Хочу быть кошкой!

Настроение у Антошки было скверное. А чему радоваться? Опять не выспался, погода противная (мелкий дождь и ветер прямо в лицо) да ещё родители какие-то нервные.

– Антон! Не копайся!

– Давай, Антошка, пошевеливайся!

– Антон! Так и будешь спать за столом?

– Ну, скорей, Антоныч! Уже восемь.

Но самое досадное, что сегодня понедельник. Целых шесть дней мучений! Родителям-то хорошо – у них два выходных дня. А у Антошки? Пока в субботу все задания на понедельник выполнишь, уже и спать пора. А воскресенье проносится так быстро, словно с горы на санках.

На другом конце маленького города, в котором жил Антошка, Катюша Ведёрко тоже слегка опаздывала в школу. Дело в том, что вчера вечером она вымыла голову, а причесаться перед сном не потрудилась.

Мама, Татьяна Сергеевна, уже десять минут мучилась, расчёсывая Катины запутанности.

«Зачем людям вообще длинные волосы? – размышляла тем временем Катя. – Вон у кошек шерсть на голове совсем короткая, а им это даже идёт.»

Тут же вспомнилась старая озорная песенка:

Кошки не похожи на людей,

Кошки – это кошки.

– Ну где вы там?! – крикнул из кухни папа, Алексей Викторович. – Я опаздываю!

Папа у Кати был ответственным и занимал ответственную должность, то есть отвечал буквально за всё: за сломанные станки, за задержанную зарплату, за увольнение ценных кадров по собственному желанию. Короче, Катин папа был заместителем директора машиностроительного завода.

А ещё папа хотел, чтобы и дочка у него была ответственной и целеустремлённой. Пришлось Кате записаться в школьную секцию лёгкой атлетики.

Четыре раза в неделю тренировки по два часа. Бег. На 100 м, на 400 м, на 1000 м . Прыжки. В длину. В высоту. Никакой кока-колы. Никаких булочек. Соревнования раз в месяц, а иногда и чаще.

Честно говоря, Катя звёзд с неба не хватала. Пятое место. Четвёртое место. Вошла в десятку. Но всё это почему-то повышало престиж школы, поэтому Катю очень редко наказывали за пропущенные и невыученные уроки, а одноклассники завидовали. Никому из них даже в голову не приходило, что Катя, вместо того чтобы отправиться на очередные соревнования, с удовольствием бы провела вечер дома за книжками и тетрадками.

– Ну вот, готово! – воскликнула мама, поправляя бантик на светлой косичке. – Можете отправляться.

В машине работала печка и пахло хвойным дезодорантом. Другая девочка подумала бы: «Ёлка. Новый год. Каникулы. Подарки.» У Кати на пункте «Новый год» мысли свернули в другую сторону: «Соревнования в закрытом помещении. Турбаза. Отстой.» Ей вдруг до ужаса захотелось плакать. Катино лицо превратилось в жалкую гримаску. Девочка даже не успела сесть таким образом, чтобы папа не увидел её горя в зеркале заднего вида.

– Катюш, ты что? – заволновался Алексей Алексеевич, заглушая двигатель. – Болит что-нибудь? Плохо себя чувствуешь?

Катя отчаянно замотала головой и с трудом выдавила из себя неожиданный вопрос:

– Ну почему я не кошка?

День оказался ещё хуже, чем ожидал Антон.

На уроке музыки Алла Степановна рассказывала про известного детского композитора Владимира Яковлевича Шаинского. Время от времени учительница включала ноутбук, и класс слушал песни, которые когда-то знали наизусть и очень любили мамы и папы. Всё шло прекрасно, пока детский хор не запел:

Антошка! Антошка!

Пойдём копать картошку…

Одноклассники сначала заулыбались, потом стали фыркать, а к третьему куплету веселье уже было в полном разгаре.

– Тили-тили! Трали-вали! – голосили девочки и мальчики во всё горло. Только Антону было не до смеха.

