Хроники Затерянных Станций. Книга 1. Дом

Глава 1. Станция.

…Высоковольтные грохочут провода, впиваясь нитями во вспыльчивое небо. Полуразрушены слепые города, где ты когда либо бывал, иль может не был. На нашей Станции царит полный покой, вещает шёпотом последний телевизор. Кто-то играет в карты опытной рукой, а кто-то спит на старой койке снизу. Главарь, Кудряш, балу́ется с огнём: то зажжёт, а то погасит зажигалку. Воробей и Длинный спорят о своём, вовлечь пытаясь того в свою перепалку. И мерно капает водица с потолка, просочившись чрез зияющие дыры. Гроза ушла, придя сюда издалека, быть может, даже из земель старого мира. Веет среди сырости ухой: Лисица и Молчун готовят ужин. Вечер намечался неплохой, и для скитальцев он сейчас вполне заслужен.

– Потише, – вновь зажёг огонь Кудряш. – За спором вашим мне не слышно передачу. За стены Станции ваш ажиотаж несите вместе с руганью в придачу!

Главарь скитальцев как всегда суров – нахмурившись, поднялся тихо с кресла. Длинный же пожал плечами вновь, и Воробья поуспокоил, чтоб не лезла. Казалось, в этот миг проснулись все: Шептунья фыркнула, а Змей зло бросил карты, показав свой вздорный нрав во всей красе: гнев отразился в сокращении стенок миокарда. Мозгляк очки поправил, и глянул на Беду – девчонке все по барабану, в две ноздри сопела. Травница ж близко принимала всю белиберду, а вот Ли́хе и Кащею нет до упрёков дела.

– Опять ты всех поставил по струне! – крикнула Лисица прямо с кухни. – Коли заняться нечем – ты поможешь мне. Ступай сюда и с лестницы не рухни!

В тот же миг глухо закрылась дверь.

–Да чтоб тебя! – разгневалась Лисица.

–Ему нужно прогуляться, уж поверь! – сказал Длинный. – Чтобы пробеси́ться.

Недовольно застучал кухонный нож. Второй этаж их развалюхи содрогнулся.

–Молчун, ответь, ты жив?! – затишье. – Что ж… Хоть бы в бала́нде ты не подвернулся!

Вся База заходила ходуном: из всех щелей сочился чистый смех. Да, Длинный был средь всех говоруно́м и в шутках знал немыслимый успех.

А на улице горел огнём закат, и вот Луна уж кры́сится средь туч, да звёзд ночных спокойный тихий взгляд оставляет на макушке ясный луч. Масляни́стый запах чует нос: то аромат поджаренного хлеба, что ветер-озорник с собой принес, внушая в души побродяжек вечный трепет.

Кудряш достал сигару из кармана потертой кожанки и тихо закурил, а после выдохнул чрез рот кольцо дурмана, и вновь манёвр этот повторил. Взгляд же его уперся в поезд старый: к рельсам пригвождённый был состав. И чутко слышит ухо глас усталый – главарь шагнул в вагон, его узнав. Когда-то вместо Базы был ангар, сейчас же "Станция" его родное имя. От пережитка прошлого остался зал, что домом стал для путников поныне. И до сих пор стоят здесь «поезда», стучат по рельсам призраки-колёса. Укрыла крыши ранняя листва, и ржавчина пожрала сталь без спроса.

Играет радио в заглохшей электричке: кажется, песня, на забытой всем волне.

– Входить без стука у тебя вошло в привычку, Кудряш? – девичий смех раздался в стороне.

–Ужин готов. Ты как? Идешь? Синица, – напротив в кресло плюхнулся главарь.

–Я не привыкла от кормёжки сторониться. Это ты у нас известнейший бунтарь!

Чрез калейдоскоп разбитых стёкол потянулся вплоть до неба едкий дым и, растворившись в вышине, как прыткий сокол, стал точь-в-точь, как облако, седым. Пересеклись два взгляда, как дороги, и вновь, как лодки в море, разошлись. Кудряш стряхнул пепел себе под ноги и вновь одно кольцо отправил ввысь. Улыбка тронула полоску бледных губ:

–Сыграй со мной, Синица, в города!

