МЕРЯ: Исповедь Студентки

Мне, почему-то, стало его жаль, и я решилась еще раз пойти на примирение.

– Когда поедите, – сказала я, как можно спокойнее, – поставьте миску на стол. Я уберу.

Взяв со стола наполненную для себя миску с похлебкой и ложку, я ушла на хозяйскую половину, присела на крышку сундука, поела и вышла в общую половину горницы, где демонстративно, на глазах у раненого, вымыла свою посуду горячей водой из котелка и поставила ее на полку.

Мои действия не остались незамеченными. Надменное лицо раненого заострилось, на скулах заиграли желваки, уголки губ задрожали. Засохшая в волосах кровь, видимо, так сильно раздражала мужчину, что вызвала у него приступ яростной брани, который накрыл меня, как «девятый» вал.

Видя такое состояние мужчины, я, все же, в третий раз решилась предложить ему «мировую».

Достав из рюкзака свою новую, хлопковую, еще с торговой биркой, футболку, я попыталась ее разорвать, понимая, что она, была той единственной вещью, которая могла подойти для перевязочного материала. Однако у меня ничего не получалось: материал, как и нитки, его сшивавшие, не поддались, оказались слишком крепкими.

Раненый хмуро наблюдал за моими действиями и молчал.

– Не могли бы Вы передать мне Вашу трость, чтобы разрезать эту рубаху, – тихо попросила я.

Однако, моя просьба вызвала у мужчины очередную волну брани.

– Не гоже боевому ножу резать исподнее. Рви руками. А если не сможешь, грызи зубами.

Сдерживаясь из последних сил, я, все же, сумела погасить поднявшуюся бурю негодования. Конечно, не может быть, чтобы в доме не было других ножей.

Не говоря ни слова, я приступила к тщательному осмотру горницы в поисках кухонного ножа или какого-либо иного «режущего» предмета.

Оглядела печь, затем вновь зашла на хозяйскую половину, залезла на крышку сундука и стала рассматривать пространство около «шомнышского» оконца, выходившего на «задний» двор и тускло освещавшего «бабий кут». Однако около оконца никакого режущего предмета также не нашла.

Расстроившись, слезая с сундука, оступилась и полетела на пол, стащив за собой звериную шкуру, покрывавшую его крышку. Было больно и обидно. Встав с пола, увидела, что на сундуке нет замка. Не спросив разрешения у «хозяина дома», так я назвала раненого, попыталась открыть крышку. К моей радости, это удалось.

Глава 9 Скрамасакс из сундука

Первое, что я увидела под крышкой в сундуке, была белая, похожая на свадебную, мужская рубаха, вышитая оберегами. Поверх ее, на середине, лежал небольшой нож без ножен.

Помня требование университетского куратора о безопасности при работе с «кладами» на раскопках, я, превозмогая любопытство, стала рассматривать находку, не прикасаясь к ней.

Ее внешняя форма напомнила мне боевой нож Скрамасакс, найденный в Тимирёво (Ярославская область) во время летней «полевой» студенческой практики.

Общая длина «тимиревского» ножа составляла 36,0 см, деревянная рукоять с вкраплениями полудрагоценных камней, около 8,0 сантиметров, а лезвия -23-25 см. Лезвие клинка имело трехслойную структуру, характерную для Северной Руси IХ-ХI веков.

Находка из сундука, была практически идентичной «тимиревской», но меньших размеров: общая длина ножа составляла около 25-28 сантиметров.

В отличии от «тимиревской» находки, рукоять ножа была не деревянной, а толстой костяной. Однако ее длина была такой же, около 8,0 сантиметров. Для хвата рукояти пальцами имелись углубления, в которых красовались непонятные знаки.

Лезвие ножа, было длиной около 18,0 см и шириной около 2,5 см. Его сплошь покрывали неизвестные мне знаки, похожие на «руны». Мне показалось, что руны были как бы вдавленными в толщу железного полотна.

Небольшой размер ножа, аккуратные углубления для хвата пальцами, подсказывали мне, что Скрамасакс изготовлен для женщины. А наличие «рун» на рукояти и лезвии убеждали, что нож – ритуальный.

Скрамасакс манил и притягивал меня какой-то колдовской силой. Нож, был как будто, «ЖИВЫМ ОРГАНИЗМОМ»: отблески света делали его «руны» «подвижными».

Они как будто метались, их раздирали противоречия: я слышала в голове сладостный шепот:

– Я ТВОЙ! Возьми меня! Прижми к своим губам!

И тут же – надрывный вопль:

– ОПАСНОСТЬ!!! БЕРЕГИСЬ! СМЕРТЬ!

Этот внутренний вопль подействовал на меня отрезвляюще. Я внимательно стала вглядываться в лезвие, не беря нож в руки. Что же здесь «не так»? Каким образом, в создавшихся условиях, можно лучше рассмотреть нож, не прикасаясь к нему?

Глава 10 Скрамасакс из сундука: смертоносный яд.

