конкретно все достало!

 Кольцо глухо звякнуло  о поверхность прикроватной тумбы, входная дверь хлопнула, я осталась одна. Состояние, к которому мне стоило бы уже привыкнуть, пожалуй, ведь их у меня было всего два последние годы: я одна и жду Роберта и я с ним, дышу Робертом.

– Меня все достало. Достало, ясно! – с ненавистью я зыркнула на кольцо и утерла слезы. – Хватит, понятно?

 Сорвавшись с места, я приняла прохладный душ, ничуть при этом не снизивший бурления гнева и быстро оделась, только обсушив волосы полотенцем, сунула в карман джинсов ключи, кошелек и грохнула дверью квартиры. А через пятнадцать минут уже стояла перед полками с алкоголем в магазине, хищно шаря взглядом по этикетками.

 Выпей успокоительного, да, милый? Ну я выпью. Я могла бы тоже пойти на прием? А и пойду!

– Федосеева? – окликнул меня женский голос. – Алиска? Это ты что ли?

 Резко обернувшись с бутылкой красного вина в руке,  я уставилась на незнакомку – невысокую  до белезны обесцвеченную блондинку. Челка начесанная и залакированная, похоже намертво, сверкающая блестками, ярко-синяя подводкой вокруг глаз.  Кислотно желтая туника, ядовито-розовые блестящие лосины, огромные пластиковые серьги-кольца, толстые браслеты разноцветные и красные туфли на каблуке завершали ее наверняка продуманный образ.

– Не узнаешь? Ну все, богатой буду! – обрадованно захихикала яркая девушка, – Блин, да Максакова я, Наталья, мы же с тобой за соседними партами сидели!

– Да ладно! – вырвалось у меня изумленное, как только разум сопоставил сохраненный образ бывшей одноклассницы – русоволосой, низенькой, невзрачной, полноватой девочки в уныло коричневой строгой школьной форме с … этим фейерверком цветов и блесток.

– Ага! – с готовностью подтвердила Наталья. – А ты чего это тут у алкашки топчешься? Отмечать чего собралась или горе заливать какое?

– Не то чтобы горе… – смутилась я и вернула бутылку на место, – Но что-то типа того.

– Я так и поняла. Глаза вон красные и нос распух. Небось козлище какой-то безрогий обидел?

 Я только пожала плечами, не готовая и дальше откровенничать.

– Слушай, Алиска – пить одной из-за парня – самое последнее дело. Айда со мной. У нас на районе кооперативный гриль-бар новый открылся, прикинь! Крутой, прямо с танц-залом отдельным. И пожрать-выпить и растрясти потом можно. Короче дошла и до нас цивилизация! – сообщила она с придыханием, словно открытие какой-то забегаловки общепита было и правда сенсацией. –  Дорого, правда, одна курица стоит как неделю в столовке питаться, но вкусно-о-о и у меня там брат работает, а для своих скидки реальные. Пошли, посидим, пожрем цыплят забугорных, пивка хлебнем, музыку классную послушаем, и школу вспомним. А то ты тогда в конце года слиняла так внезапно и ни слуху больше, ни духу.

 Знала бы ты…

– Ну… пойдем. – согласилась я.

 Все не возвращаться в пустую квартиру к развороченной, пропахшей чужим мужчиной постели.

Глава 2

– О, Крапива, привет! – чрезмерно бодро, для моей больной сейчас головы, приветствовал меня Полторашка.

– Привет. – буркнул я и почесал живот, из которого громко и требовательно заурчало.

 Башка, зараза, пухнет от невеселых дум и жрать охото. А все Зима, долбоящер, виноват. Не, не в том конечно, что я в принципе жрать хочу, а в том, что хочу, но на душе так погано, что и не стоит ни на что. И голова из-за него же пухнет. А как ей не пухнуть, когда лучший друг, почти брат, в одночасье превращается в психованного *баната? Само собой, нрав у Зимы всегда был взрывной и надо быть суицидником, вставать у него на дороге. Но после службы в армии взрываться он, вроде как, научился направленно и с нормальными людьми вел себя совершенно адекватно и вполне терпеливо. Вот даже две группы малышни вести взялся, хотя от бабской отказался.