–Брянская область, город Стародуб.

–Благовещенск.

–Кострома. Тебе на «А».

Играя на краю павшего мира, бросая кубик, помни лишь одно: выживает в Катастрофе лишь проныра, вовремя спрятавшись от глаз под полотно.

Глава 2. Купание Молчуна.

Ровно два дня на Станции банный день. Признаться честно, это та ещё морока: дежурный каждый раз ловит мигрень, когда его черёд пришёл следить в два ока за каждой каплей, что течёт по трубам вниз. Тринадцать душ живёт – придется экономить. Ни для кого, наверно, это не сюрприз, что и на всех них надобно готовить.

– Молчун, сегодня ты – глава уборной. Надеюсь, помнишь наш «сухой» закон? – спросил Кудряш с гримасой беспокойной, ведь многое сейчас ставил на кон. Как главарь, как вождь, как самый старший он за вся и всех на Базе брал ответ. И расчёт вел самый настоящий, чтобы каждый был накормлен и одет.

Для жизни всех бродяг нужна вода, на Станции же с ней была проблема. Кудряш был бдителен и злился иногда, когда ломалась вдруг гидросистема.

– Следить за шлангом, проверять напор, краны крутить и главное, не спать, – сказал Молчун, смотря вяло в упор на главаря и стал сладко зевать. Кудряш придирчиво окинул его вид: заспанный взгляд, вместо волос – метёлка, комбинезон потрёпанный, грязный карман зашит, пятна от масла, мятая футболка.

–Все правильно, но помни, шланг один, и то уже изношенный, дырявый. И для душа, и для кухни он един.

–Я знаю это, вредина кудрявый.

Главарь привычно закатил свои глаза: толстяк охотник был до диспутов и споров, и пока они ругались полчаса, за дверью лился шёпот разговоров. Усталый телик в этот раз был глух и нем, зато трещало всё машинное крыло. То – сердце Станции – большой насос-тотем всё плёл своё стальное волокно и гнал по трубам обжигающую кровь. Вот над землёй поднялся белый пар: дыханье Станция своё рождает вновь, высвобождая из ноздрей палящий жар.

Молчун закинул на плечо длиннющий шланг, и через весь этаж побрёл себе на звук, шепча ругательства под нос, чеканя шаг, он обогнул, не глядя вниз, открытый люк. И, зайдя спиной вперед в скромный отсек, по часовой начал крутить на трубах краны. Молчун был очень суетливый человек: в груди пожар, а в голове туманы. Он шланг трясущейся рукою прикрутил, проверил наспех всей ладонью герметичность, и, на рычаг нажав, заплатку повредил, став символом для слова "ироничность".

Зевнув в кулак, он плюхнулся на стул и, поелозив пятой точкой, скрестил руки. Вытянув ноги, толстячок-тю́ха уснул, а затем… разда́лись эти звуки: шипение, бульканье – дырявый шланг воскрес, и превратился в серого питона. Молчун храпящий возбудил злой интерес у ожившего бескрылого дракона: шланг, громко булькнув, учинил в крыле потоп, и зеркалом вдруг стал бетонный пол. А Длинный в этот миг орал взахлёб, играя с Змеем на столе в мини-футбол:

– Да бей же, ну! Чего еле ползёшь?! Какой ты все-таки, дружок, в игре неловкий!

– Ухо режет твой ликующий скулёж. Ты поддаёшься?! – Змей решился на уловки.

– Не страшен мне болтливый твой язык,– Длинный забил в ворота ловко белый мяч. – Чего оскалился? А взгляд твой что поник? Ну, дава-а-ай, как девочка заплачь!

Тем временем волна девиц струилась в душ, с полотенцами в руках, в цветастых сланцах, не замечая череду огромных луж, затопивших весь этаж их малой Станции.

–Доболта́ешься, – вспылила Воробей, обращаясь к победителю турнира.

– О, пощади меня, пернатая! Не бей, – Длинный сложил руки в молитве. Вот проныра!

