«Любовь строит, долг хранит, а месть разрушает
– но иногда лишь так
можно восстановить справедливость».
Восточная мудрость.
Глава 1
Природа медленно угасала, унося с собой последние отголоски летнего тепла. Деревья, ещё недавно пылавшие золотом и багрянцем, теперь стояли обнажённые: их чёрные силуэты в утренних сумерках напоминали штрихи тушью. На фоне бледнеющего неба ветви сплетались в причудливый узор, словно тонкие трещины, прорезающие перламутровую дымку рассвета. Где-то в этой паутине порхнула птица, и узор на миг содрогнулся, нарушив свою хрупкую гармонию. Воздух, пропитанный влагой, казался тяжёлым, как мокрая ткань. Он обволакивал, наполняя лёгкие сыростью земли и запахом прелых листьев. Озеро лежало неподвижное, в тёмной глади отражались серые клочья тумана, ползущие над водой. Даже время, казалось, текло медленнее – густое и вязкое, словно смешанное с туманом.
В предрассветной тишине было что-то щемящее и в то же время умиротворяющее. Будто природа знала – её угасание лишь пауза, за которой последует возрождение. А пока она замерла в хрупком равновесии между жизнью и забытьём.
Маша стояла у кромки воды, любуясь прекрасной картиной природы. В груди щемило – не от осенней сырости, а от странного чувства: будто она сама часть этого увядания. Девушка приподняла воротник белого пуховика, плотно прижала его к шее и застыла, боясь нарушить хрупкое затишье. Вода у её ног отливала чёрным блеском, и казалось, в бездонной глубине таится что-то древнее, гнетущее – не знающее света, не ведающее времени. Не было ни прошлого, ни будущего – только тишина, пропитанная запахом прелых листьев, и щемящее одиночество. На миг ей показалось, что стоит шагнуть вперёд – и она растает в этом тумане, как пушистый снег в тёплых ладонях. Один шаг – чтобы стать частью этого тихого угасания. И в этом не было бы ничего страшного.
Туман над озером медленно рассеивался, уступая место первым розоватым отблескам рассвета. Слабые лучи, пробившись сквозь сумрак, тянулись по воде золотистыми отсветами. Где-то вдалеке, проснувшись, ударила крыльями птица.
Маша не заметила, как ступила в воду, которая начала медленно просачиваться в кроссовку. Вдруг – едва уловимое, почти невесомое движение воздуха – словно кто-то нежно провёл пальцами по её волосам. Она непроизвольно обернулась и увидела его.
Высокий широкоплечий парень стоял в паре шагов, застыв, будто боялся её спугнуть. Куртка защитного цвета, джинсы, заправленные в берцы. Слегка растрёпанные тёмные волосы и лёгкая щетина придавали его лицу мужественную небрежность. В глазах читалась непонятная тревога, и вместе с тем в их глубине таилось что-то тёплое, успокаивающее.
– Вы в порядке? – спросил он.
Голос, низкий, чуть хрипловатый, прозвучал неожиданно мягко. Маша ответила не сразу, наблюдая, как бледный свет скользнул по его лицу, и на мгновение в глазах вспыхнули бледные отблески, делая их почти янтарными. «Интересно, почему он смотрит на меня с таким участием?»
– Да просто… не спится… – наконец пробормотала она, опуская взгляд.
Он кивнул, словно не ожидал услышать ничего другого, и его губы дрогнули в лёгкой улыбке.
– Я здесь на даче друзей остановился, – сказал он, указывая удочкой в сторону деревьев.
– А я… – Маша на секунду запнулась, решая, стоит ли откровенничать с незнакомцем. – Я тоже… То есть, нет, я не у друзей, – уточнила она. – У нас тут своя дача. Дедушкина.
Девушка неожиданно улыбнулась своей неловкости, и её улыбка разрядила лёгкое напряжение.
– Вам не мокро? – парень кивнул на её ноги.
Маша опустила голову, ойкнула и дёрнула ногой, словно обожглась. Они рассмеялись одновременно.
– Ой! Я даже не заметила…
– А я было подумал… – он запнулся, неловко перекладывая удочку из руки в руку. – Подумал, что вы… э-э… ну, в общем…
Он так и не закончил. Маша недоумённо приподняла брови и тут до неё дошло.