После урока он сердито пнул кулаком в плечо Лёшку Каляева, своего лучшего друга.

– Ты-то чего веселишься?! А ещё друг называется!

– Да ты что, сдурел?! – возмутился Лёшка, сердито отмахиваясь от товарища. – Это ж прикольно! Взял бы и сам посмеялся!

– Ничего в этом нет прикольного!

– Да ты шуток не понимаешь!

В общем, друзья обязательно подрались бы, но в этот момент вошла Анна Ивановна, учительница литературы и классный руководитель 5 класса «Б». Строгая.

Анна Ивановна нахмурилась, и в классе сразу стало тихо.

– Игнатов! Каляев! Что это за скандал вы тут устроили?

Ребята сообразили, что уже прозвенел звонок на урок, и испуганно притихли. Но Анне Ивановне этого показалось мало.

– Немедленно оба к доске! Что было задано на сегодня?

– «Б-бородино», – неуверенно выдавил Лёшка.

– Учить, – тихонько добавил Антон.

– Ну что ж, я вас слушаю, – кивнула Анна Ивановна. – Строфу Игнатов, строфу – Каляев.

Так как ни Лёшка, ни Антошка не помнили, что такое строфа, то требование Анны Ивановны прозвучало для них, как приказ на марсианском языке. Друзья предпочли уставиться в пол.

– Как же вы будете жить? – вздохнула учительница. – Великий поэт написал замечательное стихотворение, а вам всё равно? Куда катится наша молодёжь?

Последний вопрос Анна Ивановна, конечно же, задала самой себе, но Антон в этот момент наконец решился отвечать и начал:

Скажи-ка, дядя…

Если на уроке музыки ребята хохотали, то сейчас они принялись ржать и стонать от смеха. У нескольких девочек по щекам потекли слёзы, а Женя Кузьмин, личный клоун 5 класса «Б», демонстративно упал в проход между партами и дрыгал ногами, хватаясь за живот.

К довершению всех неприятностей Антошка получил в дневник следующее замечание: «Паясничал на уроке.»

По пути домой Катя притормозила у знакомого окна. На неё через стекло таращился полосатый кот с жёлто-зелёными, как виноградины, глазами. Катя познакомилась с ним летом, когда он был ещё котёнком.

Тогда Мурзик был ничей. Возвращаясь со школьного стадиона, Катя услышала жалобный писк в кустах возле подъезда старого двухэтажного дома. «Кис-кис», – позвала она почти машинально, и из зарослей выбралось маленькое взъерошенное чудо на кривоватых лапках и с разбитым носиком.

Вид у котёнка был такой жалкий, что у Кати из глаз выкатились три слезинки – две из правого и одна из левого. Она присела и погладила малыша, который тут же принялся петь для Кати бархатную песенку.

– Что же мне с тобой делать? – вздохнула девочка. – Папа, может, и согласится, чтобы ты жил у нас, а мама ни за что.

– Ты что плачешь, красавица? – неожиданно раздался над ухом немолодой, но бодрый голос. Катя испуганно обернулась. На неё весело и добродушно смотрел старичок, почему-то показавшийся Кате знакомым. Лицо у него было в мелких смеющихся морщинках, а волосы совсем белые. Зато спина у старичка была прямая, как на учебном плакате «Правильная осанка».

«Да ведь это Александр Матвеевич! – вдруг вспомнила Катя. – Он когда-то у старшеклассников физкультуру преподавал.»

– Вот, – всхлипнула девочка и вытянула руки, держа котёнка подмышки. – Носик разбил. И голодный.

– И ничей, – закончил Александр Матвеевич. Он присел на скамейку, поставил рядом шуршащий магазинный пакет и неторопливо выудил из него упаковку влажного корма.

– Вот так, – сказал он. – Хоть и для собак, а есть, пожалуй, будет.

