Корректор, редактор Любовь Черенкова
© Любовь Черенкова, 2025
ISBN 978-5-0067-0619-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Игры не по правилам
«Ненавижу мужчин! Какие-то они странные. Это раздражает. Как можно жить с ними?» – так думала Зоя Тальникова, работавшая в тайной полиции уже десять лет и к своим тридцати годам дослужившаяся до начальника отдела по борьбе с повстанцами.
Подобного опыта, конечно, не было – впрочем, как и желания. В Супербиаграде семьи вообще редкость. Подруги Зои, которые всё же решались жить с мужчинами, рассказывали всякие жуткости про них: бытовое бескультурье, зацикленность на сексе, психологический дискомфорт. И это только цветочки. Для каких целей нужны эти особи мужского пола? Если только для воспроизведения потомства. Но ведь учёные придумали, что не обязательно женщине вынашивать ребёнка целых девять месяцев. Сейчас без проблем его выращивают на детских фермах до определённого времени. Замечательно, без всяких там токсикозов, растяжек и других неудобств. Но мужчина, так или иначе, нужен – пока без него не обойтись. И Зоя надеялась, что учёные решат эту проблему.
И сейчас один из повстанцев сидел напротив Зои за столом. Смахнув со лба надоедливую чёлку, девушка заглянула в его личное дело: Герман Богатырёв, тридцать пять лет, брюнет. Родился в Супербиаграде. В шесть лет после детского сада был распределён к Богатырёвой Варваре Николаевне, актрисе городского театра. После окончания школы связался с повстанцами и ушёл к ним в лагерь, избавившись от чипа.
Да, Зоя знала, что у повстанцев есть возможность каким-то образом, скорее всего, операционным, удалять чип, который вшивается каждому человеку при рождении.
Зоя Тальникова продолжала пристально изучать личное дело Германа Богатырёва, пытаясь понять, что заставляет его и других повстанцев совершать эти беспокойные действия. Для Зои это было непостижимо. Ей всегда казалось, что Супербиаград – идеальное место для жизни. Всё было регламентировано, все удобства, информация и документы хранились в чипе, и не было необходимости тащить с собой кучу бумажных документов. Это было исключительно удобно и безопасно.
Но повстанцы были не в восторге от такого образа жизни. Они стремились к чему-то большему, к свободе и самовыражению. Они отвергали устанавливаемые нормы и правила, и Зоя не могла понять, почему. Почему люди отказываются от достижений современной технологии и обратно возвращаются к каменному веку?
Зою захватывало любопытство. Она хотела понять, насколько глубоко проникли их убеждения и насколько они готовы идти ради них. Ведь в конечном счёте повстанцы были небольшим меньшинством, и они стояли против системы, которая обеспечивала стабильность и благополучие. Они повернулись против города, который им дал всё – семьи, безопасность, комфорт.
Зоя чувствовала, что в таком мире, где все удобства под рукой, люди становились замкнутыми и потеряли способность к аутентичному взаимодействию. Они были подавлены рутиной и утратили чувство приключений. Возможно, повстанцы искали именно это – настоящее чувство жизни, где каждый день был непредсказуемым и полным возможностей.
Но несмотря на своё сомнение, Зоя всегда оставалась верна работе. Её задача заключалась в упорном противодействии повстанцам и сохранении стабильности в обществе. Она не могла себе представить, что жизнь может быть лучше, чем то, что она уже имела.
Германа Богатырёва поймали неделю назад, когда он телепортировался в Супербиаград для подготовки к восстанию. Сообщники, проживающие в городе, при его задержании сразу сдали цель перемещения повстанца. Надо же, ещё совсем недавно такие люди, как Герман, считались совершенными дикарями, ведь проживали вне городов, в заражённых лесах. Правительство ими не особо интересовалось, городские не совались – боялись заразиться. После эпидемии, вызванной пятьдесят лет назад неизвестным вирусом, погибло почти всё население планеты. Осталось лишь четыре города, окружённых непроницаемыми куполами, где и находились выжившие люди. А вне этих центров жизни царили неизвестность, дикари, мутирующие растения и животные. Эпидемия закончилась, но за пределы городов люди до сих пор опасались выходи́ть.