И тут я вспомнила, о миленькой «девичьей» безделушке, небольшой лупе, с 10-кратным увеличением помогавшей мне читать в торговых центрах «мелко-шрифтные» тексты примечаний на интересующих товарах.

Присмотревшись к ножу с помощью лупы, я увидела, что всё его лезвие покрыто едва заметной ЖЕЛТОВАТОЙ пленкой, но не масличных растений, так как на рубахе не имелось никаких масляных следов, а ИНОЙ – пленкой, либо из яда змей, либо из застывшего сока древесной смолы какого-то дерева, ведь искусственных покрытий – жрецы, алхимики, волхвы, – еще не придумали!

Я не заметила раненого, который тихо подошел ко мне со спины и попытался заглянуть из-за нее на нож, через лупу у меня в руке. Я отдернула руку от находки.

– Что это? – спросил мужчина, указывая глазами на лупу.

– Моя помощница, ЛУПА. Помогает мне рассмотреть то, что покрывает клинок. Хотите взглянуть? Только лупу Вам в руки нельзя брать, потому что ВЫ – мужчина.

Раненому было достаточно мельком взглянуть через лупу на клинок, чтобы на его лице отразился страх, и он отскочил от сундука.

– Что с Вами?

– На клинке «змеиная» смерть.

– Вы уверены?

– Я видел несколько раз, как наши воины – ловцы змей, помогали Верховному Волхву отбирать яд у змей. Он был такого же цвета, как и этот, на клинке.

После проведенного «блиц осмотра» найденного Скрамасакса, меня не покидала уверенность, что лежавший предо мною ритуальный нож, был у злодеев «запасным» вариантом, в случае, неудачного покушения на мужчину с использованием холодного оружия.

То, что исполнителем убийства, посредством Скрамасакса, должна быть женщина – также не вызывало сомнений, исходя из «особенностей» конструкции ножа, и потому, что «незаметный» и быстродействующий яд, лучшее оружие прекрасных дам, в частности из рода Медичи, для сведения счетов с «ненавистными» представителями мужского пола.

Ах, уж эта моя ПАРАНОЙЯ! В голове сразу масса предположений, версий, вопросов:

– Что за женщина должна была выступить в роли убийцы: невеста или жена, судя по «свадебному» назначению мужской рубахи? Почему «рунический» клинок демонстративно оставлен посередине мужской рубахи? Почему кожаные пояс и прикрепленные к нему ножны, выполнены без украшений, в отличие от клинка и рукояти? Почему ножны Скрамасакса, как бы второпях, кем-то отброшены к стенке сундука? С помощью каких средств можно очистить нож от яда в «домашних» условиях?

Глава 11 Сделка: «резиновые» перчатки против очистки «проклятого» ножа

На помощь, как всегда, пришли мои «девичьи» мелочи, хранившиеся в рюкзаке, этом кладезе полезных вещичек, начиная от заколок, шпилек, туши для ресниц, увеличительной лупы и заканчивая резиновыми перчатками, необходимыми при окраске волос.

Раненый очень удивился, когда я достала из рюкзака и надела резиновые перчатки, плотно прилегавшие к кистям моих рук.

– Это твоя вторая кожа?– в его глазах заплескались страх, удивление и интерес.

– Нет. Это такие рукавицы, но из более тонкой, чем у Ваших воинов, кожи животных (я постаралась подобрать для Ингвара более понятное и короткое разъяснение, чем рассказ о химическом производстве резины). Эти рукавицы называются «резиновыми перчатками». Если их не будет, то я испачкаю свою «истинную» кожу об эту, ядовитую змеиную пленку, что на лезвии ножа. Скажите, Вам приходилось сталкиваться с «проклятыми» ножами?

– Да. Один раз я присутствовал на ритуале по очищению от яда дядиного меча, который проводил Волхв нашего племени. Позже, я и мой кузен Аррк, помогали кузнецу, из нашего поселения, снимать «проклятие» с мечей воинов, взятых в бою у врагов. Знаешь, Вождь племени должен знать и уметь это делать.

– Вы не помните, как проводился этот ритуал очищения? – с затаенным волнением спросила я.

– Помню. Сначала клинок очищали от крови и грязи в холодной, а потом и в кипящей воде. После этого поверхность чистили речным песком и солью, много раз промывали крепким Хлебным вином. Затем, клинок помещали в кузнечный горн и сильно нагревали. А потом, раскалённый клинок быстро погружали в холодную воду. Все действия по очищению мечей повторяли несколько раз. Знаешь, я припоминаю, что Волх проводил ритуал в рукавицах и кузнец тоже. Мы с Аррком наблюдали за их действиями со стороны. И если бы не твой вопрос, то я бы и не вспомнил, что рукавицы надо надевать до начала работы.

– А сможете ли Вы повторить здесь очистку этого ножа из сундука?

– Конечно. Но за мою работу, ты отдашь мне свои «резиновые перчатки».

И в его глазах блеснул хитрый огонек.

