Иллюзия мирной жизни

Пытаясь как-то защитить свою квартиру и свою семью от озверевших снайперов, вынужден был тайно по ночам подниматься на господствующую высоту и под звуки боя отстреливать снайперов с обеих сторон нашего дома.

Так было до тех пор, пока кто-то не догадался, откуда отстреливают снайперов под шум уличных боев. Моё стратегическое место так хорошо обработали миномётами с обеих воюющих сторон, что у меня пропал интерес посещать господствующие высоты над нашим микрорайоном.

К тому же у меня в снайперской винтовке кончились патроны. Разматывать скотч под оптическим прицелом на снайперской винтовке, куда на цевье были прикреплены запасные патроны к снайперской винтовке, у меня совсем не был времени. Ножа с собой тоже не взял. Конечно, мог собрать боевые патроны к снайперской винтовке вокруг заброшенной стройки. Но это был огромный риск. Мог сразу засветиться, как убийца снайперов.

От этого моего необдуманного поступка со снайперской винтовкой могла пострадать вся наша семья. Поэтому решил прекратить вылазку на господствующие высоты по отстрелу снайперов на крышах.

Однако куда-то выбрасывать на свалку снайперскую винтовку ни стал.

Мало ли что может произойти в нашем микрорайоне и в Душанбе в целом. Ведь до сих пор продолжается гражданская война в республике.

Так что обратно тщательно замотал винтовку тряпкой и спрятал в расщелину между холмами, на пути своего обратного следования в свой микрорайон. Здесь мог взять снайперскую винтовку в любое время. Если, конечно, снайперская винтовка с глушителем мне ещё понадобится. Другой никто снайперскую винтовку здесь не найдёт.

Через две недели, когда уличные бои переместились в 102-й микрорайон и за Большой Гиссарский канал, жители нашего микрорайона «Зеравшан» потянулись к центру города.

К этому времени у многих в квартирах кончились продукты. Наша семья не бедствовала из-за отсутствия продуктов.

Полный дом был оставшихся новогодних подарков и консервированных продуктов по бартерным сделкам между мной и бизнесменами зарубежных фирм.

Со временем нам нужно было приводить в порядок свою квартиру, которая с обеих сторон была засыпана стёклами разбитых окон, простреленных снайперами с двух сторон.

На улице январь месяц 1993 года. Зима в Таджикистане начинает набирать свою силу. Выпал первый снег в этом году.

Всё вокруг белым бело от снега. Обогревательные батареи в квартире не могут обогреть холодный воздух, проникающий в нашу квартиру сквозь разбитые стекла.

Надо мне как можно быстрее выбраться в центр города и привезти домой новые стекла на смену разбитых окон. Так как стекольщик никудышный, то придётся к нам домой пригласить специалиста по стёклам или в центр Душанбе порезать стекла по размерам в стекольных мастерских моих строительных предприятий.

Если не застеклю окна в квартире в течении двух дней, то с наступлением холодов мы просто помрём от холода и болезней.

Думаю, что в центре Душанбе таких уличных боев как у нас в микрорайоне «Зеравшан» не было. Значить смогу пробраться к своим складам и привезти оттуда стекла к окнам своей квартиры или там же нарезать стекла по размерам.

Если центр города пострадал также как мы, то семье надо срочно выезжать из Таджикистана. Больше нельзя подставлять семью под такой удар. Мы и так едва не погибли во время последних боев в нашем новом микрорайоне «Зеравшан», который боевики фактически превратили в развалины.

2. Надежда умирает последней.

Центр столицы республики в Душанбе, встретил меня разбитыми витринами богатых магазинов и ободранными стенами правительственных зданий. Всё выглядело точно также как шесть лет назад в феврале 1987 года.

Ничего не изменилось в сознании таджикского народа за прошедшие шесть лет гражданской войны. Все старания интеллигенции и бизнесменов республики были разрушены до основания за две недели уличных боев.

В который раз начинать всё сначала нет никакого смысла. Надо уезжать из страны охваченной войной. Как можно быстрее.

Пока в семье имеются наличные деньги, а сама семья никак не пострадала от гражданской войны.

Здание министерства строительства, ощетинившись защитными ежами из металла и бетона, как во время блокады Ленинграда в боях с фашистами. Министерство строительства приняло меня совсем не дружелюбно.