Герман Богатырёв… Зоя без промедления отдала бы приказ о его казни. Принудительная чипизация – не для таких преступников, как он. Участие в перевороте – дело серьёзное.
Но почему же Зоя до сих пор держит его в тюрьме, докладывая начальнику тайной полиции о каких-то вымышленных све́дениях, которые может сообщить Богатырёв?
Зоя не могла понять, почему она не смогла принять решение о казни Германа Богатырёва. Все признаки и улики указывали на его участие в подготовке восстания, но что-то в глубине её сердца заставляло колебаться. Она ощущала нечто большее, чем просто профессиональную ответственность.
С первой встречи, когда они впервые пересеклись в коридоре тюрьмы, Зоя уловила взгляд Богатырёва – глубокий, полный страсти и одновременно таинственности. Он не поддавался панике, не пытался обмануть её и не демонстрировал свою вину. Вместо этого он сохранял спокойствие и достоинство, словно знал что-то, чего не знала она.
Зоя начала проводить допросы, но каждая встреча с Германом только запутывала её мысли ещё больше. Он не отрицал своих попыток взбунтоваться, но его аргументы были убедительны. Он говорил о том, что люди в городах живут внутри купола лжи и иллюзий, которые лишают их истинного опыта жизни. Он считал, что нужно вернуться к природе и обрести свободу, которую города им не могут дать.
Каждая их встреча пробуждала в Зое некое чувство, что все случайности были неслучайными. Она начала задаваться вопросами и пересматривать свои взгляды на мир. Возможно, всё, что она считала стабильным, было иллюзией, которая давно потеряла свою ценность. Возможно, Герман пытался пробудить в ней истинное чувство жизни, за которым она скрывалась под маской преданности работе.
Тайные доклады, которые Зоя предоставляла начальнику, были всего лишь отговоркой, чтобы продолжить встречи с Германом. Она знала, что в глубине души он говорит правду, и она не могла быть причиной его гибели. Но Тальникова осознавала: времени осталось немного, и ей придётся принять окончательное решение о судьбе этого повстанца. Зоя понимала, что это решение повлечёт за собой непредсказуемые последствия, и она должна будет смириться с его итогами, какими бы они ни были.
– Ещё раз повторяю: где находится основной лагерь, и кто стоит во главе всего? Мы в любом случае рано или поздно, узнаем это, но помощь следствию сделает вашу смерть не такой мучительной, – Зоя обязана была сказать именно эти слова, но она абсолютно не хотела казни этого повстанца. Почему?
– Если со мной или без меня вы всё равно узнаете всю информацию – что толку в моих словах? Предателем я не буду, – произнёс Герман, пристально глядя на Тальникову.
Богатырёва притягивали и эти зелёно-карие глаза, и эта родинка у внутреннего уголка левого глаза. Почему его до сих пор держат в тюрьме? Когда ловят повстанцев, то разговор обычно с ними короткий.
– Ботулотоксин, зарин, рицин, батрахотоксин.… Выбирайте, – деланно спокойным голосом произнесла начальник отдела по борьбе с повстанцами.
И это было, пожалуй, одним из самых лёгких видов казней. В плане вынесения решений тайная полиция отличалась особой изощрённостью, применяя опыт предыдущих поколений и новейшие разработки отдела исполнения наказаний.
– Я полностью доверяю вашему выбору, – грустно улыбнулся Герман. – Уверен, что такая умная и красивая девушка подберёт что-нибудь поинтереснее.
Что означают эти слова? Он и правда считает её умной и красивой или просто издевается? Конечно, второе. А она, как ни странно, впервые начала засыпа́ть с мыслью о мужчине. Абсолютно немыслимо! Разумеется, жить одной семьёй с мужчиной или женщиной не запрещалось, но это было явно не для неё. И тут этот Богатырёв.
Зоя не могла отделаться от мысли, что Герман специально играет на её эмоциях. Его слова казались ей каким-то провокационным вызовом, и она не могла не отвечать на него.
Даже дома Зоя думала об этом повстанце. Дольше держать в тюрьме она его не может. Подчинённые, конечно, слушаются безоговорочно: знают её жёсткий и требовательный характер, но начальник тайной полиции, кажется, недоволен. Хорошо, что своей безупречной работой она заслужила его доверие, но это длительное разбирательство с преступником требует ответов, которых пока нет.