– Резиновые перчатки стоят дороже, чем Ваша работа.

Поэтому если Вы выполните уже ранее озвученную мною просьбу: передадите свой клинок из трости, а я разрежу свою новую рубаху на полосы, чтобы у нас был перевязочный материал, то я, возможно, выполню Вашу просьбу. И еще. Мы будем участвовать в ритуале по очиению ножа вместе. Наговор, необходимый при этом, будете произносить сами. Я Вам доверяю…

Губы мужчины недовольно скривились. Однако желание получить резиновые перчатки пересилило. Он быстро съел причитавшуюся ему часть похлебки.

– Да, кстати, а где взять соль для очистки ножа? – поинтересовалась я.

– За кадкой с водой лежат два мешочка с солью и два керамических сосуда Кумган с Хлебным вином. Возьмешь один мешок и один сосуд.

– А кузнечный горн?

– Обойдусь огнем из печи – ответил мужчина.

Раненый передал мне клинок из трости, я распорола футболку и разрезала ее на полосы, разделив полученную кучу на две части: из одной – обмотала пальцы и ладони рук мужчины, так как рукавицы у него были из грубой кожи, плохо сшитые, и на них имелись потертости, через которые просвечивали мои белые бинты. Оставшиеся полоски я свернула в трубочки. Они – резерв бинтов «на всякий случай».

Очищение ножа из «сундука» заняло у нас часов шесть.

Я, работая в резиновых перчатках, очищала клинок в холодной и горячей воде, а затем в Хлебном вине. Мужчина, сидя на табурете около печи, прокаливал в огне лезвие ножа. Он часто отдыхал, так как был еще слаб, но упрямо продолжал выполнять свою часть работы.

Стимул – получение резиновых перчаток – сделал свое дело.

Результатом очищения ножа мы были довольны: никакой «змеиной» пленки на всем лезвии не осталось.

Я торжественно промыла перчатки в Хлебном вине, сняла их со своих рук и положила на край стола.

Раненый схватил перчатки, даже не обтерев их сухим «бинтом», вероятно, боясь, что я их отберу. Осторожно и бережно раненый положил перчатки под подушку на лавке, где лежал, не обращая внимание на то, что они были еще влажными. Я подпоясалась. Нож убрала в ножны, прикрепила их к поясу с помощью «свободной» петли, которая не ограничивала положение ножа относительно места крепления.

Скрамасакс мне очень нравился: небольшой, удобный, острый.

Мужчина, увидев мое «боевое облачение», промолчал. Скрамасакс остался у меня… «на всякий случай»…Раненый, взяв несколько чистых «бинтов» намочил их в миске с водой и вытер пот со своего лица, не касаясь раны на голове. Я на это ничего не сказала. Между нами установилось странное молчаливое перемирие.

Раненый не интересовался, как меня зовут. Своего имени мужчина также не называл.

Глава 12 Бессонная ночь

Вечер подкрался незаметно. Подбросив в печку дрова, я поставила на стол зажженную лучину на деревянной подставке, подняла с пола все еще валявшийся рюкзак и ушла отдыхать на хозяйскую половину, на «сундук», при этом, не говоря ни слова, мужчине.

Ночью я проснулась от рвущего душу стона раненого. Выскочила из-за печки. Лучина догорала. Мужчина метался в бреду. По лбу раненого стекали ручейки пота.

Подбежала к кадке с водой. Зачерпнула из нее ковшиком.

До самого рассвета, я просидела рядом с раненым на табурете около лавки: обтирала его лицо влажными «бинтами», борясь с высокой температурой, смывая кровь со слипшихся волос, и, пользуясь тем, что раненый был в беспамятстве, наконец, промыла его рану на голове.

Присмотрелась. У мужчины, лежавшего передо мною, было красивое волевое лицо, соболиные брови, прямой нос, высокий лоб, пухлые губы.

И если бы не посеребренные виски да небольшая бородка с проседью, то он выглядел бы на 25 лет не более, то есть практически моим ровесником…

Незаметно для себя, я задремала.

Очнулась от острой боли в плече. Я почему-то, полулежала на груди у раненого. Он пытался скинуть меня на пол, сжимая рукой мое предплечье.

– Ой! Больно! – запищала я сонным голосом.

И слезы градом покатились из глаз.

На этом нашему перемирию вновь пришел конец!..

И снова бой! Покой мне только снится!

За оконцем поднималась заря.

Наступил второй день моего пребывания там, не знаю где.

О месте, в котором нахожусь, вопросы раненому не задавала, видя его болезненное состояние и недоброжелательное отношение ко мне. Я очень переживала за бабушку: связи не было. Мобильник не работал. Батарейка быстро разряжалась…

– Девка, помоги мне встать. Надо выйти на воздух.

Мне ничего другого не оставалось, как молча выполнить приказ.

Поддерживая раненого, обхватив его за талию, упираясь головой в его подмышку, я помогла мужчине потихоньку выйти из дома.