– Решила ночью искупаться в одежде? – сделав круглые глаза, подсказала она.
В её голосе слышались нотки нарастающего раздражения. Он что – решил, что она топиться собралась? Недоумок какой-то. Надо же такое придумать!
– Нет! – незнакомец поспешил опровергнуть её версию, и с явной насмешкой продолжил: – Это выглядело…
Маша не выдержала:
– Алё, спасатель-неудачник, я не самоубийца! Договорились?
– Договорились, – он кивнул, наконец-то расслабив плечи. – Просто я только что подошёл. Увидел вас тут одну, в темноте, у воды…– он явно веселился, подшучивал.
– И решили, что я собралась топиться? – скривила губы Маша.
– Ну, знаете… – он развел руками. – Сумрак, девушка в белом у озера… Классика жанра.
– Оу, значит, я теперь ещё и призрак? – она подбоченилась, но тут же ойкнула – в мокрой кроссовке противно хлюпнуло.
– Вроде того. Испугался – даже про рыбалку забыл, – он опять усмехнулся.
– Ну извините, что нарушила ваши планы. Что вы так и не закинули удочку, – ехидно сказала Маша.
И в этот момент удочка, которую он все это время небрежно держал в руке, выскользнула и с тихим всплеском шлёпнулась в тёмную воду. Уплыла недалеко – но рукой не дотянешься. На секунду повисла ошеломлённая тишина. Они переглянулись – неожиданно рассмеялись, и в этом смехе не осталось ни следа былой язвительности.
– Видно, поесть рыбки мне сегодня не светит, – парень удручённо потёр ладонью затылок.
– Ну вы ещё скажите, что я виновата, – хмыкнула Маша.
– Ни в коем случае. Впрочем, рыбалка – это не моё. Вот, решил попробовать, и на тебе…
– Так пусть плывёт, если рыбалка – это не ваше, – девушка коротко хихикнула.
По-хорошему, ей тут уже нечего было делать. Однако она продолжала стоять и наблюдать, как парень достал складной нож из кармана, выбрал длинный хлыст на ближайшем кусте и ловко срезал его.
– Дёрнуло же меня… – бурчал незнакомец. – Не моя удочка. Неудобно получится, если я её потеряю. Скажут – пустили пожить…
– Не велика ценность.
– Всё равно неудобно. Меня, кстати, Игорь зовут.
– Очень кстати. Ну прямо самый удобный момент – сообщить мне такую важную информацию! – опять съязвила девушка.
Однако Игорь не обиделся, и, срезая ножом боковые ветки, исподлобья бросал на неё дружелюбно-выжидательные взгляды. Маше стало неловко за свой тон и она решила исправиться.
– Я – Мария. Можно Маша.
Утро только начиналось, и солнце, едва поднявшееся над кромкой леса, золотило поверхность озера. Парень стоял у кромки воды, сжимая в руке только что срезанную кривую ветку и шлёпал ею по воде, пытаясь подтянуть к себе удилище. Раз, другой – промах. Удочка упрямо ускользала, её не удавалось подцепить кончиком импровизированного шеста, который раз за разом проваливался под воду, поднимая со дна муть. Маша, наблюдавшая за этим сражением, неожиданно впала в азарт и принялась сыпать советами. Игорь недобро зыркнул, и она мгновенно прикусила язык. После очередного провала он со злостью ткнул шестом в илистое дно, но палка неожиданно упёрлась во что-то странно податливое. Игорь нахмурился – это не напоминало илистое дно. Шест слегка пружинил, будто упирался в туго набитый мешок. Максимально подавшись вперёд, парень внимательно всмотрелся в мутную воду, затем резко выпрямился.
– Твою мать! – рявкнул он и, не раздумывая, шагнул вперёд.
Маша вытаращила глаза, а когда парень по колено погрузился в ледяную воду, решила, что он сумасшедший. Ради какой-то удочки, которой цена копейка, рисковать здоровьем?.. Бр-р-р! Она только ногу слегка намочила и то чувствовала дискомфорт: ступню в кроссовке обволакивала липкая прохлада – пальцы начинали мёрзнуть. Пренебрежительно фыркнув, Маша хотела развернуться и идти домой, но застыла, увидев, как Игорь с усилием тащит что-то из воды…
Сначала она не поняла, что именно, но потом увидела – белую, как снег, ладонь, свисавшую над коленом парня. Два коротких шага, и Игорь уже выволок это на берег. Тело. Мужчина! Вдруг в мозгу ударило – куртка! Знаменитый бренд, узнаваемый шеврон на рукаве. «Да нет, не может быть! Просто похожая… Таких же полно в магазинах…».