Александр Матвеевич осторожно надорвал блестящий конвертик и выдавил на ладонь несколько мокрых кусочков (Кате показалось, что они пахнут довольно аппетитно). Котёнка усадили на скамейку рядом с Александром Матвеевичем, и проголодавшийся зверёк принялся за угощение.

– Плакать тут ни к чему, – сказал старичок рассудительно. – Слёзы, как говорится, погоды не сделают. А вот местечко в моей однушке этому котофею найдётся. Жучке будет компания.

– Она же его покусает! – перепугалась Катя.

– Кто? Жучка? Да у неё и зубов-то уже нет, – рассмеялся Александр Матвеевич. – Да и вообще, она сроду никого не кусала.

Так Мурзик нашёл себе дом.

И вот теперь почти взрослый кот глядел Кате в глаза с каким-то недоумением.

«Ты же не взяла меня к себе, – словно говорил Мурзик. – Отдала другому человеку. Нет, мне здесь хорошо – Александр Матвеевич такой добрый и Жучка совсем не вредная. Но если я тебе не нужен, зачем ты почти каждый день приходишь сюда?»

– Я бы хотела поменяться с тобой местами, – тихо, но вслух произнесла Катя.

Мурзик сладко потянулся и принялся старательно вылизывать полосатый бок. Он как бы говорил всем своим видом: «Такую чушь я даже обсуждать не стану.»

Катя вздохнула и отправилась домой.

Ужинали, как обычно, втроём. Катя вяло размазывала по тарелке манную кашу.

– В чём дело? – не выдержала мама.

– Она несладкая.

– Я добавила туда щепотку сахара.

– Лучше скажи «щепоточку».

Катя никогда раньше не грубила маме. Неудивительно, что Татьяна Сергеевна уронила вилку на пол. С вилки скатился пельмень и исчез под холодильником.

– В чём дело, Екатерина? – строго сдвинул брови Алексей Алексеевич, решив, что «обязан разобраться в ситуации». – Почему ты так разговариваешь с мамой?

– Потому что она готовить не умеет, – огрызнулась дочка.

Папе ронять было нечего, поэтому он просто застыл на секунду от изумления.

Мама постаралась взять себя в руки и решить всё мирным путём.

– Послушай, Катя, но ведь это твоя обычная еда. В кашах и макаронах содержатся сложные углеводы. Они…

– … медленно усваиваются, дают ощущение сытости, регулируют работу кишечника и поддерживают микрофлору. Я ничего не забыла?

Татьяна Сергеевна беспомощно всплеснула руками.

– Ты же спортсменка – тебе нельзя сладкого.

– Алёнка Смирнова каждый раз после тренировки шоколадные батончики трескает, а результаты лучше, чем у меня.

–Когда-нибудь она пожалеет об этом, – уверенно сказал Алексей Алексеевич. Наверняка начнутся проблемы с лишним весом и …

– Да Алёнка худая, как жердь! И вообще, не в этом дело! Просто я не желаю больше заниматься этой проклятой атлетикой!

Стало тихо. Потом папа кашлянул два раза. Мама встала и отошла к окну. Катюша, как загипнотизированная, уставилась в тарелку.

– По-моему, Катя, – негромко сказал Алексей Алексеевич, – тебе сейчас лучше пойти и лечь спать.

– Я русский недоделала, – также негромко ответила Катя, хотя в данный момент ей было наплевать на русский, английский, историю, математику и все остальные школьные предметы.

– Ничего. Тебе сейчас необходимо отдохнуть. Иди.

Ложась в постель, Катя была уверена, что ни за что не уснёт. Но успела только подумать: «Как же всё плохо,» – и провалилась в сон.

На следующий день неприятности стали набирать обороты. Лёшка Каляев приплёлся на первый урок, опоздав на десять минут. С разбитой губой.

Математик Илья Григорьевич, писавший на доске уравнение, обернулся, сдвинул очки на кончик носа и посмотрел на Лёшку.

– Каляев, разве звонок не для тебя?