 Сказал: дети так не тупят и тем, что между ног не думают. А по мне это же супер, что как раз думают. По крайней мере голодным не ходишь никогда. Во всех смыслах. Зима он принципиальный. Типа трахать своих же учениц – это только гемор наживать и п*здец как непрофессионально. А мне так все нормально. Главное – сразу озвучить, что как есть и больше трех раз с одной не спать. В идеале два и  в прямом смысле не спать. Никаких ночёвок, совместных завтраков и так далее. Оттрахано – давайте следующую, как говориться. Сошлись, случились и давай разбегаться. Серьезно, эта волшебная формула, которая меня пока не подводила. Ну почти. Были кой-какие краткие возмущения, но алле! Бабью же возмущаться по какому-нибудь поводу – что горы катиться, только дурак это станет во внимание принимать и заморачиваться. Я сразу и честно предупреждал? Да. Ты себе сама чего придумала? Вообще не мои трудности!

 —… без Зимы? – бубнел что-то Полторашка.

– М?

– Я говорю: вы же обычно с Темычем вдвоем всегда тусите, а теперь ты один. И вчера и сегодня.

– И че? – набычился я, ощутив, что придурок, сам того не подозревая, наступил на главную мою сейчас “мозоль”. – Мы не парочка, чтобы не расставаться. Че ты приколупался, а?

– Да я ничо… – сдал назад любопытный не в меру пацан. – Он ходит мрачный, не здоровается даже, ты вон тоже злой.

– Еще заплачь. – огрызнулся я. – Дело тебе какое?

 Я не злой. Я – озабоченный. И в кои то веки не тем, в ком сегодня пристроить член попарить. У меня друг *бнулся на всю голову. На девке. Причем по-жесткачу и до такой степени, что мне прямо ссыкотно, не организует ли он сам себе в ближайшее время небо в клеточку. Ведь преследовать женщину и откровенно домогаться, а то и чего похуже – это статья и п*здец какая поганая причем.

 И, сука, не помогает же ничего. Я же почти с самого начала просек, что с Зимой начала какая-то реальная херота происходить, с того момента, когда он, не пойми с чего, за этой новенькой кучеряшкой в подъезд ломанулся и вернулся оттуда с прихреневшим видом. Как будто по башне удар словил такой реальный, что не сразу и всасывает где он и че происходит вокруг. И понеслась.

 Я два дня в больничке отдыхал после стрелки с Самвеловскими, а вышел и не узнал друга. Темыч весь как под бешеным напряжением ходить стал и это после того, как я, по его же запросу, конкретных таких давалок подогнал и поляну с бухлом организовал. Это же первое дело для мужика для наведения порядка в башке – нажраться и хорошенько потрахаться. Подраться, так чтобы отлежаться пришлось дней несколько, тоже хорошо работает, просветление наступает мигом.

 Но, как выяснилось –  это не вариант для Зимы. От бухла он только все больше мрачнел, на девку тупо не повелся, хоть она сама на него лезла. А насчет подраться… Ну так он и отметелил следующим же вечером неизвестного смертника на белом Мерсе, что имел несчастье привезли блондинистую причину его шизанутости домой и полезть сосаться с ней же на крыльце.

 Я видел Зиму всяким. И просто злым и вообще в пипец какой ярости, но таким – нет. Потому что, это как не он был тогда, а реально демон из, мать ее, преисподней. Глухой ко всему и готовый в натуре убивать. Вот и чего теперь с ним делать?

 Темыча клинануло походу намертво на новенькой, а она та еще штучка под стать ему и так же наглухо вбила в свою бошку кучерявую – Зима ей не пара. А с другой стороны, понять могу я немного. Ее в смысле. Артем же кого хочешь при желании шутя обосраться может заставить, просто зыркнув исподлобья, а тут то уже никакие не шутки. Эх, не думал я, что стану свидетелем подобного. Артем Зимин, что сроду никогда с девками ничего серьезного не мутил, в отличии от меня даже, влипнет по самые помидоры, да еще сходу и в ту, кому он ни разу не нужен. Хотя, это не факт конечно, бабы – это же такие существа … временами хрен проссышь че у них в мозгах творится.

– Жрать хочу. – вздохнул я тоскливо и снова потер пустое брюхо, а так и стоявший рядом насупленный Полторашка тут же оживился.

– Я тоже! Крапива, а пошли на Фрунзе, там найдем где перехватить.

 Это тебе, с бараньим весом и бездельем, перехватить хватит, а мне после тренировок реально хавать от пуза надо, за массой следить и в форме себя держать. Быть совладельцем качалки и спорт-зала –  это конечно не чисто фейсом и телом торговать в качестве рекламного актива, но то, как ты выглядишь все же крайне важно. Кто захочет заниматься у какого-нибудь пельменя-жиробаса или дрыща – плюнь и переломиться. Но родоки на дачу на все лето срулили, искать сегодня отзывчивую женскую особь, что чего-нить сварганит, прежде чем даст себя на спину завалить, уже поздновато, а самому у плиты топтаться – влом. Да и мозги пивом прополоскать внезапно хочется, авось после умная мысля, что делать с придурью Зимы придет.