Опустив тело на землю, Игорь отступил назад и тут утреннюю тишину распорол дикий вопль. Маша не контролировала себя. После первого крика ужаса из горла вырывались лишь хрипы, похожие на предсмертные – снова и снова… Парень несколько секунд смотрел, затем шагнул, обхватил её и прижал голову к своей груди. Маша дрожала, как в лихорадке, но в крепких объятиях сильных рук она понемногу успокаивалась. Почувствовав это, Игорь слегка отстранился, ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза – в них застыла какая-то глубокая, безысходная тоска, смешанная с отчаянием. Он понял – это не просто страх.
– Вы знаете его? – спросил Игорь, пристально глядя ей в лицо.
– Это мой… мой… парень, – запинаясь выдавила девушка. – Б-б-бывший…
– Ваш парень? Кто он? Чем занимался?
– Он… журналист…
Её ноги подкосились, и она просто повисла у него на руках. Игорь быстро покрутил головой, разыскивая место посуше, подхватил её на руки, отнёс к кустам, примял ногой несколько веток и усадил на них девушку. Затем быстро выхватил телефон из кармана джинсов.
– Подполковник Раевский. Да. Да. Нахожусь в районе дачного посёлка «Чёрное озеро». Обнаружил труп… Предположительно журналист! – Он немного помолчал, слушая трубку, затем коротко бросил: – Хорошо. Жду!
Он вернул телефон на место, склонился над Машей и спросил:
– Где ваша дача? Вы сможете сами дойти?
Девушка попыталась подняться, но ноги, похоже, её не слушались. Она помотала головой, подняла лицо и виновато улыбнулась уголками губ.
– Простите, – её голос прозвучал так жалобно, что даже самой стало неловко.
– Так… понятно. На даче валерьянка есть?
Маша кивнула. Игорь легко, словно девушка ничего не весила, подхватил её на руки и двинулся в направлении видневшихся за деревьями дачных домиков. Он опустил её только перед входной дверью, и то лишь для того, чтобы она достала ключи. Забрал их, открыл замок и подхватил её снова. В голове Маши промелькнула мысль, что так вносят в дом невесту после бракосочетания. Однако это было настолько мимолётное впечатление, что уже через секунду стёрлось. Игорь усадил её на диван, расстегнул молнию на пуховике и содрал его, словно фантик с конфеты. Затем стащил с неё кроссовки и носки, натянул на ноги тёплые тапочки, которые принёс из прихожей – накрыл пледом и встал перед ней в полный рост.
– Где у вас валерьянка?
– Не нужно, – Маша слегка помотала головой. – Мне уже легче. Выпью – могу заснуть, а я не хочу.
Она действительно не хотела. Не хотела засыпать – или, может, просыпаться, если всё это было сном. В её голове всё перепуталось, но не из-за того, что они нашли в озере. Новые впечатления затмили пережитый ужас.
Ни один мужчина, кроме отца и деда, никогда по-настоящему о ней не заботился. Правда, она не давала повода – не позволяла себе слабости. Бабушка всегда говорила, что женщина должна быть сильной, это на ней всё держится: и дети, и мужчина, и быт. И Маша была сильной. Во всяком случае до прошлой недели, когда её бросил Артём.
Два года отношений. Никаких намёков на разрыв. И всё же он случился. По его воле, буднично, мимоходом, и от этого было ещё больнее. Любила ли она его? Сейчас уверена, что нет. С ним просто было удобно и спокойно. Должен быть парень – вот он. Гештальт закрыт – больше ничего не нужно. Но именно то, как они расстались, выбило из колеи и заставило уехать на дедушкину дачу. Артём не пригласил её в кафе, не приехал, даже не позвонил. Всё свелось к короткому сообщению: «Я встретил другую. Мы любим друг друга. Извини». И всё?! Просто «извини»? Трус! Мерзавец!