– Извините, Илья Григорьевич, – невнятно пробурчал Лёшка.

– Что с тобой? Ты подрался?

– Н-нет, упал.

Илья Григорьевич только головой покачал и вручил Каляеву огромный мятый, но чистый носовой платок в зелёную клетку.

– Садись, Каляев. Продолжим урок.

– Что случилось-то? – зашептал Антон, как только Лёшка плюхнулся рядом на своё место.

– Потом расскажу, – отмахнулся тот, и Антошке показалось, что друг едва сдерживается, чтобы не заплакать.

На перемене Лёшка рассказал, что столкнулся в школьном дворе перед уроками со старшеклассником Мишкой Поповым. Тот отвёл его в сторонку и велел принести завтра тысячу рублей.

– Зачем это? – не понял Антошка.

– А я знаю? – ответил Каляев, в очередной раз прикладывая платок к лицу. – Я тоже вот спросил.

– Так что ты будешь делать? – немного помолчав, спросил Антон.

– У меня в копилке есть пятьсот рублей – бабушка на День рождения подарила. Отдам Попову – может быть, он отвяжется?

Весь следующий урок (была география) Антошка, несмотря на многочисленные замечания Светланы Львовны, плавал по морям и океанам собственных мыслей и переживаний.

Попова из 11 «В» он знал неплохо – жили в одном доме, только в разных подъездах. Мишка всегда был довольно хулиганистым парнем. Обижал тех, кто младше его, покуривал в школьном туалете. Как-то раз, когда Мишка учился в восьмом классе, он анонимно позвонил в школу и наврал, будто в одном из кабинетов заложена бомба. Чуть не дошло до детской комнаты милиции, но школьная администрация замяла дело. Но Антошка помнил и другой случай: Мишка заступился за двух малышей со второго этажа, которых дразнили за то, что их папа был родом из Средней Азии. Попов изловил самого вредного дразнилку, привёл домой к Аксану Дияровичу и заставил хулигана извиниться перед всей семьёй.

И вот теперь… И что теперь? Как с Лёшкой-то быть? Может, поговорить с Поповым?

– Игнатов! Что я сейчас сказала? – Антон аж подпрыгнул от неожиданности. Обычно добродушное лицо Светланы Львовны сейчас было очень сердитым.

– Извините, Светлана Львовна, – пробормотал Антошка. – Я… я…

– Двойка тебе за урок, – расстроенно сказала учительница. – Нельзя же с таким неуважением…

Но даже двойка на фоне неприятностей с лучшим другом показалась Антошке мелочью. Остальные уроки тоже прошли, как в тумане.

Попрощавшись с Лёшкой на углу улиц Толстого и Московской, Антон зашагал к своему дому. Вдруг из-под ворот старого, заброшенного склада послышался заливистый лай, и прямо под ноги Антошке брызнуло что-то серое и вопящее. Это что-то ловко вскарабкалось по брючине и, дальше, по куртке и уселось на плече у ошарашенного мальчика, вцепившись в него всеми двадцатью когтями.

– Ох! – сказал Антон, выпучив глаза и открыв рот на серенького зверька из семейства кошачьих.

– Мяу! – сказал зверёк.

– Брысь! – спохватился мальчик. – Брысь! Брысь!

Он попытался стряхнуть кошку с плеча, но та ещё сильнее вцепилась ему в куртку. Тут Антон обратил внимание, что под ворота старается пролезть рыжая собака довольно приличных размеров. Кое-как протиснувшись в неширокую щель, псина стала подпрыгивать возле Антона, щёлкая зубами перед самым носом перепуганной кошки.

Неизвестно почему, но Антошка с малых лет не боялся собак. Никаких. Даже больших и шумных. Родители удивлялись и головой качали:

– Ты всё-таки, Тоша, с ними поосторожней – всякое ведь бывает. – Но Антон будто инстинктивно чувствовал, как надо вести себя со всевозможными псами. Держался уверенно и дружелюбно. Руками не махал, ногами не топал, спиной к ним не поворачивался.