Воробей, довольно хмыкнув, быстро скрылась.

–От её взгляда по спине такой мороз, – Длинный встряхнулся. – Вот же причипи́лась!

Он ее колкости не принимал всерьёз.

–Вы посмотрите, ну какое выражение обрело его противное лицо! Оно испортило мне за минуту настроение, – Змей выплюнул на свет ещё словцо, и оно, растаяв, словно снег, растворилось в сдержанном бетоне. А вода свершала свой побег, найдя прореху в нерушимом бастионе.

– А мне испортит день большая взбучка… Эй, Змей, взгляни, откуда здесь вода? – и на носочках, точно леди, белоручка, Длинный сновал по этажу туда-сюда. И вдруг в сей светлый ум пришла догадка, и Длинный выдал тихое:

– Молчун!

Они переглянулись с Змеем кратко.

–Кудряша я очень огорчу…Он, кстати, где?

–Я видел силуэт, что удалялся дальше от ангара, – холоднокровный поступил ответ. И началась вечерняя запара.

Молчун купался, лежа на полу, сжимая рваный шланг в своих объятиях. Длинный и Змей носились по крылу, бранясь и рявкая различные проклятья, и под звучный и ритмичный, шумный храп, парни таскали в тот отсек кастрюли, тряпки. Кран перекрыли – это первый был этап, иначе б сразу огребли по глупой шапке.

– А ну, вставай, злой отпрыск Посейдона! Причина всех вселенских катастроф! – воскликнул Длинный выше на полтона, и Молчун откликнулся на зов. Он только рот открыл, как тут же нахлебался.

– А я-то думал, ты – амфибия! Ну, что ж. Надеюсь, друг мой, по питью изголодался! Быть может, тогда ты тут всё протрешь?! – Змей кинул в Молчуна ведро и швабру. Тот виновато на товарищей взглянул:

–Признаю́сь, не доглядел, – ответил храбро.

–Еще б чуть-чуть и ты б здесь утонул! – Длинный сердился. Да, сейчас он страшный.

–Поверь, ещё представится момент, когда Кудряш в водонапорной башне будет решать топить его, иль нет! – зло цыкнул Змей. Синица шла из душа, и уловила аромат новых проблем. Ей Воробей кричит: «Иди за мной, копуша!» Ну, а она не ведает зачем. Остановившись рядом с лужей, вниз взглянула и, нахмурившись, поправила халат. А после строгий взгляд на всех метнула:

–Поступок ваш опасностью чреват.

Переглянувшись вместе с Длинным, Змей заткнулся. И восемь глаз уставились на вход: слышны шаги – Кудряш назад вернулся, и что-то тихое под нос себе поёт. И эта песня вся наполнена тоскою, но льется жизнь в его измученных очах.

–Синица, он пойдет лишь за тобою! – Длинный сложив ладони на плечах, аккуратно подтолкнул её ко входу. Она ж неловко улыбнулась, сделав шаг, и на троих мальчишек оглянулась, решив спасти от зверя бедолаг.

–Кудряш, привет! Ну, как тебе погодка?

–Привет, Синица… Да все льёт как из ведра, – капля дождя скатилась с подбородка. – Поистине весенняя хандра.

–И, правда, весь промок. Идём же греться!– Синица под руку его ловко взяла, чтобы лидер не успел здесь осмотреться, пока ребята не закончили дела. Кудряш, казалось, на мгновение смутился, от приглашения невольно выгнул бровь и, точно лампочка, от счастья засветился.

–Я не…

–Идем, главарь. Не прекословь.

–Мне льстит твоё внимание, Синица. Ах, если б ты не прикрывала чей-то хвост…

–Я думала, что может получиться…

Он улыбнулся:

–Я не так-то прост. Скажи, что натворили эти трое?

–Главарь, прости… – вдруг опустился её взор.

–Тогда из всех я сделаю жаркое, – вот это взгляд. Ах, ну какой напор! Кудряш сдвинулся с места, точно смерч. Молчун присел и стал бледнее мела:

–Что-то мне дурно… Надо бы прилечь. Его Синица успокоить не сумела…

Но главарь увидел всё без слов, и понял, что Хранилище в упадке:

–Ругаться с вами я пока что… не готов. Убирайте… эти беспорядки.