Нет, возвращать его она не собиралась – но посмотреть в глаза очень хотелось.
Маша была на взводе, когда мчалась в кафе, где Артём часто зависал. Бариста, её знакомая, обещала позвонить, как только он появится. И вот звонок – она прилетела, но едва увидела бывшего… всё внутри оборвалось. И с этим недоноском она провела два года?! Смешно. Теперь она разглядывала его совсем другими глазами. Симпатичный? Да, но по-девичьи – смазливое личико без намёка на мужественность. А ведь её всегда тянуло к брутальным мужчинам. Как?! Как она вообще влипла в это?..
Разочарование сдавило горло. Чаша переполнилась – ноги сами понесли её прочь из города. Спрятаться. Исчезнуть. Где-нибудь, где никто не увидит её слабости, где можно наконец разжать зубы и выпустить всё, что годами копилось за непробиваемой маской. Отвлечься. Проветрить мозги.
Ну что ж… проветрила. Отвлеклась. Конкретно. Такое не приснилось бы даже в самом страшном сне.
А ещё этот брутал… Его забота раздражала. Не то чтобы ей было неприятно – наоборот, от его касаний по коже пробегали мурашки. Но именно это и бесило: привыкшая полагаться только на себя, она теперь не знала, как реагировать на его настойчивую опеку. Тёплое волнение смешивалось с досадой, и от этого противоречия внутри всё сжималось в тугой, колючий комок.
Подполковник, сказал он в телефон… Такой молодой – и уже подполковник? Хотя что она понимает в военных званиях? Может, так и положено. А может – блатной? Хотя нет… не похож.
Мысли путались, набегали друг на друга, кружились в голове, как осенние листья под порывами ветра. Она плыла в мутном потоке сознания, не в силах задержаться ни на чём. Где-то сверху доносился его голос – низкий, уверенный, – но слова расплывались, тягучие и вязкие, как патока.
– Ка-а-а-ак вы-ы-ы-ы се-е-е-ебя-я-яя чу-у-у-у-увству-у-у-у… – звучало в ушах, как эхо пароходного гудка.
Неожиданно перед её лицом замелькали ладони – хлопок, ещё, ещё. Она вздрагивала, будто от выстрелов, но это подействовало – и она словно вынырнула из глубины.
– Про-сти-те… что вы ска-за-ли? – медленно, разделяя каждое слово, проговорила она.
– Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно.
Игорь хмыкнул и с сомнением качнул головой.
Маша обиженно поджала губы. Почему он не верит? Ей действительно было хорошо – так хорошо, словно она вернулась в детство, и вот-вот бабушка принесёт тёплое молоко с мёдом, пахнущее ванилью и домашним уютом. Почему этот парень кажется ей знакомым? Нет – они точно не встречались. Она бы запомнила. Он, конечно, не писаный красавец – но весь его образ! Большой, крепкий, с какой-то животной грацией. Взгляд проникает в душу – словно выворачивает наизнанку. Такие мужчины притягивают внимание и врезаются в память. Он стоит рядом – весь напряжённый, озабоченный. Глаза то и дело косятся в окно. Что же его так беспокоит? В груди заныла обида. Вот она сидит – вся продрогшая, с тяжёлой, мутной головой, возможно даже с температурой… а он…
В кармане Игоря заиграла мелодия мобильного. Он мгновенно ответил:
– Никуда не сворачивайте. Прямо – мимо нового дома под красной черепицей. В конце улицы налево и метров через пятьдесят уткнётесь в труп. Я выхожу – буду ждать на месте.
Не двигаясь, Раевский наблюдал за прибытием машин следственно-оперативной группы. Первым катил чёрный «Фольксваген Туарег» с затемнёнными стёклами – оперативники из главка. За ним, чуть отставая, шла серебристая «Тойота Камри» – видимо, следователь. Замыкали колонну белый «Форд Транзит» с эмблемами МВД и «Хюндай Солярис» с экспертами и сотрудниками ППС. Утро уже занялось, лучи солнца играли на каплях росы, осевших на траве. Красиво! Но вот-вот это тихое место превратится в шумный полигон для следственных действий – покой и безмятежность уступят место людской толчее и хаосу. Раевский неприятно поморщился.