Но сейчас у него на плече сидела и мелко дрожала кошка, и этот факт мешал Антону договориться с собакой «полюбовно».

Скорее машинально, чем осознанно, Антошка вытащил из кармана половинку «Сникерса» и кинул её на несколько шагов вперёд, не забыв повертеть лакомством перед носом рассерженной псины. Сработало. Собака устремилась за добычей, а Антон перешёл улицу и быстро зашагал к дому.

«Родители меня убьют, – думал Антошка. – Мало того, что «два» по географии, так ещё и заразу в дом приволок. И с Лёшкой надо разобраться. То есть с Поповым.»

Через несколько минут Антон переступил порог своей квартиры. Родители – Вера Дмитриевна и Антон Сергеевич – ещё не вернулись с работы, и оставалось немного времени, чтобы хоть чуть-чуть разобраться в ситуации.

Кошка соскочила с плеча мальчика и запрыгнула на тумбочку для обуви с мягким кожаным верхом. Антон присел рядом и принялся расшнуровывать ботинки, размышляя о своих делах.

«Зачем всё-таки Попов полез к Лёшке? Ну да, из-за денег. Странно. Попов часто обижал тех, кто младше его, но никогда не отбирал у них деньги. Тысяча рублей. Что это Попову вдруг приспичило?»

Царап-царап. Цап-царап. Антошка встрепенулся. Спасённая кошка самозабвенно точила когти об кожаное сиденье тумбочки.

– А ну цыц! – возмутился Антон. – Тебя только на мою голову не хватало! – Он снова занялся ботинками.

–А покормить меня не хочешь?

–Обойдёшься! Что?!

Антошка подскочил, как ошпаренный. Расшнурованный ботинок слетел с ноги и громко бухнул в стену. Мальчик попятился назад, оступился и с размаху сел на пол, не сводя глаз с кошки.

– Ч-что ты сказала? – кое-как выдавил он из себя.

Кошка смотрела молча, и только её хвост покачивался из стороны в сторону, как маятник.

«Так, – Антон закрыл глаза и постарался успокоиться с помощью то ли индийской, то ли китайской методики, о которой прочёл недавно в «Комсомольской правде». – У меня всё хорошо. Я просто чуточку перенервничал, вот мне и кажется, что…»

– Так как насчёт обеда?

Для Антона это было уже слишком. Он кинулся к входной двери, дрожащими руками повернул ключ, а потом на слегка ватных ногах бочком двинулся к тумбочке. Мальчик старался не спускать глаз с кошки, боясь, как бы она не превратилась в какого-нибудь монстра в скафандре и со щупальцами. Но вредное существо просто-напросто забилось в щель между тумбочкой и стеной. Это разозлило Антона, и он стал действовать решительнее. Он ухватился за край тумбочки и попробовал сдвинуть её с места.

– А ну выходи!

– Да пойми! Пока ты на меня смотришь, я не могу произнести ни слова.

Антон устало плюхнулся на тумбочку. Ему вдруг стало почти безразлично, что он приволок домой говорящую кошку.

– Успокоился? – донеслось из-за тумбочки.

– Типа того, – ответил Антошка и зачем-то кивнул.

– Сделаем так: сначала ты меня накормишь, а потом я тебе всё объясню.

Ничего не ответив, Антошка прошёл на кухню, достал из холодильника варёную колбасу, отпилил огромным ножом приличный кусок и положил на пластмассовую тарелку для пикника.

– Иди лопай! – крикнул Антошка, но кошка уже мчалась на кухню, вскинув хвост трубой. Даже не обнюхав колбасу, она с жадностью набросилась на лакомство, громко чавкая и иногда ворча вполголоса.

Глядя на неё, Антон тоже почувствовал приступ голода. Порывшись в холодильнике, он извлёк кастрюльку со вчерашними макаронами, кинул в неё кусочек сливочного масла и поставил на плиту. Пока Антошкин обед разогревался, кошка успела расправиться с колбасой, вспрыгнула на табуретку и принялась устраиваться поудобнее.