Мне понадобилось несколько минут объяснять охранника министерства строительства, что у меня во дворе министерства строительства в боковом здании имеется офис.

На парковке автомобилей министерства мой служебный автомобиль. Тщательно проверив мои документы, меня пропустили во внутренний двор министерства строительства.

Как только прошёл к зданию министерства строительства, в полуподвальном помещении которого находился офис Алимова Умеда, то сразу понял, что зря уговаривал охранников, чтобы они пропустили меня сюда.

Передо мной было ужасное зрелище. На месте стоянки автомобилей была груда искорёженных автомобилей министерства строительства.

Видимо обстреляли служебные автомобили из гранатомётов на внешней парковке автомобилей возле здания министерства строительства.

Лишь позже затащили сюда служебные автомобили, чтобы в дальнейшем остатки служебных автомобилей использовать на запасные части к уцелевшим служебным автомобилям. К счастью, моего автомобиля среди груды этого металла нет, как нет и офиса Алимова Умеда. Наверно, снаряд от миномёта угодил и сюда во внутренний двор прямо в офис Алимова Умеда? Всё внутри офиса разворочено взрывной волной, а уцелевшее имущество офиса кем-то разграблено.

Хорошо, что документы моих предприятий дублированы и подлинники находятся в моей квартире.

Уничтоженные здесь банковские документы придётся восстанавливать через отделение банка «Таджикбанкбизнес». Если только сам банк так не пострадал, как офис Алимова Умеда.

Иначе всё у нас пропало. Тогда никак не смогу доказать никому, сколько денег имеется у меня на расчётном счету в «Таджикбанкбизнес».

Убедившись в том, что здесь мне делать нечего, решил пойти в офис Насреддинова Хуршеда. В надежде на то, что там офис никак не пострадал. От офиса Насреддинова Хуршеда смогу определить свои дальнейшие действия.

Сейчас по пути заодно посмотрю на здание отделения коммерческого банка «Таджикбанкбизнес», чтобы знать, как поступать с расчётными счетами своих предприятий в коммерческом банке. Хотя бы «Таджикбанкбизнес» уцелел.

По улице Красных партизан прошёл на улицу Шотемур и буквально сразу оперся в заградительные сооружения, которые прикрывали мне путь к зданию коммерческого банка «Таджикбанкбизнес». Отсюда не видно было само здание коммерческого банка.

Пробираться сквозь заградительные сооружения тоже опасно. Меня на расстоянии могу пристрелить охранники банка или военные с танков и бронетехники, которые окружили двойным кольцом здание отделения коммерческого банка «Таджикбанкбизнес».

Придётся мне в окружную идти на улицу Лахути к офису Насреддинова Хуршеда. Другого пути пока у меня нет. Хотя бы офис моего напарника по бизнесу никак не пострадал.

– Александр! Ты, как всегда, жив и здоров! – выйдя ко мне навстречу сквозь свою охрану, приветствовал меня, Насреддинов Хуршед. – Пытался как-то наладить с тобой связь, но у тебя все телефоны молчат. Как жизнь у тебя?

– У меня, пока, всё нормально. – пожимая руку Насреддинову Хуршеду, ответил. – Офис Алимова Умеда сильно пострадал. Придётся как-то устанавливать утраченные документы. Если наш совместный коммерческий банк уцелел.

– Здание отделения банка «Таджикбанкбизнес» никак не пострадало. – сказал Насреддинов Хуршед. – С самого начала уличных боев банки и министерства столицы были взяты под охрану русских солдат и правительственных войск. Министерство строительства взяли позже под охрану. Когда здание обстреляли моджахеды из гранатомётов.

– Ну, ладно! Хоть наш коммерческий банк уцелел, это хорошо. – облегчённо вздохнув, сказал. – Сейчас мне нужно от тебя позвонить в свой персональный автомобиль к Фуату Арбеш. Две недели не имею с водителем никакой связи.

– Тоже пытался связаться с твоим персональным водителем по телефону и выйти на тебя. Телефон не отвечает. – сказал Насреддинов Хуршед. – Домашнего телефона твоего персонального водителя не знаю. Связи с твоим водителем нет совсем. Нам пора обзавестись своими мобильными сотовыми телефонами, как все бизнесмены Европы.