– Погнали. – согласился я, поднимая задницу с лавки.

 Мы прошли дворами и уже минут через десять были на Фрунзе, где к вечеру всегда движняка хватало. Здесь всяко-разных забегаловок кучно понатыкали. И пожрать где есть, даже не рискуя отравиться, и побухать в уютной обстановке и подергаться под музло. Молодежь с района, желающая погулять и культурно отдохнуть сюда тянулась, да и из других мест приезжали.

 Короче, мне то и дело приходилось руки жать, да кивать, здороваясь со знакомыми, что еще не решили где сегодня осядут. Однако, толпа перед тем самым новым гриль-баром, о котором уже слыхал от пацанов, озадачила. Это что же, у нас все резко так по курятине бройлерной оголодали?

 ( Напоминаю, что действие происходит в условных девяностых, когда все некоторое время обстояло именно так. – прим. автора)

 Не, оно понятно, что эти сами прозрачные карусели-печи, в которых птичек и жарят еще для большинства народа невиданное зрелище, пахнет все пипец как, аж желудок сразу в позвоночник вгрызается и вкусно все реально. Опять же, обстановка такая вся внутри не совковых столовок уже, уголки с диванами кожаными, стены там цивильные, отделка под евростандарты, зеркала, светильники, музыка, выбор бухла, девчонки смазливые между столами бегают.

 Но вот чтобы торчать в очереди хрен знает сколько ради жареной курицы и посидеть на мягких диванчиках под музло? В конце концов, вон долбаные ножки Буша на каждом углу продаются. Купил, хернул сам себе на сковородку со специями и готово. Не гриль, да, но я хавать хочу поскорее, а не на шоу куриных покатушек посмотреть.

– Да ты долбанулся? – скривился я, тут же пожалев, что не пошел сразу домой, а поперся сюда. – Мы и до завтра внутрь не попадем.

 Уже хоть бутер успел бы сожрать, а сейчас в пузе мало того, что пусто, так еще и слюной давись от ароматов.

– Крапива, ты че? Тебя по-любому без очереди пустят. – лукаво зыркнул Полторашка. – Вон на дверях Леший стоит наш, не видишь что ли?

 И правда, в дверях торчал, возвышаясь над большинством страждущих жратвы Леха Лестников – Леший, один из наших парней с района, что бесплатно таскали железо в зале в обмен на любую помощь. Завидев меня, он расплылся в улыбке и призывно замахал рукой.

– Крапива! Подваливай давай!

 В толпе кто-то забухтел, но сразу и стих под его тяжелым взглядом. Я же, пытаясь рассмотреть кто это там выступить хотел, нашарил глазами яркое пятно огненно-рыжих волос одной из девиц в толпе. Само собой, тут же вскользь оценил и остальное, насколько это с тыла возможно было.

 А ниче так, если фасад не подкачал, то очень даже трахабельно. И она явно тут по той же надобности, что и я, стало быть, есть вариант одним махом удовлетворить сразу два вида голода.

– Охренеть у вас ажиотаж, – пробухтел я, пожимая Лешему руку, – Будто и не тупо пожрать народ идет, а на прием к президенту.

– Ну так у нас же не конченная какая рыгаловка с обоссаными углами, как везде, а заведение приличное. – с гордостью и значением ответил Леха, открывая нам  дверь и пропуская, зыркнув, однако, с насмешкой на жмущегося ко мне Полторашку.

 Ясно, этот хитрожопый знал, что его самого хрен без очереди пропустят, вот и зазвал меня. Мазнул еще раз взглядом по рыжуле, но она, как назло, наклонила голову, прислушиваясь к своей расфуфыренной блондинистой подружайке и упавшая длинная челка почти полностью скрыла ее лицо. Вот, кстати, подружка прям вообще мой обычный вариант быстрого секса, такие крали почти на все сто безотказные бывают и напрягаться с ними в процессе убалтывания особо не надо. И прикид яркий и боевая раскраска в наличии, сразу понятно с какой целью данная женская особь вышла в люди.

 А вот подружка поскромнее будет, по крайней мере в одежде, мордахи-то пока не увидал. Кроссы вместо каблуков, джинсы совсем не в облипку и простая белая футболка, которая не сказать, чтобы прямо лопалась от своего содержимого. Ну и ладно, большие сиськи необязательный атрибут, если все остальное выглядит аппетитно. А тут выглядело. Зараза, я хочу жрать! Сейчас же! И трахаться. Но это у меня перманентное состояние, без сильных обострений, потому как в этом смысле долгих голоданий не практикую.