Вчера начальник вызвал её к себе и потребовал быстрее заканчивать с Богатырёвым.
– Даю максимум два дня на выяснение важных све́дений, которыми, как вы считаете, он владеет.
Итак, у неё совсем нет времени. А делать-то что? Было понятно: Герман ничего не расскажет, а убивать его не хочется. Мелькнула безумная мысль: устроить побег. Но зачем ей это? Да и участь её после такого поступка будет решена мгновенно – казнят без особых разбирательств. Что она скажет в своё оправдание? Ей понравился повстанец? Никто не поверит. Даже она сама. И ладно, если бы он был красавчиком… Конечно, Богатырёв на две головы выше Зои, но его фигуру вряд ли можно назвать идеальной. Он что, ничего не знает о таблетках для похудения, которые все сейчас принимают перед едой? Забыть! Забыть срочно этого мужчину!
Зоя заказала еду домой – в кафе или ресторан идти не хотелось. Перед ужином выпила стандартный набор лекарств: таблетка для похудения и таблетка от психических болезней. Последние несколько лет у всего человечества психика далека от нормы. Страшно даже подумать, что бы произошло, если б учёные не придумали универсальное лекарство. Из мировой истории Тальникова знала, что раньше существовали люди со здоровой психикой. Говорят, что повстанцы из таких.… И продукты питания прежде изготавливались не на химических фабриках, а каким-то образом выращивались или производились другим способом. Странно всё это…
Зоя всегда жила в Супербиаграде, хотя после окончания школы всем давали возможность выбрать место жительства. Четыре города – выбор, конечно, невелик. После эпидемии вся планета представляла собой островок жизни из этих городов, а всё остальное – ядовитый океан, хищный лес и безжизненная пустыня.
Люксуриарск? Слишком вольные отношения с мужчиной или женщиной были не для Зои. Аварицианск? К роскошной жизни жителей этого города она оказалась равнодушна. Да ей и здесь неплохо. Гулаград? От этой химической пищи и так вечная изжога, а если такая еда повсюду, причём ещё и красиво оформлена, то будет хотеться есть ещё больше. Каждый город имел свои особенности, которые Зою не прельщали. Вот и оставалась столица – Супербиаград.
Зачастую дети оставались в городе родителей, потому что привыкли. Но Зое не повезло: после детского сада её никто не взял, а потому воспитывалась она в детском доме. В принципе, больших различий между семьёй и данным казённым учреждением не существовало, потому что ребёнок – скорее прихоть, чем потребность. Тем не менее, в семье выгоднее: персональная комната, личный компьютер (а он необходим: школа полностью дистанционна), еда, игры… Как ни странно, у Тальниковой и в детском доме всё это было. Другие дети завидовали, но любая попытка что-то отобрать или покуситься на её интересы жёстко пресекалась со стороны воспитателей. Завистники говорили, что у Зои есть тайный покровитель.
«Обычные сплетни», – всегда думала она. Однако дорогие подарки на праздники и даже без повода, отдельная комната, компьютер и другие привилегии сложно было не заметить.
А после окончания школы – работа. В столице многие шли в политику или занимались творческой деятельностью. Ни то ни другое не прельщало – пришлось идти в службу охраны. На собеседовании девушку взяли в тайную полицию – отказываться от такого заманчивого предложения было глупо.
Зоя служила усердно – благо, характер соответствовал этому виду деятельности. Неудивительно, что через десять лет её назначили начальником отдела по борьбе с повстанцами.
Девушка переменила вид за окном, нажав кнопку под подоконником. Теперь можно наслаждаться величественными горными вершинами. Хорошо, что есть такая функция. Говорят, раньше окна были прозрачными. Какой кошмар! Неужели людям приятно смотреть на огромные бетонные коробки? Живых растений в городе нет – только искусственные, чтобы разбавлять окружающую серость. Да и нельзя ничего сажать – всё ядовитое. А на уроках биологии рассказывали, что раньше существовали огороды, сады – там выращивали растения и даже ели плоды с них. Чудеса! Сейчас всё по-другому: вирус поразил не только людей, но и растения.
