Рубедо. Из Magnum opus

Часть первая

Сухим осенним вечером 28 октября по григорианскому или 10 ноября по юлианскому календарным исчислениям 1908 года оторопевший от изумления перонный дежурный железнодорожного вокзала города Билефельда земель Северной Рейн-Вестфалии наблюдал, как должный проследовать мимо станции без остановки на курьерской скорости состав экспресса «Nord Express» Бельгийской компании СIWL внезапно сбавил ход, и с скоростью неспешного пешехода, надменно фыркая клубами перегретого пара из клапанов машины, проследовал мимо одинокого господина в пальто, пенсне и шляпе на краю перрона, державшего в руках продолговатый цилиндр стального цвета, который тот передал элегантному господину, стоявшему на подножке третьего по ходу движения вагона, после чего мощный паровоз серии «Р 8» Имперской Германской железнодорожной компании взревел, как лагендокский бык, и, стремительно набрав скорость, скрылся за поворотом стрелки в пересечении путей с Файлен-штрассе, увлекая за собой сверкающую ленту длинных карих вагонов.

Вереница декораций фасадов бюргерских домов Билефельда быстро оборвалась, и за окном первого купе «лондонского» вагона потянулись окрашенные розовыми тонами заходящего солнца бесконечные этюды фольварков, рощ, сельхозугодий, кладбищ и озёр, отражаясь в больших зеркальных окнах отделанных в новомодном «новом» стиле уютных двухместных купе, разделённых узким блоком из двух индивидуальных умывальных комнат, в первом из которых, укутанная в большое верблюжьей шерсти одеяло молодая дама, вытянув из-под одеяла изящную ножку в телесного цвета чулке этот чулок на себе зашивала, раздражённо морща носик на своём красивом лице.

Дверь в купе резко отворил и в проёме возник давешний господин с металлическим цилиндром в руке. За спиной господина маячила фигура молодого беспрестанно кланяющегося японца в «европейском» костюме. Господин резко закрыл дверь перед самым носом японца.

Фи, князь! Я думала, что вы задержитесь в буфете! Ада де Ге-Абди: (рус.) (раздражённо)

Я слишком возбуждён, чтобы демонстрировать это на людях. Гагарин: (рус.)

Это та самая недостающая деталь, о которой вы говорили? Ада де Ге-Абди: (рус.) (кивнув головой)

Да! Ада, вы говорите вслух и штопаете на себе чулок… Это дурная примета! Гагарин: (рус.) (смеясь)

Баронесса долго и внимательно посмотрела на князя.

Вы мракобес, князь! Вот не ожидала… Подите к чёрту! Ваша жадность заставила меня рассчитать служанку и теперь я сама себе штопаю и глажу. Ада де Ге-Абди: (рус.)

Но вы же не потащили бы эту рязанскую дуру с собой в плавание!? Гагарин: (рус.)

Фу! Я бы рассчитала её не в Петербурге, а в Кале, перед посадкой на яхту Джо-«Джека»! Вы пожадничали купить билет… Вы скупердяй, князь! Ада де Ге-Абди: (рус.)

Ада! Да как бы, по вашему, она из Кале вернулась назад!? И как бы я в такой спешке выписал ей паспорт? Гагарин: (рус.)

Фи, князь! Избавьте меня от ваших пошлых подробностей! Ада де Ге-Абди: (рус.)

Ну конечно… И вовсе я не мракобес! Просто вспомнил как мне нянька в детстве примету эту указала… И да, сегодня действует ещё одна примета. Вы знаете, какой сегодня день у православных? Гагарин: (рус.)

Баронесса фыркнула и скорчила брезгливую гримасу.

Князь! Я эмансипированная свободная женщина. Мне плевать на эти ваши предрассудки… Ада де Ге-Абди: (рус.)

Предрассудок – презирать людей другой веры. Даже если вы не во что не верите. Кроме банковского векселя… Сегодня у русских праздник Параскевы-пятницы! Гагарин: (рус.)

И что с того!? Ада де Ге-Абди: (рус.)

Коли на Параскеву много смеёшься, то в старости немало слёз прольёшь! Гагарин: (рус.) (артистично копируя манеру речи простолюдина)

Баронесса тяжело посмотрела на ухмыляющегося князя и демонстративно отвернулась к окну, заинтересованно разглядывая ухоженные пейзажи за окном.

Ада де Ге-Абди: (фр.) (поворачиваясь от окна к князю)

Comme un parfum de pain humant l’odeur de cire,

Heureux, humiliés comme des chiens battus,

Les Pauvres au bon Dieu, le patron et le sire,

Tendent leurs oremus risibles et têtus.

( Вдыхая запах воска, что ароматней хлеба,

Счастливые и смирные потасканные псы

Перед своим хозяином, царём и Богом

). Упрямо и неистово молятся ему

Артюр Рембо, 1871 год.

(Перевод коллежского асессора С. В. Чистякова)

Князь сел на стул напротив и закурил сигару.

Мы как-то раньше об этом не говорили… Где вам нравиться жить, баронесса? Гагарин: (рус.)

Нью-Йорк! Мне нравиться Нью-Йорк… Ада де Ге-Абди: (рус.) (зло)

Там нет молящихся фанатиков!? Гагарин: (рус.)

Там есть кое-что другое! Ада де Ге-Абди: (рус.)

И что же? Гагарин: (рус.)

Там есть жизнь! Ада де Ге-Абди: (рус.)

Вот как!? Гагарин: (рус.)

Да, князь! Там есть жизнь, там есть деньги, там есть власть… Власть над всем миром, князь! Поверьте мне, американский флаг опояшет Землю, как бонбоньерка! По экватору. И от полюса до полюса… Ада де Ге-Абди: (рус.)

Баронесса вытянула свою изящную ножку в чулке и пнула занимающий всё пространство между диваном и дверью в уборную объёмный кофр.

Послушайте, князь… Как мне надоел этот ящик! Ну объясните, наконец, что в нём? Ада де Ге-Абди: (рус.) (пряча ногу обратно под плед)

Ах, Ада! Давайте обойдёмся без скучных подробностей!? Гагарин: (рус.)

Баронесса насупленно посмотрела на князя.

Вы меня передразниваете!? Нет, князь… Настало время! С того момента, как в Кёнингсберге сели в поезд все эти соглядатаи, что ошиваются возле двери нашего купе, я непрерывно нервничаю… Будет лучше, если я хотя бы вкратце смогу изложить принцип действия нашему другу… Да и вам на мне стоит потренироваться рассказу о своём изобретении людям, которые ничего не смыслят в науках! Ада де Ге-Абди: (рус.)

Не стоит меня хоронить так рано, баронесса… Это невежливо! Гагарин: (рус.) (холодно) (с зловещей усмешкой)

Осторожный стук в дверь. Баронесса резко распрямилась на диване, в её правой руке показался воронёный дамский браунинг. Гагарин осторожно подошёл к двери.

Кто? Гагарин: (рус.) (резко) 

Мсье князь!? Это вас беспокоит директор Аэртс. Позвольте мне войти… Аэртс: (фр.)

Минуту, директор! Гагарин: (фр.) (неуверенно)

Что ему нужно!? Ада де Ге-Абди: (рус.) (шепотом)

Гагарин пожал плечами, внимательно оглядел купе, проверил замки на кофре, жестом попросил баронессу спрятать браунинг, повернулся и открыл дверь. В дверном проёме стоял директор Аэртс. За его спиной возвышался официант Шовен с корзиной, из которой выглядывали горлышки двух бутылок игристого вина.