– Машка, место Антону организуй! – гаркнул, перекрикивая музыку Леха  в зал, отвлекая от приятных прикидок члена к телкам и навстречу нам ломанулась его младшая сестра в темно синем коротком платьице и в белом передничке.

 Ух ты, вроде в прошлом году не за что было и взгляду зацепиться, а теперь смотри-ка и сиськи появились. И в этом прикиде она очень даже секси выглядит.

 Ну надо же, у них тут реально как в лучших, сука, домах. Забегаловка с официантками, самому с подносом шарахаться не надо и топтаться у ленты выдачи, как в столовках. Я прям чуток смутился, когда Машка с милой улыбочкой повела меня к стойке бара через весь зал. Не случалось до сих пор мне как-то бывать в заведениях, где тебе жопу со всем почтением заносят. Мы с Зимой парни простые, если ходили куда, то на обычные пивняки там или вовсе дома на кухне квасили, опять же шашлык-машлык на природе, а не вот такое все.

– Присаживайтесь тут, – указала Машка на высокие и на вид хлипкие круглые табуреты у стойки бара, – Пока выпейте что-нибудь, я позову за столик, как освободиться.

– Слышь, Мань, а сюда притащить нельзя что ли? – я посмотрел на предложенный насест с подозрением. Полторашка напротив, на свой взобрался с обезьяньим проворством и даже крутанулся с довольной рожей. – Я жрать хочу, в не рассиживаться.

– Ну… ладно… – чуть поколебавшись, согласилась девушка. – У нас так не принято, но тебе же никто не запретит.

 Я заказал пиво и только успел хорошо приложиться к бутылке, проигнорировав бокал и косясь на вход в ожидании появления рыжули и блонди, как Машка приперла поднос со здоровенной, пахнущей адски вкусно курицей и несколькими блюдцами соусов.

– Славатехосподи! – вздохнул я счастливо и пропал на время для окружающего мира, принявшись ломать птичку на части, обжигаясь и шипя.

 Если и до этого я был голоден зверски, то приступив, чуть язык не проглотил. Не, теперь понимаю жаждущий попасть сюда народ. Кайф же!

 Смаковать я еду никогда особенно не умел, так что вскоре накидался до полного бака и только запив пивком, принялся разглядывать здешнюю обстановку, ощущая, что жизнь то налаживается и настроение быстро ползет вверх. Ага, а вон и присмотренные мною пташки-очаровашки. Уселись в дальнем углу, свет там не очень, но черты лица рыжей я вполне теперь рассмотрел. Беру! Хотя и блондинка ничего так.

– О, смотри, к нам Марат идет. – кивнул в сторону Полторашка, когда я уже собрался выдвинуться на свой всенепременно победный блицкриг. Ибо, как по-другому-то?

– Кто? – рассеянно переспросил.

– Сам хозяин здешний. Марат Забелин, не помнишь что ли? Он же тоже с района, только его родоки переехали, пока он в Армии служил.

– Привет, Антон, – темноволосый невысокий парень в белом фартуке, перекрывший мне вид на мою цель, действительно показался очень знакомым. – Рад видеть. Как тебе у нас? Все понравилось?

 Он вскользь глянул на останки цыпленка, убеждаясь видимо, что я закончил с едой.

– Все супер! Прям респект и уважуха, мужик, – похвалил я от всей души. – И само заведение уютное и вкусно – пипец.

– Да? – обрадовался явно Забелин, но тут же кратко скривился, глянув в дальний угол зала, где расположилась какая-то шумная компания. Как раз через стол от моей рыженькой и буркалами, кстати, по ней и ее спутнице шарили нагло. – Я очень рад буду, если ты станешь заходить почаще. Даже каждый день. И Артема приводи. И все за счет заведения, если что.

 Последнее он добавил как-то слишком торопливо, мигом испортив мое сытое благодушное настроение.

– Чего надо то? – не скрывая недовольства спросил его.

 Нет, а почему должен скрывать? Рад он видеть меня, ага. И Зиму, да-да. Знаем мы эти радости с дальним прицелом. Хотя тут даже без дальнего. Все прозрачнее некуда.

 Со стороны беспокойной компании опять донесся взрыв откровенно раздражающего грубого смеха, и я посмотрел на этих чертей повнимательнее. Ну надо же, а компания то из шестерок Самвеловского ближайшего приятеля Ашота состоит. И парочка еще давалок каких-то белобрысых с ними, но при этом на мое пяляться все более откровенно.

– Антох, ты не подумай, что я только по делу… Я правда рад видеть и все такое… – смутившись зачастил Марат, но я на него пристально уставился, намекая, что хорош моросить попусту, дело пора говорить. – Короче… ты вон этих видишь, да?