– Почему ты не связался с моим водителем через своего телохранителя Камила? – удивлённо, спросил его.

– Камил Турканов погиб. В дом моего телохранителя попал миномётный снаряд. Никто не выжил. – грустно, сказал Насреддинов Хуршед. – У меня были и другие потери. В первый же день уличных боев бандиты напали на мой офис. Видимо среди бандитов был наводчик. В это время был у себя дома. Из офиса уехал на джипе. Тут остался автомобиль «Волга».

Охрана была не большая. Всего три человека. Вовремя нападения бандитов на мой офис, мои охранники отстреливались пистолетами против автоматов, забаррикадировались в самом офисе и позвонили мне. По телефону вызвал милицию и дополнительно свою охрану.

Пока мы приехали к офису бандиты успели угнать мой автомобиль «Волга». Наверно, бандитам нужен был только мой личный автомобиль «Волга»? Ничего другого бандиты из моего офиса не взяли. Вовремя нападения на мой офис, один мой охранник погиб. Два других были ранены.

– Скверно всё получилось из-за этих уличных боев. – грустно, сказал ему. – Людей нам не вернуть, а дела свои придётся вновь налаживать. Пока у меня нет никаких контактов с моими службами, то у меня к тебе есть одна личная просьба. У меня в квартире снайперы побили на окнах все стекла, во время перестрелки друг с другом.

Ты сам знаешь, что мою квартиру видно через окна насквозь. Ни стал открывать окна к перестрелке снайперов, как это делал в летнее время во время уличных боев в нашем микрорайоне.

Так как снайперы стреляли друг в друга прямо через стекло окон в моей квартире. Теперь снайперов напротив моих окон нет. Надо мне закрыть окна квартиры новыми стёклами.

– Стекла у меня есть. – сказал Насреддинов Хуршед. – Но как ты их повезёшь? Все листы стёкол огромные.

– Взял с собой стеклорез и размеры стёкол. – ответил Хуршеду. – Мы с тобой сейчас порежем стекла по размерам, а после ты мне даёшь автомобиль с водителем, чтобы отвести стекла на мою квартиру. У нас в районе давно не стреляют.

Насреддинов открыл рядом с офисом свой небольшой склад, в котором находились стекла. Туда же мы принесли стол из-под навеса. На этом столе стали резать стекла по размерам, указанным в моем списке.

Насреддинов предложил мне нарезать стёкол с запасом, чтобы дважды ни ездить за стёклами. До тёплого времени года целых два месяца, а уличные бои в нашем микрорайоне могут в любое время повторяться с новой силой.

После того, как мы нарезали стекла на окна моей квартиры с запасом, Хуршед пригласил меня к себе в офис помянуть погибших, охранника и семью телохранителя Турканова Камила.

Мне было не до пьянки, но отказываться тоже как-то неудобно. Хоть плохо знал людей Насреддинова, но зато мы давно знакомы и постоянно помогаем друг другу.

Поэтому неприлично отказываться помянуть погибших людей, даже мне не знакомых. Наверно, всё-таки Хуршед учёл моё сложное положение с побитыми стёклами в квартире? В связи с этим стол не был богато накрыт продуктами.

Сестра Хуршеда принесла в кабинет бутылку «Пшеничной водки», несколько кусков жареного мяса и две горячие лепёшки. Мы выпили всего по две рюмки «Пшеничной водки», закусили жареным мясом и горячими лепёшками.

Затем оба извинились друг перед другом за то, что не можем долго сидеть за столом. Насреддинов Хуршед сложил оставшиеся продукты и начатую бутылку «Пшеничной водки» в бумажный пакет.

Сказал мне, что дома могу выпить и помянуть тех, кого мы не вспомнили сейчас. У меня было свободное время.

Всё равно мне сегодня и завтра не работать, пока всё в центре столицы нормализуется.

На всякий случай Хуршед вместе со мной в своём автомобиле направил двух телохранителей с пистолетами. Хотя в данный момент от этих пистолетов против автоматов никакого толка, но всё, же хоть какое-то оружие имеется при нас.

Как говорится, для поддержки наших штанов. Попугать тех, кто попытается захватить автомобиль. Другого в автомобиле ценного ничего нет. Мало кому надо, мои стекла, порезанные по размеру на мои окна.