– Макароны будешь есть? – поинтересовался Антошка, отрезая (на этот раз для себя) ещё варёной колбасы. При этом он так пристально смотрел на нож, словно тот мог ожить и чикнуть его по пальцу.

– Нет уж! – кошка брезгливо фыркнула. Они мне ещё дома надоели. Мама пичкала макаронами чуть ли не через день.

– Я их могу два дня подряд есть и ничего. Постой! Какой дом? Какая мама? – Антон почувствовал, что у него пропадает аппетит.

– В этом всё и дело, – отозвалась гостья. – Я не всегда была кошкой. Точнее… Какой сегодня день?

– Четверг.

– Ну так вот, до позавчерашнего дня я была обычной девочкой.

– Врёшь, – недоверчиво заявил Антошка, глядя в тарелку и тыкая в колбасу вилкой.– Сказки.

– Ошибаешься. Кот, который «всё ходит по цепи кругом», – вот это сказки.

– А при чём здесь?..

Антошка вдруг понял, что либо ему придётся поверить во всё, что говорит кошка, либо вообще не стоит с ней разговаривать. Второй вариант вдруг показался ему очень привлекательным.

“В конце концов, я её спас, обогрел, накормил. А жить этой странной кошке у нас вовсе не обязательно. Я даже знаю, куда её пристроить. В седьмом доме живёт одинокая пенсионерка – бывшая учительница и большая любительница кошек. У неё их три, наверняка она и четвёртую возьмёт. С такой кошкой и поболтать можно.»

Антон наконец взглянул на кошку, которая уже задремала на табуретке, и твёрдо сказал:

– Можешь переночевать у нас, а завтра отдам тебя в хорошие руки.

Кошка вздрогнула, широко открыла глаза, но молчала. Антошка отвернулся.

– Не получится.

– Как это «не получится»?! – возмутился мальчик. – У меня своих проблем по горло.

– Поэтому и не получится. Я нужна тебе, чтобы решить проблемы.

Тут Антошка взорвался.

– Интересно, как мы их с тобой решим?! Ты даже не знаешь, о чём речь!

При этом он с вызовом глядел на кошку: что, мол, съела? Разумеется, она молчала. Антон вздохнул и отвёл глаза.

– Ну?

– Ну, естественно, всего я не знаю. Знаю только, что в последнее время неприятности тебе проходу не дают. И я должна тебе помочь.

– Ага, конечно, добрая волшебница. Как тебя зовут?

– Катя Ведёрко. Можешь звать Китти.

– То есть тебя, Китти, послали добрые силы, чтобы разрулить все мои трудности. А я думал, самому придётся расхлёбывать.

Антон снова смотрел в тарелку, но кошка не отвечала. «Обиделась, – подумал мальчик. – Напрасно я на неё напустился. Она ведь помочь хотела.»

Однако, Китти внезапно прервала молчание.

– Видишь ли, – сказала она почти смущённо. – Это я виновата в твоих проблемах.

– Ты?! – Антон так резко повернулся к Китти, что едва не повалил табуретку. – Но как? За что?

Кошка молчала. В это время послышалось шуршание ключа в замке входной двери. Вернулись родители.

Конечно, Антошке попало и за двойку, и за кошку. Но не очень сильно. Мама и папа были в отличном настроении. Папе после обеда позвонил Сева, старший брат Антошки, и сообщил, что приедет послезавтра погостить несколько дней. Сева был младшим научным сотрудником в Московском НИИ. Как раз сейчас он и его коллеги закончили работу над важным проектом. Во время этой работы они иногда трудились и по выходным дням, поэтому Севе дали отпуск на целую неделю.

– Вот радость-то! – повторяла Вера Дмитриевна. Антошка тоже радовался. Он соскучился по брату, и наконец-то произошло что-то приятное. Может быть, Китти не обманывает? Может, она действительно способна повлиять на Антошкины неприятности? Кстати, где она?