Из «Фольксвагена» вышли двое оперативников. Первым появился подполковник Латушкин – высокий подтянутый мужчина лет пятидесяти в добротном полупальто и аккуратных туфлях. Его движения были размеренными и точными, как у человека, привыкшего никуда не спешить. Он лишь мельком взглянул на тело у воды и направился к Раевскому.
Со стороны пассажира выбрался капитан Илюхин – молодой рыжеволосый оперативник в чёрной кожаной куртке. Его энергичные движения резко контрастировали со спокойствием старшего товарища. Приветственно махнув Раевскому, он сразу направился к экспертам и девушке дознавателю, которые уже стояли у тела. Сотрудники ППС натягивали красно-белую ленту с надписью «Полиция», огораживая периметр.
– Привет, Игорь, – Латушкин протянул руку. – Что за гусь твой утопленник? С чего ты решил, что им должен заниматься главк?
– Привет, Григорий Сергеевич, – Раевский пожал протянутую ладонь. – Он журналист.
– Журнали-и-ист? Понятно. А где работает?
– Не знаю. Потом выясните.
– Ты уверен, что журналист?
– Уверен! – раздражённо отрезал Раевский.
– Ладно. Ты чего мокрый? – коллега окинул взглядом его промокшие брюки.
– Тело доставал, – раздраженно бросил подполковник. – Или ты думал – он сам на берег выбрался?
Латушкин недовольно хмыкнул, но на колкость реагировать не стал, а уточнил:
– Ты сказал по телефону – есть свидетель.
– Есть, но…
– Он видел момент убийства?
– Ага, и паспорт убийцы мне в клюве принёс, – съязвил Раевский, хмуро глядя в лицо Латушкина.
– Кончай юродствовать, – поморщился тот.
Григорий Сергеевич недолюбливал своего коллегу. Завидовал энергии Раевского, удачливости, молодости. Ещё и звание подполковника в тридцать два! Такими темпами и до генерала рукой подать. Но больше всего в Раевском раздражала его независимость: бесцеремонный, своевольный, живущий по своим правилам. А то, что генерал ему благоволил – просто бесило.
– Так что за свидетель? – небрежно уточнил Латушкин.
– Девушка. Я при ней труп из озера вытащил. Он почти у берега был притоплен.
– Всего-то! – разочарованно хмыкнул Латушкин.
– Она знает убитого. Только немного не в себе. То ли стресс, то ли того…
– Чего – того? – не понял Латушкин. – Крыша поехала?
– Ну, надеюсь, не поехала. Как бы не в себе… Нужно сказать Андрею – пусть осмотрит её. Может, вколет что-нибудь от стресса.
– Хорошо. И давай, включайся.
– Что значит – «включайся»? Я, вообще-то, на больничном, – хмыкнул Раевский.
– Думаю, что твой больничный закрыт. Уверен – генерал тебе это дело поручит. Он же без тебя как без рук.
Последнее было сказано сардоническим тоном – с явным прицелом уязвить коллегу.
– Может, я тихо говорю, подполковник? – вкрадчиво начал Раевский, и продолжил жестко: – Могу громче! Могу записать для памяти! Я – на больничном! Так что – включайся сам.
Раевский никогда не лез за словом в карман и не позволял разговаривать с собой язвительно. Латушкин отвернулся, неспешно закурил и уставился куда-то вдаль, словно пытался разглядеть там нечто важное. Раевский резко выдохнул и направился к трупу. Его строгое лицо оставалось непроницаемым, и угадать, о чём он думал в эту минуту, было невозможно.
Он склонился над плечом пожилого криминалиста, сидевшего на низком раскладном стульчике. Рядом с трупом, уже упакованные в полиэтилен, лежали предметы, извлеченные из карманов потерпевшего: перочинный нож, размокшая пачка сигарет, зажигалка. Ни бумажника, ни документов. Раевский присел и стал медленно перекладывать прозрачные пакеты.
– Это всё, Пётр Степаныч?
– Всё, – подтвердил криминалист.
– От чего умер, не понятно?
– Нет. Это после вскрытия. Андрей видимых повреждений не обнаружил.
– Может, просто утонул по неосторожности?
– Может и так. Только если это не криминал – тогда самое тупое самоубийство.