Попрощавшись с Насреддиновым Хуршедом, сел в его джип под охраной телохранителей, и мы тут же поехали в сторону верхней дороги, где никто не стрелял.

По этой дороге легче попасть в наш новый микрорайон «Зеравшан», чем ехать через центр города, где на каждом углу правительственные учреждения, забаррикадированные разными крупными предметами с тяжёлой военной техникой русских войск.

Туда военных вообще могут не пустить. Поэтому намного лучше поехать кругами с противоположной стороны города от места уличных боев, которые до сих пор не стихли. Лишь удалились в глубину Гиссарской долины на окраины Душанбе.

Наверно, правительственные войска, при поддержке русской военной техники, добивают моджахедов? Хотя бы быстрее добили этих моджахедов или сели за стол переговоров с ними, чтобы прекратилась гражданская война в Таджикистане.

– Папа! Мы окна картоном прикрыли. Теперь у нас стало теплее. – сказала Виктория, когда приехал домой.

– Придётся загородки разбирать. – сказал, дочери. – Готовые стекла привёз к нашим окнам.

Мы тут же всей семьёй принялись стеклить окна вначале в спальнях, чтобы можно было ночью спать на своих местах. С наступлением темноты мы прекратили стеклить окна.

Так как боялись включать свет вблизи побитых окон. Ведь, так нас хорошо видно, со стороны противоположных домов, на которых могли появиться снайперы и начать стрелять в нашу сторону.

Поэтому отложили на завтра продолжить остекленье наших побитых окон. Всё равно, пока уличные бои в Душанбе полностью не прекратились, на работу идти нам бесполезно. Мы будем седеть дома.

В этот вечер мы впервые с начала уличных боев в нашем микрорайоне, включили телевизор в зале и всей семьёй уселись смотреть телевизионные программы, на которые у нас даже не было газеты с программами.

Так что мы решили смотреть всё подряд, что покажут на экране телевизора. Мы целых две недели были оторваны от внешнего мира и совершенно ничего не знаем, что за две недели произошло в мире и здесь у нас в республике.

Мы включили телевизор. Но информационный ящик молчал. Стали переключать по всем каналам, но всюду было одно лишь голубое свечение. В связи с этим можно было думать, что угодно. Начиная с того, что снайперы своими перестрелками прикончили нашу телевизионную антенну на крыше. Заканчивая тем, что телевидение захвачено моджахедами или оппозицией, как это уже было неоднократно за время гражданской войны в Таджикистане.

Однако тогда хотя бы захватчики выступали по телевизору в адрес настоящего правительства Таджикистана. Бог с ним с этим телевидением. Хорошо, что прекратилась перестрелка в нашем микрорайоне «Зеравшан».

В эту ночь мы можем выспаться хорошо. Без взрыва миномётных снарядов и без пулемётной трескотни.

Когда наладится мирная обстановка в столице, так сразу пойду по всем посольствам и консульства разных стран.

Буду проситься, чтобы нас приняли в любую страну земного шара, где нет войны, там не гибнут мирные люди от гражданской воны.

Зря мы не согласились уехать в одну из тех стран, которые были готовы принять русскоязычное население республики за время гражданской войны в Таджикистане. Ведь мы все надеялись на лучшее, что война быстро закончится.

После февральских событий 1987 года многие страны мира, в том числе Россия, оказали огромную поддержку народу Таджикистана. Резко наметился экономический подъем в республики.

Широко стал развиваться бизнес. Все надеялись, что мир больше никогда не покинет народы Таджикистана. Кто тогда из мирных людей мог предполагать, что гражданская война в Таджикистане примет хронический вид с затухающими и возрастающими вспышками уличных боев в столице республики, в Душанбе.

После двухнедельных уличных боев 1993 года в городе, лично у меня, рухнули всякие надежды на то, что когда-то после войны мир навсегда поселится Душанбе и самой республике в целом.

Следующий день и весь остаток недели после уличных боев в нашем микрорайоне, мы занимались только порядком в своей огромной квартире. Застеклили все разбитые окна в квартире с обеих сторон.