Водохранилище стояло на востоке: большая башня издали видна. Над пустырём торчала одиноко, как ввысь стремящаяся острая стрела. И от неё под недрами земными тянулись трубы через крайне длинный ход, снабжая Станцию запасами скупыми. И так из века в век, из года в год. Когда ж скитальцы в вечер побродяжный, таскаясь по́ миру, устроили привал, Кудряш по праву главаря взял власть над башней и всю систему вновь формировал. И вот сейчас, чрез сильный дождь он брёл, не глядя к Хранилищу в зловещей синеве. А непогода вновь в свои лохмотья рядит всю живность, что таится в глубине.

Кудряш по лестнице взбирался торопливо: скрипела ржавых прутьев череда. Он был в десятке метрах от обрыва и норовил все шлёпнуться туда. И был момент, когда он оступился: над бездною повис, держась за прут. Но очень быстро он обратно воротился, и продолжил свой отчаянный маршрут.

Синица в тот момент за ним следила, не отрывая взгляд и не смыкая глаз. И пару вздохов точно пропустила, застыв, как истукан, не в первый раз. Тем временем Кудряш дополз до цели и скрылся там за дверью в вышине. Средь серых туч лучи вдруг заблестели: желтая клякса на небесном полотне. На четверть часа их главарь пропал из виду, но после вылез и уселся на карниз, став подобным гробовому монолиту, он тяжелый взор отправил вниз. И закурил. Так нервно, так уныло. Своей подавленностью Станцию пьяня. На месте речки полз ручей неторопливый. Больше не будет для бродяг банного дня.

Глава 3. День рождения Кудряша. Часть 1.

Утро ступило на землю сладким весенним туманом, конец мая гонит по небу белых пушистых овец. Главарь безмятежно сопит на старом зелёном диване: утомился за месяц тяжёлый этот кудрявый птенец. А день-то какой замечательный! Удивительно яркий и светлый, всё щекочет голые пятки тёплым желтым лучом! И каждый цветок на деревьях так ласков, радушен, приветлив. Сквозь сон напряжённый Кудряш вдруг дернул крепким плечом.

– Эй, соня, вставай! Кудряш, ты проспал свой будильник! Понимаю, ты выжат, дружок, но работа на Базе не ждёт! – громко выкрикнул Длинный, рукой опуская рубильник.

– Выключи свет.

– Э, нет, так, главарь, не пойдёт! Ты нам обещал, между прочим, показать еще в прошлую среду ту карту, что чудом отда́л барыга-старый Толкач!

– Ладно, болтливый. Не зли. Я приду к вам примерно к обеду. Проследи за порядком на Станции и над душой не маячь, – нехотя выдал Кудряш, одеяло стянув, потянувшись, заспанный взгляд устремился на стол, ну и затем на часы. Стрелки бежали вперед, и главарь, о провод споткнувшись, чуть не ударился носом о половник вошедшей Лисы.

– Длинный, ну я же просил! – Кудряш закипел, точно чайник.

– А не надо свой праведный гнев срывать, вожак, на меня. Я, конечно, всё понимаю, ты здесь босс и начальник, но и я далеко не последняя в этом кругу шестерня! Одевайся, давай. И на завтрак, – сердито вздохнула Лисица. -Тебя ждет подгоревшая греча. Спасибо скажи Молчуну.

–Лиса, дай минуту покоя. Тишиной хочу насладиться, – Кудряш с недовольною миной отвернулся быстрее к окну. И чрез лабиринт занавесок, он увидел небес океан, как лазурь с чарующих фресок: могучий незлой великан. Он в своей бороде приютил тройку птиц: стрижей и грача. Лисий «цык» Кудряш проглотил, недовольно под нос фырча, а после взял с комода зеркала осколок. Взглянул. Себя в оцепеневшей глади встретил. После скривился.

– Мой покой был так недолог. Ну что ж, тебя, Кудряш, с двадцатилетием!