Криминалист кивнул в сторону, где лежал круглый металлический диск с отверстием посередине, рядом валялся длинный кусок верёвки.
– Диск от штанги? – поднял брови подполковник. Пётр Степанович коротко кивнул. – А я его не заметил.
– Немудрено. Он на талии был привязан – под курткой. Куртка застёгнута, – криминалист не отрываясь смотрел на Раевского.
– И что? – поторопил его подполковник, догадавшись, что Петр Степанович не закончил и просто выдерживает театральную паузу.
– Узел был завязан сбоку, ближе к спине. Ты попробуй на себе так завязать. Да ещё эту железяку держать на весу. Неудобно. Спереди должен быть, если он сам себе груз прикрепил. И ещё: обычно самоубийцы на шею груз вешают. А тут аккуратно, без спешки – даже куртку застегнули.
– Думаешь, не сам? Утопили?
– Думать тебе положено. Я факты излагаю. Похоже, кто-то заранее подготовился.
– В смысле?..
– Игорь, ты сколько дисков от штанги в багажнике возишь?
– Нисколько! – Раевский недовольно покивал. – Ты прав – кто-то заранее приготовил груз. Значит, планировал убийство.
Степаныч ничего не ответил, внимательно разглядывая ногти на руке трупа.
– Два сломаны. Боролся парниша.
– Ладно, – кивнул Раевский. – Андрей, – окликнул он молодого судмедэксперта, который возился в микроавтобусе, – у тебя аптечка с собой?
Судмедэсперт кивнул.
– Нужно свидетельницу посмотреть. У неё что-то вроде шока.
– Может, нашатыря дать?
– Боюсь, нашатырь не поможет, – дёрнул щекой Раевский. – Кольнуть бы что-нибудь от стресса.
– Не можем, товарищ подполковник. Кольнём не то – и привет. Реакции проверим, – предложил Андрей, – если дело плохо, вызовем скорую.
– Понял. Дай мне пять минут. Штаны поменяю и переобуюсь – ноги расквасились совсем.
Сбегав в свой домик и вернувшись, Игорь обнаружил, что на месте происшествия прибавилось и машин, и людей. Среди вновь прибывших были «труповозка» и «Ауди» его напарника – майора Артура Авакяна. Именно на даче Артура, а точнее – на даче родителей его жены Светланы, он и жил уже месяц после выписки из госпиталя.
Этот год выдался для Игоря Раевского по-настоящему тяжёлым. Дело за делом – убийства, изнасилования, похищения. Каждое преступление оставляло след, и, хотя он привык не пропускать это через себя, усталость накапливалась. Однако осознал он это, только очнувшись на больничной койке – с перевязанным боком и туманом в голове.
Крайнее дело чуть не стало последним для него. Дочь вице-губернатора, 14-летняя Алина Седова, исчезла по дороге из школы. Через сутки родителям пришло сообщение с требованием полумиллиона долларов. Но что-то было не так – похитители вели себя нервно, меняли места переговоров, срывали сроки. За пару дней Игорь с Артуром перелопатили тонну информации, перетряхнули все возможные связи отца-чиновника, отработали список недовольных бизнесменов. Потом – удача: в их поле зрения попал бывший охранник Седова. Его уволили со скандалом и внесли во все возможные черные списки. Даже работа дворника в столичном регионе стала для него недоступной. Возможно, парень решил отомстить – ударить в самое больное место. Раевский не сомневался: если это он – ребёнка не вернут живым. Они получили информацию, что подруга бывшего охранника сняла небольшой дом в одном из подмосковных посёлков. Раевский с Артуром решили сначала проверить коттедж. ОМОН они планировали подключить, если информация подтвердится.
Вечерние сумерки уже сгустились, в доме горел свет, через приоткрытое окно доносились обрывки разговора:
– Боря, давай девчонку кончать и сваливать.
– А бабки? – послышался ровный бас.
– Не грузи – бабки есть. Получите всё, как договаривались.
Сердце Раевского ёкнуло – ребёнка собираются убить. Ждать больше нельзя. Они ворвались внутрь. Первым же выстрелом он уложил вооружённого похитителя, вскочившего из-за стола. Второго уложил Артур. Но третий – опрокинул стол, укрылся за ним и успел выстрелить в ответ. Горячая волна пронзила бок, ноги подкосились. Игорь продолжал стрелять, но вскоре перед глазами всё поплыло. У него закончились патроны, однако выстрелы продолжались. Последняя мысль: Артур! Потом сознание помутилось.