По крупицам выбрали в квартире все осколки от разбитых стёкол на окнах. Пришлось штукатурить и белить те места, куда угодили шальные пули и осколки от взрыва мин, на улице и во дворе нашего дома.

Постепенно, у нас в квартире всё стало в порядке. Наконец-то появились телевизионные передачи в нашей информационной коробке, из которой шли далеко не праздничные передачи.

Из местных телевизионных передач мы узнали, что правительство и оппозиция сели за стол переговоров. Было решено создать совместное коалиционное правительство, в которое войдут представители политических и общественных организаций, которые зарегистрируются в избирательном комитете в доме правительства Таджикистана.

После избрания коалиционного правительства все движения, партии, общественные организации и межрайонные кланы, обязаны сложить оружие, подчиниться правилам и законам коалиционного правительства, чтобы навсегда прекратить вести гражданскую войну в Таджикистане.

Народу обещали мир. Во всех телевизионных передачах ни единого слова не было сказано про президента республики, господина Набиева Рахмона.

Словно вообще в Таджикистане нет такой должности, как президент. Такой подход к политике республики ничего не говорил о благополучии всего народа страны.

В верхних эшелонах власти шли самые обыкновенные разборки на предмет грабежей и управления народом республики. С этого момента у меня окончательно рухнули все надежды на мирную стабилизацию в Таджикистане. Теперь надо совместно с работой своих предприятий заниматься вплотную вопросом переезда семьи в любое другое государство, куда только нас примут. Больше здесь жить невозможно.

Всякое моё терпение окончательно рухнуло, также как рухнули надежды на то, что в этой республике можно чего-то добиться в собственном бизнесе.

Возможность наладить мои контакты с нидерландской фирмой «Хантер Даглас» полностью похоронены. Попытки построить ангары под мастерские по сборке штор-жалюзи окончательно провалились.

Строительные подрядчики ангара от механического завода прекратили своё существование. Алюминий, принадлежащий нидерландской фирме «Хантер Даглас», мне никто ни даст.

По алюминию полный банкрот. Просто так за спасибо, нидерландцы нам ничего не дадут. Бартерные сделки с итальянцами по переработке мрамора и гранита сорвались.

Как можно заключать длительные контракты о взаимных поставках сырья и оборудования, когда между Италией и Таджикистаном нет никаких транспортных связей.

В самой республике самолёты не летают и поезда никуда не ходят. Даже зарубежных почтовых связей никаких нет. На все мои письма и предложения итальянские фирмы по переработке мрамора ни разу не откликнулись.

Несмотря на то, что мы во время встречи с итальянцами в Москве. Заключили с ними предварительные договора, о том, что обменяемся встречами между фирмами.

Во время встреч подпишем контракт о бартерных сделках по переработке мрамора на длительный срок.

Итальянцы совсем молчат. То же самое, но только совершенно наоборот происходит у меня с китайцами.

Из Урумчи меня завалили письмами. Китайцы предлагают на самых выгодных условиях с обеих сторон заключить контракты. Поставить от себя любой ширпотреб по бартерным сделкам на хлопок-сырец.

Что им можно ответить? Если на протяжении двух месяцев не могу выехать за пределы Душанбе. Даже внутри самой республики не могу передвигаться. Так как всюду угрозы моей безопасности.

К тому же не оплаченные до конца долги от строительных заказчиков и поставщиков бартерных сделок по внутреннему рынку. В таких условиях вообще невозможно работать с частным бизнесом.

Не то, чтобы заключать какие-то серьёзные контракты с зарубежными фирмами на длительный срок. Надо что-то делать? Пока у меня имеются хоть какие-то наличные деньги и внутренние связи в Таджикистане.

Не могу же жить так без конца в опале. Отстреливать снайперов вокруг своей квартиры и побираться у своих должников через арбитражный суд. Завтра пойду в министерство финансов.

Зарегистрирую выпуск акций на сумму пять миллионов рублей. После этого могу спокойно готовиться к выезду за пределы республики.

3. Соседка Хафиза.

Проснулся не от будильника, а от звонка в дверь. За окном было темно. Наверно, пару часов до подъёма? Накинул на себя халат и осторожно вышел из спальни. Мне даже в голову не пришло посмотреть в волчок.