Китти мирно спала на подоконнике, свернувшись в аккуратный серый клубочек. От её присутствия на кухне стало как-то особенно уютно. Папа добродушно поглядывал на кошку, а мама даже ласково погладила Китти:

– Какая у неё шёрстка шелковистая! Да, – вдруг спохватилась мама, – Антошка, ты ей туалет сделал?

– Нет, – Антон растерянно посмотрел на Китти. – А зачем? Пусть на улицу ходит.

– А если она посреди ночи захочет? Иди-ка займись. Возьми обувную коробку и набери пока песка на детской площадке. Завтра что-нибудь посовременнее оборудуем.

– Ага, – кисло пошутил Антон. – Персональный мини-унитаз с валерьяновым освежителем.

Но всё-таки достал с антресолей коробку, вытряхнул из неё свои старые кроссовки и пошёл за песком. Следом за дверь юркнула Китти.

– А ты чего увязалась? – спросил Антошка неприветливо. – Невтерпёж?

– Просто надо поговорить без свидетелей.

Но «свидетелей» во дворе оказалось слишком много. Одни бабушки на лавочке чего стоили.

– Гляди-ка! И этот кота завёл! – неодобрительно хмыкнула Лидия Семёновна, самая сердитая старушка в доме.

– От этих кошатников уже деваться некуда! – подхватила её лучшая подруга, Жанна Борисовна. – Что, за песком пошёл? Всю песочницу растащили!

Антошка по опыту знал, что со злыми бабушками нужно вести себя приблизительно так же, как и с недружелюбными собаками: вежливо, доброжелательно, руками не махать, не орать и так далее.

– Извините, Жанна Борисовна. Я только сегодня возьму немного, а завтра мама наполнитель купит.

– Все вы так говорите, – недоверчиво сказала Жанна Борисовна. Однако вежливое обращение явно произвело на неё впечатление. – Иди уж.

В песочнице никого не было. Оно и понятно – в октябре да ещё ближе к вечеру находятся занятия поинтереснее. Антон принялся не спеша накладывать в коробку песок чьим-то забытым игрушечным совочком.

– Ну и о чём ты хотела поговорить без свидетелей?

– Даже не знаю с чего начать.

– Ты сказала, – Антон присел на край песочницы, – что мои неприятности из-за тебя. Как такое вообще может быть? И кто тебя превратил в кошку?

– В кошку я всегда мечтала превратиться. С раннего детства.

Последние слова прозвучали немножечко смешно, и Антон громко фыркнул. Чтобы Китти не обиделась, он поспешно сделал вид, что закашлялся.

– Так ты сама по себе превратилась?

– Н-не совсем, – замялась Китти. – В общем, ночью мне приснился Мурзик…

– Что за Мурзик?

– Знакомый кот. Но это неважно. Короче, во сне он был большим, как человек и разговаривал…

Кошка осеклась, и, повернув голову, Антон увидел шедшего к своему подъезду Попова. Походка у него была какая-то неуверенная. Антошке даже показалось, что Мишка прихрамывает.

– Чего это он? – спросил Антошка у самого себя.

– Подрался, пояснила Китти. – Что же ещё?

– Откуда ты знаешь?

– Все кошки – хищники. Запах крови мы чуем издалека.

Подрался… Кровь… Антошка почесал в затылке:

– Очень странно.

– Давай сначала я дорасскажу свою историю, а потом ты мне всё объяснишь.

– Холодно здесь, – поёжился Антон. – Давай всё-таки дома договорим.

Дома они устроились в Антошкиной комнате. Китти вскочила на диванчик, слегка помяла его лапами и улеглась, блаженно жмурясь. Антошка для отвода глаз достал учебник и тетрадь по математике и прислушался. Родители у себя в комнате включили телевизор, чтобы посмотреть ещё одно безумное ток-шоу.