Напарник успел. Вытащил, довёз до больницы. Пуля пробила мягкие ткани, чудом не задев органы, только повредила крупный сосуд, и кровопотеря была критической. Врачи потом сказали, что ещё полчаса – его бы не спасли.
Две недели в госпитале МВД. Капельницы, перевязки, тупая боль при каждом вдохе. За это дело ему досрочно присвоили звание подполковник. Отец девочки постарался. Подполковник в тридцать два – случай уникальный: начальство хлопало по плечу, журналисты хотели интервью, но Игорь чувствовал только усталость от повышенного внимания.
Перед выпиской врач осмотрел рану, удовлетворённо кивнул, но строго объявил: «Ещё минимум две недели покоя, подполковник». Раевский не спорил. Впервые за долгие годы он не рвался назад, в свой кабинет с заваленным бумагами столом.
Прошёл ровно месяц с тех пор, как Игорь переступил порог этой дачи. Тридцать дней, наполненных непривычной тишиной. Вначале он только спал. Спал – по двенадцать часов в сутки. Просыпался от щебета птиц за окном, не сразу понимая, где находится. Бок иногда ныл, но уже не остро – теперь это была тупая, привычная боль.
Впервые за долгое время он позволил себе просто… существовать. Спать, когда хочется. Читать. Смотреть в окно.
– Здравия желаю, товарищ подполковник! – Артур дождался, когда Игорь приблизится.
Раевский хлопнул по его протянутой ладони, пожал руки двум операм группы, прибывшим вместе с Авакяном, затем язвительно поинтересовался:
– Что за честь такая? Всех оперов согнали. В управлении кто-нибудь остался?
Артур равнодушно пожал плечами.
– О чём ты? Латушкин приехал как дежурный опер. А делом генерал поручил заниматься нам.
– Нам?
– Ну мне, если тебе так удобнее. Ты будешь просто свидетелем.
Раевский по-дружески ткнул его в плечо и тут же обернулся на звук двигателя. «Фольксваген» Латушкина медленно катил к повороту на дачную улицу. Санитары грузили в «труповозку» чёрный полиэтиленовый мешок с телом утопленника. Эксперт и криминалист уже собрали свои чемоданчики – Степаныч стоял у машины, Андрей переминался подле них с аптечкой в руках. Неожиданно Игоря посетила мысль. Она повернулся к двум операм, приехавшим с Артуром, и приказал:
– Парни, проверьте округу.
– Федя осмотрел местность, – подсказал Степаныч. – Мы нашли место, где, по всей видимости, его и прихватили. Там много следов. То ли дрались, то ли толкались. Есть следы волочения к урезу воды. Еле заметные, но достаточно характерные. Мы всё зафиксировали.
– А следы от машины нашли? На траве должны были остаться.
– Нет, ничего такого, – покачал головой Степаныч.
– Он что, на ковре-самолёте сюда прилетел? Ребята – вперёд! Андрей, пошли быстрей, а то Степаныч ждёт, скоро материться начнёт.
Пока Раевский раздавал приказы, Артур стоял молча и улыбался уголками губ. Подполковник не умел быть просто свидетелем.
К ним подошла дознаватель, и обращаясь к Раевскому, деловито проговорила:
– Мне нужно вас опросить, товарищ подполковник.
– Тамара… Леонидовна, – Игорь нервно отмахнулся, – письменные показания представлю позже. Имею право. Дело всё равно передадут в Следственный комитет. Вы в протокол внесите: «Тело извлечено до приезда следственной группы, поза не нарушена». Я потом подпишу. Идёт?
– Сказали, что ещё один свидетель имеется.
– Ну как – свидетель… – Раевский почесал подбородок. – Она просто видела, как я труп нашёл. Только девушка после стресса. Она ничего не может сказать. Договорились?
– Хорошо. Только позвоните мне завтра.
– Обязательно, – кивнул Игорь и зашагал в сторону дачного дома Маши.
– Ты куда? – удивлённо бросил ему вслед Артур.
– Свидетельницу навестить.