Ведь сейчас в Таджикистане гражданская война. За дверью могут быть враги. Хотя от автоматной очереди ничто не спасёт. Кого только такую рань носит по улицам?

Наша бабушка так рано никогда не приезжает. Сейчас посмотрим. Кто там? Отомкнул дверь и не снимая цепки слегка приоткрыл дверь. Возле двери стояла наша соседка из квартиры, напротив. У соседки был ужасный вид. Словно она бомж.

– Пожалуйста! Спрячьте меня у себя в квартире. – дрожащим от волнения голосом, сказала соседка. – Меня преследует банда моджахедов. Они вооружены. Могут убить меня. У нас дома никого нет. Очень боюсь.

– Конечно! Входите. Сейчас вас спрячу, – не раздумывая, сказал, открывая дверь в свою квартиру. – У нас в квартире есть такое место, где вас никто не найдёт. Вы лишь в укрытии не подавайте никаких звуков.

Провёл Хафизу в спальню своих мальчишек. Там открыл дверь платяного шкафа. Раздвинул в разные стороны вешалки с одеждой сынов. Сквозь платяной шкаф провёл Хафизу в конспиративную комнату.

Лист фанеры задней стенки платяного шкафа болтался на одном гвоздике, поэтому ни стоило никакого труда пройти в потайное укрытие нашей квартиры.

В этом укромном уголку за платяным шкафом можно было свободно разместиться всей нашей семью. Так что соседки ничего ни стоило поместиться там и подождать некоторое время.

Пока она сама окончательно не решит покинуть безопасное место в нашей огромной квартире. Как только Хафиза прошла за стенку платяного шкафа, тут же раздвинул все вешалки с одеждой по местам.

Для полной конспирации, сказал соседки, чтобы она спиной оперлась на стенку шкафа. Так будет казаться, что фанера прибита гвоздиками с обратной стороны шкафа и проверяющий не догадается открыть заднюю стенку шкафа.

На прочность, можно сесть на пол, прижавшись спиной к фанере и ногами упереться в противоположную стенку комнатки. Тогда уже точно и силой никто не откроет стенку потайного шкафа.

После того, как спрятал соседку в потайном месте нашей квартиры, сразу вернулся обратно в спальню.

Часы с фосфорным циферблатом высвечивали чуть больше четырёх часов. Можно поспать пару часов.

Угораздило соседку в самый хороший сон явиться в нашу квартиру. Другого времени она не нашла. Наверно, это у неё что-то случилось с мужем? Сейчас у таджиков ничего не поймёшь.

Кто у них враг, а кто друг? Стреляют постоянно друг друга. Совсем недавно в города подавляющее большинство таджиков были комсомольцы и коммунисты.

Теперь большая часть бывших партийных работников превратились в верующих. Никто толком ничего не знает в религии ислама. Ислам в Таджикистане разделился на многочисленные секты, которые в свою очередь разбились на другие религиозные группы.

Каждый представитель ислама по-своему объясняет веру в Аллаха. Никак не могут определиться между собой сунниты и шииты. Даже что такое шариат далеко ни все исламисты могут объяснить. В этих правилах ислама таджики запутались.

– Кто это в нашу дверь звонил? – сквозь сон, спросила Людмила. – Попрошайки, что ли по ночам блуждают?

– Нет! Это домом ошиблись. – умышленно, соврал жене. – Спи! До утра осталось немного, пару часов поспать.

Людмила повернулась на другой бок и обратно заснула, словно ничего рядом не произошло.

Мне уже был не до сна. Просто лежал и думал, что сейчас какой оказывается, сложной стала наша жизнь.

Каждый день происходят какие-то события. Не успеешь сосредоточиться на каком-то нужном деле, как приходится отстаивать совершенно другие интересы своей семейной жизни.

Тут ещё дети подкидывают разные проблемы. Нет ни одного дня, чтобы Артур или Эдик не залезли в какую-нибудь историю со своими друзьями.

Мои мысли прервал звонок в дверь.

Не спеша надел на себя, халат и пошёл открывать входную дверь. Людмила тоже накинула на плечи халат и последовала следом за мной. Ни стал спрашивать, кто за дверью.

Мне и так было ясно, что это пришли моджахеды за нашей соседкой. Поэтому лучше сразу открыть дверь, чтобы не вызвать у них подозрения.