На ночь Зоя приняла ещё две обязательных таблетки: снотворное и лекарство, подавляющее интимные желания. Только в Люксуриарске разрешалось не пить последнее средство. И засыпая, Зоя думала о Германе.
– Богатырёв, вы адекватный человек. Объясните своё решение предать Императора, бросить сложившуюся полноценную жизнь гражданина Супербиаграда, стать еретиком, перейдя из мендацианства в какую-то странную веру. Я искренне не понимаю этой глупости! – на следующий день Тальникова, чтобы не терять времени, с самого начала рабочего дня продолжила допрос повстанца.
Герман поймал себя на мысли, что хочет провести рукой по её густым каштановым волосам, украсть из этого искусственного города, показать свой мир, свою веру. Тальникова до сих пор не отправила его на казнь. Почему? Зачем задаёт вопросы, не имеющие прямого отношения к делу? Может, есть искра, которая поможет этой девушке выбраться из окружавшего её обмана, предательства, заменителей чувств, еды – заменителей жизни?
Богатырёву даже показалось, что он ей нравится как мужчина. Да нет – полный бред. Она – начальник, самодостаточная привлекательная стройная девушка. Он далеко не красавец. Хватит мечтать! Не сегодня завтра ей надоест с ним возиться – и будет отдан приказ о его казни.
Тем не менее, она терпеливо ждёт ответа на свой вопрос. И он решился.
– Мендацианство – ложная религия, выдуманная. Это религия Императора, где всё направлено на укрепление его власти. А я проповедую веру наших предков.
– Вы еретик, – уверенно произнесла Тальникова. – Наш великий пророк Мендациан ввёл вашу религию под запрет из-за абсурдности и ложности, и вам это известно.
– Петь весёленькие песни якобы духовного содержания, устраивать празднества для развлечения и приобщения молодёжи к этой псевдовере, выкрикивать имена Мендациана и Императора, падать перед портретом последнего на колени – это не религия, а сумасшествие, – пытался объяснить Герман. – И службу зачастую ведут самые настоящие черти. Люди даже не замечают их. Если раньше демоны были, как правило, невидимы для обычного человека, то сейчас эта нечисть действует в открытую. Что скрываться? Их никто не боится. Наоборот, с удовольствием сотрудничают.
– Вы не правы, – категорично заявила девушка. – Те, кого вы называете чертями и бесами – обычные люди, мутировавшие после эпидемии. Нельзя же быть таким максималистом. Вы забыли о толерантности.
– Толерантность? К кому? К бесам? – Богатырёву казалось, что Зоя не понимает или не хочет понять его.
– Раньше вас это не смущало, – ехидно заметила она.
– Скажем так: я был слеп, а теперь прозрел… Вам-то само́й комфортно в мендацианстве?
Герман чувствовал, что его слова не доходят до девушки, что она по-прежнему останется пленницей этих лживых догм. Но он не сдавался. Он попытался научить Зою понимать истину, открыть ей глаза на то, что постиг в своём пути просветления.
И тогда, может быть, Зоя всё-таки сможет осознать ценность настоящей веры, которая не приводит к преступлениям и жертвоприношениям, а помогает людям быть добрыми, мудрыми и справедливыми. Может быть, она увидит, что не всегда прогресс и технологическое развитие являются панацеей для всех проблем.
Герман был готов продолжить эту дискуссию, углублять её и предоставить Зое возможность сравнить две стороны аргументов. Быть может, в конце концов, она обретёт понимание настоящей религии, основанной на духовном развитии и принятии традиций предков. Вместе они смогут осознать, что истина может быть выше объяснений и причинно-следственных связей, и что есть нечто большее, чем то, что может быть объяснено с помощью логики и научного знания.
Однако Зоя оказалась упрямой. Она уверовала в то, что Император – истинный спаситель, который принёс миру благополучие. Она была уверена, что эпидемия, о существовании которой лишь слухи ходили по городу, была побеждена благодаря правлению Императора и заботе Мендациана. Зоя не хотела видеть и слышать правду. Ей было комфортно в своей вере, в которую она просто вложила свою надежду и силу.
Как же она уже устала от Германа! Слишком много пустой болтовни. А у неё были чёткие инструкции: выяснить, где находится лагерь повстанцев. И вот уже несколько дней у Зои никаких результатов. Уже сегодня необходимо что-то решить, иначе завтра придётся отдать приказ о его казни.