Достав из шкафа, он надел парадный свой костюм: белая кофта с воротом и брюки цвета хаки. Затем, выйдя из комнаты, направился на шум и чуть не стал свидетелем уже привычной драки. Парни играли в покер – Змеёныш мухлевал, и Длинный уловил сей жест орлиным взором.

–Ты думаешь, что я не видел, ЧТО ты доставал?!

–Да просто ты боишься уйти ни с чем. С позором! За тобой же наблюдает столько милых дам. Что там за проигрыш ты должен? Стать на день собакой? Полай же в голос «гав-гав-гав», как принято щенкам. У меня «каре». Готов давать мне лапу?

Длинный был кране зол, его пылали щёки, обескураженный Кудряш глядел на игроков. Змей, как всегда, оскалился, плывя в своем потоке.

– Я никогда не видела столь ярых дураков! – в толпе девиц раздался звонкий смешок Лисицы. Молчун довольно фыркнул:

– Я б не сказал точней.

–Не удивительно, Молчун, – сказала озорница. – Наверняка, ты выдал бы что-то поглупей.

Молчун вздохнул. По Станции вновь заструился смех. Спустя мгновение мальчишки возобновили споры. Молчун плюхнулся в кресло подальше ото всех: он не хотел быть частью этой собачьей своры. Кудряш пытливым взглядом всю банду оглядел, неловко прядь пригладил, как будто ждал чего-то. Но никто желания его не разглядел: у всех свои дела, у всех свои заботы.

«Конечно. Все забыли…» – в разум ворвалась мысль – навязчивая птица и с веточки вспорхнула, а после устремилась в голубую высь, и в этом тихом море, как камень, утонула. Обида затаилась в лазуревых глазах: не вырваться ей, бедной, из кле́ти ресниц. Станция хранить её будет в стенах, как книга хранит буквы на бархате страниц.

Первый этаж, к несчастию, не замечал тоски. Шум в зале не смолкал, копился, точно ком, и ожиданиям кудрявого парнишки вопреки, бойко вспорхнул наверх, застыв под потолком. Молчун, усевшись в кресле, сухариком хрустел и бросал на Длинного озлобленные взгляды. Найдя ж батончик злаковый, вмиг повеселел, и уже готов был стать частью отряда. Лидер огорчённо сел рядом на стул – его никто на Станции, увы, не замечал. Закрыв глаза, наш именинник коротко вздохнул, а в желудке синий кит протяжно заурчал.

–Кудряш, ты б прогулялся, – внес свою лепту Змей. – А то какой-то бледный. Не одухотворенный.

–Ты думаешь, от воздуха я стану посвежей? – спросил его главарь, заботой изумленный.

Змей, взглянув с хитринкою, склонил голову вбок.

– Кудряш, не видишь что ли этот искусный блеф? – в Длинном пробудился в тот же миг пророк. – Пока ты с ним мусолишься, он прячет даму треф!

Змей, тихо рассмеявшись, кинул карты на стол: несчастный вид соперника отчасти забавлял. Змеёныш тут же на вещдок указал перстом:

– Как будто её, бедную, кто-то охранял!

Кудряш вышел на улицу с наикислейшей миной, в округе Станции тоскливо пели соловьи. В воздухе же веяло палённою резиной.

–Вот же ж поздравления от дорогой семьи! – главарь шагал вперёд, носком пиная камень. Тем временем на Базе все собрались в круг.

– Он ушёл?

– Ушёл.

– Нетерпеливый парень. Небось, на нас обидится за этот хитрый трюк.

– А нечего полы топтать! Я думал, он не свалит, – тут же ответил Змей. – Я сделал всё, что смог.

– Когда-нибудь в поэме тебя Лиса восхвалит, – Длинный ухмыльнулся. – За твой тонкий намёк.

–Отправить главаря гулять, это так беспечно, – замолкший ранее Молчун ворвался в разговор.

– Да, согласен, – хмыкнул Змей. – Мой план не безупречен. Это повод встать на шухер. Мчи, как метеор!