– Отлично. А меня не нужно в известность ставить? Алё! Гражданин свидетель! – Авакян поспешил следом, чертыхаясь вполголоса.
С тех пор как он ушел, Маша не переменила позы: откинутая голова покоится на высокой спинке дивана – глаза закрыты. Раевский встал как вкопанный. Андрей ткнулся ему в спину, отступил и застыл рядом.
– Засада, – почти шёпотом произнёс Игорь.
– Что тут у нас, – громко спросил Авакян, появляясь в дверях гостиной. – Где свидетель?.. Оу, спит?
– Не ори, – осадил его Раевский.
Девушка неожиданно открыла глаза, приподняла голову и с удивлением уставилась на мужчин.
– Извините, Маша. – Раевский подошёл почти вплотную к дивану. – Мы вас разбудили?
– Я не спала. А это кто с вами?
– Наш патологоанатом, – Игорь кивнул в сторону Андрея.
Глаза девушки неестественно округлились.
– Считаете, мне пора в морг?
Андрей бросил на подполковника недовольный взгляд, а Авакян укоризненно покачал головой, демонстрируя молчаливое порицание. Раевский сообразил, какую чушь сморозил – нервно потёр шею, и тут уловил лукавый блеск в её глазах. Да она просто шутит!
– Вы не против, если Андрей вас осмотрит?
– Ну если раздеваться не придётся, пусть… – улыбнулась Маша.
– Если пациент шутит – значит идёт на поправку, – деловито проговорил Андрей. – И тем не менее.
Он присел рядом с девушкой, посмотрел в глаза, проверил пульс, подержал за ладони и пожал плечами.
– Не вижу особых проблем. Пульс, конечно, слабоватый, но ладони сухие – тремора нет. Некоторая заторможенность… Есть в доме зелёный чай?
– Есть, – вяло кивнула девушка. – Там, на кухне, в жестяной банке.
– Лучше кофе, – поднял вверх указательный палец Артур.
– Кофе стимулирует выброс кортизола, – заметил Андрей.
– Выброс чего? – приподнял бровь Авакян.
– Гормона стресса – так понятнее? Так что лучше зелёный чай. Он снижает тревожность. Пейте больше воды и дышите. Вдох на 4, задержка на 7, выдох на 8.
– Ты такой умный! – выдал Артур и саркастически поджал губы.
– Я врач, на минуточку.
– А я думал – судмедэксперт!
– Артур! – рявкнул Раевский. – Хватит стебаться над парнем. Иди лучше чай завари. Андрей, спасибо.
Они остались вдвоём с девушкой. Подполковник удобно устроился в старом кресле, ожидая, пока Артур заварит чай. Майор вернулся через несколько минут с большой кружкой в руках. Его стильный плащ цвета мокрого асфальта остался висеть на вешалке в прихожей. Протянув чай девушке, он опустился рядом на диван, привычным жестом поддёрнув брюки от своего безупречного костюма. Маша кивнула в знак благодарности и осторожно сделала первый глоток горячего напитка.
Игорь не торопил. Только когда она отставила кружку, он решил, что пора.
– Итак вы готовы поговорить с нами? – начал он.
– С вами – это с кем? – Маша лукаво приподняла бровь.
– Ах да! – Игорь достал из кармана куртки удостоверение, раскрыл его и показал девушке. – Я – старший оперуполномоченный по особо важным делам Главного управления уголовного розыска, подполковник Раевский Игорь Витальевич.
Брови Маши слегка дрогнули – то ли от удивления, то ли в попытке что-то вспомнить.
– А этот бесцеремонный кавказец, развалившийся рядом с вами, – майор Авакян Артур Сергеевич, оперуполномоченный по особо важным делам того же управления. Простите, а теперь ваш выход. У вас паспорт имеется?
Маша кивнула, откинула плед и вышла в соседнюю комнату. Артур, который во время тирады друга сидел в лёгком недоумении, выпрямился и подмигнул Игорю.
– Я что-то пропустил? Ты, типа того…
– Не «типа» и не «того», – Раевский прекрасно понял, что имел ввиду друг. – С чего ты взял?
– Не типа, значит. Но со стороны выглядит очень даже… Я последний раз тебя таким… озорным видел… Да пожалуй – никогда.