Не осознавая до конца, что она делает, Зоя достала из сейфа телепорт1 Германа и отдала ему.
– Здесь нет камер и жучков. У вас высококвалифицированные специалисты: мы так и не смогли отследить, откуда вы телепортировались в город. Надеюсь, они и сейчас в состоянии поставить защиту. У вас одна минута.
Богатырёв сначала не понял, что она имеет в виду. Его отпускают? Просто так? Скорее всего, это ловушка. Если он воспользуется предложенной возможностью, то приведёт полицию прямо в лагерь. Но с другой стороны… Вдруг эта девушка не лжёт? Но с чего бы ей помогать?
– У вас нет времени на раздумья, – совершенно справедливо предупредила Зоя.
Герману показалось, что Тальникова его действительно отпускает. Допустим.… Но зачем она идёт на этот безумный шаг?
– Вам не простят. Идёмте со мной, – предложил он.
Зое вдруг сильно захотелось воспользоваться предложением повстанца, но разум возобладал над мимолётным влечением сердца, и она сказала:
– У меня другой путь. Прощайте.
Богатырёв взял телепорт и ввёл необходимые координаты. Как бы он хотел взять эту девушку с собой! И не для того, чтобы не вычислили его перемещение. Просто ему почему-то хотелось продолжить разговор. И не здесь, в следственном кабинете, а сидя с ней вдвоём у костра. Ему казалось, что Зоя со временем поняла бы и приняла его жизнь, его веру, его судьбу.
Отогнав это абсурдное желание, Герман нажал на кнопку и исчез.
Начальник отдела по борьбе с повстанцами даже не стала подносить определитель2 к тому месту, с которого произошла телепортация. Предполагаемый ответ начальству Тальникова придумала, но он не давал никаких гарантий в том, что её не заподозрят в сговоре. И она не ошиблась.
Уже через полчаса Зоя предстала перед начальником тайной полиции. Кабинет шефа – единственное помещение, в котором определитель был не нужен. Эта комната была оборудована специальной защитой, сюда невозможно телепортироваться, как и отсюда. Говорят, подобный кабинет есть ещё у Императора и пророка Мендациана. Но у Тальниковой, к счастью, не было возможности проверить эти слухи.
– Вы отдаёте отчёт в своём поступке? – уже по первому вопросу шефа, по тону, каким он это произнёс, девушка поняла: скорее всего, её казнят без долгих разбирательств.
– Я виновата только в том, что полагалась исключительно на себя, – начала Зоя. Она пыталась говорить уверенно, но голос всё равно дрогнул.
– Попытайтесь объяснить, чего же вы хотели добиться, отпустив повстанца, – потребовал начальник.
– За время допроса Герман Богатырёв так и не раскрыл нам местонахождение главного лагеря повстанцев и имя их предводителя. Я решила пойти на хитрость, отпустив его, чтобы с помощью определителя выяснить, куда он переместится. Но мой прибор оказался неисправен. К сожалению, я выяснила это слишком поздно.
По крайней мере, данный ответ хотя бы похож на правду. Хорошо ещё, удалось вывести из строя свой определитель. Оставалось надеяться, никто не догадался, что Зоя это сделала специально.
– Да, мы проверили ваше устройство. Оно действительно оказалось испорченным, – тон шефа не менялся, поэтому Зоя не могла предположить дальнейший ход разговора.
Почти минута напряжённого молчания, которая длилась бесконечно. Наконец, начальник тайной полиции произнёс:
– Вы можете идти.
– Куда? – опешила девушка.
Наверное, в тюрьму? У двери её наверняка уже ждут, чтобы сопроводить в камеру.
– Ваш рабочий день ещё не закончился, – ошарашил начальник.
Её отпускают? Ей поверили? В любом случае другого варианта не было, как только вернуться к своим служебным обязанностям.
Зоя ощутила внезапную волну облегчения, когда начальник приказал ей продолжить работу. Внутренне она была готова к тюремному заключению.
Зоя благодарно кивнула начальнику, не рискуя сказать ни слова.