Молчун кивнул и вышел: в кругу зиял разрыв, но обсуждения не гасли, как пышный костёр – кто-то был точен в своих мыслях, кто-то тороплив, а Змей же, как обычно, бестактен и хитер. На правах зам-лидера Длинный давал команды – никто из этой шайки не ушёл без дел. А две маленьких «птички», Лисьей поев баланды, с утра ушли в дорогу, пока Кудряш храпел.

– Куда они рванули в столь сонливый час? – Лисица вместе с Длинным отправились на склад.

– На Ферму был направлен строго их компа́с.

– Когда ж они вернуться должны были назад?

– Лиса, не спрашивай. Не знаю. И сам уже волнуюсь. Не стоила диковинка таких огромных жертв.

– Ну что ж… Не только я пред главным покрасуюсь, ведь мой подарок – книга!

–А какой сюжет?

Лиса зарделась:

–Мрачный. Немного скучноватый. Все монографии ученых нудны на первый взгляд. Для людей искусства даже пресноваты, но… Главарь наш – медик.

–Да, так говорят.

–Ему, я думаю, понравится этот толстенный сборник, – Лисица хмыкнула тихонько, довольная собой.

–Вижу я, практичных ты вещей сторонник. Мой же подарок будет не такой простой, – Длинный зажег лампу, осветив каморку. Под пыльным одеялом была видна запчасть.

–Здесь надо бы устроить глобальную уборку.

–У тебя к порядку невиданная страсть.

А что, Лиса права – в каморке беспорядок. Все вещи кувырком, не на своих местах. Под стеллажом виднеются обертки шоколадок – их Молчун пытался спрятать впопыхах. В ящиках же кроются болты и инструменты, в угол пыльного склада заброшены мешки. Подкова на гвозде висит, а крысьи экскременты Лисицу ввели в ужас. Длинный сдержал смешки.

–Ты ж знаешь, что Кудряш имеет внедорожник? Не помню уж откуда он его пригнал… Но было так эффектно! Главарь наш выпендрёжник. Спустя полгода злой Молчун машину доломал. Ну, как всегда, нечаянно, ведь он у нас растяпа.

–Неудивительно. Так что же это за деталь?

–В одной из вылазок мы нажились с Кудряшом неслабо. Это обвес. Для внедорожника. Материал же – сталь. Так сказать, абгрейдим мы его малышку! Змей же в этом плане большой словил джекпот: настоящий двигатель и новые покрышки!

–Что ж, я поняла. Кудряшу везёт. Я в машинных терминах, увы, не разбираюсь.

– Зато в кулинарии ты мастер и эксперт.

– Длинный, не смешно!

– А я не издеваюсь, – парнишка поднял руки.

– Каков интеллигент.

–А Воробка, знаешь, в той вылазке отличилась. Из-под носа торгашей гречку увела. Так потом бахвалилась, так потом носилась…Горжусь этой девчонкой! Такие вот дела.

Они за полчаса отры́ли упаковку – пара больших коробок и старый пыльный бант.

– Лиса, неси сюда ту серую веревку. Будем скреплять конструкцию.

– Да у тебя талант! Как аккуратно и изысканно. Ты, Длинный, педантичен, – подарок был рассмотрен ей со всех сторон. Длинный в глазах Лисы был мигом возвеличен.

–Мне приятно, – вдруг разлился мягкий баритон. Лисица улыбнулась, заправив прядь волос. Длинный поднял коробку и двинулся на свет. К сожалению, в этом мире так уж повелось, подарки не дарили очень много лет. А поздравляли на словах – душевно, по-простому, у огня сидели, пили алкоголь. Путники не знали, как это «по-другому», но одна птица взять решила праздник под контроль…

Месяцем ранее Синица к Длинному явилась – в тот день на небе синем лучился желтый сыр, и туча серым облаком над Базою клубилась, и вместе с россыпью алмазов искрился Альтаир. Пустой глазницей Станция за той звездой следила, пока её не съел большой небесный пёс. Девчонка прежде к Длинному, увы, не заходила – тот изумленно по́днял узкий с горбинкой нос:

–Мне кажется, Синица, ты ошиблась дверью. Не Кудряшу ли предназначен поздний твой визит?

– Нет, я к тебе, – струился голос звонкою капелью. – И я надеюсь, что ты тот, кто тайну сохранит.

–Какую тайну? – с интересом вдруг включился Длинный. Он встал и предложил ей свой высокий стул. Она присела осторожно. – Что за взгляд ехидный?

– У меня к тебе офе́рта! Ты правильно смекнул. Ты же помнишь, что скоро лидеру стукнет двадцать? Не хочешь ли ты мне помочь ему устроить сюрприз?

– Ну, конечно… вот я дурак, а мог бы и догадаться! И каков же, скажи, будет твой, Синица, ярчайший каприз?

– Я хочу, чтобы каждый ему приготовил особый подарок. И у меня есть, конечно, для этого целая масса идей: пара очень банальных, вроде носков и сигарок, но задумка кроется в мыслях моих гораздо мощней. Она не дает мне уснуть уже вторую неделю. Ты что-нибудь слышал о Ферме?

–Знаешь, не больше, чем ты… Чтоб выбраться к ней, пройти надо сколько-то там по тоннелю в десяти километрах отсюда, ну, а затем полверсты по полю, где сеяли раньше рожь и златую пшеницу, затем где-то вдали появится старенький дом. Пугало в шляпе дежурит аккурат рядом с границей, и страшные мегане́вры режут пространство крылом. Там, среди этих воскресших палеозойских мутантов, собачья стая счастли́во пригрелась и дрыхнет клубком. В бывшем считалось, что Ферма – это обитель сектантов. Посещенье её так опасно.

–Этот посыл мне знаком… Кудряш же всем твердит назидательно: «Ребята, с Базы ни шагу!». Отчасти он прав, но мне нужно, Длинный, сбежать позарез…

–Зачем? Ты же знаешь, главарь наш союзник всеобщего блага. Он бы в шалости этой тебе отказал наотрез!

–Но ты же не он! Не Кудряш! Прошу же, прикрой меня, Длинный. На Ферме забытой, по слухам, одна диковинка есть!

–И почему я должен подбадривать этот риск беспричинный?! Вне ведома главного, птица, не смей! Не смей туда лезть!

–Ну, пожалуйста, Длинный, пойми, – вдруг взмолилась девчонка. – Кудряш наш устал от забот и этой мирской суеты. А подарочек маленький с Фермы обрадует даже ребёнка!

– В опасные игры играть должна явно не ты… – Длинный смерил позднюю гостью крайне задумчивым взором. Он знал наперёд, чем ему сиё «дозволенье» грозит. Но Синица давила на рёбра горячим и сильным напором, несмотря на свой внешне обманчивый миленький, скромненький вид. – Хорошо… Я ему не скажу, но, в обмен, ты мне поклянёшься, что ни шагу. Слышишь, ни шагу! К опасности не ступишь одна, а только угрозу почувствуешь – молниеносно вмиг развернешься. Ну и вернуться, конечно же, ты должна допоздна.

На том они порешили. Синица ушла восвояси, а Длинный стал думать, чему бы был искренне рад его друг. Рассвет в день торжественный был очаровательно красен, и две птицы, собрав рюкзаки, отправились утром на юг.

Глава 3. День рождения Кудряша. Часть 2.

Заброшенный вагон укрыт сенью деревьев, сквозь нежные листочки протиснулись лучи. И веет поздний май дыханием сирени, и текут неистово синие ручьи. Кудряш застыл на улице в трепетном предвкушении: встречи с Синицей это словно внутренний мятеж – парнишка ждал нетерпеливо каждого общения, не решаясь сделать шага за чужой рубеж.

–Синица, я вхожу, – поднялся на ступеньку, вспомнив мигом прошлый девичий упрёк.

Познакомились они с крылатою давненько. Это было лето. Вечер. Солнцепёк. Оба тогда, детскому поддавшись наважденью, забрались в парк аттракционов на другом краю. Уголок заброшенный – рай для размышленья и ностальгии по семье, иному бытию.