Она вернулась к своему рабочему месту, ощущая огромную тяжесть на плечах. Все сотрудники, которые до этого не обращали на неё внимания, теперь наблюдали за ней с любопытством и недоверием. Она знала, что этот эпизод привлёк к ней ненужное внимание, и она должна будет пройти сквозь лабиринт подозрений и усмешек.
Зоя сидела за своим столом, пытаясь сконцентрироваться на работе, но мысли всё ещё ворошились в голове. Что же будет с ней теперь? Подвергнут ли её дальнейшему наказанию или всё-таки действительно отпустили без последствий?
Вечером Тальникова впервые не стала пить таблетку, подавляющую интимные желания. Она заснула, представляя себе, как Герман Богатырёв обнимает её.
Зоя проснулась на следующее утро с нервным ощущением в желудке. Всё, что произошло вчера, крутилось в голове, но она знала, что не может себе позволить даже на мгновение раздумывать о своих сомнениях. Её работа требовала абсолютной преданности и безупречной исполнительности.
Заходя в офис, Зоя попыталась скрыть свои эмоции, не желая, чтобы её коллеги продолжали наблюдать за ней.
Это был сложный день работы. Вся атмосфера офиса напоминала Зое, что она под наблюдением. Она старалась сосредоточиться на работе, но мысли о главном лагере повстанцев повсюду преследовали её.
Внезапно Зоя услышала тихий стук по двери своего кабинета. Она увидела начальника, стоя́щего на пороге. Её сердце замерло от изумления. Всего лишь несколько дней назад он выглядел строгим и неприступным, а сейчас его лицо казалось окутанным таинственностью и сомнениями. Она не могла понять, что он хотел от неё.
– Зоя, напишите свои отчёты за прошедшие две недели и принесите их мне, – сказал начальник, – я хочу просмотреть вашу работу.
Сердце Зои забилось сильнее. Это была необычная просьба, и она не знала, как на неё реагировать. Она кивнула, поднявшись из-за стола.
Весь день Зоя составляла отчёты. Они были предельно точными и подробными, как и всегда. Но внутри она чувствовала неподдельное беспокойство. Что, если начальник обнаружит её скрытые мотивы и правду о том, что она пыталась провернуть?
Вечером Зоя сдала отчёты и вернулась домой. Она знала, что судьба её карьеры и, возможно, её свободы полностью зависела от решения начальника. Но эта неопределённость была настолько изнурительной, что она не могла просто сидеть и ждать.
На ночь пришлось пить таблетку от бессонницы из-за переполняющих эмоций, а наутро сразу же идти к начальнику тайной полиции. Однако, как оказалось, Зоя не была готова к тому, что последует далее.
Она вошла в кабинет начальника и ощутила озноб. Взгляд его глаз был пронзительным, будто он видел её насквозь.
– Зоя, – произнёс начальник, делая паузу. – Я внимательно изучил ваши отчёты. Они написаны грамотно. Но…
Сердце Зои сжалось.
– Я просмотрел видеокамеры в вашем кабинете. Особенно меня заинтересовал момент исчезновения повстанца.
– Разве в моём кабинете есть камеры? – спросила она, стараясь сохранить спокойствие в голосе.
– Разумеется. Причём, на них не только всё прекрасно видно, но и слышно. Я знаю всё.
Зоя почувствовала, как в кабинете напряжение нарастает. Её руки начали дрожать, но она сдержала себя и взглянула начальнику прямо в глаза.
– Так что теперь? – прошептала она, чувствуя, как её голос дрожит.
– Теперь у вас есть два выбора. Вы можете остаться преданным своей работе и выполнять мои указания, включая шпионаж за Богатырёвым, или мы вынуждены будем принять меры. Вы понимаете, о чём я говорю?
Зоя замедлила дыхание. Её ум притупился от стресса, и всё, чего она хотела, это выбраться из этого кошмара.
– Хорошо, – сказала она, наконец. – Я буду выполнять ваши указания.
Начальник улыбнулся.
– Я всегда знал, что вы превзойдёте мои ожидания, Зоя. Теперь вы часть нашей большой машины, и мы нуждаемся в вашем вкладе.
Зоя отвернулась, чувствуя горечь во рту. Но она знала, что у неё больше нет выбора. Нужно было сразу играть по правилам.